5 000 миль по четырем штатам США на Тоyоtа Camry, или Как мы в первый раз знакомились с Америкой. Часть 4. По интересным местам Калифорнии. Продолжение

Предыдущие части:

• Часть 1
• Часть 2
• Часть 3

Прогулка по Джексону

Следующее утро наступает для меня поздно.

Вчерашняя поездка в горы, возвращение домой глубокой ночью и стресс, полученный от общения с американскими полицейскими, не способствуют раннему пробуждению.

Коли день «испорчен» для дальней вылазки, его остаток решаю посвятить знакомству с Джексоном и ближайшими окрестностями. Тем более, что день этот не обычный, а первый из наступивших «длинных выходных». К субботе и воскресенью добавился национальный праздник «Мемори дей» («День памяти»), который отмечается в США в последний понедельник мая.

В этот праздник американцы ходят на кладбище и в церковь, поминают своих соотечественников и родственников, погибших во всех войнах, в которых участвовали США. По традиции он считается началом лета и многие используют «длинные выходные», чтобы куда-то съездить на пикник, сделать накопившиеся хозяйственные дела или просто, как следует, отдохнуть и расслабиться.

Выйдя на улицу, вижу, как возле одного из домов на противоположной стороне улицы молодежь грузит в пикап туристические принадлежности. Это к соседям Юры приехали дети из Сан-Франциско, собираются на природу. Возле гаража другого дома растет гора каких-то вещей, суетится хозяин. Наводит порядок. Чуть дальше поливают лужайку. Две девчушки играют в бадминтон. Собака прогуливает старушку.

Обычный выходной, обычных людей. Только происходит все это не в шумных дворах наших многоэтажек, а на тихой почти «деревенской» улице, застроенной скромными коттеджами.

Такие картинки не раз наблюдал и дома в России, бывая в гостях у родственников в одной из станиц Краснодарского края. Отличие разве только в том, что там улица архитектурой домов и «порядком» возле них выглядит действительно по-деревенски и не пестрит звездно-полосатыми флагами, украшающими почти каждое подворье, как здесь.

Не зная, и не подумаешь, что эти выходные праздничные.

Ну, да ладно. Это на Юриных «задворках» ничего интересного не происходит. Наверно, на центральной улице Main-street должна хоть как-то чувствоваться атмосфера сегодняшнего, не совсем обычного дня? Туда и направляюсь. Ведь еще по приезду хотел прогуляться по этой улице.

Через десять минут неспешной ходьбы оказываюсь на площади, где она начинается.

Действительно, здесь скопление людей. Подхожу ближе. Похоже, работники местной пожарной части организовали ярмарку подержанных вещей. Пятачок, ограниченный красным шатром и пожарными машинами, выглядит, как наша барахолка. Все здесь есть: от каких-то корзинок до некоего подобия пианино. Народ ходит, разглядывает. Вот уж, не думал, что американцы могут интересоваться старыми вещами.

Неплохо бы из любопытства «А что, почем?» тоже прогуляться по этому развалу, да отсутствие языка останавливает. Невозможность нормально пообщаться с продавцами и нежелание предстать перед ними «русским валенком» заставляют идти дальше.

Main-street выглядит действительно иначе, чем в будний день. Плакатов и растяжек с лозунгами «Да, здравствует День памяти» нет, но американские флаги натыканы возле каждого дома.

Народу на улице не густо, чего не скажешь о машинах, наставленных по обочинам. Среди них преобладают пикапы. Сдается, их владельцы подъехали из окрестных «деревень», чтобы в «столице» округа как следует «оттянуться».

А, видимо, из самой «глухомани» добирались вот на таком «УАЗике».

Впрочем, по его виду не скажешь о недавней борьбе с бездорожьем. Оно — «бездорожье», то есть грунтовые дороги, лично мне, встретились только в Аризоне. В Калифорнии их не видел. Скорей всего, они есть. Юра охотится и рыбачит тоже ведь не с асфальта. Однако, для вылазок ему вполне хватает старенькой «Mazda» 4WD с кузовом «вагончик». В ней он и спит, и колесит по охотничьим угодьям.

