Как я пригнал автомобиль из Владивостока

Если раньше людей делили на тех, у кого уже есть автомобиль и только мечтающих о нем, то сегодня все люди делятся на тех, кто уже пригнал себе автомобиль и только мечтает об этом.

Человек я небогатый, но и мне надоело мерзнуть каждый день на остановках за пять рублей. Поэтому я решил купить автомобиль, но сначала требовалось получить права. Тем более оказалось, что сделать это достаточно просто и совсем не дорого. По существующему у нас законодательству, любой желающий может самостоятельно подготовиться к экзаменам и идти на сдачу в ГИБДД. Но это по закону. «У нас лучшие в мире законы, — говорил мне правозащитник Г., — но проблема в том, что их никто не хочет выполнять». Как оказалось, государству самоподготовка невыгодна, слишком дешево и оно придумало массу искусственных трудностей, чтоб как можно меньше людей этим правом воспользовалось. На борьбу с этими трудностями у меня ушел целый год. Но права я все же получил. И опять на повестке встал вопрос приобретения машины.

Не знаю, как в Европейской России, но в Сибири и на Дальнем Востоке машины приобретают двумя путями: либо просто идут и покупают, либо едут за ними во Владивосток и сами их пригоняют, в итоге машина получается на треть дешевле. Я поехал вторым путем. Получив права, я через месяц выехал во Владивосток, имея за плечами только опыт мотопутешествий, правда, очень дальних.

Путь на Восток

До Владивостока я добирался на самом народном транспорте — плацкартном вагоне поезда. Из Новосибирска и Красноярска отходят специальные поезда для перегонов, где большинство пассажиров — перегоны.

Мне уже посчастливилось ездить с перегонами. Поэтому, заходя в вагон, я мечтал только об одном, чтоб в моем купе было как можно меньше перегонов, соседи перегоны — это значит три дня беспробудного пьянства, мата, мордобоя, поножовщины, и только на четвертый день они приходят в себя и обретают человеческий облик, чтобы утром пятого дня выйти во Владивостоке абсолютно трезвыми и адекватными людьми.

Перегонов узнаешь еще на перроне, их невозможно ни с кем спутать. Отличительная особенность большинства перегонов — огромный живот, свисающий почти до колен. Как солдата легко узнать по выправке, так перегона — по «беременному» животу.

Справка:
Перегон — это человек, занимающийся перегоном автомобилей из Владивостока в любую точку России, преимущественно на Дальний Восток и в Сибирь.

Каждый божий день из Владивостока уходит около тысячи японских машин и каждую ведет отдельный перегон. А ведь все эти машины мог бы легко перевезти железнодорожный транспорт при помощи дюжины работников. В итоге, перегоны вынуждены гнать машины своим ходом, преодолевая тысячи километров бездорожья, рисковать своим здоровьем, жизнями, машинами, воевать с бандитами, тратить цистерны бензина, и все потому, что российские железные дороги, будучи неприкосновенным магнатом, установили драконовы тарифы, и привезти машину самому оказывается в два раза дешевле, чем переправлять ее по железке, как это делают во всем мире.

 

Путешествуя не так давно по дикому берегу Байкала, я обнаружил странные сооружения, где за огромным забором скрывались райские кущи: поющие фонтаны, сказочные домики в новорусском стиле, стриженые кустики, мраморные львы и прочие элементы сладкой жизни. В соседней деревне мне поведали, что там отдыхают самые большие начальники восточной ветки Западносибирской железной дороги и их ближайшие родственники. К сожалению, охранники мне запретили доставать фотоаппарат, сказав, что все это мираж, в который все равно никто не поверит, и мне лучше как можно скорее о нем забыть. Глядя на этот мини-аэродром с вертолетами, навороченные прогулочные катера, я перестал задаваться вопросом, почему железные дороги каждый год повышают и без того не низкие тарифы: мираж миражом, но кто-то за него должен и платить.

Авторынки

Кто бы что ни говорил, но авторынков на Дальнем Востоке всего два — Владивостокский и Уссурийский. Именно сюда едет 95% всех перегонов. В других дальневосточных городах авторынки тоже есть, но они удовлетворяют только свой внутренний спрос.

У каждого рынка своя задача: за дорогими машинами едут однозначно во Владик, за более дешевыми и, соответственно, менее качественными, в соседний Уссурийск. Между городами всего 250 км и если машина на долго зависает во Владике, ее везут в Уссурийск, где она уходит на ура, и наоборот.

Расписание этих рынков по-своему уникально, работают они всего два дня в неделю — субботу и воскресенье, именно в эти дни приезжает большинство покупателей-перегонов. Работают они и все остальные дни, но тогда остается один отстой, все то, что не смогло уйти за первые два дня, и там уже делать нечего.

Время работы рынков подчинено прибытию первых поездов из Сибири. Еще до расcвета, между рядами автомобилей уже ходят перегоны с фонариками и подбирают варианты. К обеду большинство машин будет раскуплено и к вечеру перегоны уже окажутся на трассе, исключая тех, кто оставит машины на платных стоянках и поедет развеяться перед дальней дорогой в Китай, походить по тамошним диснейлендам, аквапаркам, тиграриям, дельфинариям и прочим недоступным для России заведениям, в Китае же они встречаются в каждом крупном городе. А заодно и всю семью можно одеть, дешевизна там потрясающая, причем на все — что на шмотки, что на еду, что на китаянок — выбирай на свой вкус и цвет. Виза в Китай делается за один день и стоит тоже гроши. Китай для Дальнего Востока — это все равно, что Москва когда—то была для всей России, единственный город в стране, где уже пришли к долгожданному коммунизму и всеобщему благоденствию.

