Антикитайская экспедиция путешественника и паломника Андрея Сотникова на Дальний Восток (в рамках авторской программы «Спаси-храм»)

Настоящий очерк — это глава из моей книги «Быть вместе». Выход планируется через месяц-полтора. А пока шесть очерков решил переиздать в сильно переработанном виде. Данные очерки были опубликованы в разные годы, а поездки осуществлены во многом благодаря поддержке читателей ресурса ДРОМ.РУ.

Моя цель, как и созданного мной сайта Забытые храмы России (spasi-hram.ru), объехать русскоязычный мир, все республики бывшего СССР и понять, надо ли нам опять быть вместе.

Задачи моих экспедиций: встречи с уникальными, забытыми всеми людьми. Приезжая в какую-то русскую глухомань, где порой нет ни электричества и сотовая связь не ловит, я тут нахожу людей, оставивших цивилизованный мир, но взамен они нашли что-то большее и важное, о чем и рассказать сложно. Об этих людях я и пишу и снимаю фильмы. Потому что кроме меня они никому не нужны, их нет и никогда не будет в телевизоре и интернете. Максимум могут снять ютуб-фильм серии «Счастливые люди».

Сначала мои поездки проходили спонтанно, со временем пришло понимание правильности выбранного пути. В результате общения с простыми людьми, не политиками, не актерами, не блогерами, а именно простым народом, я понял, что все они хотят одного, чтоб мы опять были вместе. Потому что цивилизация под названием русский мир принесла людям только благо. Как бы ни было в то сложно поверить, потому что теле и интернет пространство нам и всему миру твердят об обратном.

О прошлых и будущих экспедициях автора можно прочесть в конце данного очерка. Там же можно и заказать книги и фильмы или поддержать патриотическую экспедицию этого года.

В результате своих экспедиций я создаю патриотические статьи, книги, фильмы.

1. Это книги бесед с участниками войны (вышла вторая книга «Победители»).

2. Книги бесед с многодетными родителями. Теми, кто не пошел на поводу у глобалистов и имеет много детей, а значит, и много счастья.

3. Книга бесед с фермерами и крестьянами, живущими на своей земле и от земли. То есть о тех, кто и в наше искусственное время не ест искусственную еду.

На это лето-осень планируется продолжение экспедиции на Дальний Восток. Ее задача — обследовать дальнейший маршрут от Бурятии до Хабаровска и понять, почему русские люди покидают эти земли и насколько там катастрофическая ситуация. От читателей во многом зависит состоится ли экспедиция. Как поддержать автора и прислать поддержку на бензин, смотрите на его сайте «Забытые храмы России» или в конце очерка.

Дневник экспедиции

К вечеру приехал в Нижний Ингаш, посёлок на границе с Иркутской областью, где я предполагаю машину оставить на прицерковной территории и далее ехать на мотоцикле.

Здесь живет матушка Елена Князева, супруга настоятеля храма, отца Иоанна, мама пока четверых детей, сейчас детей у них гораздо больше.

Училась она в Томске, ее тоже остро беспокоит тема будущего Сибири. Сама она из глубинного иркутского поселения, деревни Хандагай. Когда-то её папа почувствовал, что у Сибири нет русского будущего и стал готовиться к переезду, к спасению своей семьи. Несколько раз ездил в Архангельскую область, где климат схож с Сибирью, даже купил там домик. Но жена его была против переезда. С тех пор у них в семье начались постоянные ссоры. Папа начал пить, и Господь его скоро прибрал… И вот, через десять лет после смерти папы, матушка Елена поняла, что он был прав, и теперь уже её волнует, в каком государстве и на каком языке будут говорить её дети и будут ли они вообще в России жить.

В этой семье я прожил полтора дня, восстанавливая силы после городской жизни...

Удивительная, очень добрая молодая церковная семья. Все дети у них погодки. Живут все они при храме, то есть ничего своего не имеют. Дом, вся мебель, утварь — все прицерковное, а значит — Божье. Мы ругаем священников, а им очень нелегко в эпоху глобализма, их кидают по разным храмам, чтоб они не укоренились и жизнь раем не казалась. Вот и они сменили уже несколько приходов, а у них все равно самый настоящий рай земной. Иначе и не бывает в больших семьях, где детей много, особенно, где ещё маленькие детки. И это при том, что очень устают, оба до поздней ночи трудятся. Матушка вчера легла в три ночи, все стирала. И все равно светятся счастьем.