Поэтому уместен вопрос: «А для чего тут нужен этот «проходимец»?». Другого объяснения, кроме как «для понтов», не нахожу.

Человеческая психология везде одинакова, и любителей выделиться «по-легкому» в любом обществе хватает. Ведь, чтобы стать действительно отличным от других талантом, знаниями, иными достоинствами, требуется немало трудов и времени. А показать свое «я» хочется сейчас. Вот и идут в ход «особенные» машины для отождествления с ними своей персоны.

Ладно, гуляем дальше.

Дальше на пути попадается бар. Реальная возможность осуществить еще одно желание. Собираю в кучку свои познания английского и шагаю внутрь.

Ничего страшного. Приветствия «Хай!», представления «Айм рашен тоэрист» и просьбы «Гив ми, плиз …», уже освоенных к этому времени, вполне хватает, чтобы сначала получить желаемое пиво, а потом продолжить «разговор». Барменша Сара оказывается понятливой девчушкой и к концу моего бокала, в свою очередь, заучивает русские слова «спасибо», «пожалуйста» и «привет».

Правда, так и не удается ей объяснить, что к пиву неплохо бы соленых сухариков. Дивчина меня «понимает» своеобразно. Вместо них приносит соль и некое подобие черного хлеба. Приходится делать вид, что у русских принято закусывать пиво хлебом с солью.

Ну, а с соседом по стойке Дайтоном дружно болеем за одного из боксеров в телевизоре. Совсем не трудно после каждого удачного удара восклицать «Гуд!» или «Вери гуд!». В общем, расстаемся довольные «общением» и, если правильно понял, получаю приглашение «заходить еще».

Воодушевленный первым самостоятельным контактом с американцами, продолжаю исследовать Мейн-стрит. Хотя, скоро убеждаюсь, что ничего особенного здесь не увижу. Дома с уже знакомой «салунной» архитектурой, машины, люди. Музеев и памятников не наблюдается. Да, и откуда им взяться в «деревне» об 4 000 жителей?

Зато всевозможных магазинчиков полно. Среди них попадается и пара шопов с надписью «Antique». Ради интереса заглядываю в один. Антиквариатом, в нашем понимании, здесь и не пахнет. Просто магазин старых вещей. Товар: чугунные утюги, какие-то шахтерские лампы, шкатулки, ковбойские сапоги, седло, посуда и т.д. У нас, если проехаться по деревням, богаче и древнее ассортимент скупить можно. Видимо, для американцев любая вещь старше пятидесяти лет, уже — «Antique», и иметь ее в интерьере дома престижно.

Помимо броских витрин, магазинчики привлекают открытыми настежь дверями — только зайди.

Так и делаю. Не могу проигнорировать магазин женских аксессуаров и не купить какой-нибудь подарок жене.

В выборе сумки активно помогает хозяйка заведения. Похоже, она впервые обслуживает русского туриста в своей лавке, раз после покупки тащит книгу отзывов. Ну, что же — не денег просит. Почти уверен, что в этой книге не скоро появится вторая запись на русском. Так что тщеславная мыслишка об эксклюзивности своего автографа на другой стороне Земли еще долго будет греть душу.

Магазинчик покидаю с настроением «до небес».

Но оно скоро опускается на обычный уровень вместе с окончанием улицы. Все, что ли? Действительно, выхожу на окраину городка.

Мостик через речушку приводит на кладбище. Местечко, как раз, по теме дня.

Но против ожидания никаких старушек с цветами на подходе и выпивающего народа у захоронений не вижу. Да и само кладбище выглядит не по-нашему. На могилах скромные надгробные плиты и опять американские флажки.

Понятно, что группку людей, стоящих у одной из могил, снимать было бы, по меньшей мере, некорректно. Поэтому, придется поверить мне на слово, что поминовение усопших для американцев, — такая же традиция, как и у нас. Просто делают они это по-своему. Например, возле церкви, недалеко от кладбища как-то пусто. Словно она забыта прихожанами.

Позже от Юры узнаю, что это окружная православная сербская церковь. Пока стою и размышляю, куда дальше направиться (минут пять), в нее входят всего три человека.