Одно время уссурийский рынок был на грани закрытия, когда бандитский беспредел перешел все разумные границы. Тогда бригадиры от перегонов встретились на сходке с главарями банд и сказали, что если те не уменьшат свой пыл и не начнут грабить в рамках разумного, то перегоны вместо Уссурийска начинают ездить в Биробиджан, куда за ними автоматически переедет и рынок. На этом инцидент был исчерпан. Уже имелся пример, когда перегоны перестали ездить в Находку, где бандиты взяли власть в свои руки и тамошний рынок действительно умер. А авторынок для Дальнего Востока — это святое, это все равно, что уголь в Кузбассе или нефть в Ханты-Мансийске, — это главная статья дохода и государства, и бандитов, и простого народа.

На Дальнем Востоке две трети всего мужского населения работает в автомобильном бизнесе, особенно это относится к жителям двух рыночных городов. Раз в три-четыре месяца они едут в японскую командировку и привозят по пять машин (все-таки тысячи машин в день из Японии сами собой не приходят). По нашему законодательству, через одну таможню на одного человека можно оформить только пять машин, но так как таможен на Дальнем Востоке много, а единой компьютерной базы у них нет, то каждый раз машины ввозят через новую таможню. У нас везде так: что ни закон, то лазейка, и это замечательно; не будь так, Россия давно прекратила бы свое замечательное существование.

Советы:
Купить автомобиль на Дальнем Востоке — это только полдела, на нем нужно еще доехать. А для этого недостаточно быть профессиональным водителем, к машине необходимо добавить определенный набор простых, но абсолютно незаменимых на федералке вещей.

Как минимум два запасных колеса, причем сразу на дисках, ибо шиномонтажек на федералке очень мало. На литых дисках лучше не ехать, нашу федералку они не любят и скоро лопаются. Обязателен набор гаишника — аптечка, огнетушитель и аварийный знак — о них будут спрашивать постоянно.

Справка:
Федералкой перегоны именуют всю федеральную трассу от Владивостока до Москвы.

Масло в японках можно не менять, во всяком случае, перегоны этого никогда не делают. Если автомобиль только что из Японии, значит, там свежее масло и его еще хватит на 5-10 тыс. км. Но если авто брать для себя, то советуют лучше сменить — слишком это разные вещи, себе или дяде.

Но не это самое главное, без чего не может обойтись ни один перегон на безлюдной федеральной трассе, главное — это кассеты или диски с музыкой. На федералке без музыки за неделю пути свихнуться можно. Радио в тех широтах работает весьма странно, хоть едешь и по России, но доступны только китайские каналы, русские оживают лишь при подъезде к крупным городам. Если слушать одно радио, можно подумать, что наш Дальний Восток нам уже не принадлежит, и к концу перегона начинаешь себя ловить на мысли, что уже начинаешь забывать русскую речь и шпрехаешь по-китайски.

Есть еще одна вещь, без которой не пройти федералку, это лейкопластырь, да, самый обычный медицинский лейкопластырь, хватает 7-10 рулонов, им спасают машину от сколов, обклеивая ее в самых проблемных местах.

Новички часто используют и скотч, его тоже можно, но отдирается он потом вместе с краской и машину приходится перекрашивать. Вместо лейкопластыря еще используют клей ПВА, которым на несколько раз покрывают всю машину. Выглядит она после этого ужасно, но доходит более сохранной, а клей легко смывается теплой водой. Ничего нового в перегоне выдумывать не надо, все уже давно придумано до вас и опробовано тысячами перегонов, нужно только правильно использовать их опыт.

 

Выбор машины

Выбрать хорошую японку довольно легко, большинство из них хорошего качества и федералку проходят легко. Главное, не взять конструктор. Продавцы сами никогда не скажут, что у них конструктор, но его на самом деле очень просто определить, это все машины старше семи лет. Кто не знает, конструктор — это новоизобретение последнего времени, после того как сильно возросли пошлины на старые японки, ввозить их не перестали, но везут теперь в разобранном виде как запчасти, отдельно двигатель, кузов, колеса... Потом все это обратно собирают (как правило, в порту), и продают за машину без пробега по России. Беспробежной японкой она быть не перестала, одна разница — русские ее разобрали и опять собрали. Ехать на ней по федералке может себе позволить только автомеханик или потенциальный самоубийца.

Покупая японку, перегоны на спидометр никогда не смотрят, все равно скручивают все, не скрученную машину продать гораздо труднее как сейчас продавцу, так и потом перегону. Свою машину я купил нескрученной, продавец сказал, что не успел, ибо она только что с таможни, и дал адрес, где можно скрутить. Пришлось самому ехать и скручивать, стоит эта процедура 300 рублей за минус 100 000 км. Мне ведь тоже ее когда-нибудь продавать, а каждому покупателю потом не объяснишь, что для япономарки, бегавшей по идеальным дорогам плюс-минус сто тысяч километров ничего не значат.

