Горный Алтай 2016. Часть 2

Это продолжение. Начало было здесь…

По волшебному ручью

Скала чем-то напомнила «Каменный цветок» (долина Корумкешу).

Итак, на календаре по-прежнему утро воскресенья, 26.06.2016. И у меня по-прежнему запланирована прогулка вдоль ручья Аккая. Он скорее и не ручей вовсе, а небольшая речка (а в половодье так даже и большая), но в Сети мне он несколько раз встретился именно с таким эпитетом, и словосочетание прилипло крепко. Поэтому будет ручьем…

Несмотря на то, что долины Кызыл-Чина и Аккая почти соседи, их истории разные. На Кызыл-Чине, как в свое время в Багдаде, в основном было «все спокойно». И ничто не мешало осадкам откладываться на дне девонского моря, со временем превратившись в те цветные глины, которыми мы недавно так восхищались.

А на том месте, где сейчас течет Аккая, когда-то извергался вулкан. Его лава, попав в воду, начинала быстро остывать и принимала вид «подушек» — уплощенных снизу и округлых сверху, как каравай хлеба. Такие лавы называются подушечными. В наше время, чтобы полюбоваться на образование таких лав «вживую», туристы летят на Гавайи. Но в наш семейный бюджет Гавайи почему-то не вписывались. А вот Аккая вписывался вполне себе ничего.

Кроме лавы, вулкан выбрасывал еще и пепел. Этот пепел постепенно спрессовался и превратился в вулканический туф. Потом часть туфа размыло и окатало водой, а через какое-то время «окатыши» снова спрессовались и сцементировались. И стали туфоконгломератами. На них я тоже хотел взглянуть.

Обычно в долину Аккая поднимаются снизу, от места его впадения в Кызыл-Чин (Аккая — приток Кызыл-Чина). Но мы, чтобы не возвращаться, решили перейти в долину Аккая прямо через холмы Марса-1 (на которых и оставили читателей в предыдущей части).

Последние краски Марса-1.

Первым на нашем пути была долина ручья Корумкешу. Сам ручей в собственной долине отсутствовал — русло было высохшим. Поэтому проблем с форсированием водной преграды не возникло. Поднимаясь на холмы между долинами Корумкешу и Аккая, мы наткнулись на слои конгломератов, выступающие из более рыхлого основания холмов. Один из слоев выглядел особенно внушительно. Если бы мы находились не на Алтае, а скажем, где-нибудь в Гоби, я бы решил, что мы наткнулись на торчащий из земли скелет динозавра.

После осмотра, мы пришли к выводу, что часть слоев сложены как раз искомыми туфоконгломератами.

«Окатыши»

Таким образом, миссия по осмотру вулканических образований почти сразу оказалась наполовину выполненной. И дальше мы шли с чувством уже наполовину выполненного долга. Перевалив через холмы, мы спустились к ущелью Аккая где-то в его середине.

Вид на долину Аккая с водораздела.

В отличие от теплой воды Кызыл-Чина, вода в Аккае была типично ледниковой — то есть ледяной (дважды пришлось переходить ручей вброд и потом долго отогревать на солнце мгновенно закоченевшие ноги). И наклон русла был намного круче, поэтому шумел он, несмотря на меньшие размеры, даже сильнее.

На левом берегу ручья интересно смотрелась скала, напоминавшая мозаику, а не единое целое — ее как будто сложили из отдельных камней. Присмотревшись, мы сообразили, что она действительно состоит из отдельных «подушек». В этом месте подходы к ручью были неудобные, поэтому перебираться на другой берег мы не стали. Кроме того, даже с поправкой на расстояние, «подушки» были не особо крупные.

Зато на «подушках» нашего берега уместился бы и Гаргантюа. С Пантагрюэлем в придачу.

Цветные слои в ущелье тоже встречались, но, в отличие от почти горизонтальных «Марсов», здешние стояли практически вертикально.

Ущелье закончилось, мы вышли в долину и наткнулись на пустующее жилье с загоном для скота. Скорее всего, здесь останавливались заготовители торфа — толстые куски были сложены в забавные пирамидки. Смотрелись они как произведение современного искусства.

За торфяником мы попали в тополиную рощицу. У некоторых деревьев была настолько толстая и морщинистая кора, что сложилась в складки.

Тополиная кора.

Мы продолжали идти по левому берегу ручья, когда ветер внезапно донес до нас отвратительнейший запах. И мы поняли, что добрались до карьера с бурым углем. Таких карьеров здесь два, и они являются головной болью для алтайских экологов, поскольку имеют привычку самовозгораться и отравлять окружающую среду. Но любители минералов ценят эти карьеры за возможность найти в угле кристаллы гипса и гипсовые «розы» (в другом варианте — «ёжики»).

