До цифры. Северный полюс — 1993

Данный рассказ первый из небольшой серии очерков о начале туристического освоения Северного полюса. Ежели кто вдруг переживает, что, мол, сайт автомобильный, а про автомобиль ни слова, не переживайте. Автомобильная тема на Северном полюсе тоже появится. Она не будет доминирующей, но всё же будет. Автомобили будут ездить по макушке планеты и даже прыгать на неё с парашютом.

В связи с данными севернополюсными экспедициями в 1995-99 годы состоялись увлекательные автопутешествия по Европе, Северной и Южной Америке. Оные приключения уже описаны. Осталось только опубликовать.

В оправдание также могу сказать, что организация и проведение каждой экспедиции были сопряжены с наматыванием на кардан сотен километров в поездках по Москве, Московской и соседним областям. Оба автомобиля «Жигули» ВАЗ-2104 и WV Transporter, которыми я пользовался в разные годы вели себя хорошо, с поставленными задачами по перемещению людей и грузов между аэропортами, гостиницами, спортивными, гражданскими и военными аэродромами Московской и Калужской областей справились на отлично. Не подводили и арендованные автобусы.

Описываемые события случились в доцифровую эпоху, когда цифровая фото-видеотехника была ещё либо не изобретена, либо слабо распространена среди широких слоёв населения. Все фотографии — это сканы бумажных фото и картинок из журналов, кое-где вставляю мутноватые стоп-кадры видео.

Итак, поехали.

Кто из любителей или мечтателей путешествовать не хотел побывать на Северном полюсе? Вряд ли таковых наберётся много. В недалёком прошлом побывать на макушке планеты или хотя бы севернее 75° северной широты было делом избранных. Это были либо товарищи учёные, доценты с кандидатами, дрейфовавшие во льдах в составе экипажей научных станций СП-1,2,3….31, либо экипажи атомных подводных лодок, всплывавших в районе полюса под цитату из Пушкина: «Отсель грозить мы будем шведу…». Простому советскому народу в эти места было не попасть. Нельзя. Почему нельзя? Потому что запрещено. Почему запрещено? Потому что нельзя.

Как известно, 8 декабря 1991 года прекратил существование Советский Союз, разделившись на 15 независимых государств, а советский народ разделился на 15 независимых народов. 1 января 1992 года в России произошла мирная смена общественного строя: коммунизм без боя уступил место капитализму. «Оковы тяжкие падут, и свобода нас встретит радостно у входа…». Почти всё, что было нельзя, стало можно. Открылись закрытые города, исчезли погранзоны, в том числе и в Арктике.

(Погранзоны, к сожалению, восстановили в 2006 году. С тех пор они значительно сократились по количеству и по площади, но всё равно мешают беспрепятственно перемещаться из многих точек А во многие точки Б. Зачем человеку погранзоны? Погранзоны мешают людям. Надеюсь, что очень скоро погранзонов у нас не будет).

Путь на полюс оказался открыт. Иди, никто не держит. Идти пешком/на лыжах — это долго, нудно, трудно, антигигиенично и очень дорого. Это не наш стиль. Мы пойдём другим путём.

Конец ХХ века. Грех не воспользоваться технологиями и благами цивилизации. Гостиница, аэропорт, самолёт, вертолёт, парашют. Раз — и там.

Таким образом, в апреле 1993 года в сфере приключенческого туризма появилось мероприятие под названием «Международная парашютная экспедиция на Северный полюс».

Вдохновитель и руководитель — Сергей Инсаров из Москвы. С 1993 по 2002 год я оказывал ему посильную помощь в организации и проведении данных мероприятий. Проводились они раз в год в апреле месяце. Это единственный период времени, когда возможно осуществление подобных операций в районе полюса. Полярный день, солнце не заходит за горизонт, не холодно (-15°-30°С). И главное — не начались таяние и активная подвижка льда, которая ломает взлётно-посадочную полосу на ледовом аэродроме.

