Горная Шория без шор

Это путешествие продолжение предыдущих 2021 года. О них уже на Дроме рассказывал. Но напомню. Я искал родину деда, погибшего в Белоруссии — travel.drom.ru/86861, однако так её и не нашел. В том же году захотел посмотреть, где родился знаменитый скульптор, художник и ювелир Даши Намдаков — travel.drom.ru/87584.

Словом, год был поиском истоков. Не знаю, зачем мне это было нужно, но судьба меня вела этим путем. В 2022 решил всё продолжить.

Итак, мы едем смотреть южный Кузбасс. Крайняя точка поселок Таштагол, неофициальная столица Горной Шории, где стоит одна из мощнейших скульптур Намдакова — Золотая Шория. На пути к ней нас ждет поселок в Красноярском крае, где мог родиться мой дед, там собираются на Троицу старожилы, надеюсь, что вдруг что-то расскажут.

Меж этих точек огромное сибирское пространство. Частично нам неизвестное. Экипаж: я, водитель, и моя жена Елена, наш бессменный штурман. Перемещаемся из Иркутска на Тойота-Прадо-150. Купили новым в 2013 году, на момент поездки на спидометре было более 350 тысяч км пробег накрученного по Европам и Азии, о чем тут было своевременно рассказано. История авто есть в профиле.

Итак, поехали!

Ищу родину деда

История с дедом запутанная. Собственно, родовой по мужской линии заинтересовался по-настоящему только тогда, когда появилось для этого время. Это случилось где-то в 2010 году. Тогда нашел сведения о том, что дед, командир противотанковой батареи, погиб под Витебском и захоронен неподалеку в братской могиле. Я её нашел и побывал там в 2013 году. В тех же документах значилось, что дед родился в Красноярском крае, в деревне Усть-Канчи.

Захотелось побывать и там. Но проблема в том, что такого населенного пункта не существует. Понятно, что писарь что-то напутал. И я начал с самого вероятного и созвучного — Усть-Кана. И съездил туда в прошлом году. До цели не добрался из-за того, что паром через Енисей на этом направлении в эту пору уже не работал, но увиденного хватило для того, чтобы понять: вряд ли дед родом из этого дачного поселка.

Стал смотреть иные варианты, и тут всплыл Усть-Канчуль.

Особый оптимизм внушал тот факт, что здесь было поселение из ссыльных, оказавшихся в Сибири по итогам восстания в Варшаве в 19-м веке. А в сведениях, дошедших до меня изустно, имелась информация, что предок мой имел к этому отношение. В Троицу я сюда и подъехал.

Поселок расположился неподалеку от Канска, родины отца, что внушало надежду на то, что я все правильно делаю.  Но уже на въезде меня ждало разочарование: на памятнике селянам, погибшим в годы Великой Отечественной, не было моей фамилии.

Решил, что нужно все-таки поговорить с местными. А деревня в этот день была оживлена: видно было, что съезжаются родственники из городов и отдаленных мест, около домов порой стояло по несколько автомобилей. Ткнулся туда, где их было особенно много.

Посоветовали обратиться к старожилу. Его дом оказался поблизости. Вышел крепкий дед лет 70-ти. Фамилии не вспомнил, но подтвердил, что польские ссыльные здесь жили. Последний из тех, кто не уехал или не перебрался на родину, умер несколько лет назад. Однако на кладбище стоит католический крест — может, на нем есть какие-то имена.

Кладбище расположилось на околице и встретило меня плакатом, на котором перечислялись участники ВОВ, но, видимо, похороненные здесь.

Креста нигде не было видно. Но вокруг много людей — стал расспрашивать. Вспомнили, что огромный крест был, но уже давно рухнул. Показали примерное направление, где он прежде стоял. Час бродил по кладбищу, но ничего так и не нашел. И неудивительно: вокруг тайга и, вероятно, католическая часть кладбища просто заросла без ухода и присмотра. 

Это прискорбно, но никаких следов деда в Усть-Канчуле не обнаружил, хотя был почти уверен, что в этот раз напал на его след. Конечно, поиски не собираюсь бросать. Появилась идея запросить информацию по месту призыва, а оно известно. Может быть, после этого что-то прояснится.

Ирбейское

Ирбейское — это райцентр, в состав которого входит и деревня Усть-Канчуль. Мы выходили на большую дорогу через этот поселок, и план был такой — до конца дня оказаться в Ачинске. Не то, чтобы этот город особо нравится, но однажды мы там нашли неплохую гостиницу и теперь постоянно останавливаемся на ночевку.