Та же картина и возле лютеранской церкви, находящейся, чуть дальше, через дорогу.

То ли верующих мало, то ли еще время не подошло для посещения храмов. Не знаю.

Дальше иду по наитию. Представляю только, что надо сделать полукруг, чтобы снова выйти к речке.

Заречная часть Джексона еще большая «дыра», чем место, где живет Юра. Не в смысле состояния домов и улиц, а по тишине, спокойствию и безлюдности. Хотя, идти по улицам интересно, потому что иногда набредаю на любопытные вещи.

Что это за прикол? Хозяева дома со своеобразным юмором, или так принято «украшать» свои жилища в «Мемори дей»? Вроде, американцы со всякой чертовщиной балуются только в «Хеллоуин»? Ответов на эти вопросы и сейчас не знаю.

Дальше, еще более занимательные «экспонаты» попадаются, — уже по автомобильной тематике.

Видно, что машины на ходу, однако за три недели, проведенные в Америке, на дорогах такие встретил лишь пару-тройку раз. Классические американские «баржи» 60-х—70-х годов прошлого века вытеснены японскими автомобилями всех известных марок, которые сейчас составляют, на мой взгляд, процентов шестьдесят легкового автопарка США.

Много немецких машин, уже мелькают «корейцы», и только пикапы местного производства в предпочтениях американских автолюбителей пока вне конкуренции. А старые американские машины, чаще всего, можно встретить именно в маленьких населенных пунктах, типа Джексона.

Японцы, конечно, молодцы, и проделали колоссальную работу. За три десятка лет не только внедриться на американский рынок, но и практически вытеснить с него продукцию некогда могущественных американских автокорпораций, не так-то просто. Для этого мало было поставлять качественные и надежные автомобили.

Требовалось создать сервисную сеть, чтобы соответствовать американской норме, согласно которой любая запасная часть от автомобиля, продающегося в стране, должна быть доставлена в любую точку на ее территории, не более чем за сутки. Так что, думаю, отечественным авто в ближайшие несколько десятков лет, а скорей всего, — никогда, покорить дороги Америки не «светит».

И все же, есть российская техника, которая стабильно продается в США, несмотря на цену около 13 000 долларов. Это тяжелые мотоциклы «Урал» с коляской. Они практически исчезли с наших дорог, потому что почти вся годовая программа выпуска завода в Ирбите — около 1 500 штук идет на экспорт, в том числе в США. Когда увидел этот мотоцикл в Аламиде, глазам не поверил, но при ближайшем рассмотрении пришлось убедиться, что это — именно он.

Впрочем, кажется, отвлекся от темы главы.

Во время прогулки сталкиваюсь с еще одним сугубо американским явлением, которое можно было бы списать на немногочисленность населения Джексона, и царящие здесь «деревенские» порядки, если бы потом не встретился с ним во многих других местах. Это поведение людей при встрече на улице.

Вместо угрюмого, порой настороженного, а чаще равнодушного беглого взгляда встречного человека на Родине, здесь, в подобной ситуации, тебя уже за несколько шагов встречает его открытая улыбка, а поравнявшись, слышишь «Хай!» или «Хелло!». Впервые услышав приветствие от незнакомого человека, в дальнейшем, поневоле приходится и самому поступать также.

Не знаю, что это — воспитание в семье, традиция или стремление продемонстрировать равенство с встретившимся человеком, но в любом случае, результат не вызывает отторжения, более того, приятен. И настроение заметно поднимает.

Да, хорошую школу уважения друг друга прошли американцы в те времена, когда у каждого на поясе висел револьвер и определял нормы взаимной вежливости. Было бы неплохо этот весомый фактор отношений между людьми внедрить и у нас в России. Глядишь, хамства в родном Отечестве и поубавилось бы, как на дорогах, так и просто в жизни.

Под конец прогулки, уже в центральной части городка, снова встречаю ярмарку подержанных вещей, теперь во дворе частного дома.

О-о-о! Это уже похоже на традицию. Позже предположение подтверждают «мои» американцы.