Схема нашего спортивно-развлекательно-приключенческого мероприятия была следующая. Участники со всего мира прилетают в Москву к 15 апреля. Оттуда на арендованном ИЛ-76 (или ТУ-154, или АН-72) мы летим на полуостров Таймыр в посёлок Хатанга. Из Хатанги вылетаем на том же ИЛ-76 (или АН-74, или АН-26) курсом на Северный полюс. Покидаем борт самолёта над географической точкой полюса, приземляемся и учиняем различные безобразия в ознаменование достижения самого что ни на есть крайнего севера.

В точке полюса нас ждут два вертолёта МИ-8 Хатангского авиаотряда. Вертолёты постепенно перевозят всех парашютистов на ледовый аэродром, который заранее строится силами того же Хатангского авиаотряда километрах в 120-150 от точки полюса. На аэродроме есть палатки, запас топлива, продовольствия. С ледового аэродрома участники экспедиции самолётами АН-74, АН-26, а иногда и АН-12 перебрасываются в Хатангу иногда с посадкой на острове Средний в архипелаге Седова чуть к западу от Северной Земли. В Хатанге учиняются ещё бОльшие праздничные безобразия по поводу и достижения полюса, и чудесного спасения из объятий холодной ледяной пустыни.

Хатангская индустрия гостеприимства — гостиница, ресторация, розничная торговля, незамужние женщины — извлекают из карманов иностранных и московских гостей максимально возможную прибыль и с нетерпением ждут апреля следующего года, а с ним и следующего заезда платёжеспособных «сникерсов». Так в те далёкие годы в Хатанге называли разодетых в цветные одежды иностранцев.

Немного истории. Впервые парашютный прыжок на Северный полюс был совершён 9 мая 1949 года. Прыгали два человека: Андрей Медведев и Виталий Волович. Фото из интернета.

Впоследствии доктор Волович стал основоположником науки о выживании в экстремальных условиях. Сергей Инсаров и я встречались с ним в Москве в 1997 году. Пригласили поучаствовать в очередной парашютной экспедиции на Северный полюс, вспомнить молодость, но, к сожалению, Виталий Георгиевич отказался.

Книга В.Г. Воловича. Продал недавно на Авито в рамках борьбы с безденежьем.

Два небольших десанта на Северный полюс имели место в апреле 1991 и 1992 года. Первый же массовый туристический парашютный десант (прыгали 88 человек) состоялся в апреле 1993 года. О нём сегодня и речь.

17 апреля мы вылетели в Хатангу на ИЛ-76 из города Луховицы Московской области. В составе экспедиции около ста человек. БОльшая часть — это иностранные парашютисты, которые и оплачивают это затратное мероприятие.

Двадцать голландцев, полтора десятка немцев, три француза, два грека, один новый зеландец, женщина из Канады.

Голов тридцать американцев. Среди них тётенька 72 годов от роду, которая с парашютом никогда не прыгала и решила устранить этот пробел в биографии, прыгнув на Северный полюс. Прыгать она будет пассажиркой на двухместном парашюте тандем. На фото ниже тётенька в тёмных очках, а за ней усато-бородатый тандем-мастер американец Билл Бус (Bill Booth). (Кто в парашютной теме, тому интересно будет узнать, что Билл изобретатель КЗУ — кольцевого замкового устройства, то есть, безотказной системы отцепки основного купола парашюта. Прежде чем открывать запасной парашют, нужно отцепить отказавший основной, чтобы не мешал. Это изобретение спасло и ещё спасёт тысячи жизней. Билл также на досуге придумал мягкую медузу, с помощью которой теперь происходит открытие ранца парашюта. Раньше эту функцию выполняло так называемое кольцо).

Почти все американские дяденьки в солидном возрасте: от 55 до 78 лет. Все они члены международной ассоциации ветеранов воздушно-десантных войск США, Великобритании и прочих стран НАТО. Парашютного опыта у них мало. Максимум несколько десятков прыжков и все с устаревшими круглыми парашютами. В Москве мы выдали им по уложенному парашюту ПТЛ-72. Парашют тренировочный лётчика. Купол круглый, управляемый, но в сильный ветер с ним лучше не прыгать.

