На Калине в Еврозону

Преамбула

Здравствуйте!
Как-то по жизни случилось, что я люблю путешествия. Не так, что я много где побывал (есть люди, что могут позволить себе много больше), но, по крайней мере, жена моя изрядно удивляет своих коллег по работе, когда повествует об отпуске. Ездить удаётся не каждый год, но однажды, в 15-ом году, мы весь май «пропылили» по родной Челябинской области и Башкирии, отдавая дань красотам Урала, его весям и местечкам. Было занятно.

Занятно побывать в Париже, что под боком. Во французском Париже я побывал раньше, ещё в 12-ом году, о чём есть отчёт на Дроме. Посмотрели Магнитогорск (всесоюзную наковальню), посмотрели знаменитый Верхнеуральск, где были узниками в местной тюряге Зиновьев с кузиной Гитлера и Карл Радек. Занятно, что нет дороги между Верхнеуральском и Белорецком, здесь начинаются настоящие горы. Есть убитая, полузабытая, размытая щебёнка, зияющая громадными лужами и весенними ручьями.

Белорецк — городок в самом центре Уральских гор. Красив в предчувствии весенней грозы, прекрасен своей индустриальной архитектурой. Город потряс меня самым неухоженным в мире мемориалом красному полководцу Блюхеру. Неблагодарные башкиры, не понявшие революционного нахрапа (походу до сих пор), не поддерживают порядок круг памятника и всячески плюют и карябают. К другим городским памятникам относятся равнодушно и содержат потому в чистоте и догляде, чем вообще славится свободная Башкирия. Белорецк — город большой весенней воды, что катит камни и туристов, страждущих острых ощущений и омолаживающей романтики.

За Уфой, под Ашой, в горах, есть большая нора, прокопанная древними спелеологами. Ну, вы поняли, что речь о пещере со спорным названием «Сухая Атя». В мае одноимённая речушка полноводна, но быстра и представляет настоящее препятствие на пути Оки. Ехали, палками щупая дно, дабы не быть смытыми потоками в бассейн реки Агидель, а далее в Каспий. Пещера страшно сырая и глинистая круглый год. Но познать самим было не судьба, так как без ничего, кроме лысых сапог из снаряги, лезть дальше преддверия, по льду и склизи, значит не дружить с головой. И так мне пришлось плестись в машину за тросом, чтобы жену выловить из передней залы.

После был Карабаш с его космическими пейзажами. А мне он показался самым зелёным городом планеты. Это было наверняка из-за весеннего помутнения глаз, ибо природа прокляла всё белое и расцвела изумрудными берёзками. В городе много православных. Они занесли громадный крест на плешивую от радиотерапии гору. На горе выложена циклопическим алфавитом надпись «Спаси и сохрани». Надежда на бога умирает последней. Не сгинет только «КарабашМедь», алчущая преображения в золото. Зияет город укоризненно пустыми глазницами человеческого жилья и общественных зданий. Жаждет второго пришествия окулиста Фёдорова, что вставил половине России пластиковые хрусталики. Город прозреет и скинет ярмо самого пагубного места на планете.

Троицк! Центр культурной торговли, чуть ли не половины подбрюшья Российской империи. Красив и славен (местами) до наших дней. Лакировка лишь обшелушилась, как со скрипки Страдивари. Понравилась одна церковь, где фасады украшены мозаикой из битой облицовочной плитки. Миленько. Местный музей это узкая лазейка в весьма приличное прошлое города. Царил тогда царизм в РИ. Но люди стремились к чему-то красивому, нетривиальному. Архитектура, музыка, театры, ремёсла. Может не всё так гладко было, но и не шершаво, как ныне.

На закуску оставил самое светлое. Это белая бездна Урала, знаменитый Коелгинский мраморный карьер. Замечателен он тем, что ровно 50 лет назад, в возрасте шести лет я посетил его собственной персоной. Впечатления поистёрлись. А новые неизгладимы! Блеск! Не иначе нежная полусфера женской груди, только глубоко вогнутая в недра. На старом фундаменте отстроена высокая православная кирха. При мне фундамента не было видно, хоть жили мы в бараке, в нескольких кабельтов от оного. Рад за село. Коттеджами вознеслась к небесам русская деревня.

Амбула

Вот так, нахлынули прошедшие события на новые дрожжи, возбудив во мне похмельное графоманство. Суть в том, что в сентябре я вновь сподобился посетить Западную Европу, с их Меркелями, Макронами и прочими секснеадекватами.

Цель поездки получилась не совсем целеустремлённая, как у многих целеустремлённых людей, что во множестве отписываются на Дроме. Снова хочется увидеть лица знакомые и родные. После посмотрим что придётся, посетим докуда домчим, узнаем чего-нибудь. Если честно, то более мне хотелось угодить жене, ибо нет более радости, чем радовать близких. На машине-то она в Европу ещё не каталась. Короче: цель была доехать.

Что же делать? А делать надо паспорта на себя и жену, так как старые пришли в негодность. По интернету заказали на госуслугах десятилетние паспорта. Немножко походили в управление по переселению и получили, заплатив за два по 3,5 тысячи. На заявление требовались фотографии. Я месяца два не мог сфотографироваться. Надо было белый фон. А дома, как назло, все простыни в цветочек. Спешить было некуда. Тёща выручила, выдав искомое.

