На родину Намдакова

Как мы сошли с дальневосточного маршрута

Прошлый год был богат для нас на путешествия. Мы их совершили целых три. Мы — это я и моя жена Елена, она же наш бессменный штурман. Живем в Иркутске.

О двух уже рассказывал на Дроме. Первое было на Урал — travel.drom.ru/85709. А второе в Красноярский край — travel.drom.ru/86861, искал родину деда по отцу, но пока безуспешно. А между этими поездками была еще одна. Очень необычная. Долго сомневался, стоит ли о ней рассказывать — слишком уж она получилась нетипичной. Но все-таки решился, даже, несмотря на то, что сейчас многим не до путешествий.

Итак, после первого, немного скомканного путешествия по Уралу, стало понятно, что дорогой мы не наелись. Убедившись, что с нашим автомобилем Тойота Прадо (дизель, 3 литра) все в порядке, начали прорабатывать новый маршрут. Какой-нибудь небольшой. Двигаться на запад по своему же свежему следу казалось неразумным, Монголия была отрезана пандемией, а на Крайний Север что-то не хотелось (долго там жили). Оставалось только дальневосточное направление. Решили двигаться по нему. Но и здесь у нас все наезжено. Потому выбирали такой путь, по которому еще не ходили. И там был один вариант. Решили взять его за основу. А если желание не пропадет, то продвинуться и дальше.

Впрочем, по порядку.

Итак, в конце лета мы оказался в Забайкалье, а точнее в бывшей Читинской области. Что меня туда занесло, скоро станет ясно. Но пока расскажу о другом: о здешних дорогах и тайге.

Вообще-то Забайкальский край связан с цивилизацией федеральной дорогой, которая пролегает от Москвы до Владивостока. Доводилось мне её пройти полностью — она неплохая.

Но в этот раз нужно было двигаться в ином направлении, и дорога здесь была совсем другая. Изначально она появилась как вспомогательная при строительстве железной дороги, а потом, похоже, стала постоянной. По этой грунтовке, хоть и хорошо грейдированной я прошел более 300 километров. И это было непросто.

Дорога единственная, и когда на одном из переездов в райцентре Мозгон железнодорожники затеяли ремонт, то пришлось простоять в ожидании окончания работ пару часов.

Самые сильные впечатления — реально едешь по необжитым и диким местам. Изредка в просветах мелькает железная дорога и завораживающая своей красотой долина.

Периодически среди тайги попадаются огромные вырубки. Насколько глаз достает высятся безлесные сопки. На одну такую деляну я и свернул. Цель была проста — немного передохнуть. Ну и побродил немного по окрестностям.

О том, что здесь несколько лет назад работали лесорубы, видно было по грудам брошенного некондиционного леса и уже превратившимся в хворост обрубкам сучьев и вершин. Но природа берет свое и склоны уже покрылись новой порослью сосны. Однако долго еще придется ждать, когда здесь появится нормальный лес.

В конце этого непростого пути нас ждало бурятское село Укурик.

Как поняли, попасть сюда было непросто. Заезжал со стороны Улан-Удэ через Хилок. Ходу там было 130 километров и всё по гравийке. Выезжал через Читу. А это еще 150 километров такой же дороги. Но у нас же внедорожник!

Естественно возникает вопрос: что меня заставило проделать этот сложный путь?

Мог бы дать ответ на него сразу, но сохраню интригу. А пока просто прокатимся по бурятскому селу, затерявшемуся в степях Забайкалья.

Немного об Укурике. Поселение появилось в 30-х годах прошлого века, но люди здесь были всегда. Сейчас в селе проживает 111 человек. Есть школа, клуб, библиотека и, по данным на 2017 год, фельдшерско-акушерский пункт.

Местные традиционно занимаются животноводством. 

А также изготовлением унтов. Сапожки, сделанные в небольших мастерских с многолетней историей, очень ценятся: они качественные и всегда неповторимые.

Сам населенный пункт небольшой: тут проживает чуть больше ста человек. И находится в таком месте, что сто раз подумаешь: а стоит ли туда ехать. 