Называется такое мероприятие yard sale — дворовая распродажа. Обычно они устраиваются в выходные или предпраздничные дни. По округе развешиваются объявления, информация дается в Интернете на специальном сайте. Людям жалко выбрасывать старые вещи, а на распродаже они получают за них хоть какие-то деньги.

Цены действительно мизерные и составляют от 10 до 30% стоимости таких же новых вещей. Налогом эта торговля не облагается, потому что государство не считает её предпринимательством с получением прибыли. Но, как пояснил Юра, нередко и получение дохода не является целью таких мероприятий. Вырученные деньги передаются в благотворительные фонды, что потом засчитывается дарителю при налогообложении.

Здесь смело здороваюсь с продавцами, представляюсь и прошу разрешения сфотографировать развал. Видимо, не часто хозяева дома видят живых русских, раз начинают задавать вопросы. Географию России не знают. Местонахождение Урала и Перми приходится объяснять на пальцах. Впрочем, до поездки тоже смутно представлял, где находится Калифорния.

Под конец общения получаю предложение, что-нибудь купить. Приходится отшутиться, что, дескать, «у меня дома в России тоже много старых вещей». Судя по ответному смеху, получилось что-то близкое к нужной фразе.

На этом прогулка заканчивается, возвращаюсь домой.

Не знаю, показались ли интересными картинки из жизни маленького американского городка, но мне это пешее мини-путешествие дало многое и позволило сделать определенные выводы, весьма пригодившиеся для последующих поездок на машине.

Американцы — вполне открытые к общению люди. Не надо бояться и стесняться плохого английского. «Безъязыкость» не осуждается, а наоборот, вызывает у аборигенов любопытство и стремление помочь. Ведь, Америка — страна эмигрантов, и люди вынуждены стараться понять друг друга.

Поездка на побережье Тихого океана

Воскресенье — последний день пребывания в Джексоне. Посвящаю его подготовке к отъезду и предстоящему недельному путешествию по национальным паркам. В сборах туристических принадлежностей, проверке и комплектовании машины, уточнении маршрута, перемежаемых с застольем, день проходит незаметно.

А на понедельник план простой — добраться до тихоокеанского побережья и «прошвырнуться» по знаменитому хайвэю № 1 с осмотром всего интересного, мимо чего буду проезжать. Возвращение — уже в Аламиду. Вечером прилетает с Гавайев жена и нужно ее забрать, чтобы дальше путешествовать вместе.

Утром при прощании немного волнуюсь.

Хоть уже и имею опыт самостоятельной езды по Калифорнии, но столь длительного вояжа еще не совершал. Впереди более 600 километров хайвэев, фривеев и еще, Бог знает, каких дорог, которые нужно преодолеть, доверяя только навигатору, карте, надежности «Тойоты» и собственному благоразумию. С моим английским рассчитывать на помощь кого-либо из американцев не приходится. Даже телефона в этот раз у меня нет, только номера Юры и Ольги.

На выезде из Джексона решаю первую задачу — заправляюсь. Это, оказывается, просто. Днем практически все американские заправки обслуживаются операторами. Называешь номер колонки, говоришь «фулль танк» (полный бак) и даешь денег заведомо больше, чем стоимость бензина, который собираешься залить «до полного». Цена за галлон (около 4 литров) написана на колонке — от $3,60 до $4,50 в зависимости от места и штата.

После заправки опять называешь номер колонки и получаешь сдачу. Так же, как и у нас, на заправках можно купить всякую мелочь: сигареты, напитки, сладости, аксессуары для машины.

Первая цель — Сакраменто. Он внушает некоторые опасения. Ведь, большие американские города видел только с пассажирского сиденья. Но в копилке опыта езда по российским и европейским мегаполисам, так что сам себя успокаиваю — «прорвемся».

А пока качусь по 16 хайвэю, любуюсь окружающими пейзажами: холмами, перелесками, полями, фермами. Вдоль дороги встречаются импровизированные базарчики, где фермеры продают свою продукцию. Когда с Юрой ехали в Джексон, этого не было. Видимо, в выходные дни придорожная торговля более эффективна и выгодна.

