Зимники Якутии и Иркутской области. Как живешь, дальнобой?

Предыдущие рассказы автора:

• Зимники Якутии. Дорога длиною в десять лет
• Зимники Якутии и Иркутской области. Весна 2011 года

На исходе осень. Холодный ветер дует с заснеженных гор. Все чаще вспоминаю зимник. Между делами откладываю вещи, которые возьмем в дорогу. На этот раз точно — ничего лишнего! Каждый год привозим с рейса нераспечатанные за зиму коробки со стойким запахом не то солярки, не то еще чего-то бичевского. Незаметно прошло лето, как сквозь пальцы улетучились заработанные на зимнике деньги. На ремонт машины, колеса, на какие-то другие дела. «Олигархи» зимника снова в нужде. Так и живем! Несколько раз звонили знакомые из Якутии и Усть-Кута. Кто-то, как и Саша, ремонтирует машину. Кто-то работает. Предлагали работу и нам, но у нас к тому времени машина была разобрана. Предупредила мужа, что в этом году еду в последний раз. Смеется: «Ты со мной еще тридцать лет будешь кататься». Да я бы не против, вот только года как назад отмотать? Мечтать не вредно. Жалею ли я, что столько лет ездила с мужем по зимнику? Нет. Прежняя работа до пенсии и работа на зимнике, это две разные жизни. Между ними даже параллели никакой.

Когда впервые приехала в Мирный, этих скульптур не было. На том месте стоял старенький дом.

Вспоминаю начало своих путешествий. Первый год прошел в состоянии удивления и вопроса — неужели это происходит со мной? Как и многие в 90-е годы, пытаясь выжить и найти свое дело, люди влезали в долги и в кредиты. И мы не упустили возможность окунуться в это дерьмо. Как говорится — не можешь, не берись. Но возвращать-то пришлось с процентами несколько лет. Отдавали друзьям, товарищам, банку. И трясли они нас, как грушу с угрозами расправы. Как я могла оставить мужа в самое тяжелое время? Прошло много лет. Сейчас смотрю на те события спокойно, без обид, но жалко потерянные годы. Мы поддерживали друг друга, а долг не стал причиной раздора между нами. Стали ли бывшие друзья богаче и купили ли здоровье, не знаю. Вряд ли. Их в моем сердце нет. Видит Бог, никого не кляла, винила себя. Для чего это рассказываю? Что бы вы знали, как много работали и работают дальнобои на зимнике из разных регионов страны, стремящихся заработать, освободиться от долгов перед так называемыми товарищами, банками, за автокредиты. И как у них отбирают машины, купленные в кредит. У нашего знакомого из Новосибирска, на видном месте висел листок-график, в какие числа гасить кредит. Как-то очень сокрушался, что завтра платить, а он еще в дороге. Ездит сейчас на хорошей иномарке, но одна беда, почти не живет дома. Работала на зимнике семья, муж и жена, водители. Пока один отдыхает, другой за рулем. Тоже кредит, долги. Почти такая же ситуация, как у нас.

Светлые пятна на дорогах зимника — это пикеты, где столовая, баня, отдых.

Пикет «Светлана»:

Пикет «Наташа»:

Пикет «У пожилого Зайца»:

Пикет «Воробей»:

Прошел первый зимник. Начинаю привыкать к кочевой жизни. Но продолжаю мечтать о широкой кровати, где не надо спать по стойке смирно в спальнике, и не завязываются ноги на рычаге переключения, когда переворачиваюсь на другой бок, на переднем сидении. Если бессонница, устраиваюсь впереди, смотрю на звездное небо, проезжающие машины или читаю. Постепенно неудобства стираются. Накапливается усталость. Бывает, не успеешь голову до подушки донести, уже спишь.

В надежде на работу пришли баржей в Якутию. Ленск после наводнения. Проезжаем мимо деревянного дома, в наводнение он не уплыл, удерживали провода, но когда ушла вода, «присел» на легковую машину.

Приехали в Мирный. Пока стоим. Наконец едем за контейнером в порт в Ленск. Дорога от Мирного 220 км. Машин много, пыли еще больше. Жара, в кабине душно. У реки Нюя остановились, чтобы искупаться и перекусить. Вода в реке теплая. Вот уж никогда не думала, что северные реки такие теплые. В порту узнаем, что на Лене из-за столкновения судов перекрыт фарватер, и груз наш задерживается. От столкновения утонули два груженных КАМАЗа и «Волга», погибли люди. Надо же, как раз на этом теплоходе мы пришли месяц назад. Очень жалко людей, может кого-то знали.

Работа непостоянная, стоим часто. Настроение не очень. Звоню дочери «Как ты, держишься?». И как всегда бодрый голос «У нас все нормально, не переживайте». Но я-то знаю!