Меж тем, местечко становится всё более известным. Объяснение тому есть: здесь родился в семье кузнеца известный и ныне очень модный и успешный художник, скульптор и ювелир Даши Намдаков. Сейчас он в основном обитает в Англии, но о своей малой родине не забывает. 

В нескольких километрах от родного села, в живописной долине образованной слиянием рек Хилок и Нэмтэй художник решил построить ленд-парк «Тужи» (сосновый бор — по-бурятски). И, самое удивительное, что это ему удалось.

Зачем среди забайкальских степей, где нет ни асфальта, ни крупных поселений нужно было реализовывать такой амбициозный и дорогостоящий проект? 

Даши Намдаков отвечает на этот вопрос просто:

— Хочу, чтобы эта земля стала привлекательной для художников со всего мира, людей, которые интересуются искусством. Этот парк — костяк. Пусть сюда приезжают люди, которым интересно искусство, культура и быт бурят. И здесь созидают.

Местные, конечно, идею одобряют. Говорят, что Намдаков возрождает деревню, что у молодежи появляется смысл жить на родной земле, что вокруг появляется много творческих людей, и что всё сделано с огромной любовью. И это только начало.

Действительно, парк только открылся, но чувствуется, что у него есть будущее. Здесь всё необычно и как-то обстоятельно устроено.

В «Тужи» можно приехать на один день, как это сделали мы, и зарядиться энергией этого места. А можно жить долго, создавая себя заново и рождая что-то новое и хорошее.

Скульптор Даши Намдаков и его всадники

Намдаков — это звезда мирового уровня. Его скульптуры стоят в мировых столицах, а его ювелирные украшения носят сильные мира сего. Поэтому Даши решил помочь и родному селу: начал строительство этнопарка, художественной школы и кемпингов в долине образованной слиянием рек Хилок и Нэмтэй.

С творчеством художника познакомился случайно. По пути на Байкал заскочил однажды в поселок Усть-Ордынский. Это центр бурятского автономного округа в Иркутской области. Рядом с местной администрацией обнаружил небольшую, но очень необычную скульптуру: ломкая, лунообразная девушка скакала на чугунной лошадке по степи. Всё в композиции казалось избыточным и нереальным. Но мне этот образ запал в душу и я заинтересовался творчеством Даши (ударение на последней букве) Намдакова.

С тех пор, если я узнавал, что на нашем пути встречаются работы Намдакова, то обязательно заруливал к ним. Единственное исключение — памятник Чингисхану в Лондоне. У нас тогда не было британской визы, но, думаю, если бы захотел, то добрался бы до памятника. Сейчас о том не жалею: скульптура стояла по временной схеме и сейчас, насколько знаю, выкуплена монголами и будет установлена на исторической родине, до которой мне будет даже проще доехать.

Самый мощный след художник оставил в Туве. 

Тут у него и просто монументы. Вот главный из них. 

И целый парк на набережной Кызыла. Вероятно, это самая сильная и удачная работа художника из тех, что я видел.

В Казани у него стоит символ города. Увы, снимал издалека. Наверняка есть детали, которые отсюда не разглядеть, а надо бы.

А в Астане он установил не менее впечатляющую скульптуру.

Ну и Байкал, конечно. Вероятно, один из самых труднодоступных памятников в мире, который сам автор называет Отцом Байкала, а остальные — Хранителем Байкала. Да, художнику хотели создать проблему — его не все здесь любят, считая язычником. Феномен в том, что люди сюда все равно едут, пусть не понимая до конца ни стилистики, ни идей художника. Значит, что-то их двигает с места.

Из того, что я еще не увидел у Намдакова. Памятники в Красноярске и Шории — это в ближайших планах. 

Храм воинской славы в Кубинке, где главным художником числится Даши Намдаков, что кажется удивительным. Буддистская тема примирения как-то сейчас не в жилу боевому братству. Единственно, что может объединять — это новая жизнь после смерти. Интересно, что он думает о том, куда вознеслись русские воины, павшие в последних боях.

Уверен, Намдаков нас ещё не раз удивит. 

Воины и игрушки Намдакова

Понимаю, что всё это сейчас мало кому интересно. Но продолжу.