В Хатанге три дня ждали, когда на полюсе установится хорошая маловетреная погода. Время даром не теряли: устроили иностранцам прыжки на замёрзшую реку Хатанга.

Съездили на автобусе на экскурсию в ближайшую факторию Кресты взглянуть на жизнь и быт местного населения.

Фактория Кресты.

Представители местного населения тоже с интересом рассматривали заморских гостей.

Некоторые были навеселе. Даже на фото видно, что парни слегка покачиваются.

Посмотрели и саму Хатангу. Ниже вид из гостиницы на аэропорт. В правом нижнем углу куча снега выше забора. В самолёт/из самолёта ходили здесь прямо через забор.

Вид из гостиницы на посёлок.

«Хатангчане! Превратим улицу Советскую в территорию образцового содержания и порядка!»

Ещё в Москве, когда я встречал и размещал иностранных участников, познакомился с парой парашютистов из Голландии: Макс Дерета и его подружка Вильма. Макс был известным в парашютных кругах воздушным кинооператором и фотографом. По возвращении с полюса Макс написал статейку и тиснул её в нескольких европейских журналах, включая голландский и российский «Penthouse». Был такой журнал с голыми бабами и интересными статьями на разные темы. Данный рассказ я буду частично иллюстрировать фотографиями Макса и дополнять цитатами из его статьи.

Макс поучаствует с нами всего в четырёх севернополюсных парашютных экспедициях, а также в прыжке на восточную вершину Эльбруса в 1995 году.

Макс и Вильма в Хатанге на фоне ИЛ-76.

А это я в старой лётной куртке.

Ближе к вечеру 20 апреля с ледового аэродрома передали обнадёживающую сводку погоды: температура воздуха -25°С, ветер 5 м\с. Приемлемо для прыжка с парашютом ПТЛ-72, которым вооружены ветераны натовских ВДВ. Остальные участники будут прыгать с парашютом типа «крыло». Им и 15 м\с не страшно. Раздаётся долгожданная команда: «На вылет!». Все шумно вдруг зашевелились. Одежду на себя, парашюты на спину, фотоаппараты в руки и гуськом через засыпанный снегом забор в чрево «семьдесят шестого».

Всё ещё кажущаяся несбыточной мечта побывать на макушке планеты начинает обретать реальные черты.

Макс Дерета: «Мы взлетели в полночь с аэродрома Хатанги, небольшого городка в Северной Сибири, и взяли курс на Северный полюс. За окном пока ещё темно, но примерно через час покажется солнце. Мы направляемся к вершине мира, где полгода — день, полгода — ночь.

Кто-то читает книгу, кто-то задремал, но главное — каждый копит энергию для того адреналинового взрыва, который предстоит пережить через несколько часов».

До полюса лететь примерно три часа. Шум двигателей заставляет общаться на повышенных тонах. Атмосфера радостно-торжественно-напряжённая. Все в предвкушении очень особенного события.

Макс Дерета: «Остаётся час полёта. Пора готовиться к прыжку. Полярные костюмы, сумка с фотоплёнками, парашют, капюшон, шлем с камерой, тёплые перчатки. Мы похожи на астронавтов.

Полчаса до прыжка. В хвостовом отсеке самолёта распахиваются огромные ворота. Внутрь со свистом врывается холодный воздух и солнце».

Это был впечатляющий момент. В Хатанге мы взлетели в густых сумерках. Три часа полёта в закрытом пространстве. ИЛ-76 внутри — это шумная металлическая сарай-труба. Иллюминаторов, как в пассажирских самолётах, нет. Пейзаж, над которым летит самолёт, не видно. И вот распахнулись створки грузовой двери, опустилась рампа и … — перед нами яркий солнечный свет, под нами бескрайняя ледяная пустыня. «Великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит». Высота всего 500 метров. Хорошо видны гряды торосов, создающих на поверхности Северного Ледовитого океана затейливый узор.