Через час въезжаю в Сакраменто. «Взять» город с ходу не удается. Стоило совершить ошибку на съезде с развязки, как оказываюсь в центре. Ничего страшного, конечно, не происходит. Плотный трафик, перестроения, светофоры, повороты, как в любом городе, требуют только внимания. Но, то ли навигатор «тормозит», то ли неправильно реагирую на его команды, в результате многократно слышу фразу «пересчет маршрута» и кручусь по улицам около часа, прежде чем попадаю на нужный 80-й фривей.

Ф-у-у! Наконец-то, можно передохнуть. Езда по фривею, действительно, не представляет сложности, да и окружающий пейзаж не особо привлекает. Час или полтора перед глазами разворачиваются однообразные холмистые пространства. Зато погода меняется на глазах. Небо заволакивают свинцовые тучи, надвигается дождь.

Наконец, фривей подходит к какой-то реке или каналу и дальше следует вдоль русла. А меня навигатор по мосту отправляет на другую сторону и выводит на дорогу № 12. Все правильно. Река должна уйти на юго-запад к заливу Сан-Франциско, мне же надо на северо-восток.

Не успеваю удалиться от реки на десяток километров, как по крыше начинают барабанить капли дождя, а затем на округу обрушивается ливень. Дворники еле успевают разгребать со стекла потоки воды. Ветер усиленно вырабатывает даровые киловатты и заставляет стискивать баранку, чтобы удерживать машину на дороге.

Десять-пятнадцать минут, — и все кончается. Такова калифорнийская погода. В течение дня она может меняться несколько раз. Ведь океан рядом.

По мере того как продвигаюсь на север, местность приобретает окультуренный вид, покрывается возделанными участками земли и виноградниками. Начинаются винодельческие районы Калифорнии, расположенные в долинах Сономы, Напы и Мендочино (названия округов).

Они знамениты на весь мир винами «Шардоне», «Мерло», «Каберне совиньон» из европейских сортов винограда, акклиматизированных к местным условиям. И, если США являются четвертыми в мире по экспорту столовых вин после Франции, Италии и Испании, то эти округа дают львиную долю в общем объеме производства.

Это не валовая продукция. Разнообразие почв в долинах Северной Калифорнии и особенный микроклимат, чуть ли не за каждым холмом, позволяют многим из местных винодельческих хозяйств выращивать виноград с уникальными свойствами и вырабатывать известные сорта вин со своими неповторимыми букетами. А таких хозяйств, здесь, — великое множество, от мелких, в несколько гектаров, …

…до огромных латифундий с миллионными доходами.

Многие имеют магазинчики по продаже вин собственного производства, где можно оценить вкусовые качества или прикупить бутылку-другую на вывоз.

Но меня вина не интересуют. Предпочитаю более крепкие напитки.

В эти края заехал с другой целью. Накануне прочитал в путеводителе по Калифорнии, что где-то здесь, в округе Напа, есть городишко Гленн Элен, вблизи которого расположено ранчо «Лунная долина», принадлежавшее Джеку Лондону. В нем он провел последние годы своей жизни и там же похоронен. Захотелось отдать дань памяти писателю, произведениями которого зачитывался в детстве.

Хотеть — не значит, сразу сделать. В навигаторе, после ввода слов «Джек Лондон», появляются пять конечных точек. Задаю маршрут наугад, к одной из них, и через полчаса паркую машину возле ресторана с его именем.

Все, — как везде. Кому не лень, эксплуатируют главную местную достопримечательность. Интересно, хозяева заведения платят потомкам Лондона за имя?

Вход в ресторан на другой стороне этого сарая. Там же, и остатки водяной мельницы, которой он когда-то был.

На стоянке возле ресторана отлавливаю двух мужичков, которые, с энтузиазмом полазив по карте, определяют вторую точку, куда мне ехать. На этот раз попадаю к «хижине» на въезде в «Лунную долину».

Раньше это был дом для проживания охраны и обслуживающего персонала ранчо, а теперь здесь жилые апартаменты, принадлежащие потомкам писателя. Поэтому внутрь не пускают. Тетенька во дворе разрешает снять дом, а вот бассейн, находящийся напротив, — почему-то, нет. Ну, и ладно. Спасибо на этом, и за то, что подсказывает, куда ехать.