Заморочился визами. Решено делать немецкие. Я намылился попытаться набронировать кемпингов, для подтверждения жилья за границей. Так делали мои друзья, когда ездили в 16-ом году в Швецию. Пошёл заполнить анкеты в Немецкий центр. Там мне предложили вариант беспроигрышный. Если в прошлую поездку я ездил с сыном, по приглашению на полном содержании, и друзьям пришлось платить 25 евро, то в это раз предполагалось, что они вышлют приглашение в простой письменной форме. Они лишь гарантируют жильё, остальное на средства гостя. Выслали по электронке скан приглашения. В консульство я предъявлял распечатанную на принтере копию, выписки со счетов, зеленки, ПТСки, медстраховки, свидетельство на брак, паспорта внутренние, старые, просроченные. Всё прокатило. Визу делали 5 дней. Получил 25 августа. Третьего сентября надо выезжать.

У меня две машины. На одной я уже ездил в шенгенскую зону. Теперь двину на Калине хетчбек, 10-го года выпуска, что куплена в прошлом году. Помню: заменил один чехол на шрусе и защитные гофры на задних стойках. Те истрепались ещё от прежних хозяев. Залил масло посвежей, фильтры поновей, купил багажный бокс на 350 литров. Посмотрел ролики и ремешки. Что-то ещё планировал, но времени не осталось. Предполагалось, что отдыхать в дороге будем в машине. Демонтировал задний диван. Для большего комфорта строил платформу, для того чтобы спать на ровном. Заподлицо с порогом задней двери организована горизонтальная площадка до передних спинок. Как и в прошлый раз, роль люка в багажник, для доступа к запаске и т.д., стал исполнять туристический столик. Под платформой масса объёма для всякой мелочи и нужд. Застелили кровать подушками, матрасами, одеялами, затянули всё это резиновыми жгутами. В бокс напихали сумок с одеждой. Кстати, кровать получилась длиной около 170 см, если отодвинуть кресла вперёд и наклонить спинки. Не бог весть какой я гигант. Хватило и мне и жене. Можно ехать.

Ехать мы собирались в субботу, 2 сентября, но неожиданно настала осень, пора сбора урожая картошки. Затарились на год клубнями, со спокойной душой едем в дальний путь. Воскресенье. Полседьмого утра. Половина вещей уложена с вечера, всё приготовлено, но суета продолжается до восьми. Заправлена машина на тысячу. И это последняя дешёвая заправка за всё путешествие. 31 рубль. Дальше больше. Едем в горы не торопясь. Любуемся видами и суматошной жизнью на трассе. Кое-кого обгоняем, всё больше нас. 95 км/ч я себе определил. Впоследствии и на автобанах я держался этой цифры. Первая тысяча и усталость настигли на въезде в Тольятти. Вроде ещё не юга, но с утра нас окружали арбузные лианы. Должно торговцы бахчевыми набросали прошлый год корок.

Путь наш мимо столиц. От Пензы на Тамбов, на Липецк, Орёл, Брянск, Гомель. Ночевали в Ливнах. Крайне порадовали прекрасные дороги, практически на всём протяжении. Под Липецком только ремонт километров 15. Ехать можно и надо. Уже на Гомельщине случилась весьма пренеприятная, в потенциале, ситуёвина на дороге. Пристраивался я обогнать фуру на очередном спуске. А у неё возьми да взорвись одно из правых колёс полуприцепа. Прицеп в мгновение объяла серо-жёлтое облако. Я крутнул руль левее. Из этого мутнейшего тумана вырывается метровый ошмёток шины, затем второй. Я всегда говорил, что атеисты безгрешны, оба осколка бывшей резины пролетают мимо. Фуру повело на обочину, и она застыла на тормозах. Я же посчитал за благо перевести дух, остановившись на противоположном подъеме. Покурил. Подсушив исподнее и проветрив салон, мы продолжили путь по Белоруссии, в сторону погранперехода Домачёво.

Связь с планетой прекратилась у нас, как только мы выехали за пределы Челябинской области. Хоть обращался я с этими вопросами в соответствующие салоны связи. В конце концов я посчитал, что в отпуске это благо. Была у меня договорённость с одним минским реставратором https://www.drive2.ru/r/gaz/810319/ о встрече. Я даже вёз ему в подарок пачку электродов. В общем, отложилась встреча на обратный путь. Из-за этих попыток я ехал кривыми белорусскими дорогами. Вместо Пинска, был Бобруйск, Слуцк, дождь, ночь, неказистое провинциальное покрытие, чуткий сон на конечной. В республике Б. нас радовали куклы, состроенные из рулонов сена. Они стояли на первой трассе, приветствуя путников. Каждый колхоз отличился оригинальным изваянием.

Постепенно, не сразу, из отпускной эйфории возникает сознание. Жена додумалась вставить вторую симку в телефон, и связь минимальная наладилась. На меня тоже снизошло озарение. Я догадался в навигаторе отменить все галочки напротив объездов. Гармин повёл нас по прямой к неизведанному. До этого он норовил прокладывать путь каждый раз через центр всякого поселения. Сильно при этом ругался, обворожительным женским голосом, надоедал пересчётами маршрутов.

Брест! Это тот самый город, где ты можешь ещё отказаться от поездки к любителям толерантности, или привести свои мысли и документы в порядок, рискнуть и преодолеть Рубикон. День хоть и начался рано, но суета с заправками, автомойками, магазинами, сервисами и пр. отодвинула границы на 16 часов по среднеевропейскому времени. Я ещё забыл сказать, что сгорела лампа на ближний свет слева. Я с Калиной дел до этого не имел, что поставило меня в тупик. Крепёжную душку на лампу я поставить самостоятельно не сумел. Обращался к отзывчивым белорусам на сервис.