Территория карьера встретила нас настоящей газовой атакой. От поверхности исходил жар, в некоторых местах почва дымилась. Кое-где были видны желтые налеты серы.

Стараясь дышать через раз, мы попытались, по возможности осторожно, обследовать этот «филиал преисподней». Иголочки гипса лежали прямо на поверхности и посверкивали на солнце. Отдельные кристаллы были совершенно прозрачные, как стекло. Другие кристаллы, белые и зеленовато-коричневые, образовывали что-то наподобие еловых веточек. Попадались «розы» (с плоскими кристаллами) и мелкие «ёжики». По своему виду «ёжики» были более круглыми, а их кристаллы были не такие плоские, как у «роз».

Волшебные ощущения! Никогда бы раньше не подумал, что среди грязного угля может вырасти красота…

Слои угля — место формирования «ёжиков».

Распределив добычу по пакетам и карманам, вернулись в лагерь. Светлана сразу перемыла все находки и разложила сушиться. Мыть находки для нее — прямо ритуал. А второй ритуал — не спеша упаковывать их для перевозки.

«Ёжики» в отмытом состоянии.

О ёжиках (в кавычках) и сусликах (без кавычек)

Понедельник, 27.06.2016. С утра снова безоблачное небо и отсутствие комаров. Значит, день будет жарким. В моих планах — перебраться на правый берег Чаган-Узуна.

Выходя из лагеря, я уже привычно проворчал, что у меня до сих пор нет ни одного сфотографированного суслика, несмотря на обилие нор вокруг. Не успели мы сделать и десятка шагов после этого, как я увидел прямо на дороге детеныша суслика. Он еще явно плохо обращался с лапами, глазами и координацией движений. Пошатываясь, он, тем не менее, упрямо полз прямо по автомобильной колее. В паре метров от первого, по другой колее, полз его близнец. Родителей на горизонте видно не было.

Озаботившись тем, что дети могут попасть или под колеса автомобиля, или в лапы коршуна, мы унесли их с проезжей части и посадили в нору. Поскольку нор вокруг было множество, и мы не знали, из какой именно они вылезли, то посадили их в первую попавшуюся.

Ползшего сзади мы опустили первым, и он сразу скрылся в глубине. Второй, видимо, более деятельный, не захотел сидеть в темноте и сделал попытку снова выбраться на воздух. Правда, далеко он не полез и, полежав снаружи с минуту, повернулся к нам хвостиком и скрылся в норе. С чувством исполненного долга мы продолжили путь.

Буквально через пару минут, после того как мы убрали малышей с дороги, по ней промчалась целая кавалькада автомобилей, спешащих к Марсу. Поэтому мы имели полное право гордо чувствовать себя спасителями юных сусликов.

Мост через Чаган-Узун выглядел наполовину разрушенным, но приблизиться и рассмотреть его мы не смогли. Перед мостом Чаган-Узун выбрасывал два рукава, перейти вброд которые мы не решились. Течение было очень быстрым, вода — естественно, мутная белая, в ней ничего не было видно. Никаких веток для шестов найти не удалось. В итоге Светлана заявила, что она категорически не пойдет вброд через реку, в которой нельзя ничего разглядеть, и непонятно даже, куда поставить ногу. Это было вполне разумное решение, и я вынужден был согласиться, что риск не оправдан.

Трига 1763.

Я знал из описаний в Сети, что эти рукава вброд проходимы, но, возможно, вся эта информация соответствовала другому времени года. Например, про Кызыл-Чин там же было написано, что на ночь его питание (талые воды) прекращается — воду «отключают». Но у нас река текла и днем, и ночью без остановок. Также упоминается «теплая вода, в которую хочется сесть и радоваться». Вода в Кызыл-Чине, по сравнению с ледяными Аккаем и самим Чаган-Узуном, действительно, теплая. Но не до степени «сесть и расслабиться». Мы попытались как-то — фиг в ней расслабишься… Видимо июнь — не совсем подходящий месяц для таких экспериментов. Скорее всего, летняя практика у студентов падает на июль/август, и, возможно, в это время здешние реки и теплей, и мелководней. Ну, а нам что выпало, то выпало…

Не сумев перейти на правый берег Чаган-Узуна, мы прошли пару километров по левому.

Оставшийся недоступным правый берег.

Левый берег над белыми водами.

Вдоль борта долины встречались и выходы белых глин, но не такие интересные, как в Глиняном городе.

С одного берега на другой переходили слоистые породы (с почти вертикальным падением слоев).

Вид на слои правого берега.

Их продолжение на левом берегу.

Более мягкие породы склонов давно разрушились, и каменные слои выступали над почвой на несколько метров. В некоторых ракурсах они смотрелись как стены древнего города. Каждый слой отличался от других толщиной и цветом.