Ездили в поселок Светлый, с цементом на ГЭС.

Светлинская ГЭС на Вилюе. Стройка началась в 1979 г., остановилась в горбачевское «ля-ля», в 90-е в ельцинскую «эпоху перемен», снова не до стройки. Ржавеющее оборудование, горы окаменелого цемента. Строительство возобновили, когда ГЭС в 1999 г. купила АК «Алрос». Самое выгодное вложение денег в этом регионе. Если не ошибаюсь, эта первая ГЭС в нашей стране, сданная в эксплуатацию в 21 веке. (?)

Загрузились в Нюрбу. В эту сторону едем впервые, очень интересно. Хочется посмотреть на новые места. На посту вернули в город, стоим возле учреждения несколько часов. Нужного нам человека нет. Наконец, приехал. Листая накладные, документы, начинается разговор: «Господин ..., а вы понимаете, что спаиваете мой народ? Не боитесь, что я сейчас кое-кому позвоню, и вас встретят в тайге?» Странный разговор для государева слуги. Обычно мы другие слова слышали на Большой земле: «Братан, за проезд платить надо...». Там-то «родня», черт возьми! Потому и братками, наверное, прозвали. Приехал грузоотправитель, остался разбираться, а мы в Нюрбу. Неприятный осадок от разговора остался. Говорят, предупрежден, значит вооружен. Но мы забыли о предостережении. Радовались, что есть работа и красивейшей природе, которая перед нами открылась. Впереди, на пригорке в лучах уходящего солнца, играющие кони. Встают на дыбы, хвосты веером. Остановились, любуемся, трогаемся потихоньку, боясь спугнуть эту красоту. Но кони, увидев нас, стремительно убегают в лес. Как мираж, вот только что были и их уже нет. Трогает уважительное отношение якутов к своим уже несуществующим поселкам. Озера, луга, у дороги стела со списком бывших жителей и названия деревни. А в одном месте, в отдалении, признаков деревни не осталось, но сохранилась древняя, не то часовенка, не то церквушка. Рука видно у людей разрушить не поднялась. Прошли дожди, хорошо за неделю до нас. На дороге местами жуткая колея. Но и сейчас идем как по мягкой подушке, боясь провалиться. Перед Нюрбой нас встречает хозяин груза с женой. Спрашивают, почему долго едем и что волновались за товар. На вопрос, что может случиться? Ответили уклончиво, что всякое бывает. Разгрузились, возвращаемся в Мирный.

Проходит лето, осень. Живем в Мирном у озера. Подкармливаю местную рыбешку.

Подхожу к береговому камню, стучу по нему камушком и слетаются к берегу огромное количество большие и маленькие рыбки. К концу лета подросшая малышня еду брали с ладони, а крупнее кружили в глубине, собирая крошки. Потом сторож мне говорил: «Ну и прикормили рыб, меня не признают, кружат вокруг, ждут вас». Каждый раз, когда возвращаемся с рейса, еще не видя из-за поворота машину, но узнавая нас по звуку, навстречу бегут собаки и черная козочка. Я даю Саше пакет с костями, с кусками хлеба, которые приберегли для них в дороге. Потешно наблюдать, как перед Сашей прыгают собаки, а козочка, смешно разбрасывая копытца, бежит следом, поддевая сзади рожками, напоминает о себе, что и ей нужен лакомый кусок. К осени муж сделал для них большую конуру, и странное семейство зажили вместе. Кроме одного, у которого собачья гордость не позволяла делить конуру вместе с козой.

Часто по дороге мы и другие водители останавливались на «островах сокровищ» в Ленске, Заре, Мирном и в Айхале. Так мы назвали свалки с металлоломом. После того, как стали обновлять автомобильный парк в этом регионе, на свалках оказывались очень даже нужные вещи для МАЗа. Бывало, находили еще в заводской упаковке и смазке.

Пришла зима.

Вышли первые машины с зимника. И мы пошли на Усть-Кут, Я рада, что-то заработаем. Машин на зимнике мало. Даже пикеты еще не везде открылись. Проходим поселок Непу. Спуск к Нижней Тунгуске со стороны Усть-Кута в те годы шел не прямо, а вдоль горы с перекосом. Машины часто переворачивались, и на обратном пути подъем брали с трудом. Как-то едем рано утром, а внизу догорает машина с товаром. Сейчас спуск идет прямо к реке, прямую дорогу «проторила» машина с фурой. У машины отказали тормоза, влетела она в ельник в «полный рост». Когда мы проезжали мимо, возле машины никого не было. Вокруг все истоптано, наверное, перегружались. Я не знаю, остался ли живым водитель. Никогда не спрашивала о нем. Для себя мы решили, что он успел выпрыгнуть и остался жить. И пусть будет так! Позднее дорожники по его следу пробили дорогу прямо к реке.