Домачёво выбрано за короткие очереди на КПП. И правда! Оказались вторыми у выпускного шлагбаума. 15 минут. Неплохо! На польской границе очередь в четыре струи, часа на полтора. За это время таможней было выкинуто в мусор: отрезок колбасы, пакет сгущёнки и початый майонез. Жена негодовала и вымолила не лишать нарезанных бутербродов. Прекрасная пани пограничница снисходительно изволила. Но это со слов жены. Мне было равнодушно. Отобрали и отобрали. Ещё я яд свой попусту не тратил! Я, как бывший некогда сам погранцом, более смотрел на служительницу препонов и шлагбаумов как на женщину. Она была на самом деле красива в своем закамуфлированном хаки.

Вот, последняя красно-белая палка салютнула нам. Мы оказались в ЕС. Жена, конечно, волновалась, опасалась фильтрационных процедур. На радостях выдала фразу: «Европа, наконец, приняла меня!...» После рубежей мы свернули в первый попавшийся сельский свороток и весело стали уплетать спасенные продукты, ведь нам предстояло преодолеть дремучую, провинциальную, сельскую часть Польши, до намеченного городка Радом.

Сельские пейзажики Речи, весьма живописны, разнообразны, устроены. Дома, поля, техника пристойны, достойны, зажиточны. Скотина сыта, дороги не везде широки, но ровные и легко по ним неспешно перемещаться. В одной деревне поймал ярко-жёлтую вспышку радара. Тесно у них. Негде разогнаться и затормозить (пока штрафа не пришло). Кажется, Матка Боска с поляками. По крайней мере, здесь ей самое искреннее внимание. Радом спящий, велит спать. Опять дождь. Погода нежаркая, прохладная. Только при выезде из дома было солнечно, первый день.

Ехали мы по такой схеме. Вечером, часов в 9-10 останавливались. Когда перекусывали и ложились спать. Спали полноценно. Но вставали рано. То в 5, то в 6. Сказывалась разница во времени. Поливали часа 2-3. Завтракали. Варили досирак, пюре, или кашки на газовой плите. Приправляли колбаской. Закусывали огурчиками, яблочками. Пили чаёк-кофиёк с крекерами. Ехали до обеда, или сказать, до кафе. Кушали, что подадут. А подавали, по большей части, самое вкусное. Соляночка там, второе. Хорошо… Выкурить контрабандную сигарету… и отправиться доле… Ближе к вечеру перекус и опять спать. Так и проспали всю дорогу.

Польша! Польша, польша, поль…

Польша строится. Судя по тому, чего не знает моя сударыня из навигатора, за пять лет, что она не обновляла карты, в Речи Посполитой построено масса новый развязок, колец и трасс. Были недоразумения, но исправлялись. Потом можно приспособиться, не особо споря с мадам, угадывать нужные направления. От Петрова-Трыбунальского до Вроцлава, по мнению навигаторши, мы шпарили по чисту полю, поперёк борозды. Тут, перед поездкой, была еще одна заминка.

«Гармин нави 1250», я покупал с предустановленной Европой, в 12-ом году. После, в 13-ом, я ездил с женой в Сочи. В Краснодаре купил карты России. В 16-ом давал друзьям для поездки в Швецию. Им не понравился. Я понял почему. Они, как и я, в начале пути, не отменили объезды в настройках. И после первого болота, куда «Сусанин» их завёл, друзья его задвинули нафик. Вот и вся его работа. Я же надеялся на него. Недели за три собрались семьёй съездить в Верхнюю Пышму, километров 200 с гаком от Челябинска. Там есть замечательный музей военной и гражданской техники СССР. Подключили навик, а он работать не хочет. Кнопки не нажимаются, виснет. То работает один маршрут, то не работает. Труба. А денег стоит. В том числе новый 13 тысяч. Я в сервис, я в интернет, туда-сюда. Не получается оживить. В сервисе его шьют, обновляют, тестируют несколько дней. Ничего! Не работает сенсор. Забираю его, с условием, что если всё, то куплю что-то дешёвое под навител и приду за установкой Европы (ехать-то надо). С тем и расстались. Включаю. Он работает. Я, однако, уже присмотрел в «Авито» почти такой же навигатор «Гармин нави 1200», за полторы тысячи. Еду покупать, работает. Купил. Включил разом оба. Они мне в унисон поют особенности дороги. Иногда какой-то чуть отстаёт. Свой день работает, два, неделю. Я строю планы на продажу вновь приобретённого, по спекулятивной цене (на самом деле они стоят раза в три дороже, чем я купил), как на десятый день всё приходит к началу. Мой навик опять виснет и работать хочет, когда ему вздумается. Меняю экраны. Теперь другое дело! Можно путешествовать. Дешево отделался. Перед поездкой очень не охота тратиться деньгами. Купленный теперь глючит, с тем же набором симптомов.