Сердце забилось чаще. Прыгать предстоит одному из первых, но сначала надо вытолкнуть за борт груз, который нам может понадобиться на полюсе и для развлечения, и для выживания.

Макс Дерета: «ИЛ-76 снижается до высоты 500 метров. Экипаж готовится к сбросу платформы с общим багажом. Платформа идёт вниз, парашюты тут же раскрываются, и мы смотрим, как они уносят все наши ящики с палатками, газовыми горелками, двухнедельным запасом питья и продовольствия для восьмидесяти человек».

Запас питья состоял из ящиков шампанского, ибо воды на полюсе достаточно. Бери ножовку, выпиливай кубики плотного чистого снега и пей, сколько хочешь. Десантировалась также вязанка дров для шашлыка.

Груз выпиннули. Теперь наша очередь. Самолёт набирает высоту. Сначала прыгает группа обеспечения 15 человек. Все российские ребята. Задача приземлиться и наблюдать, как будет проходить десантирование остальных. Особенно американских бабаёв на круглых куполах. Не дай бог, усилится ветер, их раскидает на километры. И травмы очень вероятны. Далее нужно собрать сброшенный груз, поставить большую палатку, быть готовым и к торжеству, и к чрезвычайным обстоятельствам.

Завыла сирена. Загорелся жёлтый свет: «Приготовиться!» Мой высотомер показывал 1300 метров. Мы впятером подошли к краю рампы. От Северного полюса нас отделяет пара шагов, двадцать секунд свободного падения и минуты две планирования под куполом парашюта. Мальчик Юра Фроловский лёг на пол, остальные четверо взяли его за руки и за ноги и начали медленно раскачивать. «Сникерсы» с удовольствием снимали на фото и на видео эту сцену принудительного покидания самолёта. Заревела сирена, загорелся зелёный свет: «Пошёл!». Придав телу Юры достаточный размах и инерцию, мы вышвырнули его за борт и тут же последовали за ним.

Прыгать с ИЛ-76 в рампу чертовски приятно. Сразу за рампой разреженный воздух, а под брюхом самолёта, наоборот, плотный поток. Сначала резко проваливаешься вниз и тут же получаешь сильный, но мягкий удар струёй уплотнённого воздуха. За одну секунду столько приятных ощущений!

Сегодня же приятно втройне. Под нами не просто аэродром, а сверкающая снегом и льдом макушка земного шара. Восторг, да и только! Падаю до 900 метров. Дёргаю кольцо, парашют раскрывается. Первым делом ищу взглядом вертолёты. Где-то должны быть. Увидел. Полетел в их направлении. Взглянул на часы. Московское время 23 часа 50 минут. В Москве ещё 20 апреля. В Хатанге 3 часа 50 минут 21 апреля.

Вертолёты стоят точно на географическом Северном полюсе. 90° северной широты. Долготы нет, ибо все меридианы сходятся здесь в одну точку. Куда ни посмотришь, везде юг.

По ощущению ветер гораздо сильнее заявленных 5 м\с. Развернул парашют против ветра. Сносит. Это значит, что ветер более 10 м\с. Может быть, ветер слабее у земли? Ищу глазами выброшенного за борт Юру Флоровского. Он должен приземлиться первым. Наблюдаю ниже меня три парашютиста. Вот первый касается льда, падает, подняться не успевает. Ветер наполнил купол и тащит его по льду, поднимая облачко снежной пыли. Ветерок приличный.

Секунд через двадцать и я достигаю льда. Гулко ударяюсь ногами о твёрдый снежный наст. Падаю на бок. Купол не успевает погаснуть, как его наполняет порыв ветра, и занятие парашютным спортом превращается в спорт буерный. Меня тащит по заснеженному льду лицом вниз. Куртка до конца не застёгнута. Снег быстро проникает в пространство между курткой и свитером. Хватаю подушку отцепки и отцепляю купол. Прыжок окончен. Я на Северном полюсе.