Оружие и перегоны

Когда-то Россия была бандитской, и все перегоны ездили только со стволами. Бандитской Россия быть перестала, но перегоны как ездили с оружием, так и ездят, и отказываться от него никто не собирается.
 
Оружие и перегоны — тема сложная и до конца еще не изученная. Сами перегоны говорить об этом не любят, отвечают, что оружия у них нет, но когда заходят в вагон поезда, у всех в больших сумках угадывается разобранное оружие. Причем стволы у всех серьезные. Газовые пистолеты и прочие игрушки не приветствуются, при встрече с бандитами от них будет больше проблем, чем пользы. Самый популярный среди перегонов — это карабин «Сайга», или «Калашников» для перегонов, стреляет как одиночными зарядами, так и очередями.

Сегодня оружие для перегона — это символ, традиция, дань прошлому, но отказываться от него никто не собирается, оно остается обязательным составляющим любого перегона. Из него не обязательно стрелять, оно помогает одним фактом своего существования. На трассе есть посты ГИБДД, где тебя останавливают, спрашивают документы, интересуются, между прочим, есть ли оружие и ты едешь дальше, вся разница, состоит в том, что если оружие есть, то ты действительно едешь дальше, а если его нет, то вскоре тебя тормозят братки и просят пожертвовать в фонд озеленения Луны. Сам я с этим не сталкивался, может повезло, а может действительно всех бандитов в прошлом году пересадили, а все это теперь только страшный перегонный фольклор, хоть в это и с трудом верится. Хабаровск, самый бандитский город на трассе, я объезжал по дороге, указанной одним добрым перегоном, который узнав, что я еду один и без оружия, очень рекомендовал ею воспользоваться. Получается крюк в 150 км, зато ни бандитов, ни милиции.

Перегоны и сегодня боятся проходить Хабаровск. На последнем посту ГИБДД перед городом они формируются в группы, которые ведет либо местный перегон «в законе», либо сопровождает милицейский патруль с «мигалкой». Стоит эта услуга по тысяче с носа — и перегоны довольны и милиция занимается своей прямой обязанностью — охраной населения.

Оружием не исчерпываются все меры безопасности, используемые перегонами. Сейчас такое время, что когда тебя тормозит человек в погонах, ты не можешь быть точно уверен, что это честный мент, а не оборотень в погонах. Милиция срослась с бандитами и невозможно разобрать кто где, тем более что лица у них у всех давно одинаковы.

Чтобы быть уверенными наверняка, группу перегонов от первого до последнего дня сегодня часто ведет мент. Это такой же перегон, только он когда-то работал в силовых структурах, и у него осталась форма, пенсионное удостоверение и т. д. Подобное лечится подобным, и менту с ментом договориться гораздо проще. Он может сидеть за рулем или рядом с водителем, главное чтобы окружающим была видна его форма. Интересно, что когда этот мент-перегон выходит из машины, то на нем оказывается пиджак с погонами и шорты. Шорты — это главная одежда перегона в летний сезон.

Бензин и перегоны

С бензином на федералке все просто, он есть везде и всегда. Расположены заправки строго на определенном расстоянии, главное не пропустить, если одну пропустишь, то до следующей можно не доехать. Со мной такое случалось.

Японкам требуется наш 92-й и выше, но они едут и на 80-м, во всяком случае, до дома доезжают. Этим пользуются особо экономные перегоны, желая сэкономить пару тысяч за перегон. Но профессионалы до этого не опускаются, у каждого из них есть свой круг постоянных покупателей. Ведь автомобиль, даже японский, явление временное, требующее постоянного обновления. Относиться к нему как к чему-то постоянному есть пережиток нашего общего социалистического прошлого, когда наши родители действительно могли купить одно авто и лелеять его всю жизнь.

Поэтому, если вы хотите, чтобы машина ездила долго, и ей не нужно было сразу делать капремонт двигателя, гнать ее нужно самому или покупать у проверенного перегона.

Уже давно ходят слухи, что праворульки в России запретят. По логике, так и должно быть, потому что на Дальнем Востоке весь транспорт, кроме трамваев и троллейбусов, уже давно с правым рулем, и если не запрещать, то необходимо вводить отдельно правила дорожного движения для Дальнего Востока.

Заявляю с полной ответственностью, что никто, ничего запрещать не будет, потому, что это не выгодно, прежде всего, государству, которое и должно запрещать. Каждая машина в Японии стоила в три раза дешевле, немного оставили себе перекупщики, но большая часть оседает в кармане государства в виде таможенных пошлин. И пошлины все время растут, хотя машин меньше не покупают, потому, что япономарки не идут ни в какое сравнение ни с отечественным автопромом, ни с корейским или китайским, ни даже с европейским. За день федералку проходит от пятисот до тысячи япономарок, не трудно подсчитать, какие деньги это приносит государству. Так кто же эту халяву запретит? Наше государство не из тех, кто делает то, что ему не выгодно, законно это или противозаконно. Государство не осудишь, оно и есть здесь высший судия. Поэтому разговоры о запрете праворулек, это все из области анекдотов. Если запрещать, то почти вся Сибирь и весь Дальний Восток останется без колес. А это, извините за напоминание, половина России.