В Усть-Куте загрузились, вернулись в Мирный перед Новым годом. Новый рейс сразу после праздников. Прошли Таас-Юрях. Вышли на зимник, дорога хорошая, встречных нет, идем быстро. Где-то через 50 км. резкий поворот и речушка. Под провалившимся льдом пустота. Кто-то уже залетал, лежат вылетевшие стекла. Торможение на повороте дает неожиданный результат, фура начинает медленно заваливаться. Саша кричит: «Держись!» И мы влетаем в ручей. Удар, второй! Про третий уже не помню, был он или нет? Единственно, что успела, наклонилась в сторону мужа, спасая голову от удара о крышу кабины. Стоим. Я не могу кричать, не могу стонать и даже говорить не могу. А Саша все спрашивает и спрашивает «Что! Где! Ну не молчи же!». Сердце бьется через раз, выпрямиться не могу, лежу, в голове — все, у меня оторвались почки. От болевого шока перехватило дыхание, нет голоса. Показываю на воду. Догадывается, наливает. Глотать не могу. Обтирает мне мокрой ладонью лицо. Осторожно укладывает в спальник, возвращаемся. Нет обезболивающих. Вторые сутки муж не спит, заставляю его лечь. Сама в полудреме, боль не дает уснуть. Через 20 часов мы в Мирном. Приехала скорая, меня снимают с машины, ставят на ноги...! О-о-о, а не могли бы понежнее?!...

И вот я в травматологии с переломом позвоночника. Красиво жить не запретишь! Отдыхаю, лежу, плюю в потолок. Нет, в потолок не плюю, лежу все время на животе. В отделении все палаты забиты, у каждого свое. Есть несколько водителей с обморожениями и переломами, один с открытым переломом. У нас в палате лежит женщина-охотник. Внизу под нами хирургия. Привезли парнишку после сильного ДТП. Несколько ночей ему было очень тяжело. Слышимость хорошая. Переживали за него всей палатой. Пугались, если вдруг замолкал надолго.

Боли возвращаются вечером. По всему отделению начинаются стоны. Сестрички всем ставят обезболивающие, снотворные, что бы смогли уснуть. Через неделю не выдерживаю, зову уролога. Почки действительно ушиблены. Капельницы, уколы и мне становится легче. В Мирном у меня мало знакомых, но на мое удивление проведывали почти каждый день, иногда малознакомые люди, говоря — мы знаем, как это тяжело в чужом городе в беду попасть. Низкий всем поклон! Все, что произошло со мной — я думаю, мне в назидание. Я тогда сильно разочаровалась в людях.

Вечером, уткнувшись в подушку плачу и от боли и от жалости к ребятам дальнобойщикам. Сегодня рассказали об отце и сыне с Большой земли, шли они с товаром в сторону Сунтар и где-то там их остановили. Машину отогнали в лес, товар выгрузили, а ребят закрыли в контейнер. Морозы стояли под пятьдесят. Замерзли они. Нашли их охотники. Плачу и вспоминаю, как встречаясь с машинами перед Новым годом, здоровались, кто-то сигналил, кто-то махнул рукой. Почти все везут не свой товар, а под заказ. Платят водителям за перевозку. Убивают за чужой груз. Вернулся с рейса Саша. Спрашиваю его, может это неправда? Говорит, правда, и что все на зимнике в шоке.

Весна. Начала передвигаться со стулом, держась за спинку, толкая его впереди. Позади унизительная беспомощность и зависимость от других Прямо на футболку наложили гипс. Гипс застывает, грудную клетку и ниже пояса начинает стягивать. Надо же, а у меня фобия! Ощущение сдавленности, паника, не хватаем воздуха, сердце колошматит. «Побежали» с другим стулом к окну. Смотрю в весеннее небо и на прохожих. Постепенно успокаиваюсь. На следующий день в лежачем положении поехали домой. Приходят внучки, стучат по гипсу, смеются: «Бабушка, ты у нас черепаха Тортила!». А то! Сидеть пока нельзя, месяца два еще лежу. А в голове уже крутится, смогу ли я вернуться на зимник?

Снова зимник. Саша от меня отбивается, заставляя оставаться, но договорились, если будет плохо, вернусь домой. Ничего, нормально, месяц корсет не снимаю. Страхуюсь.

Подобрали в тайге серенького котенка. Уже вырос. Это второй котенок, первый остался дома. Четыре утра, стало тепло, идет крупный снег, облепило стекла. Надо трогаться, пока не засыпало подсыпку на подъемах. А живность так и будет спать на теплой панели, скатываясь то в одну сторону, то в другую по ходу движения.

т

Любимое место — на панели тепло, и «... мне сверху видно все, ты так и знай...»