Само Ирбейское небольшое. Сейчас менее 5 тысяч населения. Всё интересное вмещается в несколько кадров.

О поселении информации немного. В основном — удручающая. Территория заселялась ссыльными и каторжными. Сибирские губернаторы прилагали усилия для того, чтобы ушлый народец осадить на землю и сделать из них хлебопашцев и ремесленников: чтобы люди могли зарабатывать и при этом платить подушные налоги. Но бунтовская кровь порой давала рецидивы. В 1901 году произошел известный Ирбейский погром, когда было убито несколько десятков татар-конокрадов.

В это же время начинается активное переселение украинцев, белорусов и чувашей. Именно тогда на территории района появляются деревни преимущественно с украинским и белорусским населением. Сейчас это не особо заметно. Наиболее яркие представители этих меньшинств покинули Сибирь, перебравшись на историческую родину.

В период Великой Отечественной войны с территории Ирбейского района на фронт ушло более 11 тыс. человек, из них 3932 погибли. Среди них мог быть и мой дед, но, как выясняется, — нет.

Едем дальше.

Новокузнецк: саду быть!

На пути в Шорию мы дважды останавливались в Новокузнецке. И город меня по-хорошему удивил. Даже решил разбить этот пост на несколько. Для начала просто погуляем по городу, который в своей исторической части выглядит как заповедник сталинской эпохи.

Что и неудивительно, ведь его воспел пролетарский поэт (агитатор, горлан и главарь, как он себя называл). А властям ничего не оставалась иного, как следовать по следам его фантазий.

Лирический герой поэта Хренов мечтал воспламенить Сибирь мартенами и отбросить тайгу за Байкал. Частично план удался.

Сам поэт маячит на площади своего имени. Сварные швы на памятнике понемногу уже расходятся: надо бы подновить…

Кузнецк: как Достоевский любил, но не был счастлив

Продолжу рассказ о Новокузнецке. В прошлый раз остановились на том, что Маяковский воспел город, с присущим ему талантом, хотя здесь ни разу и не был. Местные ему памятник поставили. Помпезный, но скучный и уже требующий ремонта.

Другому, еще более известному писателю, прожившему несколько дней в городе, который тогда назывался Кузнецк, они же поставили всего лишь малозаметный бюст на задворках. Может, потому, что Достоевский не очень лицеприятно отозвался о месте своего недолгого местопребывания, хотя события, здесь случившиеся, отложили заметный отпечаток на его непростой жизненный путь и творчество.

Короче говоря, здесь Федор Михайлович взял в жены вдову запойного чиновника Исаева. И для этого сюда пришлось неоднократно приезжать специально.

«Бог мой, — разрывается мое сердце. Ее счастье я люблю более моего собственного… Она не должна страдать», — писал в присущей ему одному манере Достоевский.

А предыстория была такова. Писатель, будучи еще ссыльным, влюбился в жену мелкого чиновника Марию Дмитриевну Исаеву. И она благосклонно принимала его ухаживания. Дело было в Семипалатинске. Но затем главу семейства возлюбленной перевели в Кузнецк. Где вскоре он и помер от излишеств.

Ситуацией решил воспользоваться Достоевский. Осенью 1856 года он прибыл в Кузнецк, где сделал предложение руки и сердца. К тому времени писатель был уже высочайше помилован и ему возвратили дворянство. Однако вдова увлеклась молодым учителем и маялась в тяжелых раздумьях. Но выбор между бедностью и стабильностью после некоторого раздумья был сделан в пользу Федора Михайловича, который к тому времени был уже довольно известен.

«В эти два дня она вспомнила прошлое, и ее сердце опять обратилось ко мне…» — вспоминал потом Ф. Достоевский.

Венчались они в ближайшей Одигидриевской церкви в 1857 году. Молодой, но менее удачливый соперник, стал шафером жениха на свадьбе, что привнесло драматизма в ситуацию.

Оригинальная церковь не сохранилась, поскольку после революции была снесена. Но судьба словно следила за бывшим каторжником, ставшим великим российским писателем. И церковь с таким же именем была возрождена при следственном изоляторе Новокузнецка в нулевые годы, что свидетельствует о том, что Россия движется по одному и тому же кругу и с тем же трагизмом.

Вопреки ожиданиям брак не был счастливым. У первой жены Достоевского было слабое здоровье, и она предпочитала жить в тиши, в основном в Москве или Владимире, а писателю нужна была столица — Санкт-Петербург. Супруги часто находились в длительной разлуке.

Достоевский позже признавался, что они были «положительно несчастны вместе», но при этом сохранил светлые воспоминания о своей сибирской жене.