Правила дорожного движения для перегонов

На федеральной трассе давно сформировались свои правила дорожного движения, которые порой прямо противоположны общероссийским, их задача — не угодить гайцу, которых здесь не видишь по несколько дней, а доехать до дома с минимальным боем по пути. Не зная этих правил, можно легко попасть в неприятную ситуацию: минимальная скорость движения на федералке 100-110 км в час, иначе вас будут постоянно обгонять перегоны и обдавать градом камней; на федералке останавливаются только на мостах и путепроводах, что запрещено правилами, но здесь это единственное место, где уже имеется асфальт и где машину не побьет камнями; при непредвиденной остановке, машину всегда ставят с левой стороны дороги, что также запрещено правилами, но на федералке по левой полосе никто не ездит, и туда не долетают камни из-под машин перегонов; при обгоне необходимо также прижиматься как можно левее, чтоб сначала уберечь свою машину, а затем обгоняемую, иначе тебя ждут у ближайшей кафешки неприятные разговоры с забросанными камнями перегонами; по общероссийским правилам, за городом разрешается ехать только с включенным светом, но как мне советовал один перегон, если его не включать, то этого все равно никто не замечает. Я проверил, действительно, не замечают, вероятно, существует некое предписание, что перегонов за свет не штрафовать, или им просто не хочется возиться с мизерными штрафами, тем более что перегоны все равно их не оплатят. Как наставлял меня тот же перегон: какой бы большой штраф ни был, гайцам в лапу не давать, а требовать квитанцию, которую потом можно спокойно выкинуть. Страна у нас большая, и штраф, выписанный в другой области, на ваш адрес все равно не придет, где-нибудь он обязательно да затеряется. «Я их никогда не оплачиваю, — советовал перегон, — и еще ни разу не было проблем». Вся эта писанина рассчитана на наше незнание и элементарную водительскую честность. Только правильнее было бы ее требовать в первую очередь от власть имущих и прочих слуг народа, а мы можем и погодить.

Кафе и перегоны

Кафешек на трассе много, нет никакой надобности брать с собой еду. У каждого из перегонов есть на трассе любимые кафе, где они останавливаются год от года. Поэтому подъезжая к кафешке, легко определить, насколько вкусно там готовят, если у нее стоит 5-10 авто, значит стоит зайти. Цены везде примерно одинаковы, но чем дальше от города, тем дешевле и, как ни странно, вкуснее. Получается, что города — это не самые лучшие изобретения человечества. Есть блюда на трассе, которые обязаны попробовать все, это уже стало традицией перегона: на Дальнем Востоке — икра, в Бурятии — позы (или манты), на Байкале — омуль.

Так же, как все перегоны, должны зайти в кафе «У Петра», во всяком случае, так считают новички. Главная достопримечательность этого кафе — что оно удачно расположено, до него несколько сот километров дорожного беспредела, отсутствие жилья и заправок, так что когда видишь первый признак цивилизации, то поневоле остановишься. Готовят, «У Петра» действительно хорошо, но цены запредельные. Что поделаешь, это доплата за рекламу, которую ему создали сами перегоны.

Как живым остаться?

Существует много полезных советов, которых следует придерживаться, чтоб машины не лишиться и живым домой приехать. Ночью перегоны не ездят, за день устаешь так, что запросто уснуть за рулем. Как только темнеет, перегоны кучкуются на ночь у кафешек или постов ДПС. Но как бы ни хотелось спать, нельзя ночевать у кафе, если там нет машин других перегонов. Правда, однажды, совсем обессилев, я остановился у пустого кафе, но проснувшись, обнаружил рядом несколько таких же одиноких перегонов.

Останавливаться у кафе даже днем можно только в тех случаях, если перед ним стоят машины перегонов. В противном случае назад из кафе можно не выйти.

Зимой спать нужно только с включенным двигателем, угореть в япономарке невозможно, а замерзнуть раз плюнуть, тем более что морозы на трассе Амур аховые, порой машины на ходу замерзают, а летом под одним мостом я даже катался на льду.

Двери в машине должны быть всегда закрыты изнутри на защелку, чтобы вас случайно не выкинули из кабины при остановке на светофоре или железнодорожном переезде.

«Кто бы вас слезно ни молил о помощи, останавливаться на федералке нельзя», — советовал перегон с большим стажем. «Это я могу отличить подставу от реально нуждающегося. Можно подвезти скромную девицу в платочке и без машины остаться. Так, один знакомый остановился у старичка, стоящего перед сломанным «Москвичом» у остановки. Не успел он выйти из машины, чтоб чем-то помочь, как из-за остановки выскочили трое мужиков с дубинами и давай его уговаривать поделиться, не уговорили и без денег оставили, и машину побили».

Из машины на федералке можно не выходить сутками. Даже когда останавливает сотрудник ГИБДД, только приоткрываешь окошко, чтоб отдать документы. На федералке вообще, чем ты реже машину покидаешь, тем дольше проживешь, гайцы это понимают и не обижаются. Мне это так понравилось, что я и в своем родном городе тоже стал это практиковать. Менты волос на себе не рвут, из пушек не палят, в истерике по земле не катаются, а воспринимают это как должное, тем более что, по правилам, выходить из машины вовсе и не нужно.