Едем в Мирный груженые под потолок. Встретили знакомого, предупредил, что за перекосами опрокинулась машина с водкой, и что его за подъемом не видно, можем налететь. Думаем, кто бы это мог быть, нас грузилось несколько машин. Прошли перекосы, будь они неладны. Машина и фура норовят соскользнуть в обочину, опрокинуться. Фура наклоняется так, что сердце сжиматься в комок. Стараюсь лишний раз назад не оглядываться. Страшно. Но молчу. У Саши лицо напряженно, ловит каждый метр дороги. Как-то раз, еще вначале, не выдержала. Муж тогда сказал «Не вякай под руку!». После этого за все годы путешествия НЕ ВЯКАЛА. Даже когда у нас отказали тормоза в карьере в Удачном. Везли мы трубы. Хорошо БЕЛАЗы были на пересмене. Единственно о чем жалела, что с нами ехал молоденький парнишка. Было его жалко. Потом оказалось, что и Саша его жалел. Но тогда молчали все.

Где же эта несчастная машина? И совершенно неожиданно за небольшим подъемом, когда мы уже видим потерпевших, и собираемся проехать мимо, сзади выскакивает КАМАЗ и перекрывает нам дорогу. Вот уж где закон подлости! Все происходит быстро, мгновение и мы ляжем на собранные коробки. Стоящие рядом с коробками мужики бросаются врассыпную. КАМАЗист тоже испугался, рванул машину, мы успеваем накренившейся фурой вернуться на дорогу. Муж: «Еще немного, и я бы добил остальные коробки. Хотя бы знак поставили...». А у меня в ушах стоит стук возвращающихся колес на землю. Уже потом, в Мирном, когда разгружались на акцизке узнали у ребят, что залетели они почти на 250 тыс.рублей. Если есть деньги, рассчитаются. Если их нет, то залезут в долги или будут отрабатывать, делая бесплатные рейсы на хозяина. Залеты бывают разные, то заморозят фрукты и овощи, то даже «сварят». Такое происходит от неопытности, когда боясь морозов, не выключают подогрев в фуре. Часто машины вместе с товаром горят. Честно говоря, нельзя заранее предугадать, что произойдет через какое-то мгновение. Но за все расплачивается водитель. Так и живем!

Выстрелили сразу два колеса:

На наледях от удара об лед сломалась балка:

Едем за грузом в Иркутск через Жигалово. Так ближе и дорога хорошая. С грузом возвращаемся через Братск. Проходим заросшие чертополохом и донником заброшенные поля, покинутые или полуживые деревни, разоренные животноводческие комплексы, автопредприятия с ржавеющей техникой.

...Бурьяном тропка заросла,
Калитка по миру пошла.
А в окнах стекол вовсе нет.
За что нам, Боже, столько бед?

Глядя на все это, невольно задаюсь вопросом, какому флагу присягали, какому государству продалось наше правительство, разоряя свою страну, перегоняя миллиарды на процветание чужих государств. Спаивая и оставляя безработными и бездомными своих мужиков, и принимая с распростертыми объятиями рабочих из ближнего и дальнего зарубежья. Для чего? Не для того ли, что бы ослабить страну изнутри? И не они ли, купленные и руководимые заокеанской рукой начнут первые беспорядки в России? Для них мы чужие. Да-а, становлюсь все более желчной! Хорошо сидеть дома и ничего не видеть. Так легче, моя хата с краю, ничего не знаю. Но как же больно и обидно на это смотреть!

Вахтовики и водители из разных регионов:

Работаем потихоньку. Часто стоим в ожидании рейса. Весна. Скоро, если ничего не случится, отдадим последние долги. Куплю самый дорогой коньяк и отметим этот день. Появился рейс в Иркутск. Загрузились, возвращаемся. Тепло, все вокруг тает. Остановились на объездной дороге Братска. Странно, здесь всегда стояло много машин: дальнобой, лесовозы. Сейчас площадка пуста. Надо отдохнуть, поспать, а там к вечеру подморозит. Почти сутки не спали, устали. Меряю себе давление, болит голова. Со стороны водителя открывается дверь: «Солярка нужна?». В кабину садится парнишка лет 25. Речь о солярке уже не идет. Начинается знакомое: «Первый раз по нашей дороге? Платить кто будет?» Называется четырехзначная сумма. Смотрю на него с любопытством — ну ясный сокол, да и только. Чистенький и гладенький, и мама с папой, наверное, порядочные люди. А ведь бандит! Спрашиваю: «Не стыдно тебе, дорогуша? Посмотри на себя и на нас». Разговорились. Говорит: «Времена такие, мать. Не будете платить, мы сделаем...» и назвал какое-то слово замудренное. Жалко, не записала для общего развития. Спрашиваем: «Это что, убивать будете?» «Да вы что? Отстали от жизни! — возмущается, — Это теперь не модно. Просто машина ваша с этого места не сдвинется». Ну и дела, ЗА КОРМИЛЬЦА ОБИДНО! Так бы и засветила этому красавчику в лобешник в воспитательных целях. Но ведь не поймет, да и поздно, наверное. Дала 500 р. Видно смирился, борзеть не стал, или совесть не совсем потерял, на прощание милостиво разрешил «отдыхайте». Уехал с братками дальше шакалить. А я вот думаю, какие же такие времена, когда мода убивать и мода грабить? Когда же наступит эта мода на всеобщее милосердие и элементарное уважение к чужому труду. Уже темнеет. Мимо уходит от преследования машина с коммерческим грузом, следом сигналят и пытаются обогнать наши «знакомые». КАМАЗист обогнать себя не дает, кидая машину из стороны в сторону. Поехали и мы, муж надо мной смеется, каково было платить? Смейся, смейся, а мне жалко нашу машину, но на душе мерзопакостно.