В 1980 году в Новокузнецке на улице Достоевского в доме № 40, который в 1855-1857 гг. Исаева снимала у портного Дмитриева, был открыт филиал краеведческого музея — литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского.

В нем ничего не сохранилось из того, что могло бы принадлежать всемирно известному писателю. Оно и понятно: в доме жила вдова с ребенком, и нахождение здесь мужчины в непонятном статусе могло ее только скомпрометировать, по крайней мере, до венчания.

Но рука Достоевского в этом доме чего-то касалась, по этой земле он ходил… И мы, конечно, здесь прогуляемся.

Кузнецкая крепость

Итак, мы по-прежнему в Новокузнецке. И сегодня побываем в Кузнецкой крепости. Она была построена на Вознесенской горе по распоряжению императора Павла I и должна была защищать Южную Сибирь от китайской угрозы и набегов местных диких племен.

Стройку начали в 1799 году и не на пустом месте. Здесь когда-то был Кузнецкий острог, то есть местоположение крепости было стратегически выверено уже не одним поколением служивых. Работы продолжали в течение 20 лет. За основу был взят проект, предложенный тогдашним командующим сибирским корпусом генералом Густавом Штрандманом.

Крепость имела форму вытянутого прямоугольника. Укрепления состояли из земляного вала. На углах крепости устроены полубастионы, облицованные с внешней и внутренней стороны плитами песчаника. В промежутке между ними была сооружена кирпичная трехэтажная проездная подзорная башня. Внутри располагались гауптвахта, пороховой погреб, солдатская казарма, два офицерских дома, солдатская кухня, штаб, цейхгауз, хранилище огнегасильных машин.

Ничего из перечисленного до нынешних времен не сохранилось. Да и к окончанию строительства выяснилось, что нужды в крепости нет никакой. Но, как обычно бывает, что не пригодилось для отражения внешней агрессии пошло на укрепление внутреннего порядка. Словом, в цитадели устроили тюрьму, и она не пустовала.

Однако пушки Кузнецкой крепости все же выстрелили. В Гражданскую войну. В 1919 году красные партизаны вывезли два крепостных орудия и использовали их при штурме села Тогул. Одна из этих пушек там и установлена у памятника партизанам, а другая вроде утонула при переправе.

В советское время судьба крепости была безрадостной — она была заброшена и постепенно превратилась в руины. Каменная кладка разбиралась на городские нужды, от внутренних строений остались одни фундаменты. Но в 1960 году было принято решение присвоить Кузнецкой крепости статус памятника республиканского значения, а в 1991 году здесь был образован историко-архитектурный музей. И дело закипело.

К каждой юбилейной дате Новокузнецка в крепости проводились какие-то крупные реставрационные работы и, в конце концов, привели ее в нынешнее состояние, которое можно считать достойным, хотя у местных историков и краеведов остается много недоуменных вопросов насчет достоверности нынешнего облика цитадели.

Но крепость уже стала визитной карточкой города, и всех гостей непременно ведут сюда. Конечно, здесь всё новодел, кроме, возможно, земляных валов. Сомнительными выглядят и некоторые монументы, установленные здесь. Скажем, генералу Путилову. Вояка был геройский: участвовал в русско-японской войне 1904-1905 гг., лично водил солдат в штыковые атаки, но в 1918 году адмирал Колчак назначил его комендантом Кузнецкого гарнизона. А уже в декабре 1919 года красные партизаны Путилова ликвидировали. По одним сведениям, расстреляли, а по другим — распилили (чего я не одобряю).

Но если Колчаку в Иркутске стоит памятник, то неудивительно, что в Новокузнецке поставили бюст одному из его подчиненных.

Таштагол

В Таштагол въезжали под дождь. Городок на 22 тысячи человек неофициальная столица Горной Шории. Статус города присвоен в 2014 году, и при этом было признано, что здешнее поселение находится в сложном социально-экономическом положении.

Прежде это был центр национальной автономии.

Шорский этнос возник в средние века путем слияния местных жителей с пришлыми тюрками. В ранних русских источниках шорцев называли кузнецкими татарами.

Ещё в 1939 году в этом селе располагалась администрация Горно-Шорского района. Но уже через несколько лет после создания Кемеровской области район стал её составной частью, при этом утратив свой автономный статус, что и неудивительно. Коренное население, которое составляло около 14 тысяч человек, после ликвидации убыточных колхозов, рассосалось по близлежащим городам и поселкам, утратив свой прежний образ жизни и традиции. Охотники и скотоводы стали шахтерами и горожанами. Но в глубинке ещё занимаются традиционными промыслами.

