Поездка на Дальний Восток: Китай, Монголия, Россия и... Северная Корея (КНДР)

В этот раз едем из Иркутска на очень дальний Дальний Восток и, как обычно, на нашем «Прадике». Так далеко, что самому до конца не верится. В салоне основной экипаж: я и моя жена Елена, она же штурман. В качестве юнги с нами путешествует наш сын Роман. Без него мы на Дальний Восток не ездим, хотя бы потому, что путешествие получается не длинным и сын со своим небольшим отпуском в него укладывается.

Сразу предупреждаю, что повторять то, о чем прежде рассказывал не стану, если ничего нового обнаружить не удалось.

Стартовали мы из Иркутска по направлению к Владивостоку в середине августа. На всё про всё планировали потратить месяц или чуть больше. Так и вышло.

Основная часть нашего путешествия больше походила на плаванье, хотя мы двигались на внедорожнике. Но в это время тайфуны буквально оккупировали Дальний Восток, и нашим постоянным спутником был дождь. При всем при том, я не понимаю этих всхлипов и страданий: ах, поедем на море, имея, прежде всего, в виду Черное. Какое, нафиг, море, когда есть целый океан. Наш, сравнительно теплый, не загаженный толпами туристов, со свежими морепродуктами, яркими придорожными базарами, приветливыми людьми. Для сибиряков, путешествующих на авто в поисках моря, я вообще альтернативы не вижу — только Дальний Восток.

Во-первых, получаешь истинное наслаждение от дороги: пройти от Улан-Удэ за световой день 1000 километров не проблема. При этом большую часть пути ты будешь парить над неплохой дорогой, аки орел, в одиночестве. С попутчиками сдружишься, некоторые фуры будешь опознавать издалека, поскольку догонял и обгонял их за 3-4 дня десятки раз. И на этом пути ждут тебя приключения и открытия, другие страны и города.

Мы снова в Китае

И я не устаю задавать себе вопрос — зачем? Неужели только для того, чтобы купить пару килограммов фруктов, пообедать в KFC и побродить по главной торговой улице Хэйхэ?

Отдохнуть от променада решил у памятника женщине с крылатым ребенком, чем вызвал интерес у пары китайских стариков.

Дед подсел ближе и изобразил на лавочке пальцем несколько воображаемых иероглифов.
— Не понял, — отреагировал я.
Дедок очень медленно развесил иероглифы в воздухе около глаз.
— И так непонятно, — погасил я его надежду наладить коммуникацию.
Старик, видимо, подумал: «Ну, тупой!» и пошел к своей китайской бабке. Выпросил у нее бумажку с ручкой и изобразил то, что прежде пытался передать мне невербальными способами. Видимые закорючки не стали понятнее, и я решил прекратить эту экспансию дружеским советом: «Дед, иди в баню!». И с направлением он как-то не ошибся.
Сейчас в Хэйхэ русских стало заметно меньше, в сравнении с тем, что я раньше видел. Но все же на центральной торговой улице магазины не спешат убирать с фасада русские названия.

И я даже понял почему. Теплоход, который должен был доставить нас в Благовещенск, задержался на два часа, хотя ходу ему до родной земли 10 минут. Рядом присели две подружки-челночницы. Обеим за пятьдесят, кроме годов обременены десятком неподъемных сумок. Одна ловко приклеивала оторвавшуюся подметку босоножки припасенным клеем и при этом бодро рассказывала недоверчивой товарке, как удачно вложилась в биткоины. Попутно разъясняя ей, буквально на пальцах, тонкости майнинга криптовалюты и особенности биржевой торговли ею.

Верю, все будет нормально с Россией…

Кстати, скоро может статься, что в приграничный китайский город можно будет ездить не только на паромах. Слышал о том, что наши с китайцами договорились о строительстве моста из Благовещенска в Хэйхэ. Так, что не придется как нам, в очередной раз, бросать наш «Прадик» на стоянке. Многое уже изменилось, и сейчас в Забайкальском крае не редкость встретить автомобили на китайских номерах. Видимо, скоро Поднебесная поднимет железный занавес над своими дорогами, и для автопутешественников откроются новые, неизведанные пути. 

Китайцы бывают разные…

Мне повезло — я много где побывал в Китае, начиная от Манчжурии кончая Гонконгом. Застал еще те времена, когда большинство местного населения ходило в каких-то синеватых робах, основным транспортом был велосипед, а еду хозяйки готовили на тротуаре главной улицы Пекина.

Потом будто случился какой-то взрыв, и ничего от старого Китая не осталось. И словно компенсируя себе многие годы прозябания в одежде мышиных оттенков, китайцы стали одеваться невообразимо ярко, но и столь же безвкусно.

Ну, а это наши. Похоже, дают мастер-класс.

Но продолжим с китайцами.

Важны и надписи.

При всем при том, китайцы понимают, как должно быть красиво.

И это вызывает вопросы. Первый из них: почему мировая фабрика пошива одежды не смогла привить хоть элементарный вкус своему населению. Впечатление такое, будто китайцы, отработав смену на пошиве моделей для «Адидас» или «Коламбия», остаются на вторую, но уже под руководством модельеров, страдающих куриной слепотой и дальтонизмом, и начинают шить из отходов производства одежку для внутреннего рынка и по заказу российских челноков.

Сейчас, кстати, такое время, что в любом туристическом месте мира ты неизбежно окажешься в толпе китайцев. И опознаешь их, в первую очередь, по одежде. Но бывают исключения.

Эту утонченную пару я снял в Сибири, и не где-нибудь, а в этнографическом музее и вдобавок на казачьем празднике. И они — китайцы.

Американцы говорят — не надо. А мы поехали!

Итак, мы сделали это.
Хотя слабо верилось самому. Съездили в Северную Корею и вернулись назад. Прорывались туда с боем, вырывались — со скандалом. Словом, все, как мы и любим.

О турах в Корейскую Народно-Демократическую Республику, далее КНДР или Северная Корея, мы узнали за несколько дней до начала нашего автомобильного путешествия по маршруту Иркутск—Урюпинск—Бобруйск (о нем я начал было рассказывать и надеюсь в будущем закончить). Наткнулась на эту новость штурман, лазя, как обычно, по туристическим сайтам. Первоначально эту информацию восприняли как фейк, но при более внимательном изучении вопроса оказалось — отнюдь.
Конечно, запланированную на начало лета экспедицию в провинциальную столицу России город Урюпинск и мемовый белорусский город Бабруйск мы отменять не стали, но поручили старшему сыну Роману и будущему третьему члену нашего экипажа изучить досконально тему.

Он связался с владивостокской фирмой, которая организовывала эту уникальную поездку, и выяснил приятные нашему сердцу факты: туры будут осуществляться до конца августа, доставка туристов в северную часть страны Утренней Свежести запланирована на пароме, цена на это удовольствие более чем щадящая — менее 30 тысяч рублей в расчете на человека. В эту сумму входила доставка туристического тела из Владивостока в северокорейский город Росон, 3-разовое питание, проживание и отдых на берегу Японского моря, который наши северокорейские товарищи, забегая вперед, упорно называли Восточно-Корейским и даже предлагали нам внести это исправление в наши карты, а за отсутствием таковых под рукой, сделать это по приезду домой.

Условия показались очень либеральными в хорошем смысле этого слова, и мы дали сыну карт-бланш на заключение договора на конец августа, рассчитывая к тому времени вернуться из Урюпинска и Бобруйска и даже набраться новых сил для броска на Дальний Восток.