Муж матушки Елены, отец Иоанн, потомственный священник. Храм этот строился еще его отцом, пятнадцать лет назад. Можно сказать, родовой храм. И хотя ничего своего у них нет, но все в доме есть, Господь дает. Правда, бывали дни, что есть было нечего, а потом все сыпалось как манна небесная.

Здесь впервые понял, что такое большая и дружная семья, увидел, как жилось моей бабушке, у которой было 10 детей. Матушка Елена призналась, что у неё тоже, скорее всего, будет не менее 8 детей, во всяком случае — в молодости она себе такую «задачу» поставила.

Посёлок Нижний Ингаш — это южный посёлок. Нас убедили, что вдали от городов люди ущербно и бедно живут, а я понял, что москвичи и питерцы должны завидовать ингашцам, потому что в своём большинстве они живут в собственных домах, а дома здесь напоминают райские загородные дачи...

Поселили меня в воскресной школе. В соседней комнате, где жил прицерковный работник Владимир, человек лет 30. Он из тех, кого называют — человек без определенного места жительства. Весь вечер до поздней ночи и все утро смотрит американские боевики. Слов в них почти нет, одно рычание и удары.

Как меня благодать посетила (рассказ матушки Елены)

«После школы я поступила в педагогическое училище. Там первый раз побывала на церковной службе, и со мною что-то случилось. Как потом скажет батюшка, которому на исповеди все расскажу, «Тебя, наверно, благодать посетила». Больше такой службы в её жизни не будет. Через месяц её пригласили петь на клиросе в храме. После училища она решает поступать в томскую семинарию, в то время самую близкую к ним. Мама была против, даже ходила к директору училища жаловаться на длинную юбку, в которой дочь ходит. Но папа был бы рад. После окончания семинарии, теперь, и мама рада.

«Я была очень эмоциональная, — говорит матушка, — поэтому могла погибнуть, а семинария меня спасла, Господь спас. Я сама не пила, но окружение вокруг было очень неблагополучное. В семинарии регентское отделение считается факультетом невест для будущих священников, но мы себя в невесты не готовили, мы хотели только петь, к Богу хотели. А не хотели за священников, потому что знали, какая жизнь их ожидает». Она не хотела, но стала матушкой и ни минуты о том теперь не жалеет.

На мой вопрос о происходящем в России, матушка Елена ответила словами из Псалома: «Не надейтесь на князя, а на Сына человеческого».

Ответ на санкции

Почему матушка Елена не пошла по традиционному пути, зачем ей понадобилось восемь детей, когда сегодня достаточно родить одного-двух и жить, как все? Да потому, что она против того, чтоб Россия перестала существовать, чтоб наши земли ушли другому народу, — говоря современным языком, это её ответ на их санкции.

Когда-то было такое звание — мать-героиня. После того, как его стали присваивать за трёх детей, героинями народ их называть перестал.

Пробыв в этой семье пару дней, я понял, что это был лучший семинар, который я когда-либо проходил в своей жизни, семинар по обучению счастью и семейственности. Если б я этот «семинар» прошёл лет 20 назад, у меня было б точно не двое детей, а больше.

Через полгода матушка Елена напишет письмо, где сообщит, что однажды ночью дом их сгорел, они только успели все выбежать на улицу. Добрые люди кинули клич и собрали им деньги на новый дом, по всей России собирали, — а значит, милосердие на Руси ещё осталось.

Оставил автомобиль при церкви и далее еду на небольшом мотоцикле, аналоге нашего Минска. Еду на Восток. Сколько сил и бензина хватит, столько проеду.

Я видел людей и видел нелюдей (встреча с ветераном)

Заехал в посёлок Пойма, где встретился с ветераном Великой Отечественной войны. Ему 93 года, но выглядит для своих лет неплохо, даже сам ходит. У нас в селе Петухово тоже живет ветеран, труженик тыла, так он до сих пор картошку тяпает. Смотрю на него и думаю: если б не тяпал, не трудился, наверно, уже бы и не жил.

Было у них в поселке 60 ветеранов, остался он один, печальная арифметика. Поэтому год назад я поставил цель успеть встретиться с последними участниками войны и написать с ними книгу. На самом деле они очень важное дело сделали, мы даже не до конца ещё осознали это. Они продолжали сдерживать всю эту нечисть и после войны, которая последние 20-30 лет полезла из всех дыр и щелей.