Каменные «стены».

Возвращаясь в лагерь, мы снова заглянули в нору, где оставили малышей. Один снова дремал снаружи, но при нашем появлении зашевелился и открыл глаза. Мы сделали ему внушение, чтобы он не подвергал себя опасности, и он уполз в нору. Поскольку знаний о поведении сусликов у нас, мягко скажем, маловато, мы решили больше не вмешиваться в естественный процесс и предоставить природе самой разбираться, что к чему.

Вид на долину Чаган-Узуна.

В лагере автотуристы из стоявшей по соседству палатки обратились к нам с некоторым недоумением в голосе, мол, они уже третий день смотрят, как мы с утра собираемся и на целый день куда-то исчезаем. На это можно было ответить, что мы тоже уже третий день смотрим, как они никуда не собираются и никуда не исчезают, а все время проводят за пивом и шашлыками. Зато потом всем гордо расскажут, что были в Горном Алтае. Ну, каждому свое…

Вторник, 28.06.2016. В отличие от предшествующих дней, сегодня комары атаковали нас с самого рассвета. Я решил, что это явные признаки перемены погоды. Действительно, все небо было затянуто перистыми облаками, предвещавшими приближение фронта. Я знал, что на Алтае фронты движутся быстрее, чем в Европе, следовательно, уже к обеду можно было ожидать дождь.

Быстро собравшись, мы простились с Марсом и отправились в долину Чаган-Узуна — хотелось осмотреть второй буроугольный карьер. В отличие от первого, здесь уголь не горел и никакого тошнотворного запаха не было. По всей поверхности склона были рассыпаны мелкие линейные прозрачные кристаллы гипса, а также «акульи зубы», как позже выяснилось, это были не отдельные образования, а составные части разрушившихся «ёжиков».

В процессе поисков.

Параллельно с поисками, у меня в голове все вертелся вопрос, откуда, собственно, в угле «ёжики»? К слову сказать, в Сети почему-то до сих пор нет статьи на тему «Морфология гипса в буром угле». Или никому не интересно, или всем и так все понятно, и только я пребываю в неведении?

Смею предположить, что уголь в данном случае играет ту же роль, что и песок в образовании «роз пустыни» где-нибудь в Сахаре. Да и климат Чуйской степи, хоть и не пустынный, но тоже сухой, с большими перепадами температур день/ночь. Днем, в жару, раствор гипса поднимается к поверхности, где вода начинает испаряться, а гипс — кристаллизоваться. Если пройдет дождь, то кристаллы снова растворятся, ведь гипс — очень нестойкий минерал. Если дождя не будет, они могут долежать до вашего прихода.

Мы находили гипс разного цвета, здесь были и прозрачные белые вытянутые кристаллы-иголочки, и «ёжики» двух окрасов — черные и желтоватые. Крепкие экземпляры были только в сухом угле, в слое мокрой глины — разваливались в руках. Тут подоспели обещанные мною с утра дождевые тучи, которые помогли нам собраться в рекордно короткие сроки.

Отмытые образцы.

Далее наш путь лежал в Курай. Здесь начиналась уже Курайская степь, и отсюда должен был начаться третий (и последний) «блок» маршрута — вылазка к ледникам Северо-Чуйского хребта. Для ночлега был запланирован заезд на турбазу «Чуйские Альпы». Хозяин вначале растерялся, поскольку готовил домики для группы из 8 человек. Но все же нашел нам место на одну ночь в только что построенном домике, оформленном в «охотничьем» стиле.

В скромном интерьере «охотничьего домика».

На территории совсем не было комаров, правда, количество мух компенсировало это чудо. Вся территории базы заросла низким можжевельником. На севере виднелся невысокий Курайский хребет…

… на юге — заснеженные вершины Северо-Чуйского.

По сравнению с другими стоянками, «Чуйские Альпы» понравились своей атмосферой. Народу мало, тихо, хозяин все время суетится, заботится о том, как чувствуют себя гости. Информация о кемпинге есть только в Сети, каких-либо зазывных вывесок с названием нет, поэтому попадают сюда только «свои», кому действительно надо в альплагерь. «Мы как партизаны», — сказал по этому поводу хозяин. Весь доход он вкладывает в расширение. Повсюду пахнет свежим деревом, помимо только что законченного нашего, строятся и другие домики, недавно закончили аил, где будут проходить концерты. Хозяин, пока был молодым, сам возил туристов до альплагеря, теперь только организует доставку.