Часто в дороге вспоминаем кинофильм с артистами Дуровым и Бюль-Бюль-Оглы «Не бойся, я с тобой», где мимо чабана проносятся на лошадях, стреляя горцы. Чабан смотрит им вслед и говорит: «Какая интересная у людей жизнь! Туда едут — за ними гнались! Оттуда — за ними гонятся!» И так же «не скучно» живет весь дальнобой, на зимнике, на федеральной трассе! Порой трагично.

За р.Непой через Нижнюю Тунгуску взяли подъем, остановились, пьем чай. Следом поднялся КАМАЗ. Подходит водитель и спрашивает «Батя, это последний подъем? Впереди горы и перекосы еще будут?» Едет в Ленск. Сказали, как есть. Уходит, чертыхаясь и матерясь, что вот я такой-рассякой, никогда бы, если знал, не поехал, и что страху натерпелся на перекосах. Загружен он конечно хорошо, машина даже присела. Да и тяжело одному, если что случится, без напарника. Но прошел он остаток пути нормально, мы его нигде не догнали. И кто знает, не было ли это началом его работы на зимнике?

Немного фотографий последних лет:

Медпункт для водителей, везущих груз на ВСТО:

Строятся ПНСки для газовиков:

Перед подъемом:

«Ловит» машины для загрузки попутным грузом:

На пикете «Ужман»:

Выбросило с колеи:

Впереди подъем, трактор идет по обочине, чтоб не соскользнуть на гусеницах по гололеду с дороги. Так по краю и пройдет:

Выкинуло с дороги:

Случайная встреча. Рассказал, как наш общий знакомый ездил под заказ в таежный поселок. Подъемы непреодолимы. Ни одной машины за несколько дней. Пошел пешком, через несколько км. трактор. До поселка заплатил почти ту сумму, которую должен был заработать за рейс. Это хорошо, что у него были деньги! Не случайность этой встречи мы оценили, когда на следующий день впервые за все годы нам предложили рейс именно в этот злополучный поселок! Не поехали!

Площадка на пикете «Гаженка»:

На разгрузке. Машина с большим комфортом:

Вахтовик:

Ночь. Горит газовый факел:

На буровой:

На строящейся буровой:

Нижняя Тунгуска у п.Непа:

Уронил на перекосе контейнер:

Погрузка в Усть-Куте:

В Ленске. Здесь мы ремонтировали машину:

Без слов:

В 90-е годы, когда страну начали делить на удельные княжества, в 180 км от п.Таас-Юрях в этом вагончике была таможня:

Здесь проходил нефтепровод малого диаметра. Сейчас его демонтируют, трубы перевозят:

Весна. Пикет «Гаженка». Геологи возвращаются домой:

Тоже транспортное средство по хозяйству:

Последним рейсом домой:

Вечная мерзлота, корни разрастаются по поверхности не глубоко:

Посовещавшись, домой не вернулись. Начало апреля, предложили рейс с оборудованием в Саскылах. Успеем, там еще морозы. Я в предвкушении от поездки по новым местам. Дорога до Удачного хорошая, далее зимник, дорога по реке, через Анабар. Увы! Поездка не состоялась. Нас предупредили, что грузоотправитель еще за прошлый год не расплатился с водителями. Что ни делается, все к лучшему. Хорошо, что не поехали. Все равно северного сияния, какой видел там Саша, не увижу. А экстрима и так хватает.

Весна в полном разгаре, начались белые ночи. На озеро слетелось множество перелетных птиц. Какая красота! Одни отдохнув, улетали, садились на озеро другие. Прилетел лебедь. Один. Два дня тоскливо кричал, звал подругу. Из-за него расстроилась и я, не могла уснуть. Муж ворчит, успокаивая меня, говорит, что женщины они все такие, разлетелись где-то, а он тут, видите ли, раскричался. Я смеюсь, и правда, что это я на себя еще и птичьи заботы взяла!