Дневник. На Читу

Долгое время едешь вдоль китайской границы и понимаешь, что Китай гораздо ближе, чем ты это себе представлял. На перекрестках то и дело встречаются указатели, направо — русское поселение, налево — китайское, и километраж до него, как правило, 10-15 км. Получается, вон та река течет явно из Китая. Не хотел бы я здесь жить и из нее воду пить, после того как в ней, наверно, миллион китайцев ноги помыли.

И ведь живут где—то люди, которые не могут себе представить, что еще остались места, где не действует сотовая связь, в Западной Европе нет ни одного такого, а я уже вторые сутки не могу смску отправить, случись что, останется только через перегонов записки передавать на большую землю.

Под Читой лес горит повсеместно, едем как ёжики в дыму, причем посреди дороги, чтоб огонь не достал. Закупорил все окна, а дышать все равно нечем, в следующий раз нужно с собой противогаз взять. Жутко, как будто снимали фильм о фашистах, а натуру убрать забыли.

Вдруг посреди федералки откуда ни возьмись — идеальный асфальт, машина не шелохнется, скорость за сотню, а даже не чувствуется. Здесь эта дорога воспринимается как что-то ирреальное. Так и думал, вскоре показалась стела Путина, с надписью «Москва—Владивосток», установленная специально к его приезду, значит это здесь ему сдавали недоделанную федералку. До стелы и после нее дорога действительно образцовая, но длится это только три километра в каждую сторону, далее начинается опять федеральный беспредел.

Интересно, как его сюда доставляли, чтоб он не знал реального состояния дел на дороге — на вертолете и с завязанными глазами?

Некоторые перегоны умудряются за раз перегонять по несколько машин. Тут все средства хороши. Много грузовичков-вороваек, в которые ставят одно-два авто, бывает он еще помимо них тащит на жестком прицепе какую-нибудь малышку. Но самый распространенный способ — это когда одна легковушка тянет другую на жесткой сцепке, между ними крепят кусок фанеры, чтоб вторую не побить камнями. Бедные япономарки, чем они провинились, что им в России выпали такие испытания? Что в этом случае остается от первой машины, одному богу известно, мне только известно, что ни один бережливый хозяин на своей легковушке не станет тащить другую и пару километров.

«Вова, спасибо за дорогу»

На самом беспредельном участке федералки, стоит знак с большой надписью от руки: «Вова, спасибо за дорогу». Да, давно я так не смеялся в своей жизни.

Сейчас я проезжаю, наверно, одну из самых дорогостоящих дорог в мире. Делают ее из чистого гранита, другого камня, подходящего по качеству, видимо поблизости не оказалось, они его взрывают, превращают в щебень и закатывают в асфальт.

Когда ты по неделе не выходишь из машины, то все что происходит за бортом, тебя живо интересует: увидел на перекрестке трех сельских женщин, стоят, беседуют, и так как очень жарко, положили себе на головы пакеты и авоськи с продуктами. Еду и думаю, а почему они не вышли из дома в соломенных шляпках и солнечных зонтиках? Странное на Руси сформировалось представление о сельской женщине, что быть красивой ей нельзя, а уродиной — пожалуйста. А русская женщина после сорока, даже и в городе, если остается привлекательной, это уже неприлично.

На подъезде к Биробиджану, столице Еврейского автономного округа, стоит два бензовоза, приторговывают бензином. Цены ниже, чем на официальной заправке, и я решил заправиться. Пока заливался бензин, у заправщика звонит мобильник, и он говорит, что звонил хозяин и только что повысил стоимость, теперь у них бензин дороже, чем на соседней заправке. Но заплатил я по старому тарифу, сказав, что иначе могут сливать его обратно. Когда отъезжал, подумал: а может цена и не повышалась, и это звонил его подельник из соседнего бензовоза, это у них такой еврейский бизнес тут получается. У евреев же своя этика и отличная мораль, которая меняется в зависимости от того, пахнет дело деньгами или нет.

Километров за 150 до Читы начинается асфальт, здесь его обычно целуют. Здесь я решил нарушить эту славную традицию.

Когда бездорожье, наконец, заканчивается, мечтаешь об одном, чтоб оно опять началось. Все силы были отданы на борьбу с бездорожьем и теперь на асфальте все расслабляется, глаза сами собой закрываются — больше всего бьются не на бездорожье, а на первых километрах асфальта.

Видать в Чите много военных частей, все же Китай совсем рядом — как учат в армии, Америка, наш основной противник далеко, а Китай — под боком. Только не понятно, чем мы с ним воевать собираемся? Сейчас навстречу мне прошла колонна нашей древней бронетехники периода развитого социализма. Колонна давно прошла, но еще несколько километров будут попадаться ее потери,
отдельно стоящие машины, у которых что-то отказало в пути и над которыми копошатся солдатики — и смех, и слезы. Неужели вся наша славная новая техника предназначена только для парадов и продажи развивающимся странам?

Слава богу, что этого не видели китайцы, не то они бы на следующий день перешли российскую границу и закидали нас шапками, при их численности, это вполне возможно.