На Западный фронт ветеран из Поймы не успел по возрасту, освобождал Китай от японцев. Но тоже, говорит, нация ещё та, — если выйдешь к ним один, не вернешься. Хоть мы их и защищали… в лицо улыбаются, а в спину можешь пулю получить. Тогда они ещё не были коммунистами, потом стали, благодаря Советскому Союзу, и с нашей помощью они и поднялись. Теперь опять окраску сменили — умеют подстраиваться под любое время. Если мы теперь с ними дружим, это еще не значит, с кем они завтра дружить будут. Еще ветеран сказал, что в 60-е он был во Львове, где видел людей и видел нелюдей. Нелюдьми он считает бандеровцев, которые ненавидят все русское.

Русская деревня

Заночевал у иркутской деревни Конторка. Здесь китайцев не боятся, крепкая, хоть и небольшая деревенька. Сказали, что у них стадо в тысячу коров. По дороге шли две молодки с колясками, у их ног вертелись четверо ребятишек. Что им бояться, и правда, они детей не разучились рожать, в офисах не сидят, детей своих не кинули на сады и ясли, чужим теткам... Работа есть, дети есть, потому и деревня их живёт и будет жить. А враг придет, они встанут на защиту, потому что это их родная земля.

Здесь же в Конторке у пожилой женщины воды попросил, она сказала, что не китайцев бояться надо, а с властью делать что-то. Все уже китайцам продали, они нашу землю меж собой поделили. Сталина надо поднимать, — сказала она, — не будет жёсткой власти, не начнут их сажать, Россия погибнет. Когда у одного китайского политика наши спросили, что бы он посоветовал сделать в России в первую очередь, чтоб она возродилась, он ответил: Ввести смертную казнь.

Это мнение народа, который сам жаждет строгой власти, ради спасения своего Отечества — в словах этих близость к истине. Знаю точно одно, если все российские села и деревни будут как эта Конторка, Россия не развалится, если не будут — то за её будущее лично я не ручаюсь.

Не очень русская деревня

В тот же день в другой деревеньке, парень на мотоцикле мне помог цепь подтянуть. Это первая поездка на мотоцикле, в ремонте я ещё не спец. О китайцах он сказал, что они сами здесь далеко не очень русские. На лицо он, и правда метис, чувствуется примесь китайской крови.

В соседнем доме живёт дед, этот лицом, вообще, чистый китаец, только что на русском языке говорит и по паспорту, наверно, тоже чистокровный русский. До Китая от них несколько десятков километров.

Сказали, у них тут страшное наводнение и в следующих поселках я его увижу.

В посёлке Камышин встретил странное сооружение. Думал, замок, оказалось, цементный завод, построенный при Николае II для железной дороги. Строение очень качественное, как и все, что делалось в России век назад. Сегодня это главная достопримечательность посёлка Камышин.

Наводнение

От дальнобойщика узнал, что дорогу впереди вчера закрыли из-за наводнения. Надо же было такому случиться, что именно передо мной трассу закроют. Любит, Андрей, тебя Господь, по максимуму испытаний посылает. Наводнение встало на пути моей экспедиции!

Заночевал под Нижнеудинском на берегу у мичуринских участков. Когда ставил палатку, подошёл мужчина, сказал: «Ты тут не ночуй, не ровен час смоет, когда было предыдущее наводнение, здесь все было затоплено».

Сталкер Костя

Сегодня пережил ситуацию как в фильме «Сталкер», одним словом, экстремальный был день. Ехал в Тулун, не зная, что буду делать, все фуры, все автомобили стоят в соседних поселках, дорогу в Тулуне перекрыла вода.

Приехал в Тулун к вечеру. Весь город ходит на затопленную дорогу смотреть, не прибывает ли вода. Асфальт здесь уходит в воду. Поставил свой мотоцикл у крутых мотоциклов москвичей, которые тоже ехали на Байкал. Вскоре подъехал на мотоцикле местный паренек из Тулуна, он тут за сталкера, проводника, желающих переправляет на ту сторону, через железнодорожный мост. Там можно проехать, но только на лёгких мотоциклах. Москвичи пока не решаются, у них слишком крутые мотоциклы.