Вечером в кемпинге состоялся концерт этнической музыки: местный преподаватель музыки (молодой парень в национальном костюме) познакомил с алтайской музыкальной культурой. Подробно рассказал о трех видах горлового пения: нижнем, ассоциирующимся с топшуром и нижним миром, среднем — смычковый альт и мир людей, верхнем — тростниковая флейта и верхний мир. Потом исполнял песни под топшур. Все в его собственной аранжировке, приближенной по звучанию к привычным современному человеку ритмам. Песня про коня, например, исполнялась в стиле группы «Кино». Ее даже заказали на «бис». В общем, всем понравилось. Пусть и не истинные народные песни, зато интересно и весело.

ВИДЕОКЛИП № 3. Долина Кызыл-Чин и ее окрестности.

А для тех, кого заинтересовал концерт, предлагаю запись песни про коня, исполненной на «бис»:

ВИДЕОРОЛИК Аргамак (песня про коня)

Что общего у УАЗика со слоном?

Среда, 29.06.2016. С раннего утра Светлана начала проявлять несвойственную ей в это время суток активность (в реальности она — жуткая «сова»). Это выглядело довольно подозрительным, и вскоре мои подозрения оправдались.

Оказывается, прекрасно помня о нашем 11-часовом походе на Софийский ледник, Светлана всеми силам пыталась избежать его повторения. Поэтому выяснила все об автомобильной заброске в альплагерь и даже договорилась с УАЗиком (за 6 тыс.), и даже нашла попутчиков (что снизило цену до 3 тыс.) — ни в чем не повинную пару (Света и Вадим), тоже из Новосибирска. Пятым попутчиком стал альпинист, который ехал только в одну сторону, и уже не в первый раз. Он расположился впереди, а мы вчетвером утеснились сзади, благо, что все были нетолстые.

Почти сразу от моста через Чую и до самого брода через Тюте тянулась гигантская рябь течения. Здесь, в отличие от Яломана, термин соответствовал действительности — езда по ряби напоминала упрощенный вариант американских горок. Но тут ситуация оказалась обратной — рябь была слишком большая, чтобы ее фотографировать вблизи. Требовалось забраться куда-нибудь повыше и подальше, чтобы снимать со стороны и сверху. Но такой возможности не было, маршрут нашей заброски отклонений по пути не предусматривал. В итоге ни с одного из полей гигантской ряби течения подтверждающих фотографий у нас нет. Смешно, конечно: то они для меня слишком маленькие, то наоборот, слишком большие…

Перед самой Перевалкой дорога стала очень каменистой, и попутчица Света спросила, когда это закончится. На что сидевший впереди альпинист со смехом сказал, что еще ничего и не начиналось. На Перевалке УАЗик пошел вброд через речку Актру. Из кабины это напоминало съемки с соревнований внедорожников. Дальше хороших дорог не было. Вернее, не было вообще никаких дорог, потому что назвать то, по чему мы ехали, дорогой, язык не поворачивался. Камни, камни и снова камни, большие, малые, очень большие — они шли непрерывно.

УАЗик переваливался на них слева-направо и вверх-вниз. Попутчица Света объявила, что наша машина не едет, а шагает колесами, а также сравнила эти ощущения с ездой на слоне. На слонах мы пока не ездили, но мне почему-то представляется, что трясти на них должно все же меньше. Попытка снять «дорогу» из кабины привела к тому, что фотоаппарат просто прыгал в руках с уровня сидений до потолка и обратно. И такая «езда» продолжалась 8 километров — более часа.

Наконец, слегка оглушенные, мы выгрузились в альплагере. Договорились с водителем, во сколько встречаемся. Попутчики планировали сходить только к леднику Малый Актру, мы же хотели взглянуть и на Большой.

Скалы у альплагеря.

Глыбовый развал у альплагеря.

Над лагерем господствовала черная скала Караташ. Впрочем, не только над лагерем, над всей долиной Актру вообще. Куда ни кинешь взгляд, он обязательно за нее зацепится. Ее очень характерный зазубренный профиль ни с какой другой горой не спутаешь. На ее вершине находится небольшой висячий ледник, получивший название Троновы штаны (Михаил Тронов — профессор Томского университета, гляциолог, исследовавший все здешние ледники).

Гора Караташ.

За небольшим леском показался моренный вал. Поднявшись на морену, мы обнаружили, что отсюда открывается прекрасный вид и на Малый, и на Большие ледники Актру. Мы сразу решили, что нет смысла делать специальный выход к Большому (все равно вплотную к нему подойти не успеем, а видно его и отсюда хорошо), а лучше не спеша прогуляться к Малому. Тропа шла по гребню моренного вала, можно было уже рассмотреть и ледник впереди.

По левую руку от нас появился водопад. Его ручей берет начало от другого ледника, называемого Водопадным. Водопад низвергался почти с самого верха склона хребта, разделялся на три потока, потом ниже снова собирался воедино. Он был шумным и веселым.