Пока не началась выброска натовских ветеранов ВДВ, надо успеть сделать хотя бы несколько фотографий. Есть предчувствие, что поднявшийся ветер наделает нам беды.

Однако потехе час, а делу время. Самолёт заходит на боевой курс с намерением избавиться от засевших в нём ветеранов ВДВ США, двух греков, новозеландца и ещё нескольких человек, отважившихся совершить прыжок с круглым парашютом по причине отсутствия опыта прыжков с парашютом типа «крыло».

Самолёт пролетает над нами. Высота 1000 метров. Рампа открыта. И вот они посыпались немного толстоватые, расцвечивая голубое небо яркими оранжевыми куполами.

Макс Дерета: «Американцы, французы и греки один за другим быстро покидают самолёт, и их оранжевые круглые парашюты тут же раскрываются. Если ветер окажется слишком сильным, у них с этими круглыми куполами могут возникнуть проблемы при приземлении. Впрочем, они знали, на что шли, и, как и мы, подписали заявление, что сами несут ответственность за возможные несчастные случаи».

Между тем ветер усилился. Порывы явно превышали 15 м\с. Ветераны приземлялись в 500 и более метрах от вертолётов. Некоторые купола довольно долго не гасли, оранжевым парусом плывя надо льдом, пока не повисали на вставшем на их пути торосе. Плохой признак. Значит, человек не способен ни погасить купол, ни отцепить его. Наша группа обеспечения разбежалась в направлении таких проблемных куполов. По пути к «своему» куполу я встретил двух греков. Ползут через торос. Один держится за бок и тяжело дышит. Перелом ребра. Второй, морщась от боли, ветра и мороза, показывает, что сломана рука.

— «Вертолёты видите?» — «Да» — «Дойдёте?» — «Дойдём. Медик есть?» — «Есть. У вертолётов в серой куртке».

Бегу дальше. Вот и цель моего марафона. На торосе трепещется от ветра оранжевый купол. Парашютист лежит на спине неподвижно. Здоровый американский дядька. Самый молодой из ветеранов. Всего 55 лет. Нос побелел, из носа выходят и лопаются кровавые пузыри. Значит, дышит. Глаза закрыты, на вопросы не отвечает, на прикосновения к лицу не реагирует. Одна рука одета в рукавицу, на другой нет ни рукавицы, ни перчатки. Кисть насквозь промёрзла, на цвет мертвенно-бледная, на ощупь деревянная. Дело пахнет керосином. Надел ему на руку свою рукавицу и ломанулся назад к вертолётам. До них метров 600. Вручную сто с лишним американских килограмм не дотащить. Выход один: поднять в воздух вертолёт, взять на борт 4-5 человек и летать кругами, подбирая невинно пострадавших, сброшенный груз, брошенные парашюты и далеко приземлившихся парашютистов.

Легко сказать, пробежать и пройти в темпе 500-600 метров в одну сторону, а потом обратно по снежным застругам, через торосы в тяжёлых унтах. Ни в одной сауне я никогда так не потел, как на Северном полюсе 21 апреля 1993 года. Шапка-ушанка, когда просохла, села, как после стирки, уменьшившись на пару размеров. Пришлось выкинуть.

БОльшая часть экспедиционеров уже собралась на площадке приземления. Те, кто остался цел и невредим, доставали из широких штанин шкалики с любимыми напитками, прикладывались губами к горлышку, кричали «ура!» и в воздух чепчики бросали.

Нам же не до смеха и не до бренди. Завели вертолёт, погрузились и полетели. Помимо моего бессознательного и обмороженного клиента подобрали престарелого американца с повреждённым шейным позвонком, новозеландца со сломанной ногой, русского паренька из Рязани с сотрясением мозга, разбитым лицом и головой, ящик замёрзшего шампанского и много различного барахла, необходимого для развлечения и жизнеобеспечения экспедиционеров.