Итак, я остановился на том, как впервые заинтересовался творчеством необычного художника Даши Намдакова. И как говорится, аппетит приходит во время еды. Постепенно я стал внимательнее присматриваться и к другим его работам. Тем более, что в Иркутске Намдаков часто выставлялся — видимо, город ему нравится. В галерее Бронштейна у него постоянная экспозиция. Но странная. 

Скорее выставка работ не самого мастера, а его семьи. Скорей даже сестер и братьев, специализирующихся на игрушках. Но, как говорят гиды, под присмотром самого Намдакова. Я даже что-то купил по мелочи.

Но предыдущие экспозиции были совсем другого уровня. Это была не массовая продукция, а заготовки для монументальных памятников. Некоторые уже отлиты в бронзу и гранит. А часть из них ждут своей очереди.

Стилистика не традиционная. Но таким видит мир Намдаков. О чем однажды и заявил: еще ребенком он почувствовал себя скульптором. И этот мир витает над ним, не давая сбиться с пути.

И мы идем за ним этим следом — разделяя эти видения и страхи: улетая куда-то вверх и расчленяя себя на детали, из которых соберется новый мир.

Неужели мы должны умыться кровью для того, чтобы понять, как прекрасен этот мир.

Вот так неожиданно развернулся сюжет о поездке в небольшое бурятское село Укурик Забайкальского края. Но это не конец нашего путешествия, хотя, вероятно, самая яркая его часть.

В итоге, мы добрались до Читы. И тут появился вопрос — что дальше?

Честно говоря, я подустал от гравийных участков в сотни километров. Гостиницы, в которых мы останавливались, вгоняли в депрессию, одна вообще оказалась без окон. Придорожные харчевни на этом пути иначе, чем рыгаловками, назвать было нельзя. Словом, сдулся я и начал подумывать о развороте к дому, что случилось впервые за многие годы. Но штурман опередила меня и предложила сойти с маршрута. И решиться на это было легко, ведь у нас не было за Читой никакой реальной цели, к которой стоило бы стремиться. Как только мы приняли это решение, жизнь заиграла новыми красками, и обратный путь оказался интересным и насыщенным событиями и впечатлениями.

Тем более, что большая часть дороги пришлась на Бурятию, которую считаю одной из самых красивых республик России.

Кабанск — звучит и выглядит брутально

Отчего-то мне казалось, что Кабанск — это город. Реально же оказалось, что село, причем небольшое, чуть больше 6 тысяч населения. Но притом, один из районных центров Бурятии.

Мимо него много раз проскакивал, потому что он лежит чуть в стороне от основной трассы на Улан-Удэ. Теперь не буду: открыл через Кабанск новый и интересный путь по берегу Байкала в Посольское, где люблю бывать.

Об этой дороге расскажу чуть позже. А пока поближе познакомимся с селом.

При всей своей невеликости Кабанск одно из старейших русских поселений на байкальском побережье. Основано в 1678 году. Свое мощное название получило не от того, что мужики здесь какие-то особенные, а из-за того, что рядом протекает река Кабанья (есть в этом что-то испанское).

Хотя поселение и основали казаки, но жил тут разный народ. Много было евреев (почти пятая часть). И неудивительно, что они построили для себя синагогу.

У православных тоже была своя церковь, вот только до нынешних времен она не дожила. После революции храм был разорен, а в 1954 году взорван. На его месте был построен райком партии большевиков — ныне самое приметное здание в Кабанске.

Удивительно, но оно оказалось ненужным еще быстрее, чем храм. Сейчас здесь располагается художественная школа. О том, что здесь было прежде, напоминает только советская символика, да мемориальная плита на входе, на которой значатся имена первых секретарей.

Для местного бюджета, похоже, содержание такой школы выходит весьма накладно, и потому здание потихоньку ветшает.
Кроме этого учебного заведения в Кабанске есть еще несколько: общеобразовательная и приходская.

Последняя известна тем, что ее в свое время посетил наследник российского престола цесаревич Николай, будущий император России.
Об этом событии есть надлежащая табличка. А в самом здании кроме воскресной школы сейчас располагается и православный храм.