На память об Айхале.

Поселок городского типа, основан в 1962 г., расстояние до Мирного 500 км. Перед Айхалом поселок Дорожный. У дороги и в самом поселке целыми полянами колышутся на тонких и длинных стеблях крупные пушистые белые кисточки. Название цветов не знаю, но на болоте их можно встретить часто. У нас они гораздо мельче. Уже с конца августа стали наблюдать северное сияние бирюзового цвета. Я б там жила, хоть одну зиму!!! Мой сват-геолог предупреждал, что поблизости проводили подземные ядерные испытания в 70-х годах. И что бы мы не сильно наслаждались местной водой.

Летом были рейсы на Айхал и Удачный. Расстояние от Айхала до Удачного 75 км. Но всегда казалось, что далеко, попадали в снегопад.

Август. На фотографии идет мокрый снег, автобус с Удачного выкинуло с дороги. Хорошо недалеко, дальше сплошные камни:

Нам нравилось туда ездить летом. В белые ночи я редко ложусь, любуюсь природой. Потрясающие закаты. Не успеет солнце сесть и даже лучи за горизонтом продолжают освещать облака, а солнце уже снова встает. Боже мой, какое там небо! Однажды снова поехали на север, по дороге остановились, Саша лег отдохнуть, я читаю. Боковым зрением замечаю какое-то движение. А это лиса вдоль дороги несет в зубах крохотного лисенка. Эвакуируются. Со стороны реки Вилюй вырубается кустарник, наверное, под затопление. Сижу, боясь шелохнуться, и спугнуть заботливую мамашу.

Видели на трассе оленей, лосей, рысей и зайцев. Но особенно запомнилась встреча с медведем. На 12 км от Ленска, за Шаман-горой, мы не стали останавливаться в кармашке, где пыль и машины, а решили отъехать для отдыха на лесную дорогу. Проехали немного, впереди, из лужи встает огромный, с большого теленка, медведь. Таких громадин вижу впервые. Плоский, как доска, мокрая и грязная шерсть висит клочьями. Не побежал, пошел спокойно, видно в душе чертыхаясь на нас, что не дали отдохнуть от жары и комаров. Медведей издали видели много раз, когда ездили, ходили за грибами и ягодами, были в походе. Но с определенных пор стала трусихой. Тот медведь лежал у ольшаника, я в двух шагах от него срезала грибы. Наклонюсь, что-то вроде рычит или урчит. Подниму голову, тишина. И так несколько раз. Повернулась к нему, что бы срезать очередной масленок. Я собак боюсь, а тут лежит такая глыба! Смотрим друг на друга. По-моему у меня даже загривок дыбом встал. Отвернулась и пошла, постукивая по ведру ножом. Понимая, для него я дичь, побегу, мне конец. Затылком, спиной прислушиваясь к каждому шороху. До машины шла, кажется, вечность. Вышла, рассказываю. Муж смеется: «О чем разговаривали, что новенького узнала?». Позже сказал, что сразу поверил. А шутил, что бы разозлить или обидеть, вывести меня из шока. Тоже мне, психолог! Но с машины смотреть не страшно. Вернулись на дорогу. Предупредили ягодников, которые собирались заходить в лес. Они тут же сели в «Жигули», уехали. И мы поехали, спать расхотелось.

Дорога на Удачный. Второй час ночи, Фотография не передает те изумительные краски. Увидела в зеркале заднего вида, что небо горит. Выскочили, фотографируем.

Возили дорожникам трактор в сторону Якутска. Совершенно другая природа. По утрам на дороге у озер, как рассыпанные семечки сидят небольшие черно-белые чайки. Жалко не было с собой удочки. Рыбачили бы на Вилюе, ожидая паром. Как-то уже в августе ночевали у реки. Рано утром к реке спускается мужчина. Раздевается, лезет в воду, шарит руками по дну. Холодно, моросит дождь. Удивляюсь и жду, что будет дальше. А дальше он вытаскивает на берег за веревку огромную морду-плетенку с рыбой. С берега сбегает еще один человек, сгибаясь под тяжкой ношей, они уходят. Сижу и ругаю себя, ну что же постеснялась подойти к ним, посмотреть, а может и поговорить. Говорят, здесь есть палеонтологический музей. Быть может кто-нибудь подскажет об этом музее в Сунтарах? В Интернете не нашла.

И еще (я уже писала) везде очень вкусный хлеб, у частников покупали молоко, брали сразу литров десять. Потом пили айран, и выдавливали из бутылки на хлеб взбитое масло. Дело же было летом. В магазинах на удивление дешевые и вкусные мясомолочные продукты. Вот что значит, не дали загубить, как во многих местах России свое животноводческое хозяйство. Осталась о тех местах добрая память.