Кое-кто называет здешние места российской Швейцарией. Я в Альпах побывал и хочу сказать, что в чем-то это похоже на правду. Особенно там, где склоны гор освобождены от лесов и напоминают альпийские луга. Но таких мест немного и, на мой взгляд, не стоит к тому стремиться. Здешний скот, по примеру монгольского, может пастись где угодно. И ради благостной картинки не следует уничтожать здешнюю природу.

Собственно, оказались здесь для того, чтобы посмотреть на памятник «Золотая Шория» в исполнении скульптора Даши Намдакова. Об авторе уже рассказывал. В последний раз вот здесь.

У нас были координаты. Почему-то казалось, что монумент должен находиться на площади, но навигатор привел нас на окраину городского парка. Думали, что заблудились. Остановили теток, спросили, где тут находится известный памятник «Золотая Шория».

Не устаю удивляться на аборигенов. Городок кроется соплей, а некоторые местные ничего о нём не знают. На голубом глазу, говорят, нет здесь ничего такого! Типа, ехай дальше.

Хорошо не поверили. Зашли в парк, а там памятник и стоит. В дождь и сумрак выглядит так. Впечатляюще.

Холм насыпной. В округе есть еще несколько достопримечательностей.

Рядом бурная горная река.

Бродили пока совсем не промокли.

Потом пошли в местный музей. Здесь хранится скелет женщины, которую сравнительно недавно отрыли, но захоронили много веков назад. Её называют Кабырзинской принцессой.

В июле 2009-го под Таштаголом экспедиция обнаружила это древнейшее захоронение. Почему принцесса? Традиционно так в здешних местах положено. Но местные, по предметам, найденным с ней в могиле, считают, что она была то ли жрицей, то ли шаманкой. Причем сильной. С раскрытием захоронения даже связывают случившийся катаклизм: настала самая долгая зима, какой не было 100 последних лет, с большими снегами и рекордными половодьями.

На снимке реконструкция захоронения. Сама принцесса скрыта от глаз.

Тесновато внутри музея, но местами интересно.

Перекусили в местном кафе.

Могли остаться и на ночь.

Но решили заглянуть на горнолыжный курорт Шерегеш. Желание странное посреди лета, но там создана обширная туристическая структура с массой недорогих гостиниц. И дорога туда была недолгая.

Шерегеш

Конечно, это было необычно — приехать на горнолыжный курорт посреди лета. Всё равно, что захотеть позагорать на черноморских пляжах в канун Нового Года. Но у нас цель путешествия была иная, и просто проскочить мимо самого известного в Сибири курорта оказалось выше сил. К тому же, здесь был огромный выбор доступных гостиниц — более 50. Для поселка из 5 тысяч человек это удивительная цифра. Но ещё более удивительным является то, что здешняя инфраструктура переваривает в высокий сезон до миллиона любителей горных лыж.

Изначально Шерегеш был шахтерским поселком. Здесь начали добывать руду еще до революции. И сейчас продолжают. До сих пор самым заметным атрибутом остается здешняя шахта.

Но с некоторых пор рабочий поселок поменял ориентацию и, как уже сказал, стал горнолыжным курортом. Причем очень востребованным.

Первый комплекс здесь открыли еще в 1981 году к спартакиаде народов РСФСР. Но пик пришелся на 2000-е годы. Сейчас десятки подъемников волочат в горы день напролет тысячи лыжников, а затем они по склонам скатываются вниз, чтобы затем вновь занять очередь к подъемнику. Вот такой тут горнолыжный круговорот. И, как утверждают некоторые, самый крупный в России.

Летом всего этого не увидишь. Мы проехались по окрестностям, и всюду кипела работа: шла подготовка к сезону, который здесь начинается с ноября и продолжается до конца апреля. За пределами поселка всё является стройкой: новые гостевые дома и гостиницы растут как грибы, да так, что инфраструктура за ними не поспевает. Дорог нормальных в округе практически нет. Но, может быть, они зимой здесь и не нужны: все ж на лыжах.

Забрались мы и в горы, насколько нам позволили возможности нашего внедорожника. На базах пока сонно. Но, приметив нас, обитатели их предложили погонять на квадроциклах — есть такое здесь развлечение в межсезонье. Обошлись, как говорится, собственными силами…

Шерегеш нередко сравнивают с Сочи. Для суровых сибиряков выбор очевиден: сезон в Шерегеше длиннее, трассы сложнее, снег лучше, цены ниже. Для гламурных кис здесь меньше удобств и развлечений и, может быть, таких же, как они. К тому же далековато от Москвы и Питера. Но для настоящих фанатов горных лыж такие расстояния не проблема. А ещё областная власть сделала всё, чтобы облегчить логистику. К курорту ведет новое шоссе и регулярно бегают электрички.