Зовут сталкера Костя Филимоненко. Приехали с ним к железнодорожному мосту. Костя был с девушкой, она сидела сзади на его мотоцикле и безропотно, как подобает истинной женщине, она за всем молча наблюдала. Такие обычно женами потом и становятся. На мосту пешеходной дорожки нет, охраны тоже нет. Он сказал, что пройти можно, но только сразу за поездом, у них интервал пять минут, пока придет следующий поезд, за это время надо успеть проскочить. Ехать надо по шпалам слева от рельс. Сказал, что он будет мотоцикл мой толкать сзади. Дождались пока пройдет следующий поезд и, слава Богу, перекатили. Страшно было? Да, страшно, но уже потом.

Сам Костя человек простой и открытый, чувствуется, что творить добро для него — это нормальное состояние. Есть такие люди, это суть их натуры, просто они такое воспитание получили. Помните Тимура и его команду, это именно тот тип. Старшее поколение помнит эту гениальную повесть, а младшему не лишне будет ее прочесть.

Тут немалое значение принадлежит мотобратствам, мотосообществам, которые безвозмездно приходят друг другу на помощь. Такие же сообщества есть у альпинистов, автомобилистов и т.д., это суть небольшие общины, а русские всегда жили общиной, благодаря ей мы и в войнах побеждали из века в век. Потому что, когда вместе, ты сила, а один прутик легко сломить. Именно поэтому после революции 17-го года и уничтожили в первую очередь общину.

Мне эта ситуация напомнила эпизод из грузинского фильма советских лет, где дедушка, сделав что-то и не взяв плату, сказал удивленному горожанину, объясняя свой поступок: «Если люди не будут делать бесплатно добро, то зачем тогда жить?» Видел этот фильм в детстве, название его не помню, но эти слова врезались в память. Я, может, и в Грузию уже два раза ездил для того, чтоб встретиться с героями этого фильма.

Еду теперь на Иркутск, только заезжать в него не буду. И хоть почти все мы сегодня живем в одних городах, но приходится сказать, что города на одно лицо и живут там большей частью стандартные люди, оригинальность и самобытность в них найти сложно. Поэтому меня больше интересует то, что за пределами городов.

Как ни тяжело в пути, но есть одна радость — ты встречаешь огромное количество интереснейших людей. Кто-то из них станут твоими друзьями, и встречи эти ты будешь хранить в памяти очень долго, может, даже всю жизнь. Как, например, одна встреча на Сахалине.

Все православные храмы молятся за путешественников, мы на особом счету у Бога. Поэтому и помощь нам постоянно приходит. Вчера один фермер дал небольшую баночку деревенской сметаны, другой — угостил бутылочкой домашнего кваса на жимолости, который он очень расхваливал, только это пиво оказалось, но все же пришлось выпить.

Подкармливаюсь в пути подножным кормом — много черемухи, причём здесь она крупная, почти как вишня. Малина встречается и последняя клубника. А вечером поставил палатку и утром обнаружил, что я заночевал на гороховом поле. Не забывает о нас Господь.

Много проезжать не получается, мой легкий мотоцикл совсем не предназначен для дальних поездок. Но для меня километраж не главное, надо как можно больше смотреть, впитывать, изучать, встречаться...

С интернетом в пути проблемы, ловит он только вблизи крупных поселений, а города здесь редки — Восточная Сибирь ещё мало заселена. Сегодня ночевал в 100 км от трассы, у огромной деревни Бабагай, интернета здесь, слава Богу, нет.

Вечером, когда проезжал по улице Российской, поймал себя на мысли, что впервые в России встречаю улицу с таким названием. Не в чести это слово у новой власти. Мы уже о том забыли, но еще совсем недавно, живя в советское время, мы не знали слова Россия, нам его заменили словом СССР.

Аляты это рай земной

Проснулся рано. Через час погнали стадо коров, ещё через полчаса тракторы выехали поле перепахивать, на окраине которого я поставил палатку.

У меня есть мечта детства. Мы же советское поколение, воспитанное патриотами, мы все в детстве хотели быть космонавтами или как минимум летчиками и еще нам привили уважение к хлебу... Поэтому у меня есть детская мечта — хлеб садить, землю пахать. В прошлом году, когда писал о фермере, который вышел на пенсию и вынужден был стать фермером, стал хлеб выращивать, потому что трём его сыновьям надо помочь купить квартиры. С фермером я договорился, чтоб он мне дал поработать на тракторе или, на худой конец, комбайне.