От водопада мы двинулись дальше по тропе, любуясь открывающимися видами. Но в какой-то момент тропа стала вести себя странно — полезла круто вверх по осыпи, на которой Светлана чуть не застряла на середине, но совместными усилиями мы все же выбрались наверх. Тут нас догнали попутчики, которые шли по нашим следам. Вверху тоже была тропа, но Вадим, пройдя по ней, объявил, что дальше она обрывается.

Последние метры нормальной тропы.

Ледник совсем близко, но попутчики останавливаются — дальше тропы нет.

Мы совместно пришли к выводу, что пошли явно не по той тропе, как бы замечательно она не выглядела вначале. Решили спускаться вниз. Съехали по довольно крутой осыпи, осторожно ставя ноги.

Внизу появилась тропа, ведущая в нужном направлении, и мы двинулись по ней. Но тут попутчики углядели возвращавшуюся с ледника группу, которая шла вообще по самому низу, вдоль берега ручья, вытекающего из-под Малого Актру. Осознав, что мы по-прежнему идем не там, где все нормальные люди, начали спускаться еще ниже.

Пока спускались, я решил, что следует идти по правому берегу ручья, чтобы оказаться ближе к леднику, но попутчики решили идти по левому. Мы спустились к ручью в том месте, где он нырял под лед, засыпанный щебнем, чтобы через десяток метров вынырнуть снова. Светлана попыталась остаться на правом берегу, но щебенка под ее ногами поехала по наклонному льду. В итоге жена отказалась от идеи правого берега и перешла на левый, к нашим попутчикам. Я же сумел проскочить скользкий участок и теперь шел по правому. Ручей постепенно расширялся, перепрыгнуть его было уже нереально. Так мы и шли по разные стороны. У Светланы в рюкзаке был термос с чаем, у меня — хлеб и колбаса.

Ручей Малый Актру.

Дальнейшее наше общение напоминало дуэт из какой-нибудь оперетты: диалог двух влюбленных, разделенных пропастью (вообще-то, между было всего метра два, но ручей ревел так, что приходилось орать). «Милая, мы не сможем соединиться, давай я переброшу тебе колбасу, чтобы ты смогла поесть». «Нет, милый, я не буду есть колбасу без тебя, я дождусь твоего возвращения во-он на том камушке весом в две-три тонны». Хорошо, что за шумом воды никто не слышал…

Нижний край ледника.

Светлана и попутчики смогли добраться по левому берегу до большого отполированного водой камня, лежащего у нижней части ледника. Я же прошел по правому до начала ледника и немного поднялся по его краю вверх. По леднику тоже текли ручьи, вызывая маленькие камнепады на поверхностной морене. Вверху был виден участок ледопада. Нижняя часть ледника была в трещинах.

Поверхностная морена Малого Актру.

Исток ручья Малого Актру.

Пока я разглядывал ледник вблизи, остальные закончили выбор подходящего камня для обеда. И когда я нашел место для переправы и присоединился к остальным, они уже возлежали на гладком полосатом камне. Мы пообедали, лениво разглядывая окрестности. Солнце пригревало все сильнее, вода в ручье начала прибывать. По моей стороне камня потекли струйки воды, и я объявил, что это намек на возвращение.

«Обеденный» камень.

Двинулись в обратный путь. В некоторых местах ручей, делившийся на рукава, размывал прежние отложения, от которых оставался лишь узкий «гребешок». Но в целом долина ручья Малого Актру предпочитала «крупные формы».

Малый Актру приносил сверху совсем другие породы, чем Софийский ледник — многие камни были «тигровой» окраски — коричневатые полоски в черной породе.

Вниз по долине ручья.

Прошли вдоль ручья по нижней тропе до мостика через Актру (два бревна и трос для руки). В этом месте сливались сразу три потока — сама река Актру, ручей с Малого Актру и ручей с водопада. Место было шумное и красивое. Отсюда можно было снова окинуть взглядом долину и ледники. Вид незабываемый!

Ледники Большого Актру и река Актру, текущая по морене.

Они же, чуть ближе.

Ледник Малый Актру.

Ледопад ледника Малый Актру.

Воодушевленные открывшимися за день картинами, мы вернулись к альплагерю, и терпеливо дожидавшийся нас УАЗик «зашагал» в обратный путь…

ВИДЕОКЛИП № 4. Из Курайской степи к леднику Малый Актру

Озеро Горных Духов

Четверг, 30.06.2016. Сегодня нам предстояло покинуть Кош-Агачский район и начать двигаться в сторону дома. Но, поскольку вчерашняя Светланина инициатива по найму УАЗика сэкономила нам один день, появилась возможность на обратном пути забраться куда-нибудь еще.