Вот показалась знакомая, последняя, польская заправка. Заправляемся, отменно кушаем и въезжаем в Германию сквозь город Гёрлиц. Раньше Дойчланд встречала пилигримов гигантскими вентиляторами, что гонят тучи. Теперь Польша вспупила в прогресс. Этих извечных противников Дон Кихота, полно в Полонии. Мчим без остановки в Трир. Он находится на крайнем западе Германии. Там живёт семья однокурсников. Четверг, 7 сентября. Звоню, что приеду в пятницу после обеда. Конец рабочей недели. Нам ехать ещё долго по великолепным автобанам, до самой ночи. Ночевали за Франкфуртом-на-Майне. По дороге мосты, туннели, скалы. На них замки старые. Автобаны за пять лет сократили свою прыть, много ограничений. Теперь спортивки, летящие быстрее сокола, стали исключением. Все едут степенно 170, по мне. Покрытие поизносилось, заметно, но всё равно не сравнить. Такое впечатление, что фуры стали ездить развязней, быстрее. Я ведь не гнал, путался в правом ряду. Быть может от того, что за 5 лет еще больше стало за рулём поляков, румын и болгар. Немцы строго едут 90 км/ч, что предписано. До Трира 200 км. Спать.

С утра к восьми уже в Трире. До обеда тянем время. Ездили по городу, лазили на гору к обелиску, на берегу Мозеля. Блукали по лесу. Грибов не нашли. Заехали в магазин за продуктами к столу. Тут произошёл казус ли, неразбериха? Начитался я в интернете, наслушался, мол, русские за границей неохотно, недоверчиво общаются с соотечественниками. Я решил проверить. По рядам ходят две девушки лет тридцати. Разборчиво несут русскую речь в немецкие массы. Я, по простоте, подвалил и осведомился: «Вы из России?» Девушки остолбенели на полуслове, выкатив зрачки: «Нет». Тут пришла очередь удивиться мне. Я ничего пристойнее не придумал как спросить: «А чего же вы по-русски говорите?» Непродолжительная пауза, будто опять приехал очередной Хлестаков. Я ретировался, а девушки эти до сих пор стоят, как соляные истуканы, посреди LIDL. Что это было? Подремали. Приехали. Общались, ездили на экскурсии в Конц, Саарбург, Трир. Пили пиво, шнапс, коньяк и вино местных виноделов. Пробовали с бауэрского поля виноград, но я не прочувствовал. Когда я начал вкушать с края поля бзнику, городские меня не поняли. Что это за ягода такая? Мабуть яд? Тогда им поведал как сельский парень, что в лесу я не только что паслён ел, но и пил муравьиную мочу. Тут их внутренне окончательно скривило. Кисленько... Мы ж родились 15 лет, как окончилась Вторая мировая война. Тогда ещё передавалось кой чего из средств выживания. Друзья живут у впадения речки Саар в Мозель. Гуляли по набережной. Кругом причалы, кемпинги, вездесущие лебеди и индоутки. В Трире развалин полно, ещё древнеримских. Большие, богатые соборы. Шумные от туристов улочки. Превосходно.

Строптивица Старлайн Б9 показала норов. Сигналкой я не пользовался, автозапуски не программировал, батарейки в пульте не было. Но на скорости машина проломила хозяйские гаражные ворота. Было неудобно, но ворота выдавили почти в нормальное состояние. Машина капризничала еще какое-то время, но потом одумалась и стала опять послушной умницей. Да ещё какой! В воскресенье к вечеру засобирались в путь. В 75 километрах вверх по Саару живут родственники, три поколения в одном доме.

Саарльюис. Город такой с окрестными деревнями. Ходим, смотрим, гуляем, общаемся, опять ходим гуляем. Были в местном зоопарке, посетили место упокоения усопших, покупали покупки. Хотел я поменять надувные матрасы в машине (один стал требовать подкачки разок за ночь) на десятисантиметровый поролон, что в наших магазинах валом. Тут мы нашли только тонюсенький, гофрированный. Не пойдёт! Купили матрасик толстенький. Его местные используют для шезлонгов. Китайский. 17 евро. Стало лучше. Ездили к Виктору на работу. Он конюхом работает на бауэра. Работа не пыльная, постоянная. Платят. И чаевые. Домишко преображается, особенно внутри. На дворе скачет по лестницам, вся в трудах, белочка. Щёки перегружены орешками. За домом, по склону лес. На конюшне гостиницы, рестораны, школы верховой езды и охоты, ручные соколы, японские карпы. Красота. Едем по полю. Виктор рассказывает: «Это поле солнечных батарей принадлежит моему шефу бауэру. В прошлом году у него за ночь, с дальнего края, спиzдели двадцать солнечных панелей. Скорее приезжали французы на джипе. Граница, вот она. Интерпол не нашёл». Живут по-всякому. Пенсионеры похуже, работающие, и так и сяк. Школьники непонятно как. Наверное, хорошо. Но никто домой не просится. Живём, катаемся в масле, заедаем сыром. Но надо ехать. Выполнять план. В четверг с утра в путь.

На юг 450 километров. Едем, сторонясь Франции с её платными дорогами. В прошлый раз ехали через Страсбург. Нынче много городов, но я запомнил Штутгарт и Ульм. Несёмся, сломя всякие ограничители, под сотню. Ну, день-то прошёл. По полям виноград зреет, яблоки поспевают. Везде жизнь. Стал я замечать. Ездим уже давненько. Машина чистая. Это ладно, видали уже такое! После дождя машина ещё чище становится. Но чисто и ветровое стекло. Никто не наматывает жёлтые кишки на зеркала. Капот, передний бампер и радиатор чисты и девственны. Ни тебе пчелы расплющенной, ни стрекозы, ни кузнечика, ни бабочки. Пока не понятно. В себя я пришёл, только когда уже по дороге домой пересекли польскую границу. Сразу комары какие-то, мухи. А уж когда родина показалась, то стекло стало жирное, как блинная сковорода. Присадочки антимольные в омывайку не особо справлялись (кстати, не далее как вчера (24 октября) по телевизору показывали сюжет о нехватке насекомых в Германии). Проезжаем винокурни, пивнухи. Везде труд. Трактора тарахтят, виноград везут, ячмень молотят, хмельные поля до горизонта. Будут, будут Мухе Ц именины! В октябре.