Дальше еду около военной части, за несколько километров до нее через каждые двести метров стоит по изнывающему от жары и безделья солдату, кто ремнем крутит, кто ворон считает. 150 лет минуло со дня отмены крепостного права, а мы как были страной рабов и господ, так и остались. И ведь никакой конспирации, не нужно быть шпионом, чтобы понять, что здесь скоро проедет царек в погонах. Если судить по количеству солдат, то царек достаточно крупный.

В русском человеке давно нет никакой оригинальности, да и откуда ей взяться, если столько лет все нестандартное и оригинальное из него безжалостно вытравливалось. И сегодня при въезде в любую деревеньку заранее знаешь, чем там торгуют местные жители: это дубовые веники, мед, молоко и дальневосточные кедровые шишки, которые не раскусишь. И хоть наш крестьянин совсем не изнывает
от достатка, ни тебе предметов народного зодчества, вообще никаких творений рук своих. Нет ничего, что бы выделяло из среды. В Сибири добавляются еще грибы, благо есть места, где их хоть литовкой коси. Один знакомый еврей — из бывших сибиряков, который, уехав на историческую родину, каждый год приезжает в Сибирь, где у него налажен оригинальный бизнес. Прилетает он всегда в одно и то же
время и каждое утро уходит с двумя ведрами в лес по грибы, к обеду он уже стоит с ними на рынке. Заработанных за полмесяца честного труда средств ему хватает на авиаперелет туда и обратно и еще бесплатно чистым родным воздухом надышится.

Встретил разгневанных перегонов, которые шли разбираться с шиномонтажниками. В их колонне сразу у двух машин при подъезде к шиномонтажке колеса полопались. Разбрасывать болты и гвозди перед шиномонтажкой, это на федералке известный трюк.

У меня за весь путь не сучилось ни одного прокола. Может, повезло, а скорее всего, помог совет опытного перегона, который сказал, что на федералке колеса нужно сильно перекачивать, в этом случае и покрышки почти не стираются и проколов гораздо меньше, правда, ехать намного дискомфортнее, как будто эту японку наскоро сделали где-нибудь у нас под Подольском.

В Иркутской области начинается идеальный для Сибири асфальт и повсеместно засеянные поля, уходящие далеко за горизонт. Мне это напомнило мечту немца, с которым я как-то беседовал: «Я буду счастлив тогда, — говорил он, — когда на земле помимо, сел и городов останутся одни дороги и окультуренные поля, все остальное лишнее». Остается только еще раз сказать спасибо нашим дедам и лично товарищу Сталину, что не позволили осуществиться таким мечтам, а то сейчас во всем мире остались бы одни поля и дороги.

Догнал мини-фургон с изображением иконы Божьей Матери на боку. Только успел подумать: «Вот это да, чем теперь заменяют полуголых теток», — как увидел странную процессию — идет шесть человек с крестами и иконами. Мне все интересно, остановился познакомиться. Идут они из Владивостока в Москву, за день проходят около тридцати километров. Говорят, в России сейчас идет восемь таких групп, вышедшие из разных концов России, но их путь самый длинный, им еще год идти. Судя по их рассказам, горящим глазам, этот переход, самое значительное событие в их жизни. Плохо только, что эта инициатива спущена сверху Московской патриархией. И все равно молодцы, только ментов жалко, плетущихся за ними целый день в раскаленном бобике со скоростью пешехода, им-то за какие грехи такие испытания? От солнца все подвижники почернели, мужчины при этом стали очень похожи на индусов. Нет, нужно чаще ходить с крестами и иконами, а то мы уже забывать стали, какой мы веры, что не буддисты мы, не сатанисты, не рерихнутые, а все еще православные. Храмов на Дальнем Востоке практически нет, с дороги ни одного не видел. Да их и в России-то почти нет, кроме Московской области и крупных городов. Всегда удивлялся, почему, как только за пределы Москворечья выезжаешь, так что ни церковь, то развалины, что ни храм, то руины. И только в одной Московской области они восстановлены. Получается, что прав был монах, сказавший мне, что «храмы и монастыри на Руси всегда строили в самых сатанинских местах, чтоб было, что потом отмаливать», они и теперь там нужнее.

К кафе подъехала семья перегонов. Впереди едет папа в мини-грузовичке с малолитражкой в кузове, за ним мама с сыном дошкольного возраста в джипике. И путешествуют, и дело делают, сразу три машины пригонят, как раз к следующему разу на четвертую заработают.

Я взял самую аскетичную машину, Ниссан Аде. В ней нет ничего лишнего, даже штатной музыки, но есть кондиционер, подушка безопасности — минимальный стандарт для японца.

На сегодняшний день это самая популярная модель среди перегонов: размером с нашу Волгу-купе, стоит как самый дешевый «Жигуль». Перегоны ее за то уважают, что при минимальной цене, она очень вместительна и в ней удобно спать — практически двуспальная кровать получается.
Поэтому ее гонят чаще других, но это отнюдь не значит, что она лучшая в своей ценовой категории, просто самая удобная перегонам. Это как коробка-автомат. Большинство японок сегодня приходит с автоматом, хотя в России он не очень удобен — нельзя буксовать, повышенный расход топлива, машина становится менее информативной, не ты ею управляешь, а она тобой. Но перегонам автомат нравится, включил одну передачу и шпарь на ней весь день, не нужно лишний раз руку поднимать. «Перегоны — они ведь страшно ленивые, палец о палец зря не ударят», — просвещал меня один перегон.