Я пересмотрел свои запасные варианты маршрутов (я всегда планирую немного больше, чем можно успеть за отпуск, на тот случай, если на основном пути что-то пойдет не так) и наткнулся на поселок Акташ. В горах за поселком находился заброшенный ртутный рудник, а за рудником — озеро Горных духов. Разумеется, это не то озеро, которое рисовал Чорос-Гуркин, и о котором писал Иван Ефремов. Описания местности в рассказе и в реальности друг другу не соответствуют. Но так его называют, поскольку рядом действительно есть крупное месторождение киновари.

За Акташем асфальт ушел в сторону райцентра Улаган, а нам осталась грунтовка в сторону гор. Дорога быстро стала набирать высоту, и также быстро превращаться в уменьшенный вариант дороги на Актру — камни, камни и снова камни. Только здесь дожди еще и размывали края, а с одной стороны к дороге прижимался довольно крутой склон реки Ярлыамры. Ползли мы медленно, периодически начиная «шагать» колесами, как бедный УАЗик накануне.

Проезд по территории рудника охранял сторож (сторожиха, точнее). Она подтвердила, что на озеро все проезжают до конца рудника, а потом идут пешком. Сама она на озере не была и не собирается. Цена за подъем шлагбаума остается стабильной — 100 руб. (как минимум с 2012 года, по информации из Сети). А говорят, в стране кризис и цены все растут…

Мы заплатили взнос, и проехали через всю территорию до последних отвалов. Дальше отправились пешком. Кругом росла карликовая березка и карликовый же можжевельник. Между ними приютились стрелки дикого лука, который мы с удовольствием пожевали, стараясь не думать о сомнительном соседстве такого «огорода» с ртутным рудником.

Цветочные поляны за Акташским рудником.

С вершины очередного холма мы рассмотрели курумник, который нам предстояло преодолеть. Это был настоящий, классический курумник, а не какая-то там осыпь. Но даже по нему мы пробирались почти час.

С момента моего первого знакомства с курумниками Алтая лет 5 назад, я усвоил, что они — наиболее безопасная дорога среди возможных каменных препятствий. Но вот Светлана наотрез отказывается прыгать по камням горной козочкой, хотя я и пытался продемонстрировать ей всю безопасность подобного вида передвижения. Нет, она предпочитает медленно ползти с камня на камень, регулярно тормозя перед очередной паутиной.

И почему считается, что пауков больше всего в лесу, среди деревьев и трав? На личном опыте мы убедились, что там, где ни трав, ни деревьев днем с огнем не сыщешь, пауков просто немерено.

Весь курумник был покрыт однообразным лишайником. Но на одном участке умудрился вырасти совершенно другой вид, расписав камни настоящими узорами.

Узоры на камне.

С самого начала пути нам мерещились человеческие голоса. Возможно, шум ручьев и ветра создавал такой эффект, но голоса слышались явственно, и мы постоянно оглядывались в поисках других туристов. Но кроме нас на склонах никого не было. Наверное, название озера все-таки не зря связано с духами…

У окончания курумника.

После курумника мы перебрались через верховья Ярлыамры и начали подъем по крутому склону. Исток реки лежал в пустом (свободном ото льда) каре. Река в месте перехода со склонов гор в долину прорезала узкую щель в породе и даже образовала небольшой водопад (хороших фотографий водопада не получилось, но на видео он есть).

Верховья Ярлыамры.

Под ногами среди тающих снежников лежал альпийский луг с множеством цветов. Только в таких местах и начинаешь ценить цветочное разнообразие. На городских клумбах все воспринимается как должное и особых эмоций уже не вызывает. А тут мы замирали почти у каждого цветка.

Пока продолжался подъем, мы заметили, что погода начала портиться: полнеба затянули тучи, явно двигавшиеся по нашу душу. Поднявшись на холм, мы прошли еще совсем немного по равнине и тут слева увидели озеро.

О-о, оно превзошло наши ожидания. Вокруг него полукольцом стояли горы, причем каждая гора была своей расцветки.

Само озеро было прекрасного бирюзового цвета. У левого берега лежал снег, у правого берега плавал лед. Лед был тонкий, просвечивающий, поэтому тоже был бирюзового цвета. Мы охнули и бросились к озеру, чтобы успеть запечатлеть эту красоту, пока тучи не закрыли солнце.

В качестве доказательства, что это все-таки не «то озеро», помещаю репродукцию картины Чорос-Гуркина (один из вариантов). Хорошо видно, что профиль окружающих гор совсем другой, чем у «нашего» озера. Но от этого оно хуже не становится…

Г.И. Гуркин «Озеро Горных духов».

Погода оставила нам буквально пару минут света, а потом из-за гор со стороны рудника начал стремительно наползать грозовой вал. Слышались раскаты грома, ветер с каждой минутой наваливался все сильнее. Мы поспешно одели все, что лежало в рюкзаке, и начали с тоской думать об укрытии.