Красивенький, приозёрный, южный город-курорт Фридрихсхафен! Он знаменит помимо большого озера, над которым грохнулся лайнер с башкирской ребятнёй в 2002 году, но и по мне ещё двумя вещами. Это родина всех дирижаблей, где творил их граф Цеппелин. Это место, где строила первые авиалайнеры фирма Дорниер. Тоже гигантские. С утра пятницы мы уже поспешаем на набережную, которая и сама по себе красива, но мне надо в музей Дирижаблей. По дороге виднеются диковинные, культовые здания неведомых отклонений христианства.

Очень удивительно видеть чудеса, творимые ещё в начале 20-го века. С высоты современности чуть наивными кажутся эти чудеса, но конструкторская и инженерная мысль рвала пространство и даже время, иногда переоценивая себя. С обзорной башни на причале хорошо видно, что близенько Австрия, Швейцария. Снуют паромы, паруснички, катерочки. Дерутся прикормленные лебеди. Рыбаки пытают удачу. Что-то у них получается? Идём в музей.

Кажется, это именной Майбах. Громадная легковушка. Колёса женщинам по пояс, мужикам пониже. Сверху нависает пассажирская рубка настоящего «Гинденбурга», крупнейшего из дирижаблей. Идём загружаться на второй этаж. Созерцаем кишки и рёбра этого монстра воздухоплавания. Вон стоит вырванное шестнадцатицилиндровое сердце крылатой рыбины. И не одно. Лёгкие этого огромного ската наполнены водородом, а надо бы гелием. Так безопаснее. Диаметр его 42 метра, длина что- то в районе 250 метров. Упал он с высоты в Нью-Йорке, жертвой американского провокатора. Посмотрели, день-то и прошёл.

Поторапливаемся к дому, есть охота. Сегодня в ночь на набережной Бодензее открывается ежегодная ночная распродажа домашнего барахла. Ставятся столики, павильончики, и народ распродаёт всё что ни попадя, от стоптанной обуви до антиквариата, от велосипеда и пейджера до ржавого утюга. Книжки, пластинки, фарфоровые безделицы и протчая, протчая, протчая… А ведь было говорено, что надо взять фонарики, кои были в машине во множестве, так нет… Быстро стемнело, и было несколько неудобственно разглядывать, хоть хозяева пытались организовать свет из подручных средств. Торговля идёт. Я себе выторговал медицинский зажим за пять евро. Я давно о таком мечтал. Раньше, покуда не сломался, у меня в машине был. Жена приобрела что-то из фарфора. Светлана хозяйка, какие-то канделябры, мелочи для внучкиного кукольного домика. Надо спешить на последний автобус. На остановке подваливает парочка и признаёт в нас соседей. «Мы, — говорят, — живём в соседнем подъезде». Тоже оказались русаки, позабыл откуда. Они нашу машину с окна видели и запомнили. Поговорили. Приехали. Поужинали. Надо спать, ибо завтра, в субботу, едем в Швангау, знакомиться с Альпами и замком Нойшванштайн.

Стало уже традицией, как я приезжаю к однокласснику, так у него машина не работает. В 12-ом году спалил стартер. В этом году вообще в тотал разбил. Мы только подъехали к дому, а он с металлоприёмки вернулся. Слегка грустный, но рассказывать так и не стал. А я пытать не стал. Едем сами. До Швангау что-то около сотни с небольшим. Но дорога кривая, выходящая иногда на автобан. Ехать часа два с половиной. Туда попался очень симпатичный серпантин. Обратно помощница прокладывает прямее, по берегу Бодензее. У подножья Альп, начинают попадаться такие мимишные пейзажи, как в рекламе Милки Вей.

Красиво, просторно, изумрудно. Горы встают с первым осенним снегом. Погода не балует. Показались указатели на австрийский Инсбрук. Идёт морось и прохлада. Встали на первую автопарковку за 6 евро. Вот он! Во всей красе замок. На пригорке за ёлками. Добраться бы. Но мы добрались до него, аж 2 раза за день. Так приноровились суставы, что по первости организм отказывался ходить по горизонтальной поверхности. Лазили на Мариенбрюкке, что переводится как мост Марии. Красиво! Мало сказать. Завораживает картинка. Теснина, деревья карабкаются по скалам, вода шумит на каменюке, облака напирают на кручи, солнце рвёт тучи горячими лучами. Снизу блещёт гладь озёрная, человеки, словно фруктовые мухи, копошатся. Мелкие. Шван, с немецкого, лебедь. Это здесь П.И. Чайковский набирался вдохновения, живописуя свой балет «Лебединое озеро». В замок попали под вечер. Так то, впечатляет! Но мало. Выдают при входе радиогида. Всё он подробно растолковал, каков был Людовик второй романтичный, да непрактичный. За что его утопили в озере. Фотографировать интерьеры не дают. Замок просто колоссальный! Кирпичей, цементу пошло больше чем на египетские пирамиды. По крайней мере, соизмеримо. Снизу гостиницы, парковки для многочисленных туристов, рестораны и второй замок. Хоеншвангау. Китайцев полно, автобусы туда-сюда, один подъезжает, другой отъезжает. Такие цивильные, на японцев похожи. Раньше проще были. Дружок говорит, что это те китайцы, которым на родине руки рубят и расстреливают. Просто они ещё не попались в жернова. Да и сам я думаю: те, что толкутся на Челябинском базаре, в Швангау не ездят. К друзьям вернулись уж затемно.