Все необходимые договоры были получены и подписаны, документы отправлены, страховки оформлены, частичная предоплата сделана.
Мы спокойно закончили наше российско-белорусское путешествие, успели вернуться в Иркутск, немного отдохнуть и подготовить наш дорожный крейсер к броску на Восток. В планы входило не только побывать в КНДР, но попутно заглянуть в Китай, покататься по российскому побережью Японского моря, а домой вернуться через Монголию. Всё это удачным образом и было совершено, но сейчас не стану вас отвлекать от кульминационного события — поездки в Северную Корею.

Конечно же, мы старались получить больше информации о будущей стране пребывания. И она, честно говоря, не особо радовала. Мы были в курсе того, что есть серьезные ограничения на свободу перемещения: только в составе группы и в сопровождении двух специально обученных человек; на фотосъемку; общение с местными жителями. Все оказалось правдой и порой даже жестче, чем нам представлялось. Но были и плюсы — мы оказались в свободной экономической зоне, где нравы уже были чуток испорчены этой самой свободой. И я думаю, нам удалось увидеть больше, чем тем же туристам в столице КНДР.

Но прежде, чем мы попали на территорию Северной Кореи, еще многое пришлось пережить. Мы прибыли во Владивосток утром, наш паром должен был отправиться в путь в 20:00, а нам предписано было явиться на оформление пограничных и таможенных процедур в здание Морского вокзала в 18:00. До этого времени мы нервно искали недельную парковку для нашего «Прадика». В ближайших окрестностях от морвокзала она оказалась либо почасовая, либо также почасовая, но с требованием очистить ее на ночь. С большим трудом нашли на задворках города какую-то автостоянку. Вообще, я все больше укрепляюсь во мнении, что Владивосток очень недружелюбный к приезжим, и это относится не только к его сложному рельефу, обычаям местного дорожного движения, но и предлагаемым услугам. Казалось бы, все просто, человек приехал на морской вокзал на авто и хочет оставить его здесь на несколько дней. Нет ничего очевиднее. Увы, это задача из разряда невозможных, хотя Интернет рисует другую картину.

Немного взведенные, мы все же явились в назначенное время в зал ожидания. Успокаивало то, что у причала уже покачивался наш паром, название которого мы упростили до знакомого слова «Маджонг».

Увы, в назначенное время посадка на него не началась. Как выяснилось чуть позже, не была произведена его бункеровка, проще говоря, заправка. Присутствующий тут же представитель турфирмы рассказал историю, наполнившую наши сердца праведным гневом. Якобы местные заправщики, боясь попасть под американские санкции за сотрудничество с Северной Кореей, отказались от обслуживания парома. Но в соседней Находке нашли компанию, которая ничего не боится — вот сейчас подойдет их бункеровщик, и поедем (или пойдем, как любят поправлять приезжих даже местные дамы).

Странно, конечно, что зная реалии, заправщик не прибыл в порт заранее, а с задержкой на несколько часов и при этом заправлял паром, похоже, стаканами. Дежурный по вокзалу тоже очень удивлялся этому факту, хотя при этом заметил, что для этого парома нештатные ситуации обычное дело.

А затем загнал нас в зону таможенного досмотра: нужно было закрывать вокзал на ночь. Там мы просидели до 4 часов утра. Зато познакомились.

Как выяснилось, перемещаться на пароме нам предстояло двумя группами. Одна — рафинированные туристы, числом в 12 человек, другая — российские рабочие и служащие, занятые в свободной экономической зоне (около десятка, как понял, москвичей).

Трудящиеся в ожидании отправления предались возлияниям и другим забавам. Вот одна из них. Пока их старшой, оставив телефон, отлучился по какой-то надобности, на него последовал звонок. Ответил на вызов разбитной мужичок.
— Старший лейтенант полиции Иванов слушает вас.
Внимает, едва сдерживаясь от смеха.
— К нам доставили гражданина в сильном алкогольном опьянении по обвинению в хулиганстве, но без документов. У него был этот телефон. Вы кем ему приходитесь?
Слушает.
— Мы тут задержим его суток на 15. Вам бы прибыть сюда с его документами для удостоверения личности.
Почти хохочет.
— Да из Москвы лету сюда всего-то день…
Видит, что возвращается товарищ. Бросает телефон. Все наблюдают за дальнейшими событиями. Прибывший начинает копаться в телефоне, видит, что были входящие.
Юморист уже не сдерживаясь ржет:
— Всё, тебе конец!
Старшой набирает номер, пытается что-то объяснить. На другом конце, похоже, истерика… Но тут объявляют посадку.

И вот мы на борту парома. Судно, похоже, северокорейское, построено в 70-е годы. Способно принять до 190 пассажиров. Поскольку народу немного, расселяют не в 6-8 местных каютах, как обещали, а в 2-4 местных. Постельного белья нет, полотенец тоже. Туалетных комнат с умывальниками на палубе две, мужская в убогом состоянии.
Тут же зовут на ужин, хотя время уже раннего завтрака. Стол стандартно на компанию, блюд подают несколько, в дальнейшем 8-10, каждый берет понемногу того, что нравится.

Вкус специфический для сибиряков, но для дальневосточников привычный. По моим наблюдениям, никто не голодал, а некоторые даже жаловались, что за неделю поправились. Основная проблема с кофе — его нет по умолчанию. Из напитков — что-то отдаленно похожее на чай. Отдельно можно заказать спиртное. Цены на пиво настораживают — 20 юаней бутылка, и она была стабильна, где бы вы его ни заказывали. В России это цена пол-литра водки. Вкралось ощущение, что на нас здесь явно хотят заработать.

В северокорейский порт Реджин мы прибыли спустя 12 часов, то есть под вечер, хотя должны были там оказаться утром. Естественно, вся программа тура оказалась под вопросом. Но в тот момент, когда паром начал швартоваться, это уже никого не волновало. По телу шла дрожь от предстоящей встречи с местными пограничниками и таможенниками. Начитаны мы были уже историями о том, как с туристов снимают ботинки, пытаясь найти под стельками прокламации. Однако здесь все было по-другому.

Нас подвели к симпатичному ангару, построенному, похоже, специально для досмотра иностранных гостей. Осматривали группами по 6 человек. Все содержимое рюкзаков и чемоданов необходимо было выложить на специальные столы. Мы уже были в курсе того, что провозить смартфоны, ноутбуки, фотоаппараты можно, предварительно их задекларировав. Но воспользоваться смартфоном, планшетом в КНДР можно только в качестве фотоаппарата. Поэтому мы их и, кстати, ноутбуки оставили в автомобиле на автостоянке Владивостока. Взяли только фотоаппараты и кнопочную «Нокию», чисто для того, чтобы вызвать на обратном пути такси до стоянки. Кроме того, уже на пароме я в своем фоторюкзаке обнаружил несколько забытых там USB-флешек. Одна была с системой, другие чистые. Я их указал в декларации, но флешки изъяли, объяснив, что нужно спецоборудование, чтобы проверить их содержимое. И я, откровенно говоря, с ними распрощался навсегда. Все остальные туристы прошли досмотр без проблем и потерь.