Поэтому, только благодаря перегонам Ниссан Аде стал в Сибири и на Дальнем Востоке самым народным автомобилем, сменив почившую в бозе «Оку». Не понимаю, кому она помешала. В Японии каждая автомобильная фирма в обязательном порядке выпускает хоть одну малолитражку, будь-то «Нисан», «Тойота», «Сузуки» или даже «Субару», а в нищей России на всю страну нет ни одной малолитражки.

Раньше, как только въезжаешь в село, так там была «Ока» самая востребованная машина. У нас, что народ любит, то обязательно невыгодно. Гибель «Оки» — это самая настоящая национальная трагедия, только об этом не «одно говорить, на «Оке» никогда не ездили ни слуги народа, ни те, кому принадлежат сегодняшние СМИ.

Случилась первая поломка, пробил бензобак. Сначала пробовал заделать
мылом, потом холодной сваркой, не помогло, пришлось искать мастера в ближайшей деревне — с обслугой перегонов на трассе проблем нет.

Мастер первым делом спросил, где я пробил бак? «Все правильно, — говорит, — этот камень кормит здесь две семьи, мою и напарника». Сам он из бывших уголовников, руки черные от наколок, и говорит очень своеобразно. Я и раньше встречал людей, употребляющих мат через слово, он же говорит через слово два мата. Поэтому разговаривать со мной ему было очень трудно, за весь вечер я не употребил ни одного ругательства, наверно поэтому, в качестве компенсации за нанесенный ему моральный ущерб, он потребовал двойной тариф.

Перегоны — народ хитрый и порой неблагодарный, если за тобой едет перегон и долго не обгоняет, значит скоро появится пост ДПС, сразу за которым он выжмет газ до предела, обдав тебя градом камней.

По стилю езды перегона сразу видно, кому он гонит машину, если по бездорожью крадется со скоростью черепахи — явно себе, если прыгает с камня на камень, не разбирая дороги — значит, на продажу.

Сегодня встретил три автодома с европейскими номерами. Европейцы настолько свыклись со своим комфортом, что когда выходят на пенсию и отправляются в плановое путешествие, то берут с собой только самое необходимое — минимум дом на колесах. Вчера встретил другой тип европейского путешественника, в своем кругу он считается явно аскетом. Обливаясь потом, он из последних сил катил перегруженный велосипед, на котором помимо нескольких рюкзаков, был приторочен и складной стульчик.

Пошла бурятская степь, ровная, как моя жизнь, ни сопочки, ни деревца, даже кустиков практически нет — пейзаж как в Монголии. Тем более что вражеский Китай остался позади, теперь началась граница с дружественной Монголией. Ветер такой силы, что машину сносит на встречную полосу, с трудом руль удерживаю. Остановился передохнуть, попробовал открыть дверь, не поддается, надавил сильнее — чуть приоткрылась, оказывается, это ветер не дает правую дверь открыть, пришлось перелазить через левую.

Дорога с левосторонним движением

Удивительное дело, России — сколько лет, а дороги, соединяющей ее всю, так и не было построено, причем даже в советское время, когда под пятой СССР находилось полмира. Правда, эта дорога никому, кроме перегонов и сегодня не нужна, до Иркутска машины идут в одном направлении. Таким образом, федералка — это единственная дорога в России, где существует левостороннее движение, так как машин встречных нет, то перегоны едут в основном слева, и обгонять удобнее, и эта часть дороги менее разбита.

Это не дорогу строят, а нашу историю. Как когда-то прокладывали Транссибирскую железную дорогу, а рядом ездили в телегах наши далекие предки и не могли себе представить, что скоро из Москвы до Владивостока можно будет добираться не полгода, как раньше, а за считанные дни, так же и здесь, лет через сто поедут наши потомки на невиданных транспортных средствах (уж во всяком случае, они будут не на бензине, бензин и сейчас невыгоден, и его давно бы заменили на что-то альтернативное, не противься этому магнаты от нефти). И никто не вспомнит о первостроителях и о нас, перегонах-первопроходцах.

На большой скорости обошли три перегона — идут друг за другом с интервалом 5-6 метров. Быстро выровнялись и летят как прежде. Красиво, сразу видны высокие профессионалы. Напоминает полет реактивных самолетов, только там в обучение летчиков вкладывают массу денег, эти сами себя сделали профессионалами, ни копейки не взяв у государства. Пока до дома доедут, топлива тоже сожгут как реактивные самолеты. Им бы на Париж-Дакар идти, а они здесь прохлаждаются. Сколько самородков у нас в глубинке пропадает?
 