Воскресенье провели на дачке. Семья друга живёт в съёмной квартире. На последнем этаже, оттого потолки у них метров шесть. Забавно. Желающие арендуют сотки четыре неудобий у бауэра, разводят цветники, строят времяночки, растят грядочки и газон. Небольшой уклончик, друга дачка и рядом его свата. Всё, больше соседей нет, кроме бауэрского дома. Ничего не запирается, не убирается, никому дела нет. У друга шесть братьев и сестёр. У всех дети. Внуки пошли. Народу полно и девать гостей и себя куда-то надо. Строят детский домик, шпарят шашлычок и пиво. Я катался на велосипеде, гуляли с женой по деревне, вдоль плодовитых садов и тучных огородов. На обед подавали щи, шашлык и пюре. Сидели на открытой веранде и вдыхали божественный конский аромат. Рядом выгоны. Люди носятся на лошадях, но всё больше их чистят. Мой родственник конюх, говорит, что животные болеют от недостатка движения, а немцам нагружать их то ли некогда, то ли жалко. После дачки повезли нас в аэропорт, в музей авиации Дорниер. Это они строили самолёты на 150 мест в конце двадцатых годов. Как раз садился дирижабль, потому как надвигалась гроза. Смотрели, фотографировали. Дирижабль экскурсионный, на 14 человек. Плавает над горами и полями, как гигантский баклажан. Кажется, неделя прошла с пользой. Много посмотрели. Впечатлений полно. Пора, пора в дорогу. В понедельник, с утра. В планах: Мюнхен, Дрезден, Краков.

В центре Мюнхена долго петляли по улицам в поисках парковки. На ходу что-то жена фотографировала. Толи от усталости, то ли из-за того, что дорога наша прошла экватор, было принято решение ограничиться и продолжить путь ближе к Родине. Поехали в Дрезден. Под Нюрнбергом, на автобане, простояли в пробке часа 2. Интересные они! Никто не обгоняет, не встраивается по обочинам. На двухполосном автобане все жмутся к краям. Я сначала недоумевал, но вскоре дошёл своим умом. Они освобождали середину дороги для экстренных служб. Действительно: прошмыгнула полиция, а затем эвакуатор. Но эвакуатор погрузил легковушку из придорожного кармана, с виду непричастную. Пробка длилась ещё какое-то время. Вдруг где-то что-то провернулось в сложной дорожной механике, машины понеслись, как будто их хлестнули невидимые шпицрутены. Так мы и не узнали, в чем была причина задержки.

На стоянке под Дрезденом царит осенняя прохлада. С утра валит пар изо рта, как из запыхавшейся лошади. Подошёл поздороваться очередной русак из Казахстана. Жаловался на Ельцина, Меркель и на северо-африканских чучмеков. Взаимно пожелали всяческого блага и попрощались. На заправке кафе, туалеты, места для отдыха дальнобоев и таких, вроде нас. Люди спят, как попало. Некоторые просто останавливаются покемарить, другие спят ночь, скрючившись на сиденьях. Мы ночуем в относительном комфорте.

Перед сном прогулка. Навалило под деревьями кучи орешника. Нет на них белок. Дрезден встречает солнышком. Запарковались на стоянке, где рабочие усиленно готовятся к октябрьскому празднику пива, по нашему «Октоберфест». Тянут кабеля и шатры, проверяют динамики. Проехали по мосту и встали: «Вифиль костен дас?» Ответ что то типа: «Ноу тикет». Хорошо! Собираем фотоаппараты и минут через 20 прогулки мы в центре Дрездена. По дороге встретили слегка странноватую магометанскую мечеть. То ли недостроенную, то ли запрещённую. Не увидел я на навершиях традиционных полумесяцев. Известно же, что Дрезден это столица современного немецкого сопротивления нашествию мусульманских, афроамериканских переселенцев. Родина ихней Пегиды — новой альтернативной инициативы для Германии. Может, свергли полумесяц по запарке? Идем дальше, вертим головами и фотоаппаратами. Я высматривал людей в тюбетейках. Но нет. Масса дворцов, церквей, площадей и монументов. Ближе всех мне по духу это демократизатор Мартин Лютер, что сбросил иго латинского католицизма. Что-то особо не пускают внутрь божьих храмов. Прекрасна дрезденская галерея старых художников. «Сикстинская мадонна!» Спасённая, непонятно, от пиндобританских бомбардировок или от безумствующих фашиков? То, что город разбили в дресьву в 45-ом году, это факт. Удалось ли восстановить? Вам судить. Очень мне пришлась длиннющая картинка: «Шествие князей» («Княжеская процессия», 
«Фюрстенцуг» — нем. Fürstenzug) — знаменитое настенное плиточное панно из мейсенского фарфора, одна из достопримечательностей Дрездена. Создано в 1904-1907 гг.

Слегка устали, дошли до набережной, посидели, поглазели на кораблики. Пошли по мосту над Эльбой. Пощёлкали. Направили штиблеты в сторону машины. Но уже по другой стороне Эльбы. Это была и ошибка и проведение! Прикинув, что следующий виднеющийся мост нам не нужен, а нужен третий, возле которого мы оставили машину, мы отправились с лёгким сердцем. Как потом выяснилось, нужный нам мост был не над рекой, а над пересохшей старицей, и с берегом, по которому мы решили возвращаться к машине, не соединялся. Мы навернули такого кругаля по берегу Эльбы, что хватило бы на десяток туристов. Автобусы идут не туда, такси не видать как класс. Часа два. По дороге нам встретилась расколотая отрыжка противостояния немецкого общества.