Неподалеку находился еще один курумник, и мы бросились к нему. Два больших камня образовали в нем нечто похожее на грот, куда мы и нырнули. Около часа продолжалось буйство стихий с грозой, дождем и шквалистым ветром, но наше укрытие нас надежно оберегало. Когда дождь из горизонтального перешел, наконец, в нормальный вертикальный, мы выбрались наружу, поблагодарив курумник за предоставленное убежище.

Укрытие в курумнике.

Бросив взгляд на озеро, мы увидели, что ветер перегнал весь лед на другую сторону. Теперь лед и снег лежали рядом. Весь пейзаж сделался мрачным, и даже разноцветные горы стали однотонными.

Озеро после дождя.

Судя по затянутому тучами серому небу, дождь мог идти бесконечно долго. Поэтому мы не стали дожидаться его окончания и двинулись в обратный путь. Спустившись по склону к реке, мы не рискнули снова идти через курумник в дождь. Поэтому двинулись вниз по течению Ярлыамры.

Так было безопаснее, но сырее: трава, березка, можжевельник — все было мокрое, поэтому ботинки и штаны до колен очень быстро промокли, что на холодном ветру было не очень комфортным. Но, как всегда, выручали цветочные поляны, не дававшие унывать.

Усталые и мокрые, мы добрались до Орки. Давно замечено, что внедорожники «Мицубиси» собирают на себя грязь прямо-таки с упоением. Орка не является исключением, поэтому ее обычное состояние — ездить заляпанной по самую крышу. И лишь в редкие минуты, когда хозяин сподобится ее помыть, замарашка превращается в красавицу. Хозяин некоторое время задумчиво разглядывает машину, качает головой и удивленно произносит одну и ту же фразу: «А я и забыл, что ты у меня красивая». Правда, после одной-двух поездок хозяин снова об этом забывает — видимо, ранний склероз.

Итак, мы оставили у рудника свою Золушку, а, вернувшись, обнаружили на ее месте принцессу. Ну, не всю, конечно, а так сказать, на три четверти принцессу (с четвертой стороны шины были абсолютно сухими). Грязными остались только пороги, но мы не стали предъявлять дождю претензии на этот счет.

Кое-как сменив обувь и штаны на сухие, мы двинулись в обратный путь. Дорога от рудника вниз была, естественно, намного легче, чем вверх. Но камни под колесами за время нашего отсутствия никуда не делись, поэтому все равно ехали аккуратно, не торопясь.

ВИДЕОКЛИП № 5. К озеру Горных духов.

Вернувшись в Акташе на Чуйский тракт, мы доехали до Белого Бома. В этих, уже более обитаемых местах, ехать быстро не получалось и по тракту. Дорогу постоянно кто-то переходил и перебегал. Переходили коровы и лошади (приходилось тормозить), перебегали суслики (тоже приходилось тормозить, ибо наехать на суслика у меня бы рука не поднялась), и даже перескакивали сороки (тут я настолько растерялся, что не затормозил, но сорока спокойно перескакала с одной обочины на другую перед самым бампером, даже не потрудившись взлететь).

В защиту звериного и птичьего населения должен сказать, что всё вышеупомянутое происходило в зоне знаков «дорогу переходят животные», так что нарушений ПДД с их стороны не было.

Остановились на ночлег в кемпинге «Ак-Боом»: деревянные домики и беседки на берегу Чуи. Почти все беседки были заняты шумными отдыхающими, жующими шашлыки и распивающими спиртные напитки. Никогда не понимал, зачем ради пива и шашлыков ехать так далеко?

Скажем, в нашем гаражном кооперативе мужики по выходным готовят шашлык прямо рядом с гаражами. Открывается пара-тройка ворот, посередине ставится мангал, собираются хозяева-жены-дети. Пока мясо готовится, успевают и в машине что-нибудь подремонтировать. По-моему, это гораздо разумнее, чем уезжать для выпивки за 800 км от дома…

Много званных, но мало избранных

Пятница, 01.07.2016. Белый Бом — известняковая скала, в которой должно было быть не менее двух пещер: Большой Белобомской (со сквозным проходом к Чуйскому тракту) и Большой Чуйской. Накануне вечером экскурсовод кемпинга обещал показать нам, в какую сторону идти до пещер. Но утром его на месте не оказалось, и дорогу нам приблизительно обрисовал другой местный парень. Мы двинулись, руководствуясь его рассказом. Но запутались.

Белый Бом.

В поисках знатоков местности мы спустились к расположенной рядом турстоянке. Ее хозяин оказался весьма словоохотливым. Он с жаром в голосе объяснил, что никаких пещер тут вообще нет, есть только грот, но и его мы тоже не найдем, сколько бы ни искали. Ибо «все ищут, но мало кто находит», со значением изрек он, воздев перст к небу.