Кроме того, есть свои фишки: фестиваль «Грелка Фест». Проходит он традиционно в апреле. Много музыки и обнаженных до трусов горнолыжников, которые массово скатываются со склонов.

Всего этого мы не видели, но верим, что так оно и есть. Может, когда-нибудь специально приедем посмотреть на это. А пока продолжим свой путь.

Красноярск: Трансформация Намдакова

В Шории нас преследовала плохая погода. Всегда мокрое и низкое свинцовое небо. Но стоило нам лечь на обратный курс, как всё переменилось. И солнышко прорезалось, и настроение улучшилось. Но пути до дома оставалось всего ничего. Но нас еще ждал Красноярск.

Там у нас было важное дело: посмотреть скульптуру Даши Намдакова.

Она появилась перед сибирским федеральным университетом в 2019 году и не случайно. Тогда здесь проводились Всемирные студенческие игры.

Издалека памятник вызвал разочарование: нагромождение каких-то булыжников, накрытых сверху то ли черепом ящера, то ли автомобилем «Тесла».

Но стоило подойти ближе — открылись иные миры. Мимо этой скульптуры не проскочишь походя: нужно постоять спокойно, разгадывая ассоциации, загадки и скрытые послания. Я специально не стал ничего читать об этом памятнике, дабы сохранить о нем свое восприятие. И, кажется, я понял идею. И она заключена в колесе Сансары: непрерывности сущностей. Круговороте жизни и смерти, вращении тайн и желаний.

Я специально снял памятник с различных ракурсов, чтобы и вы над этим тоже задумались.

Самое неожиданное было то, что, бродя вокруг скульптуры, обнаружил вход в неё. Это была пещера первобытного человека, точнее, художника, который первым высек изображение. Палка, палка — огуречик… Лось… (где-то я его уже видел). А затем — пирамиды, фараоны, Венера, Будда, змеи Кетцалькоатля, мелкая насечка пагод.

Внутри было уютно. Огромный мир словно обволакивал тебя. Да, ты всего лишь песчинка в нем, но и его основа.

Много всего приходит в голову. Впечатления сильные. Не хочется их портить. И потому в Красноярске не задерживаемся.

Канск

Из Красноярска, фигурально выражаясь, Иркутск видно. Всего-то чуть больше 1000 километров. По сибирским понятиям, пустяк. Были времена, за летний день этот маршрут проходили. Но в этот раз не спешим, ибо дела у нас еще есть. Решили в Канске задержаться.

Город для меня не чужой. Здесь родился отец. Потому я всегда выискиваю в Канске что-то оптимистическое. Порой это сделать нелегко. Но в этот раз пофартило: заметил, что в небольшом придорожном парке происходит что-то необычное. Ну и припарковался у мрачного кирпичного здания, больше похожего на старый тюремный замок. Место оказалось атмосферным.

В нем устроили свою берлогу автолюбители и свое заведение брутально назвали кафе «Garage». И чтобы совсем уж никаких сомнений не возникало, над входом навесили заднюю часть авто с красноярскими номерами.

Ситуацию усугубили сводом мужских правил, прибитых к двери.

Внутрь попасть не удалось — заведение было закрыто, но уверен, что и там всё было доработано в соответствии с концепцией.

Однако остановился здесь не из-за кафе, а по другой причине. На небольшой площадке в сквере выступал женский ансамбль. Радовали сами себя, но, может быть, просто еще зрители не подтянулись. Но я оценил.

Собственно, на этом наше путешествие и закончилось. Больше ничего интересного не случилось, разве что еще на пути сюда ранним утром на обочине заметил сбитого лося. Тормозить почему-то не стал — потом пожалел, но так и не развернулся.

Итожа. В этот раз мы прошли около 4 тысяч километров от Иркутска до Горной Шории и обратно. Как обычно, внедорожник нас не подвел. Что планировали — увидели. Жаль, что и в этот раз я так и не нашел родины деда, хотя был почти уверен в том, что цель близка. Но, может быть, в этом заболоченном поселке дед просто родился, а затем переселенцы продолжили скитаться по Сибири в поисках лучшей доли.

Словом, тема пока окончательно не закрыта. Просто нас ждут новые путешествия.

Май-июнь 2022 года.