Сам Кабанск, по прежним понятиям, да и по нынешним, находится в глубине сибирских руд. Оттого здесь было много каторжных и ссыльных. Назову самых приметных из них: сибирский разбойничий атаман Горкин, декабрист Глебов, польский революционер Жмиевский…

Хотя при царском режиме Кабанск и был местом ссылки, но здесь любили и культурно отдохнуть. И даже министерство внутренних дел открыло здесь Народный дом, предназначение которого было в том, чтобы «доставлять местному населению радушное и приятное развлечение посредством устройства спектаклей, литературно-музыкальных вечеров, концертов, а также осуществление контроля за деятельностью библиотек, чайной, бильярдного зала».
Просуществовало это заведение до 1919 года.

При Советах культуру тоже уважали. Вот такой дворец я обнаружил на окраине села. Даже в нынешнем своем состоянии здание сохранило некое благородство, но, похоже, уже никогда не будет использоваться по назначению.

Зато в Кабанске есть краеведческий музей, расположенный в доме Эйдельманов, архитектурном памятнике республиканского значения второй половины 19 века.

В жизни провинциального районного центра были разные времена. Одно время на его улицах даже велись ожесточенные бои. В 1920 году село заняли каппелевцы с семеновцами. Белогвардейцев успешно выбили местные партизаны, но и сами понесли потери.

И еще из интересного.
В 1927 году академик Окладников близ Кабанска нашёл разновременные захоронения с выразительным инвентарем эпохи позднего неолита, бронзового и железного веков.

А в 1949 году южнее села упал самолёт Ил-12, на котором делегация Восточно-Туркестанской республики летела в Пекин на переговоры с Мао Цзэдуном о вхождении в состав Китайской народной республики. Уж не знаю, как к этой информации относиться, но в итоге Восточный Туркестан вошел в состав Китая.

… Вот такая насыщенная жизнь была у небольшого прибайкальского села, которое носит брутальное имя Кабанск. И она продолжается.

Как скотный двор превратился в Степной Дворец

Как возможно заметили, меня не оставляют равнодушным необычные географические имена. И когда на въезде в село увидел его название — Степной Дворец, то конечно притормозил.

Необычность ситуации была в том, что в округе никакого дворца не наблюдалось. Но решил проверить.
Обычная деревня.

Причем, приходящая в упадок. И это заметно по брошенным многоквартирным домам.

Единственная достопримечательность в центре — памятник погибшим в годы Великой Отечественной.

Заметив мой интерес, от сельпо отлепился мужичок и нетвердой походкой побрел ко мне. Не люблю нетрезвые разговоры и потому решил свернуть наблюдения. Но далеко не уехал: на окраине обнаружил уютную церквушку, которая и превращает эту деревню в село.

Храм поставлен во имя Предтечи и Крестителя Господня Иоанна еще 1866 году, а сам населенный пункт на бурятском берегу Байкала появился в 18 веке. Основал его купец Григорий Осколков. Он построил здесь скотный двор, который позже отошел Посольскому монастырю. И каким-то причудливым образом во время этой операции скотный двор трансформировался во дворец.

Кстати, в этом селе, где сейчас проживает около 300 человек, родился крупный политический деятель, депутат Госдумы Леонид Калашников.

Кудара

Итак, в это лето я открыл для себя Кударенскую степь.

Это территория, которая занимает всю дельту Селенги до села Посольского. Центром считается село Кудара, которое и дало название этой степи.
Здешние просторы, как ничто другое подходят для скотоводства, чем и занималось коренное население. С приходом русских здесь появилось и земледелие. Но условия для этого довольно экстремальные: Селенга периодически выходит из берегов и топит округу.
Близость Байкала гарантирует землетрясения, которые также случаются регулярно.

И все же эта земля наиболее заселена в Бурятии. И история у нее богатая.

Начнем хотя бы с местной церкви. В дереве впервые её здесь поставили еще в 17 веке, но она сгорела, и так случалось несколько раз.
В итоге в конце 18 века храм Благовещения Пресвятой Богородицы возвели в камне. И это была вторая в Бурятии по красоте и мощи церковь. Первая — Одигидриевская появилась в нынешней столице республике Улан-Удэ чуть раньше.