После такой, поистине евангельской, речи нам следовало бы отступить. Но мы, напротив, вдохновились и снова полезли наверх. За нами увязалась местная собака, на которую я поначалу возлагал некоторые надежды — решил, что она часто ходит вместе с туристами и знает дорогу. Но вредная собачина предпочитала лаять на белок, а не показывать дорогу к пещерам. Ничего не найдя, снова спустились вниз.

Вообще-то я просил Светлану сфотографировать полянку эдельвейсов,
на которой мы переводили дыхание. Но у нее почему-то получился вид на турстоянку
со словоохотливым хозяином. А эдельвейсы затерялись на переднем плане.

Светлана отправилась назад в кемпинг, я же решил проверить тропки, начинающиеся сразу от тракта. Вылез на смотровую площадку, долго лазил по кустам, ничего не нашел, спустился вниз. Тьфу…

Светлана тем временем нашла-таки в кемпинге вчерашнего экскурсовода, который очень долго и тщательно объяснял ей, как идти. На этот раз обошлось без проповедей, но и он сказал, что туристы у подножия часто здорово плутают. Но если выйти на тропу возле гривы, дальше заблудиться уже нельзя.

Полезли к гриве. Через некоторое время я сообразил, что уже был здесь, когда лазил по кустам со смотровой площадки. Мы собрались с силами и прошли дальше того места, где я в прошлый раз повернул. Никакой тропы тут не было, были только отдельные следы под ногами. На крутом склоне мы уселись отдышаться, раздумывая, не бросить ли это сомнительное дело. После отдыха мы сделали пару-тройку шагов вверх по склону и… наткнулись на хорошо протоптанную тропу. По ней мы пошли очень быстро и вышли к гроту.

Но это был действительно, только грот — вглубь никаких ходов не вело. Но слева от него круто в гору вела тропинка. Я рванулся по ней вверх и минут через 10, весь в мыле, вылез… на очередную смотровую площадку. С тоской посмотрев на прекрасный вид на долину Чуи, потопал назад.

Вид на долину Чуи с очередной смотровой площадки, чтоб её…

К этому времени я уже начал тихо ненавидеть все пещеры вообще, а белобомские — в особенности. Уже ни на что ни надеясь, мы решили пройти по еще одной тропке, идущей мимо грота, и вышли… к пещере. Сил восторгаться у меня уже не осталось. Светлане, которая не бегала лишние километры вверх-вниз по горе, пещера показалась интересной. Мне — самой обыкновенной, не заслуживающей никакого внимания.

Сразу за входом пещера образовывала вестибюль, откуда в разные стороны разбегались лазы — и вверх, и вниз, и в стороны.

Вестибюль.

Я честно попытался пролезть по четырем-пяти из этих лазов, но все они в итоге сужались, и я возвращался.

Наверное, для спелеолога они не представляли никакой сложности, но я не решился забираться глубоко, ибо вытаскивать меня за ноги было бы некому. Светлана категорически отказалась продвигаться дальше вестибюля, объяснив, что в ее понимании пещеры — это такие большие помещения с высокими потолками и красивыми сталактитами. А непонятные узкие щели ее не интересуют.

Последняя надежда была на этот лаз — но и она не оправдалась.

В итоге я так и не понял, какую пещеру мы нашли. Но наверняка эта была не Белобомская, поскольку она некатегорийная и вряд ли предусматривает ползание ужом по сырому полу.

Пока я безуспешно пытался найти проходы в глубине, Светлана обследовала вестибюль и нашла несколько натечных образований — пещерный жемчуг и следы отломанного сталактита.

Назад спустились по натоптанной тропе, минут за 15. Если бы сразу знать, где подниматься, не было бы этой досадной траты сил и нервов. И тогда пещера тоже показалась бы мне интересной…

После Бома мы доехали до Усть-Семы: я хотел устроить жене сюрприз — возможность искупаться в теплых Катунских ванночках. Но оказалось, что после дождей Катунь поднялась, и теперь по ванночкам течет ледяная вода. Пришлось искать другое место ночевки. Остановились в Баранголе, на базе «Садко» (горячий душ после беготни по белобомским склонам был просто пределом мечтаний). Утром выехали на тракт и не спеша добрались до Новосибирска.

Заключение

Поездка лишний раз подтвердила, что наши пристрастия разнятся: меня привлекают масштабные проблемы, а для Светланы нет ничего милее красивых камушков как таковых. Поэтому в конце поездки она заявила, что для нее я запланировал только гипсовых ёжиков и попытку забраться в катунские ванночки. Все остальное было для меня одного. «А Марсы?» — возмутился я. Подумав, она согласилась, что Марсы тоже были для нее. Но вот все остальное…

Вот и старайся после этого. Пусть теперь сама маршруты придумывает…