Вскоре, оказываюсь перед табличкой, …

…а за ней,… — перед шлагбаумом, перекрывающим дорогу.

Вот, те раз! Не для того сюда стремился, чтобы уехать, не солено похлебав. Оставляю машину и иду пешком. Вдали маячит какая-то будка. Видимо, охрана. Но никто ко мне не бежит, поэтому углубляюсь в парк, следуя указателям.

Сначала попадаю, к музею писателя.

Хотелось бы посмотреть, что там внутри, но, увы, — дверь закрыта. Ничего не остается, как сделать несколько кадров, да попытаться прочитать табличку на стене. Этот дом, в память о муже, оказывается, построила в 1919 году жена Лондона — Чармиан. А в 1960 году все места «Лунной долины», связанные с именем писателя, в том числе этот дом, были переданы его племянником Ирвингом Шепардом в дар штату Калифорния.

От музея дорожка через лес из вековых дубов и елей приводит к развалинам.

Это остатки знаменитого «Волчьего дома», который писатель строил около десяти лет, но так и не увидел завершения строительства. Гигантская вилла сгорела уже при отделочных работах. Есть версия, что дом сожгли недоброжелатели. Ведь Лондон был в то время самым популярным и высокооплачиваемым писателем Америки, а у знаменитых людей завистников и конкурентов хватает.

После потери мечты, воплощению которой отдал большой кусок своей жизни, Лондон заболел и вскоре умер от почечной недостаточности.

Молчаливый лес, эти развалины, от которых тянет забвением, полное отсутствие людей вокруг навевают мрачные мысли о бренности нашего существования и быстротечности жизни.

Они только усиливаются, когда нахожу могилу писателя. Вот финиш его бурного, интересного и насыщенного событиями пути.

Но, постояв рядом с этим скромным погостом, поразмышляв на философские темы и кинув дубовую ветку на могильный камень, гоню уныние прочь.

Нет, не прав я. Этот камень лежит всего лишь над телом, которое здесь покоится. А незаурядная личность Джека Лондона — среди нас. Миллионами книг, рассказами, героями, которых придумал, эмоциями читателей от его произведений, наконец, воспетыми примерами сильных характеров и лучших человеческих качеств.

Покидаю «Лунную долину», все-таки с оптимистичным настроем. Прикоснулся к истории, достиг поставленной цели. Что еще может дать большее удовлетворение в моем вояже? Разве только, хороший обед?

И его получаю, приготовив прямо на обочине дороги из своих припасов.

Ну, а дальше, — долгая езда на Север по хайвэю № 101.

Мимо холмов и лесов,…

…озер и рек,…

…по деревенькам, …

…к горам, за которыми Тихий океан и хайвэй № 1.

Вокруг — красивая, но чужая страна.

А в салоне машины надрывается Высоцкий, дымится привезенная с собой «Ява», справа на сиденье привычно плещется бутылка воды — мой маленький русский мирок. И так хорошо становится от пришедшей вдруг мысли, что это не воскресный просмотр передачи о путешествиях дома. Все происходит наяву, и я — сам оператор и режиссер этого «фильма».

Наконец, углубляюсь в горы. Езда по ним уже привычна. Сначала подъем, потом спуск, и все это — по сплошным серпантинам.

Серпантины завораживают. Приходится сдерживать себя от соблазна проходить повороты с все большей скоростью, чтобы колеса визжали. Эти горы, конечно, не Сьерра-Невада, но дорога в тумане и требует осторожности.

Встречных машин мало, а за попутными приходится долго «пилить», чтобы дождаться более-менее прямого участка с разрешающей разметкой и обогнать. В который раз убеждаюсь, что американцы, в большинстве своем, ездят медленно и плохо.

Когда уже кажется, что поворотам не будет конца, дорога спускается к какой-то речке и вдоль ее русла выскакивает к Океану.

Прожив всю жизнь в «сухопутных» краях, уже никогда, наверное, не научусь спокойно воспринимать огромное, до горизонта водное пространство. Не впервые на берегу Океана, но и в этот раз граница земли и воды вызывает бурю положительных эмоций. Виды океанского побережья прекрасны!