В конце поисково-собирательной операции обнаружили Макса и Вильму Дерета. Они приземлились дальше всех и согласно инструкции никуда не пошли, расстелили на снегу парашюты, присели у тороса и ворковали как голубки, попивая виски.

Макс Дерета: «Высота 3000 метров. К прыжку готовы. Группа немецких спортсменов ждёт сигнала на самом краю хвостового люка. Вильма и я прыгаем сразу после них, за нами — голландцы. Громкий звонок и зелёный свет. Немцы замешкались. Испугались они или что? «ИЛ-76» летит со скоростью 360 км\ч, и каждая секунда означает 100 метров сноса от точки приземления. Мы кричим: «Пошли! Пошли!». Наконец немцы прыгают, и в следующее мгновения в холодном воздухе оказываемся и мы с Вильмой.

Летим со скоростью 200 км/ч в трёх километрах от Северного полюса. Но эти цифры не имеют значения. Главное — то, что мы среди первых людей, испытавших чувство свободного полёта над самой макушкой планеты Земля.

Через пятьдесят секунд свободного падения Вильма и я раскрываем парашюты и повисаем в абсолютном безмолвии над белой пустыней. Зрелище фантастическое! Я всё время фотографирую Вильму с её цветным парашютом.

Чем ближе к земле, тем сильнее ветер. Коснувшись льда, отстёгиваю парашют, и его тут же уносит ветер. Я стою на Северном полюсе! На вершине мира. Отсюда, куда ни повернись, — везде юг. Забавно. Сияет солнце. Глыбы льда всех оттенков: от белого до тёмно-голубого.

Вильма приземлилась в пятидесяти метрах от меня. Мы обнимаемся, целуемся, поздравляем друг друга. Ветер далеко отнёс нас от точки приземления. Километра на три или четыре. Сергей предупреждал, что, если мы приземлимся далеко, нас найдут спасательные вертолёты. Поэтому мы просто сидим и наслаждаемся ландшафтом. У Вильмы нашлась бутылочка виски, и мы пьём за приключения». Хорошо устроились!

Наконец, все грузы и люди собраны. Надо спасать невинно покалеченных. Один вертолёт превращается в летающий лазарет. В нём два пилота, командир Хатангского авиаотряда Александр Бахметьев, все раненые, медик Сергей Дубинкин из Рязани, ему в помощь я и молодой американский парень по имени Джефри Паолино (Jeffry Paolino) из 82-й дивизии ВДВ армии США. И штук пять непострадавших иностранцев. Во второй вертолёт загрузили всех иностранных женщин и максимально возможное количество иностранных мужчин. Примерно 60 человек остаются на полюсе. Два дня поживут в большой солдатской палатке. Одной немке удалось спрятаться за торосом и остаться на полюсе. Пришлось назначить её «Мисс Северный полюс-93». При всём богатстве выбора другой альтернативы не было.

Фото на память у столба с надписью North Pole и полетели. С момента моего приледнения прошло три часа. Первый визит на Северный полюс окончен.

Я весь мокрый от пота, уставший и слегка в напряге: до больницы в Хатанге более 2000 км. Довезём ли пострадавших? Один из них без сознания с обморожением, другой с повреждённым шейным позвонком, третий с сильным сотрясением мозга. Переломанные руки, ноги, рёбра кажутся малой проблемой. Медик Сергей всех максимально обезболил, обработал раны, наложил шины, накормил таблетками.

В 1993 году ледовый аэродром со взлётно-посадочной полосой недалеко от полюса не строился. В примерно 350 км от полюса была организована так называемая подбаза (станция дозаправки). Там разместили запас топлива, продовольствия, две палатки и три самолёта АН-2, которые вместе с двумя вертолётами МИ-8 должны были вывозить людей с полюса на остров Средний в архипелаге Седова. Со Среднего самолётами АН-26 в Хатангу.

Взлетев с полюса, мы направились на подбазу для дозаправки. Полёт был запоминающимся. Сначала резко ухудшилась погода, а вместе с ней и видимость. «Вьюга смешала землю с небом». Вертолёты осторожно приземлились. Ждали пару часов, пока немного прояснится. Прояснилось. Полетели.