В автобусе мы познакомились с нашими сопровождающими, которые находились с нами с этого момента постоянно и безотлучно, даже ночью в отеле. Один из них был нашим гидом, другая свою должность не обозначила, но мы и так все поняли. Юноша, по фамилии О, просил называть его Колей, что все с удовольствием и делали.
Женщина назвалась Кариной, и ни у кого не возникло на этот счет вопросов.
Карина сразу обозначила границы дозволенного: военных не снимать категорически, всех остальных — только с разрешения фотографируемых. В это число не входили они сами, обслуживающий персонал и те люди, навстречу с которыми нас специально водили. Без ограничения можно было снимать китайцев, а туристов из Поднебесной здесь было много. Знающие люди объяснили, что для них 3-дневные туры в КНДР стоили смешные деньги и при этом была возможность отбить вложения пожиранием дешевых местных морепродуктов. И все же белые люди и для китайцев здесь были диковиной. Одна бойкая девица даже поинтересовалась откуда мы.

Но вернусь к основной теме — получить разрешение на фотосъемку у обычного северокорейца нереально. Для него контакт с иностранцем уже за гранью возможного. Вот случай: проходим мимо прилавка — никого за ним нет, жена шепчет:
— Продавщица спряталась под прилавок.
Снимаю двух детей на песочной куче. Один замечает это и говорит об этом другому. Малыш с воплями уносится вглубь двора. Похоже, пацан в полосатой футболке здорово напуган случившимся.

Эту драку пионеров я сфотал, потому что не мог поступить иначе. Снимки, как и некоторые другие, были удалены при прощальном досмотре фототехники и карт памяти. Почему вы их видите? Потому, что есть программы, которые способные восстановить удаленные фото.

И все же при всей своей борзости я многие кадры не осмелился сделать. Вот типичный случай: нас привели на вершину холма, к скромной братской могиле советских солдат, лежащих здесь. Мы стояли над ней и думали о разном. Я о том, как много русских ребят полегло в чужой земле.

Тут раздался топот десятка ног. В подъем бежал взвод солдат. Впереди отделение при полной выкладке, следом два других со знаменами. Карина закричала — не снимать! И я не снял…

Кстати, в КНДР в армии служат 8 лет, как понял, исключение сделано для студентов — 2 года. При этом быть кадровым военным не только престижно, но и выгодно. Государство всячески стимулирует избравших военное поприще, да и общество считает их своими главными защитниками и все отдает им. Неудивительно, что когда нас привели в школу, то выяснилось, что большинство мальчишек мечтает стать военными. К слову, прошедших армию видно издалека по очень специфической строевой походке.

К концу первого и очень насыщенного для нас дня нас доставили в гостиницу. Я бы сказал, по уровню хорошая 3-4-звездочная в центре Пекина.

Там мы провели одну ночь, и тогда казалось, что впереди нас ждет только комфорт. Отель был очень достойным, огромный номер, внутри — все, что можно пожелать за скромно заплаченные деньги, + вид на море. И тут мы расслабились.

Пляжный отдых в Северной Корее

Мы с легкой душой покидали гостеприимный отель, поскольку в последующем нам предстояло жить в гостинице на берегу моря. Ради этого некоторые из нас и отправились в это путешествие. Однако классического пляжного отдыха не получилось.
Во-первых, потому что гостиница у пляжа скорей напоминала российскую турбазу.

Тут были и плюсы: удобства в номере, но и минусы — за пределы пляжа выбраться было невозможно. Наши дамы попытались было пройти по камням к далекому мысу, но неожиданно из ниоткуда пред ними появилась фигура в мишеневом срезе, женщины намек не поняли, и тогда пограничник встал в полный рост. Тогда уж поворотили назад, а человек просто растворился в никуда. Более опытные товарищи сразу же заметили, что через пляж шла граница со всеми ее атрибутами: контрольной полосой, электрическим заграждением и заставой, спрятанной под кронами деревьев.

Недалеко расположилась рыбацкая деревня, но и она была отрезана от нас забором.

Жизнь там была малозаметной, поскольку, в основном, ночной. Поднявшись в полночь, можно было с удивлением обнаружить огромную световую завесу, которые ставили сотни небольших шхун и лодок, вышедшие на лов кальмара. Для тех, кто был не в курсе происходящего, казалось, что так военные охраняют территориальные воды в ожидании нападения, что в тех условиях казалось вполне реальным.

Домой рыбаки возвращались ранним утром, и жизнь в деревне снова замирала до вечера. Гуляя по пляжу с рассветом, можно было обнаружить на берегу утерянные рыбаками снасти, а порой и часть улова. Метровую рыбину я с трудом всучил местным из обслуживающего персонала — похоже, просто боялись брать.
Сам пляж местами выглядел очень приличным, но чистили его только в узкой полосе гостиницы. Далее мусор громоздился кучами, причем много было отходов российского производства, сказывалось, видимо, близость родины.

Впрочем, позагорать особо не удалось: наша турпрограмма была насыщена всякими поездками, отказаться от которых было просто невозможно. Принцип был такой: едут все или никто. А с другой стороны: что делать в дождь на берегу моря, где из развлечений только бильярд да транслируемые в записи телесериалы о жизни северокорейских летчиков, колхозников и строителей дамбы.

Ну и пара особенностей, которые стоит учесть следующим по нашим стопам. В Северной Корее почему-то в гостинице выдают одно полотенце на человека, оно чуть больше носового платка. Стоит иметь это в виду и захватить пляжное полотенце, поскольку приобрести на месте подобное будет сложно. Нужно быть готовым к тому, что электричество может неожиданно вырубиться и надолго. Рекомендую иметь при себе фонарик помощнее.

В предвкушении пляжного отдыха я притащил в Корею с собой ласты и маску. Ну, в ластах можно было поплавать, а вот маска оказалась совершенно лишней: на расстоянии вытянутой руки в воде ничего не было видно. Не хочу ничего обобщать — может быть, просто место оказалось прибойным.

Наверное, есть смысл рано здесь ложиться спать и рано вставать — тогда вы сможете понять, почему эту страну называют Страной Утренней Свежести.

Дороги и транспорт в Северной Корее

Меня, как человека, проводящего сейчас большую часть своей жизни в пути, заинтересовали дороги и транспорт Северной Кореи. Конечно, особого разнообразия не заметил, но многое удивило.

Прежде всего то, что при очень слабом трафике местные на мопедах и велосипедах предпочитают рассекать по тротуарам.

Так же запросто в пешеходную зону заезжают немногочисленные автомобили. По-видимому, из-за того, что их немного, они никогда не пропускают на переходах пешеходов. При этом очень заметная и многочисленная дорожная милиция никак не пресекает эти действия. Милиционеры одеты в белые кители, вечером на них светящаяся сбруя и потому они похожи на светлячков, в руках горящий красный жезл.

Кстати, в центре Росона, который мы исколесили изрядно, я заметил всего лишь один светофор. Ниже его немного видно.
Рядом с ним всегда дежурил милиционер, а то и два. При этом они постоянно чем-то были заняты: то мотоциклиста останавливают, то грузовик.

И это здесь основной транспорт. Есть довольно многочисленные такси и даже разные по окраске, но, как правило, стоящие на парковке. Я поинтересовался стоимостью проезда в них — 10 юаней в пределах города. Наверное, это дорого, потому что желающих прокатиться с ветерком видел мало.

А это наше средство передвижения. Основное время мы проводили в нем. Как понял, китайского производства.

Внутри имеется медиацентр с огромным откидывающимся монитором (иногда нам по нему крутили какой-нибудь советский фильм). Повозка была очень неудобной — гремучей и скакучей. К тому же в ней был ряд откидывающихся кресел, о которые все запинались, рвали штаны и ставили синяки.

Но даже этот аппарат за городом выходил на недозволенные скорости, за что был однажды остановлен доблестным сотрудником дорожной милиции. И не просто так, а за документированный радаром факт нарушения.

Немного о дорогах. Центр города заасфальтирован, однако, кое-где тротуар отсутствовал как таковой. Людской поток двигается по краю проезжей части.