Эти два кадра сделаны вблизи места, где дорога вырывается из гор на побережье. Но и южнее, на всем протяжении хайвэя № 1, почти до Лос-Анжелеса, можно любоваться подобными пейзажами. Проектировщики и строители дороги об этом позаботились, предусмотрев в наиболее живописных местах видовые площадки. Поэтому просто даю подборку снимков, чтобы в дальнейшем не возвращаться к теме. Комментарии, думаю, излишни.

Не только видами побережья интересна эта дорога. Она замысловато петляет, иногда далеко уходя вглубь материка,…

…чтобы представить взору тамошние красоты: хуторки, леса, зеленые холмы.

Однако, не следует расслабляться. Хайвэй № 1 — дорога сложная, изобилующая закрытыми поворотами, многочисленными спусками и подъемами, которая не прощает ошибок. Об этом напоминает вдруг возникший затор.

Два полицейских с рациями по очереди пропускают снизу и сверху колонны машин, мимо разбившейся об скалу легковушки. Ее остатки накрыты тентом, чтобы не шокировать проезжающих. Коллеги регулировщиков ведут «разбор полетов» на месте аварии. Водительница и пассажирка, к счастью, не пострадали, но ведут себя неадекватно: смеются и делают вид, что ничего страшного не случилось. А может, так и есть? Может, для них это не впервой, а машина мало что значит?

М-да-а! Ловлю себя на мысли, что тоже слишком увлекся быстрой сменой пейзажей. И опыт имеет границы. Дальше уделяю дороге существенно больше внимания.

Преодолев сто километров по побережью, достигаю еще одной цели путешествия — Форта Росс.

О существовании остатков поселения русских землепроходцев на территории нынешней Калифорнии знал и раньше, из литературы. Не познакомиться воочию с одной из крайних точек на карте, до которых в свое время дотянулась, но не смогла удержать лапа орла Российской Империи, было бы кощунством.

Форт Росс был основан на американской земле как продовольственная база для снабжения Аляски, торговый пост и центр пушной торговли Русско-Американской Компании (РАК) в 1812 году в 80 километрах севернее Сан-Франциско. Максимальная численность колонистов доходила до 300 человек. Жили они, в основном, не в самом форте, а в поселении Уиллоу-Крик, расположенном 10 километрами южнее на реке Славянка (в настоящее время — Русская речка — прим. авт.).

Занимались земледелием, разведением скота, промыслом морских котиков, выплавкой железа и меди, которым торговали с соседним Сан-Франциско. С местными индейцами поселенцы установили нормальные отношения, а основные конфликты происходили с испанцами, которые стремились распространить свое влияние к северу от Сан-Франциско и ликвидировать мешавший им форт. Но поскольку официально эти территории Испании не принадлежали, а с Россией у нее были дружественные отношения, до военного противостояния дело не доходило.

Причиной угасания деятельности колонии и последующего ухода русских из Калифорнии стали сугубо экономические причины.

Расходы России на содержание Форта-Росс все годы его существования превышали доходы в три-пять раз. Так как к концу 30-х годов российским правительством было отказано Русско-Американской Компании в субсидиях на содержание колонии, она была вынуждена поставить вопрос о невозможности ее содержания на собственные средства и ликвидации.

В 1841 году люди переехали в Новоархангельск на Аляске (теперь Ситка — прим. авт.), а имущество и земля были проданы за 37 тыс. долларов в рассрочку небезызвестному Джону Саттеру (помните основателя Новой Гельвеции из второй части?). Он, кстати, не выплатил эти деньги полностью. Так закончилось присутствие русских в Калифорнии. А жаль!

Со следами этого присутствия и предстоит вскоре познакомиться.

Уже не удивляюсь, что въезд на территорию закрыт и музей не работает (кусок шлагбаума на фото видите?). Сегодня же, понедельник, праздничный день.

Поступаю, как в «Лунной долине», — бросаю машину и иду пешком. Так даже лучше, не надо за билет платить. Километр асфальтированной дороги приводит к музею. Это, конечно, новодел, но построенный в русском стиле, наподобие большого амбара.