На высокой гранитной набережной, на очень приличном удалении от центра, магистралей и народа имеется закуток, отгороженный чугунным заборчиком. Стоят полицейские машины, кучкуются крепкие бравые копы, комплекцией напоминающие воспитанников знаменитого дядьки Черномора, только без золотой чепушни. Загородка набита людьми с массивными видеокамерами, у каждой прямоногой блондинки по могучему микрофону, стоят столы для презентаций. Всякий у каждого норовит взять интервью. На входе стоят четыре афроамериканца, облачённые в разноцветные национальные просторные балахоны. Взгляды отрешённые, устремлены поверх. Я протёр глаза. Это манекены! За толпой журналистов, полуофициальных лиц и зевак, высится большая крутогрудая ладья, наподобие той, что украшает радиатор моей Лады Калины. Вся уставлена пластиковыми чучелами негров в традиционных цветастых платьях. Тут я скумекал. Плоскодонка олицетворяет переправу из Туниса в Италию не всегда званых африканских шахтёров. Всю эту вакханалию толерантности устроили в тупичке, чтобы лихие «неонацисты» не порезвились, насилуя черные статуи, не надругались над белокурыми репортёрами. Так как мы с женой поторапливались, то задерживаться не стали, а фотографировать не сообразили. Короче, путь наш был извилист, как плавное течение Эльбы. А мы жаждали переправы, как те негры, но спасение наше было в наших ногах. Всё когда-то кончается, даже недоразумения. Зато посмотрели весь Дрезден. После, слушая местное радио в дороге, в новостях многократно полоскали эту сенсацию. Мало того! В Польше повторяли её, как заезженную пластинку в захудалом трактире. Хорошо, когда никаких языков не знаешь!

Ура! Наконец-то родная машина, с Ладьёй на решётке! Поставили стол, стулья. Зажгли газовую пластинку, приготовили вкусный Дохерак. Вежливая немка пожелала нам гутенаппетит. Я приветливо ответил: «Данке».

P.S. Та мечеть оказалась всего-навсего, бывшей табачной фабрикой. Фабрикант в начале 20-го века построил её под впечатлением от посещения Египта. Ещё одна причина нетрадиционности: городские власти Дрездена не хотели давать площадей в центре города под ординарное. Минареты исполняли роль дымоходных труб.

Жена подрёмывает на пассажирском сиденье. Я веду машину в сторону польской границы. Мысли о том, что пора начинать грустить о покидаемой Германии. Нас ждёт замечательный город Краков! Ночь накинула свою плотную сеть на мирозданье и город Вроцлав. На этой стоянке уже отдыхали мы с сыночком, когда в 12-ом году возвращались из Парижа.

Утро туманное, утро сырое. В салоне тепло и уютно. Автомобиль фарами кромсает тучи, прокладывая путь. Дворники мерно протирают обзор. Краков! Нетронутое наследие польских королей! Запарковались удачно. Улочка по соседству уже платная. Что сказать? Краков бесподобен, как одноимённая колбаса! Строгие костёлы обступили центральную площадь. Люд серьёзно молится деве Марии. Съёмка запрещена. Рядом костёл тёмен внутри, немноголюден. Колокольня с часовым механизмом, превращена в мини музей и обзорную каланчу. Бравые натовцы, толи бдят новое мироустройство, то ли отдыхают подобно туристам? Ребятня гоняет прикормленных голубей из конца в конец площади. Те летают, словно пчелиный рой, плотным облаком, в эпицентр которого я случайно угодил. Крылышки порхают у самого носа. Народ дивится. Низкопробное развлечение. Снуют под ногами беспечных созерцателей электропоезда, задрапированные целлофаном, копытят конки с неподражаемыми возницами. Погода позволяет. Дождинки лишь слегка накрапывают, не давая расслабить суставы зонтов. Из уличных забегаловок зыркает вращающимися от удовольствия глазами, жующее, праздное общество. Спешащий студент хищно поводит ноздрями. Прелестно! Краков останется с нами… И не только потому, что долго, на пару с навигаторшей, не хотел отпускать нас на Варшаву.

Оооо…! Как я полюбил польскую кухню! Едем с переменной погодой, опять вглубь Польши в сторону Варшавы. Путь наш на знакомый город Радом. Потом поворот на восток, на Домачёво. Опять строят магистрали, появилась польская грязь от разъезженной красной глины. Вот тебе и Евросоюз! День склоняется вечером. Надо пить и есть. Кафешка!! Нет, не понравилась. Проезжаем. Знакомое состояние. Если начинаешь гнушаться, то спать ляжешь голодным. Заезжаем на провинциальную заправку, идём в кафе. Милая полька разумеет по-русски. Нам лучше. Суп-гуляш. Большая миска обжигает дактилоскопический узор. Сидим, попиваем суп, что-то вроде солянки, ложку не вставить. Поглядываем на раздачу в ожидании картошки, гарнира и котлетки. Здоровенное, белое блюдо пугает не только диаметром, но и нехилыми кучками съестного. Свежая, мелкая, обжаренная картошечка, припудренная маслицем и зеленью, три кучи разного крестьянского салата. Капуста красная, морковь яркая и, кажется, белая тёртая репа. Сметана. Сверху, чуть накренилась громадная, пышущая жаром котлета в кляре. Вы были в зоосаде? Видели ли вы у слона ухи? Котлета была в половину того уха. Мы непривычны к таким порциям. Я сбегал в машину, захватив пищевые пластиковые боксы. Часть была утрамбована в них. Но это бытовые мелочи.