Перемещались же мы в основном по грунтовым дорогам, поскольку жили на побережье. Качество их оставляло желать лучшего.
Однажды мы даже не поднялись к вершине горы, где должна была начаться очередная экскурсия. После дождя размыло подъезды, и шофер решил не рисковать. Пришлось штурмовать подъем ножками.
Особенно мы прочувствовали местные дороги при длительной экскурсии в район трех границ. Есть такое красивое место, где сходятся китайская, российская и корейская границы.

Туда-обратно около 200 километров, и это был даже не грейдер. Гид сказал, что этот участок дороги самый протяженный в стране без твердого покрытия. Что-то я засомневался — направление стратегическое, обустроить должны были в первую очередь, а если не дошли руки, то, скорей всего, дорога из разряда обычных для здешних мест.

Путь был непростой, но никто об этой поездке не пожалел. Увидели много интересного и необычного. Кроме красивых видов, полей и заводов попался на фото и этот трактор с кучей народа на нем: крестьяне добирались на работу.

Личный легковой транспорт, похоже, отсутствует полностью. Видел пару представительских автомобилей на парковке у 5-звезочного отеля, но, видимо, предназначены они для обслуживания гостей.

Обобщать ничего не стану, тем более всей картины не видел. Однако Росон, хоть и не столица, но центр особой экономической зоны. И здесь не может быть положения хуже, чем в целом по стране. К слову, я упорно выискивал автозаправки с целью выяснить цены на горючее. Заметил только одну рабочую. Цен на ней не было.

Школа в Северной Корее

За время нашего недолгого посещения КНДР нам показали две городские школы. Одна из них была общеобразовательная, другая специализированная, языковая. Был там и класс с углубленным изучением русского языка.

Но пойдем по порядку.
Вряд ли обе школы были обычными: очевидно, что туристам хотели показать лучшее. Удивляло только одно: на дворе был август, а занятия всюду шли полным ходом и не только в этих учебных заведениях, но и в других — на улицах было много детей с ранцами и в красных галстуках. Понять, что происходит так и не удалось: гид уверял, что сейчас у школьников летние каникулы.

Общеобразовательная школа выглядела и снаружи и внутри как очень благополучная российская.

Вероятно, единственное отличие заключалось в том, что двери в классы были остеклены, и можно было через них заглянуть и увидеть, что там происходит внутри.

Чувствовалась и северокорейская специфика: плакаты, картины о боевых подвигах, газеты на специальных стендах. Но если от этого отвлечься, то можно было заметить и компьютерные классы, лаборатории, стенды с наглядными пособиями, спортзалы, большой стадион с искусственным покрытием.

В нашей группе был педагог из Приморья, и она заметила, что в КНДР очень хорошая образовательная программа. После всего увиденного я склонен ей поверить. А в особенности после того как выяснилось, что страна смогла разработать собственное ядерное оружие и средства его доставки.

Кроме нас в этой экскурсии участвовало около сотни китайских туристов. Их всё увиденное чрезвычайно радовало.

Языковую школу посетили спустя пару дней и без китайцев. К нашему визиту там не готовились, и все вышло очень сумбурно. Привели в класс, где шло занятие по русскому языку. В аудитории были только одни парни, их подняли. Наши тетки накинулись на них с вопросами: что проходят, знают ли русских писателей, могут ли прочесть стишок?
После паузы один из пацанов задал встречный вопрос: а можем ли мы прочесть что-нибудь по-корейски. Это всех умилило, кто-то даже заметил:
— Срезал.
А по мне, так мальчишка просто схамил — ведь никто из нас не обучался в российско-корейской школе. Но, видимо, в местной педагогической методе просто заложено — дать отпор на любую внешнюю вылазку.
Однако общего настроения этот эпизод не испортил, и ученикам была предоставлена возможность пообщаться с носителями изучаемого языка. Вот пара ребят, сидящих за одной партой.

Один хочет стать военным, другой переводчиком. У будущего военного более высокий уровень языковой подготовки. Российскую географию представляют, во всяком случае, знают, где расположен Байкал, но почему-то связывают его только с Бурятией. Под конец нашей встречи ученики немного начали улыбаться…

Уже безотносительно к этим встречам должен заметить, что у детей в КНДР есть дела кроме учебы. В один из дней наблюдали, как сотни школьников были заняты высаживанием цветов или кустов вдоль дорог. Видимо, что-то происходило, что-то похожее на субботник.

Но дети и в Северной Корее — просто дети. Порой они собираются на главной площади, чтобы посмотреть на большом мониторе мультфильмы (видимо, редкость), а порой могут и просто подраться.

Почему в Северной Корее основная валюта юань?

Вот и я не знаю. Меж тем за неделю пребывания в северокорейском городе Росон я всюду расплачивался китайскими юанями. Возможно, у этого особого экономического района особая специфика, ведь это зона китайского влияния. Воны (северокорейские деньги) я увидел только однажды и то в качестве сувенира. Их продавали в виде открытки в лавке нумизматов.
Тут же, кстати, торговали и марками.

Мне понравилась одна с баллистической ракетой. Вот она на фото крупнее.

Однако продавалась она только в альбоме с некоторыми другими. За 150 юаней. При этом мне объяснили, что это ракета второго поколения, а уже есть и четвертое. Интуиция подсказывала, что это может быть неплохим вложением при нынешней истерии, разыгравшейся вокруг этих изделий, но здравый смысл не находил вариантов, как эту выгоду извлечь. Марку я не купил, о чем сейчас жалею, поскольку потратил юани еще более бездарно.

В нашей турпрограмме была единственная платная экскурсия. В нее входила морская прогулка к месту обитания местных тюленей. Небольшие катера туда курсировали постоянно, в основном перевозя китайских туристов.

И я туда помчался вместе с ними. Для человека, имеющего возможность рассматривать в любое время байкальских нерп в местном нерпинарии на расстоянии вытянутой руки, это было не самое разумное решение. В итоге, что же удалось лицезреть: стаю бакланов на загаженных камнях, несколько тюленьих морд, торчащих из воды, кучу прожорливых чаек, следующих за нами по пятам и которых неистово кормили китайцы, отрывая последний кусок от себя.

Все это не стоило красивой марки со стартующей ракетой, тем более что мне доводилось видеть, как они стартуют. Не эти, другие, наши. И даже более того, одной из них управлять по дальности…

Часть нашей группы вообще остались на берегу и вложили валюту в свежие морепродукты прибрежного ресторанчика. Как утверждают опытные люди, ради этого и стоит ездить в Северную Корею.

Благодаря пищевой паузе, устроенной товарищами по путешествию, удалось сфотографировать северокорейскую свадебную церемонию. Похоже, и тут принято проводить их в популярных туристических местах.

И чтобы закончить тему с юанями, расскажу о нашем посещении местного рынка. На все про все дали изначально полчаса, но ходили толпой. Любые съемки запретили, фототехнику попросили оставить в автобусе.

Я изначально предполагал, что 20 юаней за бутылку пива — это слишком. Теперь представьте ситуацию, когда за упаковку из 10 банок известного пива просят 16 юаней. Думаю, запросили, как не с местного. При этом верно определили национальность словом «спасибо».

Поэтому даю актуальный совет будущим туристам в эту экзотическую страну. Требуйте у гидов экскурсию на местный рынок и не в предпоследний день, как это случилось у нас, а в самом начале. Возможно, это значительно скрасит вам пребывание в КНДР.