Как и у всех храмов у нее сложная судьба: устояла в очень мощном землетрясении 1862 года, правда, потеряла купола главного предела. При Советах была закрыта: использовалась как клуб и склад. Затем возродилась и сегодня выглядит замечательно.

Само село Кудара тоже непростое. В свое время здесь проводились крупные ярмарки, а затем сюда стали высылать на поселение каторжников и бунтарей.

Возможно, это и сформировало характер местного населения: в Гражданскую войну Кудара стала центром партизанского движения. И очень мощным. Достаточно сказать, что в 1919 году сюда не смог пробиться отряд японских карателей, а затем в Кударе сформировали два полка, численностью по 1200 человек, которые вошли в состав вооруженных сил Дальневосточной республики. И это притом, что в селе сейчас живет чуть более 2 тысяч человек.

У воды, да не напиться!

Итак, мы двигались по Кударинской степи в направлении к Байкалу. Одна деревня сменялась другой, меж деревьев стало блистать и озеро. И тут у нас со штурманом разгорелся диспут на тему: как у местных купить свежую рыбу.

Дело в том, что с некоторых пор в Байкале запретили лов омуля, а другую рыбу, которой здесь также много, за рыбу не считают.
И если впрямую спросить: «Кто продает в деревне омуля?», то могут истолковать этот вопрос превратно, заподозрить, что пытаешься вызнать, кто здесь занимается браконьерством.

Поэтому по ходу движения разрабатывали сразу несколько тактик и все их использовали.
Сначала придумали вопрос, который звучал невинно и не включал в себя слово «омуль». Вот такой: «А где у вас можно купить СВЕЖУЮ рыбу?»
Пару раз задали его встречным-поперечным. Ответ был однозначным — лов омуля запрещен!

Тогда решили задействовать план Б.
Заглянул в деревенский магазин, он же информационный центр, и задал тот же вопрос продавщице. То ли народу в магазине было много, то ли по другой причине, но рассказала она мне, что торгует только морской рыбой и та уходит влет, не успевает завозить. И ничего другого здесь нет.

Экспедитор, разгружавший товар, догнал меня на улице и посоветовал подъехать к озеру — может на берегу с рыбаками удастся договориться.
Так и сделал.
Несколько лодок с людьми застал у Байкала.

— Какая рыба, паря, мы вообще на покос собрались.
Но что-то грабель и кос в лодках я не приметил. Пуганый здесь народ.

Оставалась одна надежда, может быть в Посольском рыболовный заводик заработал.
Но до того, как добрались до него, пару остановок еще сделали по пути.
Да и как не притормозить, ведь начались настоящие дюны.

Правда, песок крепко схвачен кустарниками и редким лесочком.
По итогам прогулки обнаружили несколько грибочков, но брать не стал — зверюшкам на прокорм оставил.

И вообще этот год на грибы неурожайный. Пара пенсионеров, вставших рядом, на сбор шиповника переключилась, что по сибирским понятиям является делом несерьезным.

А мы двинулись дальше.

Бычок и телочки на фоне Байкала

Наша короткая поездка по Кударинской степи закончилась в селе Посольском, крайней её точке.
Мне нравится бывать здесь. Место очень атмосферное. Красота Байкала здесь находится в гармонии с красотой монастыря. Причем в любое время года и при любой погоде.

Возможно поэтому местный пляж всегда оживлен.
Сегодня здесь загорает бычок.
И пара телочек.

Малышня, которой все нипочем, пытается купаться в озере.

Кто-то просто гуляет.

Матроны, под присмотром глав семейств, заняты приготовлением пищи насущной.

Кстати, и я тут поблизости затарился.
Помните, как страдал в поисках местной рыбы. Свежей не нашел, но здешний рыбзавод, который, казалось бы, совсем скопытился, ожил после долгого простоя и взялся за дело.

Лицензии на лов омуля он так и не получил, и потому перешел на сорную рыбу.
Сорная рыба — это не какое-то ругательство или уничижительное название. Рыба называется так, потому что ловится в сорах — так на Байкале называются заливы.