Американец, который был без сознания, пришёл в себя. Оказалось, что он не понимал, где находится и что с ним происходит. Здоровой рукой он начал бить грека со сломанными рёбрами. Пришлось оказать на забияку физическое воздействие и вколоть дозу снотворного, чтобы отключился и не буянил.

Опять приземлились. Вокруг ничего. Белая мгла, снег, лёд.

«Что случилось?» — «У другого вертолёта топливо на исходе. Подбаза сутки назад была здесь по этим координатам. Сейчас где-то рядом, но, где точно, не знаем. Связи нет».

Напоминаю. Лёд дрейфует. Вместе с ним и подбаза. Координаты меняются. По-прежнему пуржит. Видимость слабая. Довожу категорический наказ от пилотов иностранцам и особенно иностранкам: физиологическую нужду справлять прямо у вертолёта. В сторону за пределы видимости не отходить. Пока семь штанов снимаешь-надеваешь, легко потерять ориентацию в пространстве и забыть, где вертолёт. Инструкция неукоснительно выполняется.

Макс Дерета: «Полёт долгий и не очень комфортный. Мы сидим на полу, зажатые парашютами и другим оборудованием. Портится погода. Видимость нулевая, и пилоты сбиваются с курса. Приходится садиться и ждать конца метели. Затем мы ждём радиосвязи со станцией. Нужно уточнить координаты. Небо и земля — всё белое. И очень холодно: 30 градусов! В эти долгие часы неопределённости без пищи и воды мы впервые почувствовали, что эта экспедиция — не детская забава, что она чревата серьёзными ситуациями».

Связь появилась только через четыре часа. Несколько минут полёта, и наш вертолёт садится на подбазе. Второй вертолёт не летит. Топлива осталось очень мало. Есть опасение, что двигатель может заглохнуть в полёте. Мы грузим бочку керосина и летим назад подзаправить другой вертолёт. Бочка хоть и не полная, но тяжёлая и грязная. Перекачка в бак вручную. Малость пролили. Аромат! Одно радует: пурга постепенно стихает, видимость улучшается.

Подбаза.

Пилоты приняли решение оставить вертолёт с иностранцами на подбазе. Заправили только наш летающий лазарет. Дальше мы полетели одним вертолётом. Обычно в Арктике летают парой.

Макс Дерета: «Вертолёт с пострадавшими ветеранами заправляется и улетает. Наш вертолёт остаётся. Русские лётчики тащат нас в свои палатки. Внутри тесновато, но уютно. Русский повар предлагает картофельный суп, чай. Не заставляя себя ждать, на столе появляется водка. Самочувствие резко улучшается. Русские — прекрасные ребята. Атмосфера — замечательная.

Я решил построить иглу. Получилось, наверно, похуже, чем у эскимосов, но иглу вышел самый настоящий — со входом и крышей. К концу строительства небо совсем очистилось».

Пока иностранцы на подбазе пьянствовали водку и строили иглу, мы продолжали полёт. Молодой американский десантник Джефри стал непроизвольно отключаться от усталости и напряжения.

— Садись, спи, — сказал я ему. «Садись», потому что лечь было некуда.

Джефри присел и тут же заснул на полчаса. Проснувшись, достал из кармана что-то похожее на шоколадный батончик и протянул мне: «Energy bar. Энергетическая плитка. Попробуй».

Я снял обёртку, откусил и поморщился от неприятного вкуса.

— Shit? — спросил Джефри.
— Shit, — ответил я.
— It is not to enjoy. It is to survive. (Это не для удовольствия, а для выживания).

Плитку я съел. Минут через пять сонливость и усталость уменьшились.

Через некоторое время мы приземлились на мысе Арктический на самой северной оконечности архипелага Северная Земля. Последние километров сто летели над открытой водой. До холодного, тёмного и бурного Северного Ледовитого океана было все лишь несколько десятков метров. Страшно, аж жуть.