Пара слов о шопинге в Северной Корее. У нас в группе были дамы, которые не могли спокойно проехать мимо лотков со съестным. Неважно, чем торговали: печеньками, семечками, мороженым…

На последнем и погорели. Мороженое здесь очень недорогое, но, по российским понятиям, безвкусное. Но женщинам понравилось. В очередной раз тормознули у лотка, закупились и начали поедать, не отходя от кассы. Тут появился товарищ, отвел наших гидов в сторонку и побеседовал так, что у них испортилось настроение.
— Что случилось? — поинтересовались мы.
Оказывается, кто-то из местных заметил, что иностранцы беспризорно бродят по обочинам и стукнул куда надо. Явился товарищ и произвел разбор полетов. Думаю, те невкусные мороженки вышли нашим гидам боком.

Раньше думай о Родине, а потом о себе…

В наших многочасовых поездках по экскурсионным местам мы сдружились с нашими гидами и отрыли в них неожиданные таланты. Вообще, в КНДР любят петь. Из телевизора поют, массажисты — поют. Запели и наши гиды. Смысл национальных песен мы не уловили, но российский сегмент порадовал. В основном советские, пахмутовские. Особые аплодисменты сорвал Коля О, он явно переживал то, о чем пел. Я шутейно попросил исполнить его что-нибудь из репертуара Цоя, но не был понят.
Хорошие отношения меж тем вылились в одну незапланированную поездку. В нашей компании оказались люди, которые непременно хотели побывать в местном музее революции, а также у памятника Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, они обязательно есть в любом городе КНДР.

К счастью, в музее революции шла, как нам сообщили, «перестройка», видимо, реконструкция. А к памятнику руководителям страны поездка была не запланирована. Но есть среди российских туристов упорные люди, которые добьются своего при любом раскладе. А у нас, как вы помните, действует принцип: или все, или никто. Так что едем, но с соблюдением всех церемоний. Прежде всего нужно купить цветы на всю нашу делегацию. При подходе к монументу не базлать, а вести себя прилично, выстроившись в шеренгу. В нужный момент поклониться руководителям, возложить цветы, а затем можно было сфотаться на память, обязательно захватив монумент в полный рост.

Пока мы проделывали все эти процедуры, на площади ждали своей очереди местные в большом количестве, которые проделали те же действия, но более организованно.

Должен заметить, что от простых северокорейцев мы не были отсечены каким-то железным занавесом, но увидеть их повседневную жизнь, понять, что они думают, было невозможно. Нас, было, привезли к уютному домику, где проживают среднестатические жители, но попасть внутрь его не довелось: вышла хозяйка и сказала, что вовсю убирается. Однако кое-что можно было разглядеть: печь, которая прогревает помещение вместе с полом, небольшой огород (знающие люди сказали, что участок в 12 кв. м может прокормить семью).

В некоторых домиках было видно, что овощи растут и на крышах. Заметны были и сотовые телефоны у многих в руках — очевидно, существует и своя сеть.
Привели нас в центральный парк с пляжем, куда вход платный. Нас сразу предупредили: если увидим купающихся — то это русские, ибо никто, кроме них, этого не делает.

Так и вышло, двое наших резвились в воде. Похоже, они были из тех, кто занят в этой экономической зоне.

Признаки россиян мы обнаружили и в здешнем пивном баре по наличию кириллицы в меню. Пивоварня представлялась чешской, но мне кажется, что чех, попав в нее, повесился бы от стыда. Пиво было сравнительно недорого, но пить его было решительно невозможно.

А так парк был ничего себе, симпатичный, со спортсменами…

Из того, что запомнилось особо, так это поездка в район трех границ (корейской, российской и китайской). О дороге к ней я уже упоминал. Место действительно красивое. Китайцы здесь о своем присутствии напомнили строительством огромного отеля в стиле сторожевой башни Великой китайской стены.

А наши — железнодорожным мостом. И, похоже, станцией космического слежения.

У самих корейцев здесь одно из сакральных мест: знаменитый полководец, которого почему-то называют богатырем, разбил здесь вражеские полчища малыми силами. Кто был супостат? Нам неохотно объяснили, что агрессорами были китайцы.

А русские? А русских здесь вообще тогда не было.
Однако именно здесь поставлен дворец в честь корейско-российской дружбы. По слухам, планировалось затащить на его открытие президента Путина во время его очередной поездки на Дальний Восток. Но не срослось.

Возможно, в том числе и поэтому КНДР больше ориентируется на Китай. И тут чувствуется его присутствие: экономическое, политическое, туристическое. Одна из его вершин — появление в этой экономической зоне 5-звездочного отеля-казино с натужным именем «Emperor».

По некоторым сведениям, одним из его владельцев является Джеки Чан. Нас специально туда подвезли. Некоторые думали, что пустят в игровой зал, но я дальше фойе не пошел.

Что я китайских 5-зведочных отелей не видел, что ли? И не зря. Нашим показали сауну! Ну, а я меж тем обежал отель вокруг. Что поразило — это действительно дорогое казино, с гранитными стенами без окон, охраной по периметру, но при этом с криво положенной плиткой, торчащими из подвала трубами, жухлой травой и выпавшими из названия отеля буквами.

При всей своей помпезности здесь явно не хватает немецкого управляющего, а может, и богатых игроков.

Для нескольких дней пребывания в КНДР впечатлений явно с избытком. Но одним из еще одних сильных стал детский концерт. Что-то с ним явно было не так. Таких маленьких детишек с такими взрослыми лицами я нигде больше не видел.

Прорываемся из КНДР в Россию

Для недели пребывания в Корейской Народно-Демократической Республике слишком много информации пришлось принять и не всю ее удалось осмыслить. Многое осталось за пределами понимания, кое-что требовало дополнительных сведений, а что-то нам даже не пытались объяснить. В частности такой тезис: о некоторых категориях населения государство заботится настолько, что деньги им не нужны. Не удалось выяснить — едят ли собак корейцы. Скорей всего нет, поскольку по пляжу они бегают стаями.

Удивил и рассказ о том, в КНДР возможна эмиграция, и это выглядело, как ненавязчивое приглашение воспользоваться случаем. В нашей небольшой группе не было, да и не могло быть людей, которые с предубеждением относились к КНДР, некоторые даже сочувствовали их борьбе, но разделить жизнь и идеалы северокорейцев желающих не нашлось — слишком суров этот путь.

Не может не вызывать уважения страна всего-то с 22 миллионами населения, находящаяся в жесточайшей экономической блокаде, почти без ресурсов, но при этом создавшая свое ядерное оружие и средства его доставки. Страна, которая откровенно насмехается над нынешними властителями мира. Страна, защитившая свое право жить так, как считает нужным, и давшая надежду тем, кто хотел бы вести себя так же, но пока не смеет.

… Наш паром из порта Раджин должен был отправиться по расписанию.

Но перед этим предстояло пройти таможенный досмотр, которого все побаивались. Не потому, что планировали вывезти незаконное и ценное (ибо нечего), а просто немного зациклились на процедуре. Предстоял просмотр сделанных фото и видеоматериалов. Для этого у нас собрали фотоаппараты, видеокамеры и сотовые телефоны. У меня была еще одна забота — предстояло вернуть несколько usb-флешек, изъятых еще при въезде (просто забыл их в фоторюкзаке, а их решили взять на экспертизу). Надежд особых не питал, но заранее их было жалко. Все прошло довольно быстро: флешки вернули в опечатанном пакетике, с фотокамеры стерли снимки, которые не помещались в рамки, не раз очерченные гидами. Как уже сообщал, позже фото удалось восстановить специальной утилитой. Так что все обошлось для меня более чем благополучно. Жене повезло чуть меньше — здорово помяли сувенирных кукол, непонятно даже зачем.