Мне показалось занятным наблюдать трапезу пары тридцатилетних родителей и их мальца, лет шести. Люди заказали первое. Успешно с ним справились. Брал ли малец суп, я не заметил. Но когда подали второе, то же, что кушали мы, только вместо простой картошки у них была картошка-фри, ребёнок из горы, что принесли, выбрал одну картофелину, откинулся на спинку стула, забросил ноги и стал посасывать ломтик. Что стало с его порцией, и с какой страны были попутчики, я не знаю. Но предполагаю, что тоже первый раз и из России.

Радом хоть и центр провинциальной Польши, но дороги узки и медленны. Решаем ехать на Брест, через Варшаву, так как наметилась дорога, подобная автобану. В столицу не заезжаем, а крутимся в лабиринтах и серпантинах нагромождений объездных дорог. Макраме из трёхэтажных путепроводов наша мадам, подобно Ариадне, раскрутила махом. И мы очутились в Минске-Мазовецком. Там тоже построили объездную. Здесь нашу машину настиг Морфей, он всегда кружит ночами над автострадами. Новая крупная стоянка, на которой из инфраструктуры только бесполезные в такую погоду столики и туалетный комплекс. Здесь я услышал страшное ругательство смотрителя на незадачливых пользователей. Я понял два слова из развесистой тирады: «…курва, культура…»

Перед границей еду не торопясь. Чтобы, не схлопотать неприятностей от полиции, коя уже проснуласть и заточена на незадачливых туристов, и чтобы не расплескать последние благие впечатления о зарубежье. Когда ещё случится? Вот и ворота Тересполя. Влетаем к выпускным, встаём третьими. Пять минут проходит скоро. Нейтралка, река, мост, Беларусь! Республика встречает тремя ручейками, машин по десять и пустым местом «зелёного коридора». Я сворачиваю направо. Встречающий молодой человек выспрашивает, по какому такому праву едете в «зелёный коридор». Все аргументы его устраивают, и он допускает до проверяющего. Пять минут и мы в Евразийском союзе. 15 минут на две границы, это радует. От неожиданности останавливаемся перевести дух сразу за шлагбаумом. Находим, что надо сходить в Брестскую крепость.

Брестская крепость большая, но пустая. Какое-то дежурное получилась посещение.

Завтракаем, едем по дороге на Минск. Время ускоряется, надо прибавлять час на московский манер. День короче. Прибываем в Минск к вечеру. Пытаюсь снова дозвониться до реставратора. Но телефон вне зоны доступа. Периодически звоним, между делом заезжаем в гипермаркет. Таримся необходимым, забиваем в навигатор Смоленск, чтобы оттуда повернуть на Брянск и далее на восток и Урал. На кольцевой последний звонок. Не получилось в этот раз встретиться. Очень жаль. Один облом нас ждал далее. Хотели заехать к племяннику, что служит срочную в Волуйках. Созвонились. Но у них учения. Едем напрямик домой. Напоследок в Липецкой области оставил плитку газовую. Написал на форуме, чтобы быстрее кто-нибудь нашёл, чтобы не портилась в лесу. https://forums.drom.ru/chernozem/t1152384826.html

Итог: путешествие понравилось и мне и жене. Последний период дался труднее, в плане езды. Неделя в дороге. В дополнение ко всему последний вечер всегда совпадает с горами, непогодой, темнотой. Перевал Уреньга, снег, туман и последний бросок. За всю поездку я не видел ни одной аварии, и не хотел. Урал вновь огорчил. Штуки три-четыре. Но подробностей уже не вспомню. К перевалам уральские дороги сужаются, теснимые лесом. Поток машин сгущается на подъёмах фурами, вперемешку с легковушками. Растут знаки ограничения обгона по обочинам, часто, что ложные опята в грибную осень. Кое-где, красуются грузди отмены ограничений. Я еду со всеми в колонне, время от времени обгоняя замешкавшиеся автомобили. Сзади, в зеркалах маячат спешащие попутчики. В этот раз было так же. Поравнялись с разрешающим обгон знаком, между впередиидущими фурами наметился приемлемый промежуток. Встречка далече. Я включаю вторую и с силой давлю на газ. Машина выстреливает и встраивается на свою полосу. Нетерпеливый недоумок, ползущий за мной на светлом большом кроссовере, тоже выстреливает за мной. Но ему-то времени и места нет встроиться в ряд, а навстречу уже неминуемо надвигается огненная гора металла и колёс. Хорошо ли, плохо ли, но торопящийся ездун дёргает руль влево до упора и успокаивается в колдобинах обочины. Там отгрейдерован, параллельно дороге, нехилый канал для пропуска воды. Сильно я матернулся, глядя по зеркалам. Была Уреньга… Ко входу кафе подрулил тот кроссовер. Семья с детьми кушала за соседним столиком, а я думал: «Вам бы свечки ставить да панталоны стирать, а вы тут самонадеянно жуёте печень».

Ровно три недели. 10 часов вечера, нас встречает в уютном доме сынок и собачка мопс. Потрачено на бензин 35000 рублей. Одометр показал примерно 10500 километров. Расход ещё не посчитал. В сумме денег потрачено немного. Учитывая, что гостиницами я не пользовался. До свидания.