Опять приходится довольствоваться парой снимков снаружи, и по тропинке сквозь лес идти дальше. Вот и крепость форта.

О-го! Эти ивы, похоже, видели, как русская нога топтала эту землю.

Высоченный, под пять метров, забор ограждает прямоугольную территорию. По углам сторожевые башни. Ворота закрыты. В заборе ни одной дырки.

Даже мысленная прикидка способа попасть внутрь не дает вариантов, как это сделать без хорошего шеста или лестницы. Но и при их наличии, понятно, такой план не для меня. Не хватало еще проблем с охраной. А она, наверняка, где-то есть.

Все же нахожу способ снять внутри. В щель под воротами пролазит только рука с аппаратом. Приходится лечь на землю и раз десять щелкнуть наугад, прежде чем получается более-менее нормальный кадр.

Это дом последнего коменданта крепости Василия Ротчева. Он единственная оригинальная постройка на территории крепости. Остальные погибли в пожаре в 1970 году и были реконструированы. Среди них склад, который снять не удается (он у ворот) и часовня.

Делаю завершающий общий кадр с берега океана…

… и иду на кладбище, обозначенное высоким крестом.

Вот русские могилы на американской земле.

Хоть могильные холмики и сгладило время, кладбище не выглядит заброшенным. Трава выкошена, кресты подновлены. Часть музейной экспозиции.

Только высохшее дерево на краю погоста выпадает из общей картины и кажется мне — русскому человеку — символом безвозвратного прошлого и наших несостоявшихся амбиций в Америке.

Хоть Форт Росс — давняя история и понимаю, что удержание Россией этой удаленной территории имело мало перспектив, уезжаю с неким чувством утраты и одновременно гордости за наших предков, покоривших один материк — Азию и замахнувшихся на другой. Не их беда, что российские правители оказались недальновидными.

Эти чувства только усиливаются, когда достигаю Russian River — Русской речки в месте ее впадения в океан. Здесь тоже ступала нога русского человека, и эти места вызывают ностальгию.

Остается утешаться только тем, что американцы помнят о присутствии русских в Америке, бережно сохраняют следы своей и нашей истории. И надеяться, что названия «Russian River», «Moskow road», «Fоrt Rоss» и впредь всегда можно будет прочитать на картах и дорожных табличках Калифорнии.

После Форта Росс ничего интересного на хайвэе № 1 для себя не нахожу. Пейзажи снимать уже не хочется. Да и солнце стремительно садится. К заливу Томалес Бей подъезжаю почти в полной темноте.

Дальше дорога «сходит с ума». Севернее Сан-Франциско порекомендую ее только желающим, как следует, накрутиться рулем.

Не ночью, конечно, хотел проехать мосту Голден Гейт, но уж, как получилось. Половина проезжей части моста отгорожена конусами, то ли для ремонта, то ли для уборки, и за свои пять долларов приходится ползти по нему почти двадцать минут. Сан-Франциско сверкает морем огней, но попытки снять его из машины ни к чему не приводят. Значит, не судьба.

Проезд через город сначала кажется легким, а потом наступает кошмар. Навигатор сам себя «убивает», проложив маршрут через Даун-Таун. Среди небоскребов пропадает сигнал со спутников и ничего не остается, как хаотично крутиться по улицам в потоке машин. Даже припарковаться не могу, потому что привычных букв «P» не вижу, а таблички с текстом не понимаю. Город кажется враждебным, а люди чужими и не способными помочь.

К счастью, замечаю знакомое слово «South» на табличке над дорогой. От перекрестка к перекрестку держусь этих табличек, пока не выезжаю в районы малоэтажной застройки. Навигатор ловит сигнал. Дальше уже сам прокладываю маршрут берегом залива на мост Бей Бридж. Через полчаса прибываю «домой» в Аламиду.

Закончилось еще одна поездка по Калифорнии, но на этом не заканчивается отпуск.

Впереди недельное путешествие вдоль реки Колорадо, по трем штатам, о котором тоже, наверное, расскажу. А посему… продолжение следует.

Спасибо за внимание к отчету и потраченное время,

Алексей Рассулов.