Во Владивосток мы планировали прибыть ранним утром и даже запрограммировали наши дальнейшие действия — хотели побывать днем в Находке. Ночью проснулся оттого, что паром стоит. Вышел на палубу — моряки на специальную снасть ловили кальмаров. Тогда подумал — неплохо устроились. Откуда мне было знать, что это начало нашей большой проблемы. Позже узнали, что паром остановили на 5 часов при входе в территориальные воды России.

Стало понятно, что во Владивосток мы прибудем не после завтрака, а, возможно, после обеда. И это был, как выяснилось, еще хороший вариант.

Владивосток уже был виден, но паром отдал якорь на внешнем рейде. И это означало единственное — дай нам бог оказаться в городе хотя бы на следующий день.

Суть происходящего доносилась как-то невнятно, и я понял, что пора бороться за свои права. В наличии был кнопочная «Нокия» и появившаяся сотовая связь. И подумалось мне: что мы имеем? Северокорейский паром. Уже интересно. С российскими туристами на борту. Горячее… И его не пускают во Владивосток. Так это же настоящий жареный факт! Надо предложить его неполживым СМИ. Я связался со знакомым иркутским журналистом, попросил его найти какой-нибудь влиятельный независимый владивостокский интернет-ресурс, а можно и телевидение (они работают быстро) и рассказать им эту горячую новость, при необходимости дать мой контактный телефон для интересных подробностей.

Иркутянин сработал отлично, даже хотел связаться с российским МИДом, что показалось перебором. Но через час вокруг нас начало что-то происходить. Начали выбирать якорь. Зазвонил и мой телефон. Уже местные журналисты начали рассказывать, что с нашим паромом разорвали договор на обслуживание и потому его не пускают в порт, но в дело уже вмешалась прокуратура. И все как-то закрутилось. Подошел лоцманский катер, и нас стали заводить в порт. Но как-то неуверенно.

Подвели к мосту на остров Русский и там отдали якорь. Лоцман засобирался на свой катер, стало понятно: здесь мы простоим неопределенно долго, а шел уже 12-й час, как мы должны были ступить на родную землю.

Но где-то на высоком уровне щелкнули тумблеры, и были нажаты кнопки, и лоцман вновь встал у штурвала и повел в свете заката паром к морскому вокзалу. В другое время и при других обстоятельствах — потрясающая экскурсия, и я даже кое-что снял: невообразимую портовую толчею из самых разных сухогрузов, ледоколов и военных кораблей, включая «Варяг»; знаменитые ажурные мосты; прибрежные городские виды…

Мы пришвартовались у морского вокзала, но где-то за железнодорожным составом.

Нас встречали с теле- и фотокамерами. Таможенные процедуры были почти формальными. Темнело. Мы очень торопились, поскольку нам нужно было не только добраться до стоянки с нашим автомобилем, но и найти ночлег.

Позже я стал героем публикаций: «Иркутянин стал заложником на северокорейском пароме», «Никогда больше не поеду в Северную Корею, — сказал нам российский турист». Смешно, право слово. Но я и в Швейцарию больше не поеду, потому что не люблю ходить на одно кино дважды. Важней то, что стало причиной наших проблем, как в начале, так и в конце этого путешествия. Организаторы явно рассчитывали на больший поток туристов. Вряд ли можно извлечь прибыль, перевозя на пароме в неделю 20 человек, вместо 200. Тут еще сказался неблагополучный политический фон: немногие соберутся в дорогу, когда США официально не рекомендуют посещать КНДР.
Но если вы спросите меня: жалею ли я о том, что съездил в Северную Корею? Нет, не жалею. Это была, возможно, самая необычная страна из множества виденных мной.

По побережью Японского моря

Мы покидали северокорейский паром с чувством облегчения, к которому примешивалась тревога за наше неопределенное положение. По всем нашим раскладам мы должны были уже давно оказаться в Находке, и в очередной раз осмотрев её достопримечательности, в этот час готовиться опочивать в знакомой гостинице. А мы только начинали охоту на владивостокское такси, которое должно было нас доставить на автостоянку, где под присмотром двух узбекских хлопцев томился уже больше недели наш дорожный крейсер.

Таксист нам попался типичный, то есть говорливый. Очень удивлялся тому факту, что принял на борт пассажиров с северокорейского парома. Ну, а я попытался выяснить у него информацию о ночной дороге на Находку.
— А зачем вам туда нужно на ночь глядя, оставайтесь у нас.
— Остались бы, да негде. Гостиницу не бронировали, да и дорогие они у вас. И все без парковок.
— Сейчас, — сказал водила. И нырнул в ближайший придорожный карман.
Затем начал рыться в своем смартфоне. И через пару минут забронировал нам номер на троих в каком-то пансионате на окраине Владивостока.
— Выспитесь, нормально поешьте, а потом и дальше езжайте, — разумно рассуждал он. — А нам что важно: чтоб клиент был доволен и щедр на чаевые.
И то правда, согласились мы, легко расставаясь с рублями сверх счетчика.

Пансионат летом работал как пионерский лагерь, но административный корпус был одновременно и гостиницей. В большом номере были все удобства, wi-fi и парковка. Все удовольствие обошлось в 3500 рублей, что по здешним понятиям очень недорого. При подъезде к пансионату обнаружился огромный супермаркет, который вернул нас в привычную пищевую среду и дал запас на будущее.

После потрясений минувшего дня мы отмякли душой и скорректировали наши планы. В Находку уже решили не ехать, а прокатиться по побережью Японского моря.

Утро началось со звуков горна, команд вожатых и воплей детей, которые никак не хотели выходить на физзарядку. И это все бодрило. Мы заскучали и по дороге, и по нашему «Прадику». И пустили его в полный опор. К концу дня уже оказались в Дальнегорске.
И тут у нас были варианты. У меня была идея фикс добраться до поселения с необычным названием Пластун. Имя, собственно, и завораживало. Но однажды мы туда не поехали, поскольку в Интернете нас убедили, что нормальной дороги нет. Через год мы выяснили, что дорога есть и неплохая, но на подъезде мы прошли 300 км по грунтовке и штурмана так растрясло, что еще 100 километров до Пластуна показались непосильными.
В этот раз все способствовало броску в эту точку Земли. Помешала погода: она была замечательной. Заглянули мы на минуту в бухту Рудную, да там и остались.

А вы бы пожертвовали пляжным отдыхом в одном из красивейших мест России, высеченном буквально на старой 1000 рублевой купюре (а это круче, чем в граните), ради 200-километрового пыльного перегона до поселка, манящего только своим именем и имеющего в достопримечательностях только то, что у местного кафе мужики любят подраться?

Мы остались и не пожалели. Хотя здешний пляж дикий и без развлечений.

Зато стали свидетелями того, как здесь идет заготовка морской капусты. Все просто: берешь надувную лодку или матрас, добираешься до зарослей. Пакуешь их в багажник авто и в близлежащем магазине сдаешь их, где они торгуются уже по 45 рублей за кило при том, что только свежевыловленный минтай стоит там же 50 рублей. Вот такая замечательная бизнес-идея.

Кроме морской капусты здесь много интересного.

Дайверы снимают здесь просто потрясающие подводные кадры, но погружения здесь возможны только в гидрокостюмах — холодновато. Это серьезный недостаток, но в остальном здесь всё такое потрясающее!