К осени отдали долги. Эйфории нет и радости тоже. И коньяк не пили. Но стало легче дышать. Купили внучкам первые подарки за эти годы — меховые унты якутской работы. Большая радость ждала дома — в наше отсутствие родился внук! Четыре внучки, а тут мальчик!!!

Наши внуки! Две студентки, три школьника. Это для них и из-за них я начала писать в дороге, компенсирую свое отсутствие, заботу и тоску за ними сказками по почте или привозила с собой.

Мужчина! Помощник! Пошел в первый класс! Строят с дедушкой теплицу:

На дедушкином дне рождения:

Осень. Идем домой до Усть-Кута баржей. Берега золотятся еще не опавшей листвой! Красота неимоверная! Суда курсируют по Лене до Северного Ледовитого. Навигационный период с мая по ноябрь. Часто видим на теплоходе, как растут в теплицах огурцы, зелень в небольших парниках. Скрашивая многомесячную работу мореходам, в ящиках цветут цветы. Полощется на ветру выстиранное белье. Короче, дом на воде. На теплоходе чистота, даже в тапочки переобуваются.

Город Усть-Кут. Протяженность почти сорок километров. В последние годы, несмотря на ЧП, стала более спокойно относиться к этому городу, где-то даже с симпатией. Появилось много хороших знакомых. Город живет своей жизнью. Центральная часть многоэтажна. Частные небольшие дома, огороды с теплицами, сараюшки для живности. Как везде и как мы, выживают. Железная дорога, речной порт, зимник, лесозаготовки, а в последнее времена строительство нефтепровода дают его жителям работу и надежду на лучшее будущее.

Весна 2011 г. Утро, дорога пока еще подморожена:

Зима 2005-6 г. В течение трех месяцев морозы под пятьдесят, а то и ниже. Удивительно, как выживают в такие морозы пташки? Как-то разгружаемся в Мирном, прилетели воробушки. Мороз, все парит, но есть надо. Насыпала в стороне кучу семечек, с пакетов какие были крошки. Подлетели, легли на бок, лапки спрятаны под брюшком в пуху. Поклевали, перевернулись на другой бок, снова клюют. Ай да маленькие, приспособились! А в тайге, на зимнике птичье безмолвие, только иногда видим ворон.

Машины идут тяжело, с натугой. В самые сильные морозы везем теплый груз. Подогрев в фуре включаем и выключаем периодически через каждые два-три часа. Спим по очереди. Остановились на пикете. Почти все пикеты в низине, где морозы за пятьдесят. Машины окутаны морозным туманом и выхлопными газами. Кажется, даже ветер замерз, ни одна веточка не шелохнется. Сходили в столовую. Саша лег, я читаю. Это я думаю, что читаю, на самом деле уснула сидя. Просыпаемся сразу оба. Проспали! Саша бежит смотреть термометр в фуре, показывает внутри минус 18! Надо что-то делать, от пикета уходить нельзя. Открыли фуру. А у нас просто заглючил термометр! Саша садится в машину, облегченно улыбается. Сижу, молчу…и начинаю плакать. Думала, мы снова в долгах. Нервы сдали. Открывали фуру, нарушилась герметичность. У дверей стояла иркутская минеральная вода, замерзла. Двадцать ящиков забрали себе. Хозяину заплатили. Несколько ящиков дали вахтовикам, где останавливались в Мирном. Воду пили, мыли голову, умывались, кипятили чай. И смеялись над собой, что так круто мы еще не жили.

В такие морозы водители стараются в ночь с пикетов не выходить. 150-й километр, на площадке стоит одна машина. В кабине горит свет, водитель провожает нас взглядом. Решили перекусить и двигаться дальше. Там на подъеме, в лесу значительно теплее, хотя и ближе к космосу! Через некоторое время — стук в дверь. Садится рядом с мужем молодой человек. Угощаем чаем. Разговариваем, идет в Мирный. Решил не рисковать, подъем ночью не брать. И вдруг говорит: «Так тяжело на душе и поделиться не с кем. Скажите, что делать, как поступить? Я живу и работаю ради семьи. Ребенка и жены. А тут приезжаю, узнаю, жена изменяет. Весь мир перевернулся! Жить не хочется» Муж мой сразу и конкретно: «Уходи от нее, зачем тебе …. Найдешь лучше, еще спасибо скажешь». «Не могу, ребенка жалко и без нее не могу». Сидим, молчим. Что сказать? Чужая семьи — потемки. Саша говорит: «Хочешь сохранить семью, бросай эту работу. Устраивайся в своем городе, будешь всегда рядом с ними. А там, глядишь, наладится все». Мы уходит, а я часто вспоминаю ту морозную ночь, и водителя сидящего в освещенной кабине с горькими мыслями. «…Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зло, все покрывает, все перенесет… Любовь никогда не перестанет». Не мои слова, из Библии.