Теперь точно знаю, что самая безобразная дорога — между Владивостоком и Томском, не под Читой, где ее еще нет, но где она обязательно будет достроена, если Путин остался у власти, теперь у него нет другого выхода. Самая страшная дорога перед Красноярском, где ее еще в эпоху застарелого социализма последний раз подсыпали и благополучно о ней забыли. Дорога такая, что плакать хочется. То и дело выходишь из машины, чтоб определить, где можно дальше ехать с минимальными потерями. Ямы, заполненные водой, грязь, глина, впрессованные навеки булыжники — это и есть наша федеральная дорога, по которой вынуждены идти и многотонные фуры и микролитражки. Как ни удивительно, лучшее описание этого участка тракта я нашел в путевых заметках А. П. Чехова, проезжавшего здесь по пути на Сахалин 120 лет назад: «Сибирский тракт, самая большая и, кажется, самая безобразная дорога на всем свете. Представьте себе насыпь из глины и мусора — это и есть тракт... То правые колеса погружаются в глубокую колею, то левые стоят на вершинах гор, то два колеса увязли в грязи, третье на вершине, а четвертое болтается в воздухе... Если бы кто посмотрел на нас со стороны, то сказал бы, что мы не едем, а сходим с ума. Раздается треск: трах по передним колесам, трах по задним! — это мы через канаву едем. Тяжело ехать, очень тяжело, но становится еще тяжелее, как подумаешь, что эта безобразная полоса земли, эта черная оспа, есть единственная жила, соединяющая Европу с Сибирью».

К 2010 году обещают эту «черную оспу» достроить окончательно, только это навряд ли. Трасса настолько велика, а у нас так любят строить, что ее всегда будут в одном месте строить, в другом месте она будет разваливаться. И всегда тут будет место экстриму, потому у нас и жизнь такая интересная.

Теперь много составляющих, в результате чего Россия должна опустеть и освободить свои земли для других народов: это низкая рождаемость, алкоголь, суицид, бессмысленность российского существования, и, конечно же, дороги. О последнем как-то не принято говорить, но в стране, где даже федеральная дорога комфортна для проезда тракторов и танков, жить не очень хочется, да и прожить сложно.

Перегоны идут на все эти мучения, не ради одних денег, их можно заработать и в других местах и с меньшим риском для жизни. Перегоны любят свою работу, потому что большинство из них не может себе позволить в жизни тех машин, которые они перегоняют — честным путем на такие машины в России не заработаешь, а тут ты едешь в совершенном автомобиле и за окном грязь, серость, убогость и никчемность русской жизни, но все это сейчас где-то далеко, в другой жизни и так будет целую неделю.

Мы живем в век эмансипации, когда женщины, наряду с мужчинами, летают в космос, ловят бандитов, даже избираются президентами (не в России), и только женщин-перегонов, как не было, так и нет. Исключая тех случаев, когда едут вместе с мужем. И у эмансипации есть свои границы.

Под Иркутском решил подремать у кафешки, но местные «ночные бабочки» все время в окна стучатся, в тепло просятся. Видать тут останавливаются только с определенной целью. Цивилизация, однако, мать вашу, нужно опять начинать жить по твоим волчьим законам.

Эх, ёлки-палки, на подъезде к Красноярску лису задавили. Через триста метров — еще одну. Эх, Россия-матушка, бедняцкая страна, хоть бы кто шкуры снял на шапку.

К концу дня устаешь так, что отключается не только сознание, но и подсознание, на котором едешь последнее время. Когда съезжал с горки, с ужасом понял, что забыл, какая педаль отвечает за тормоз, попеременно нажал на все, только так «вспомнил».

Когда просыпаешься утром, главное вспомнить, в какую сторону теперь ехать. Вечером голова уже ничего не соображает, сил хватает только чтобы на ручной тормоз поставить и откинуть сиденье. Уже дважды с утра ехал в обратном направлении, хорошо тут сразу замечаешь ошибку, если перегоны едут навстречу, значит едешь назад во Владивосток.

Ночью перегоны обычно не ездят, но встречаются и исключения. В этом случае группа перегонов использует особую световую символику. Скорость движения прежняя, около ста, первый включает дальний свет, все последующие ближний, чтоб не ослеплять друг друга и ориентируются по задним фарам впереди идущего: если огоньки от фар прыгают, значит, дорога неровная, и чуть притормаживают и т. д.; если у переднего серьезное препятствие впереди, выбоина или опасный поворот, он перед тем как притормозить, мигнет аварийкой, следующий тоже, и так передают по цепочке. Вся группа, кроме переднего, идет, считай, вслепую, не дай бог ошибется, все разобьются в лепешку.

Проезжаю село Решоты, окна всех домов действительно в решетках. Я о нем уже слышал, расположено оно рядом с зоной и после освобождения многие зэки здесь остаются жить. Храма в Решотах нет, но на выезде висит огромный плакат рекламного типа с надписью «Спаси и сохрани» и изображением храма. Гениальное решение, церкви селу все равно не нужны, большинство даже молиться не умеет. Так, зачем попусту деньги тратить?

Выходить из машины к концу перегона совсем не хочется, да и сил уже нет. Утром встаешь в 5 часов, глаза спрыснешь из бутылки, и не тратя времени на мелочи, сразу трогаешься, и начинаешь постепенно просыпаться в движении, шутка ли проехать своим ходом половину России, а это, если кто забыл, самая большая в мире страна. Может быть, мы потому и отправляемся в перегон, испытываем запредельные трудности, рискуем своими жизнями, здоровьем, деньгами — и все только ради того, чтобы самим убедиться, какая у нас огромная родина.