Приморье: дорогами свободы

Последние несколько лет я стабильно в августе-сентябре отправляюсь в автомобильное путешествие на Дальний Восток. Конечно, мой взгляд предвзят, и я здесь не бывал в другие времена, но тем, кто хочет открыть для себя еще одну и неожиданную грань России, очень советую побывать здесь. Как там в песне поется: «Только небо, только ветер, только радость впереди».
Открытия тут ждут за каждым поворотом. Кто-то, не сомневаюсь, откроет для себя Бурятию, на мой взгляд, одну из самых красивых частей России. Кого-то заколдуют забайкальские степи.

Кто-то, как и я, неожиданно выяснит, что в августе с утра за Сковородино стоят ели в инее.

Эта дорога позволяет почувствовать себя первопроходцем: заправки через сотни километров, мотели — один-два на тысячу км перегона.

Суровость бытия выражена и в придорожных сервисах. Непуганые коммерсанты дерут с проезжающих по первобытным местам неправедную ренту. Особо свирепствуют трактирщики. Не все, конечно, но есть ярко выраженные. Под Хабаровском тормознули у кафе с названием «Байкал». Из местного патриотизма, понятно. Нужно было тут же развернуться, увидев изнутри этот сарай. Почему-то в голове не прозвучали фанфары, когда узрели ценник: бизнес-ланч — 270 рублей (то есть самое дешевое дороже, чем то же самое в хорошем ресторане областного, а то и стольного града). До последнего мы верили в то, что все, связанное с Байкалом, не может быть плохим. Оказалось, может. Чай в пакетиках, вот что можно было употребить там без проблем…

Но есть и обратные примеры. В Бикине (наверное, здесь изобрели русское бикини) нашли очень достойный ресторанчик, оформленный неожиданно концептуально. Кормили вкусно и недорого.

Прокатились по городку и нашли очень пристойный музей, но в эту пору уже закрытый.

В одной из заводей Уссури обнаружили цветущие лотосы. Красота неимоверная, но труднодоступная. Добираться до лотосов приходится через густые заросли и по болоту, где и загубил кроссовки. Но не об этом сожалел. Похоже, в этом месте тормозят все рейсовые и туристические автобусы. Кто-то стремиться полюбоваться природой, кто-то оправиться. От такой красоты трудно не обделаться. В буквальном смысле этого слова.

Когда въезжаешь в Приморье, то начинаются бесконечные яркие и сочные придорожные базары, огромные ярмарки во всех городах, включая центральную площадь Владивостока. Торгуют, как говорится, все.

Цвета — непередаваемые, ароматы — сказочные, цены — доступные.
Когда мы впервые тормознули у такого придорожного базарчика, дедок, продающий свои  овощи, сказал про помидоры — мясные. Они такими и были — не истекали соком, а набухали.
Местные арбузы (100 рублей штука, мешок 500 рублей) и дыни могут конкурировать с астраханскими и узбекскими, нужно только правильно выбрать.

Однажды мы остановились у небольшого придорожного рынка.

Штурман и юнга отправились за провиантом, а я решил пообщаться с теткой-продавщицей. По всему видно было кореянкой, их много осело в Приморье после войн. Им мы обязаны корейским салатом из морковки, о котором в самой Корее мало кто догадывается.

— Вот, значит они какие, корейские урожаи, — заметил, рассматривая ее богатства.
— Хороший был в этом году, — охотно откликнулась она на разговор.
— А мы только из Северной Кореи, — решил похвастаться.
— Ну и как там? — явно не поверила она.
— У нас лучше, — решил обидеться я.
Тут подтянулись мои с покупками.
— А вы попробуйте нашу дыню, — проявила инициативу тетка.
— Да мы уже все купили, — заметила жена.
— Да я мужчине говорю, — ответила та.
Сочный кусок, решительно отрезанный, казалось бы, от тыквы, превзошел все ожидания. Может быть, и неправильный местный виноград прежде пробовал я.
Но надежды не теряю — может еще доведется распробовать правильный.

На закат

Поколесив по побережью Японского моря, мы устремили наш путь на закат, то есть в сторону родного дома. Но двигаться по знакомой дороге было скучно, и мы заранее спланировали, что сделаем петлю по Монголии с выходом через Улан-Батор в Улан-Удэ. По соседней стране мы путешествуем постоянно и почти всю её объехали. Были на юге в Гоби, прошли центральную часть, а север так это вообще родной дом — дважды обошли озеро Хубсугул, причем один раз по льду. Терра инкогнито для нас остались запад и восток страны, причем, на западе мы думали оказаться раньше, но судьба решила оставить этот лакомый кусок, вместе с Алтаем, на потом. И сейчас мы мчались на всех парах к погранпереходу в Соловьевске.

Обычно в него заезжают через Борзю, сакральный для многих советских солдат районный центр. Но для нас это был здоровенный крюк. И поэтому мы решили пойти на границу через Нерчинск. Здесь были и плюсы и минусы. Дорога короче, но около 200 километров нужно было идти по гравийке. Но мы пошли на это, поскольку в Нерчинске у нас было одно незаконченное дело: мы так и не побывали в знаменитой усадьбе Бутина.

О потрясающей истории, не побоюсь этого слова, палаццо, я уже рассказывал, как и о удивительном его владельце. Но заглянуть внутрь частично отреставрированной усадьбы мне довелось только сейчас. Скажу единственное: зеркала в этот городок, известный больше всего как каторжный, привезены были с парижской всемирной выставки. Здесь, «во глубине сибирских руд», они и сохранились во всем своем великолепии, впрочем, как и многое другое.

Из Нерчинска до Соловьевска мы на следующее утро планировали наш трафик таким образом, чтобы оказаться в точке назначения хотя бы за час до закрытия границы на обед.

Интернет-источники сообщали нам, что это случится в 14 часов по местному времени. У границы мы были за час до отсечки.

Не верьте всему, что пишут в этих ваших интернетах: обед на погранзаставе начинается в 13 часов. Но мы были вторыми у шлагбаума, и это давало нам повод для оптимизма.

И нас почему-то не сильно напрягла ситуация со стадом джейранов (а может и сайгаков), которые метались в бессильных попытках преодолеть колючее ограждение, дабы воссоединиться с родными парнокопытными (а может быть, и непарнокопытными) на другой стороне.

… Вы, конечно, помните, небольшой треш, устроенный нам на северокорейской границе местными пограничниками и таможенниками. Забудьте об этом!

Отобедавшие сотрудники погранперехода в Соловьевске научили нас родину любить. Все содержимое джипа, а его за месячную поездку накопилось немало, команда выгрузила на досмотр, осмотрены были все скрытые полости и закутки «Прадика».
— Здесь вам не тут, — намекнули нам.
— Это вам не Кяхта, — уточнили дополнительно.

На досмотр ушло больше часа. При этом мне сказали с гордостью, что через переход следует до 20 авто в день. Типа, много. Вишенка на торте — нам не дали документов о том, что мы вошли здесь, а планируем выйти в другом месте. Однажды меня так чуть не довели до инфаркта, когда мы зимой вошли через Монды, а выходили через Кяхту и у нас не обнаружился похожий документ. Хотели завернуть назад, но, к счастью, он обнаружился наклеенным на обратной стороне загранпаспорта. В этот раз там его не было, но, похоже, данные стали передавать через сеть, и мы нашлись в базе.

А вот монголы пропустили нас почти мгновенно и дали все нужные документы.
Так мы оказались на знаменитой тропе легендарного блогера Тёмы. Здесь 9 лет тому назад он прикопал своего иноходца Мумусика и, поверьте, сделать это было бы несложно и сейчас. За минувшие годы ничего не изменилось.