Второй год по зимним дорогам ходят какие-то люди, делая зарубки на деревьях, ставя вешки на обочине. Что происходит, не поймем? Неужели собираются делать дорогу? Спрашиваем на пикете, одни говорят, что дорогу. Другие, что здесь пройдет нефтепровод. Какой нефтепровод, такая даль, откуда деньги? И закрутилось-завертелось и даже очень быстро! Но ПЕРВЫЙ «Фред» на Якутию пошел еще по старому зимнику, где перекосы, дорога в одну колею! Все жалели машину, сочувствовали водителю. Выбирался он с зимника, наверное, больше двух месяцев. Это была целая эпопея. Я все не могла поверить, как он умудрился пройти перекосы с узкими поворотами и с дорогой в одну колею? И как вообще эта махина вписалась туда?! Интересно, как он сейчас, «Фред» на ходу, или зимник его все- таки добил? Прошло три или четыре года. Зимник на глазах стал меняться. Вырубаются просеки, завозится оборудование и трубы, построили ПНСки. Убрали перекосы, появились подсыпки на подъемах, дороги стали шире и лучше. Много новых машин, а «Фреды» давно перестали кого-либо удивлять.

И все-таки зимник остается зимником. Хорошая дорога январь-февраль, если снежная зима, то и декабрь. Но с марта начинается колея, обнажаются прошлогодние весенние промоины, ребристые и острые корни деревьев, ямы. Становится все глубже и глубже колея на открытых участках, на марях и болотах. Даже бывшие перекосы начинают по-прежнему собирать дань за проезд. Не относитесь к дороге по зимнику легкомысленно. Берегите себя!

Лесные речушки. На вид речки невзрачные, неприметные. Если появилась вода, кажется небольшая наледь. Где-то поставлены вешки на переезде, где-то их вовсе нет. Именно в таком месте у нас однажды от удара об лед сломалась балка на фуре. Нельзя относиться с пренебрежением к таким переправам. Хотя переезды дорожниками укреплены, но речки умудряются даже среди зимы вскрываться, образую огромные наледи, собирая сотни машин с обеих сторон. Груза в последнее время возят до 60-70 тонн. Весной идем по воде с осторожностью, провалиться можно до двух и более метров. И не дай Бог в конце зимника оказаться в дороге между вскрывшимися речками, тогда, как говорят водители: «Все, вилы!» Одна надежда на дорожников.

Как машина проваливаются, видела. Машин скопилось с десяток. Одна попала в яму, пытаются ему помочь. Самый нетерпеливый пошел в обход. Вроде уже почти вышел, и вдруг фонтаном брызнули снег и вода. Машина почти наполовину ушла под лед. Водитель с трудом открыл кабину. Следом на выручку поспешила другая машина, точно так же провалилась. Ну-у, все! Приехали! Теперь работы не на один час.

Речушка Гаженка. Года три назад в этом месте речка вскрылась. Переправу нашли и сделали километра через два, без заезда на пикет.

И напоследок. Скоро снова заработает зимник. В некоторых местах дорожники подняли дорогу, разъезжаясь, будьте внимательны и осторожны. Мой совет касается новичков. Не съезжайте с накатанной полосы слишком далеко, стоит колесу провалиться в снег, вас начнет стаскивать с дороги. За снегом не видно край обочины, можно положить машину. Весной я мужа несколько раз предупреждала об опасности, он только посмеивался: «Что это с тобой, труса празднуешь или вспомнила, что женщина?» Ха-ха, очень смешно. Правда, потом понял, что рискуем зря. «Празднуйте труса» с умом, не создавая помех встречным машинам.

На этой фотографии видно, как машины разъезжались. Здесь дорога приподнята и края обочины не видать.

Заканчиваю свое предпоследнее повествование, Буду жива и здорова, напишу заключительную часть следующей весной, или летом. Написала лишь малую толику о происходящих в дороге происшествиях. В рассказе не называю фамилии и имена, дабы не обидеть тех, чьи имена не знаю.

Простите, если где-то получилось немного грустно и трагично. Такова жизнь!

Город Мирный.

Фотографии разномастные: первые (ранние фото) переписанные с пленки на диск вышли почему-то размытыми, другие из цифровой камеры. За время путешествия разбила один цифровик и одну видеокамеру. Ни разу не сняла на фото прохождение по колее и наледям. Не до фото, надо держаться!

Спасибо всем, у кого хватило терпения прочитать рассказ до конца.

Будьте все счастливы и здоровы! Берегите себя!

Альбина С.