В этот раз в продаже был свежекопченый карась.
Вот он последний из той партии, чтоб вы знали. Еще недоеден.

Возможно, у кого-то возникнет закономерный вопрос: как мы, иркутяне, выживаем в отсутствие омуля? С трудом! Но рынок всё уже порешал. Местные ухари под видом омуля впаривают народу пелядь. Рыбу действительно очень сложно отличить, особенно не ихтиологу.
На помощь спешат и соседи. Из Красноярского края везут енисейского омуля, а из Якутии — ленского. Вот такого красавца на днях купил на рынке.

Раза в два-три больше байкальского омуля, и на вкус хорош.

Танхой

История из последних, но заслуживает того, чтобы быть первой. Потому что лучшего места для знакомства со священным морем не найти. Не случайно его посещал и президент России.

Комплекс «Байкал заповедный» расположен на территории исторического порта Танхой и входит в инфраструктуру Байкальского государственного заповедника. На небольшой территории, которая выглядит очень ухожено, удалось собрать все, чем славен Байкал.

Здесь есть визит-центр, историко-мемориальный комплекс «Байкальская переправа», вольерный комплекс «Настоящий баргузинский соболь» и еще много чего, включая гостиницы.

Центр интерактивный. Нажимая на кнопки, можно узнать практически все о Байкале. Но в таком потоке информации легко просто захлебнуться.

И стоит оторваться от виртуального озера и обратиться к реальному, благо, он в двух шагах.
Здесь же можно прикоснуться к железнодорожным вагонам, которые, с большой вероятностью, перемещались по этому участку Кругобайкальской железной дороги, от которой доныне сохранился только небольшой действующий участок на противоположном берегу.

Станция Танхой была тупиковой: дальше составы двигались либо по льду Байкала, либо на паромах. Сегодня даже сложно представить, как справлялись с этой непростой задачей железнодорожники более ста лет назад.

Но им подрастает достойная смена: этого пацана мать с трудом доставала из-под исторических вагонов, куда он непременно залазил.

Из интересного: на территории находится вольер, в котором живут два баргузинских соболя. Зверей заметить не смог, видимо народа вокруг было слишком много.

Хорошее место Танхой.

Тарбагатай: старообрядцы, мед и энергия солнца

Тарбагатай — самое большое поселение старообрядцев в Бурятии. И хотя сейчас село рассекает федеральная трасса, нарушая патриархальность этой местности, ему удается сохранить самобытность.

Помню, когда я сюда впервые попал, то как завороженный снимал небольшие домики, вроде бы похожие друг на друга, но такие разные: у каждого свой яркий цвет. И были они еще как-то не по-сибирски ухожены.

Сейчас прежняя эйфория схлынула, и я без нужды в Тарбагатае не торможу. Но в этот раз остановился дважды.

В первый раз для того, чтобы купить банку гречишного меда. Продавал его мальчишка, но уже какой-то степенный. Разъяснил преимущества своего меда, но скидки не дал — потому, как товар качественный. На самом деле нет. Мед через месяц засахарился. И это был первый слом стереотипа о старообрядческом поселении. А вот вторая остановка у меня случилась на окраине села, где расположилась ферма, производящая энергию от солнца. Большая. Только незначительную часть панелей смог сфотографировать, остальные были повернуты неудачно.

Вот чего не ожидал увидеть здесь, так это. «Железный конь идет на смену крестьянской лошадке» — вспомнилась цитата из советской классики. Даже самому захотелось сказать что-то вдохновляющее, типа:
— Повысим производство солнечной энергии на душу населения в старообрядческих деревнях Бурятии!

Ну а дальше все было просто. Задержались на денек в столице республики Улан-Удэ, о которой я уже рассказывал, так что повторяться не стану. А еще менее, чем через сутки, были дома.

Автомобиль нас не подвел. Путешествие, хоть и получилось немного сумбурным, но в целом порадовало. Мы сделали для себя небольшие открытия, ради которых люди и отправляются в дальний путь.

Август 2022 года