Здешняя дорога — это разбегающаяся в разные стороны, в зависимости от ям и болот, однополоска, основной ориентир которой линия электропередач или железная дорога. Пару раз мы сходили с маршрута, поскольку принимали за главную колею ответвление, ведущее в юрте арата.

Но непростую дорогу до Чойбалсана нам скрашивали многочисленные суслики, линяющие лисы и стремительные антилопы, делавшие наш дорожный крейсер на пересеченке, а так же неземная красота здешних видов.

Поздним вечером мы вошли в Чойболсан и не знали, где именно остановимся, но выбора не было. Тёма, кстати, не нашел здесь ночлега, но к нам судьба благоволила.

По дорогам Монголии

Что нам надо знать о городе Чойбалсан?
То, что он назван по имени маршала и руководителя Монгольской Народной республики. Это был человек, созданный по образу и подобию Сталина. И действовал соответственно. Некоторое время в Монголии даже существовал культ Чойбалсана. Понятно, позже его осудили, но памятники не снесли и названия населенных пунктов с карт не стерли.
Чойбалсан мне близок тем, что он обучался в Иркутске, а также тем, что в известном конфликте у реки Халхин-Гол он защищал Байкал. Как известно, японцы хотели сдвинуть границу своего марионеточного государства Манчжоу-Го до Байкала и таким образом перерезать Трансиб.
Конечно, монгольский маршал бился с японцами не в одиночку, а в хорошей компании с Константином Жуковым. Он, кстати, почетный гражданин одноименного города.
О событиях 1939 года здесь помнят, и можно встретить памятные стелы и музеи.

Я, кстати, послал фото советской техники главному в российском интернете по танчикам, хотел узнать, сохранились ли они на родине. Как выяснилось, сохранились, и по экземпляру даже на ходу.

Сейчас Чойбалсан четвертый по населению город Монголии. Когда-то здесь была большая советская колония, и даже базировалась наша военная эскадрилья. Я с удивлением также узнал, что здесь родились такие известный люди, как путешественник Юрий Сенкевич, а также солист группы «Иванушки-Интернейшел» Олег Яковлев (земля им пухом). В 90-е диаспора вернулась на родину, приведя в упадок некоторые местные отрасли производства. Но город выжил и сейчас находится в неплохом состоянии.

Напомню, что мы въехали в него поздним вечером. Самая большая из местных гостиниц оказалась забитой под завязку. Но по соседству была другая, и штурман с юнгой отправились туда выяснять обстановку, а я решил подождать их на лавочке рядом с авто. Подсел, как показалось, местный, но выяснилось, что наш, бурят. Он и объяснил напряг с гостиницами. Оказывается, в выходные (а мы прибыли в пятницу вечером) намечались большие торжества, связанные с днем рождения города. Прибыло много гостей, в том числе и из России, в основном из Забайкальского края и Бурятии. Он, к слову, был одним из них.
— Ну, всё, — подумалось мне, — останемся ночевать на улице.

Однако наши квартирмейстеры вернулись с хорошей новостью: свободные номера есть и даже с wi-fi и завтраком. Имеется и парковка. После пройденных 500 километров по грунтовке и разбитому асфальту это была самая приятная новость.

Задерживаться в Чойбалсане не стали, хотя было интересно, как здесь проводят городские праздники. Однако основные торжества намечались на вечер воскресенья, и задерживаться ради них на двое суток желания не возникло.
Отчего-то у меня было ощущение, что от Чойбалсана до Улан-Батора должно лежать шоссе, но навигатор нас повел по грунту.

И мы прошагали по степи больше сотни километров. Но затем с трудом вырулили на шоссе. Честно говоря, я даже не знаю, что было лучше. Теперь отличные участки асфальта сменялись разбитыми: не успеешь разогнаться, как тут же нужно тормозить. Попутно возникла еще одна неприятность: появился шум, будто идет небольшой дождик, хотя на небе ни облачка. Но вскоре стало понятно, что является причиной его возникновения. О лобовое стекло разбивалась уйма мошки, оставляя после себя слизь. Вода и дворники с проблемой не справлялись, приходилось останавливаться через 20-30 километров, чтобы специальным спреем восстановить прозрачность стекол. К счастью, зона мошкопада оказалась не очень протяженной.

Когда мы въезжали в Монголию, нас предупредили, что в некоторых аймаках свирепствует эпидемия скота и свежее мясо лучше нигде не брать. А мы и не планировали, но с эпидемией все-таки столкнулись. А было это так: проезжаем небольшой населенный пункт, у дороги юрта, а на дороге какие-то шкуры. Ну и надпись на столбе. По простоте своей решил, что барана сбили и благоразумно обрулил препятствие. Но при этом всё это показалось очень странным, поэтому за поселком скорость решил не набирать. И правильно. Вскоре нагнала меня полицейская машина с маяками. Дорожный полицейский обучался в России и объяснил, что я объехал пункт дезинфекции и надо вернуться назад и пройти ее.

Процедура оказалась простой и платной. Машину поставили на шкуры и обработали колеса из пульверизатора. Мне дали бумажку, что я прошел дезинфекцию. Бумажка пригодилась, поскольку еще пару раз останавливали, но сразу же отпускали при виде её.

Он же Чингисхан

Мы закладывались на то, что предстоит потратить день, чтобы показать сыну одну из самых больших статуй в мире, одного из самых великих людей мира — Чингисхана. Сами мы ее видели в те времена, когда она стояла одиноко в долине, где по преданиям, Потрясатель Вселенной нашел нагайку с золотыми насечками, предопределившими его жизненный путь.

Каково было наше удивление, когда на подходе к Улан-Батору начались смутно знакомые места. Потом стало ясно, что мы здесь уже были, но вокруг все изменилось. Теперь это туристический район, заполненный всяческой инфраструктурой до отказа. Мы порадовались и тому, что теперь не нужно будет сюда специально ехать, и тому, как все вокруг преобразилось. И задержались здесь почти до заката, благо посмотреть было на что.

О столице Монголии отдельно рассказывать не стану, ибо не хочу повторяться. Просто дам несколько снимков.

По пути к Кяхте мы еще много раз останавливались, в том числе и на заправке. Меня, кстати, спрашивали, а можно ли в Монголии заправиться газом. Отвечаю — как увидите АЗС с такими надписями, так считайте, что вы и приехали — они специализируются на газе.

Российскую границу мы перешли не быстро, но и тут было не 20 авто в день, как в Соловьевске. Вообще, впечатление такое, что выехать и въехать на Родину сейчас сложнее, чем попасть в другие места. Ну, а это менялы, которые дежурят на границе, обратите внимание на пачки денег у них в руках.

В ночи мы не сразу нашли знакомую гостиницу в Кяхте, бывшем городе русских миллионеров (повторяться не стану).
А дальше все шло по накатанной: Иволгинский дацан, Улан-Удэ.

Небольшая петля на Посольское, где на рвущем байкальском ветру гуляли залетные селферши в поисках своего инстаграмовского счастья. А местный мужичок рассказывал нам о своей близкой свадьбе. При этом одной рукой удерживал пакет со свежим омулем, а другой чесал в голове, раздумывая над ответом: хорошую ли девку берет замуж.

… Отсюда до дома всего ничего — пара сотен километров.

P.S. Если не хватило фоток или не устроило их качество, то можно посмотреть больше и в оригинальном размере здесь.

Новых путешествий и ярких впечатлений желаю вам.

Август-сентябрь 2017 г.