На мысе Арктический вторая дозаправка. Оттуда перелёт на остров Средний, где нас ждал наш ИЛ-76 с открытой рампой и пограничники с носилками. Быстренько перетащили пострадавших в самолёт и полетели в Хатангу. Перелёт Северный полюс — остров Средний занял 18 (восемнадцать) утомительных часов! Пурга, потеря связи, стоны раненых, постоянный уход за кем-то из них, белая мгла, торосы, тёмные разводья и тысячи километров от цивилизации = непридуманное приключение.

В Хатанге приземлились ночью. Живые и здоровые экспедиционеры отправились в гостиницу мыться, бриться, отсыпаться, развлекаться, а невинно избиенных повезли в больницу. Несмотря на поздний час, медперсонал был на рабочем месте. Всем переломанным наложили гипс. В больнице остались трое тяжёлых: два американца и рязанец с сотрясённым мозгом. И я с ними в качестве переводчика.

— Что делать-то будем? — растерянно вопрошала медсестра, глядя на врача.
— Глуши их! — махнув рукой, отвечал врач.

Это значит — порцию обезболивающего и хорошую порцию снотворного шприцом в мягкие ткани, чтобы пациент забылся на несколько часов.

В гостинице у администратора был телефон. С него сердобольные американцы начали названивать в посольство США в Москве, взывая о помощи, милосердии и медицинской эвакуации. Дескать, пришлите в Хатангу самолёт. Надо спасать израненных соотечественников и братьев-европейцев. Были посланы дипломатами куда подальше. Посольство пообещало прислать нужное количество машин скорой помощи на аэродром, куда мы прилетим из Хатанги, чтобы доставить пострадавших в больницу для иностранцев на улице Герцена в Москве, где их, при наличии страховки, полечат.

Через двое суток погода в Арктике наладилась. Всех оставшихся на полюсе успешно эвакуировали в Хатангу. Факт чудесного спасения был хорошенько отпразднован. В торговых точках Хатанги закончилось шампанское и значительно уменьшились запасы водки.

26 апреля экспедиция вылетела из Хатанги в сторону Москвы. Приземлились на аэродроме Ермолино в Калужской области. Посольство США слово сдержало. На аэродроме ждали пять машин скорой помощи. Невинно пострадавших иностранцев увезли в Москву. Больше я их не видел. Только слышал, что тяжёлых американцев вскоре перебросили в Хельсинки, где одному ампутировали отмороженную кисть руки, а второму соединили повреждённые шейные позвонки.

По этой ссылке можно посмотреть сюжет о парашютном десанте 1993 года, который был показан в передаче «Клуб кинопутешественников» в мае того же года. (Помните «Клуб кинопутешественников» и ведущего Юрия Сенкевича?) Если появится надпись, что в России показ заблокирован, включите VPN и смотрите. Сюжет хороший. Продолжительность около 20 минут.

В первые четыре-пять лет наши парашютные экспедиции освещались и в прессе, и на телевидении. Запомнилось название статьи в газете «Московский комсомолец», вышедшей в апреле 1993 года: «Удовольствие для богатых — сломать ногу на Северном полюсе».

Трагично сложилась судьба американского десантника Джефри Паолино. Через четыре года после того, как мы с ним делили трудности и лишения 18-часового перелёта в вертолёте-лазарете, Джефри разбился при прыжке с парашютом на военных учениях.

Фото бонус.

Сергей Инсаров перед прыжком на полюс 21 апреля 1993 года.

Тандемная пара перед приледнением.

Десантирование бочек с горючим с самолёта АН-12. Симпатичное зрелище. Здесь у каждой бочки свой парашют. Бывало, десантировали и на платформах.

Заструги.

Всё хорошее когда-то кончается. Закончилось и наше севернополюсное приключение 1993 года. Следующие подобные мероприятия будут уже менее приключенческими, но всё же интересными и запоминающимися. Рассказ о них в следующих сериях. Не переключайтесь.