Вчера вечером, пока искал место под палатку у села Аляты, за 15 секунд набрал с десяток сыроежек. Сегодня у меня суп-похлебка с грибами. Готовить грибы я не умею, но раз сыроежки, значит можно сырыми есть — немного отварил и готово. Пока варил, вспомнил сахалинского бомжа Робинзона, в прошлом геолога, который рассказывал, что можно есть даже любые поганки, главное уметь правильно их приготовить. Уникальнейшая личность, между прочим, часто его вспоминаю — жил в палатке и летом и зимой, чтоб не быть никому обузой, оставил квартиру сыну и ушёл бомжевать.

Для местных жителей я живая экзотика. Это там, на трассе на меня особо никто не смотрел, здесь в ста километрах от трассы, дети на меня сбегаются смотреть как на слона — в этой глухомани путешественники не каждый год проезжают.

А дети здесь какие красивые, потому что живут на природе, то есть в естественных условиях. Детям это очень важно. В отличие от городских, они не лишены детства, детство у них настоящее, свободное, оно не в цифре, не в телефонах, а значит максимально приближено к раю. Наверно, это одна из главных причин, почему некоторые бывшие селяне, которые переехали в города и разбогатели, помогают своим умирающим деревням и селам, своей умирающей Родине. Правительство о своих истоках забыло, а они вспомнили. У нас в Томской области под Асино, уроженец села Новониколаевка, теперь у него в Питере два завода; он и совхоз в родном селе поднял, и храм, и дорогу построил, и шлёт и шлёт к ним деньги. Про другого мне на Алтае рассказывали, он приехал в своё село, а села-то и нет, ему стало так больно, что он забыл землю своих предков. Поехал в ближайший посёлок и построил там храм — так у них появилась большая каменная церковь.

Ну, хватит рефлексировать, солнце уже поднялось, жарко в палатке. Еду дальше. Как говорил автор бессмертных «Трёх мушкетёров», жизнь скучна без подвигов и приключений. Путешествовать на маленьком мотоцикле, ночевать в палатке, готовить у костра — это и есть в наше время каждодневный подвиг.

Спаситель из Алят

В Алятах, рядом с которыми заночевал, познакомился с местным фермером — Копытовым Александром Дмитриевичем. Ему 50 лет, полжизни занимается земледелием. Когда в перестройку сократили как охотоведа, он вернулся с Сахалина на родину и стал постепенно подниматься. Я в 90-е, когда у нас один мир рушился и создавался другой, тоже был бизнесменом. Тогда происходил передел русского мира, народ подсадили на собственность, когда можно было подняться в считанные годы… Брать ответственность за других людей, на это способны не многие. Он это смог, у меня не получилось.

Совхоз здешний, как и везде, разорился, но поля его не заросли. Фермер Копытов за 25 лет создал из него крупнейшее хозяйство в районе и еще арендует земли в семи окрестных деревнях. При этом техника у него — комбайны, трактора, сеялки — только отечественного производства. А потому что он хозяин и патриот, понимает, отечественное в России работает лучше, чем забугорное.

Интересно, что этот фермер в тысячу раз богаче меня, а проблемы у него те же — рассказал, что несколько раз молотком смартфон своей дочери разбивал...

У него обязателен сухой закон, выйдешь на работу нетрезвый, все, ты больше здесь не работник. Одним словом, хозяин в селе появился. В России тоже был хозяин, Сталин, при нем Россия поднялась, хоть и жесткий хозяин, но его таковым ситуация сделала. Еще вопрос, выиграли бы мы без его жесткости войну или нет. А если б не выиграли, родились б мы сегодня? Это еще большой вопрос.

Хозяин всегда важен, как, например, есть хозяин в Беларуси. Украине с хозяином не повезло. Хозяин ли Путин — сказать сложно. Это мы узнаем, после его ухода, лет через пятьдесят. Ему Россия досталась в очень плохом состоянии. Уже то хорошо, что она не развалилась, пока, но к самому краю мы, господа хорошие, уже подошли. И развалится она или нет, в ближайшие 20-50 лет, это более зависит от нас, чем от Путина.

В селе Аляты есть хозяин. Он потому и церковь здесь поставил, что понимает, без духа и село погибнет, и государство сгинет, это цемент, на котором все держится.

Заводы при Путине почти все стоят, потому сравнивать его со Сталиным и близко нельзя. И холодную войну мы проиграли. Не Путин проиграл, а мы с вами, господа хорошие, проиграли. Наши деды горячую войну выиграли, а отцы и мы с вами, нынешнюю тихую информационную войну проиграли. А потому что не туда пошли, точнее в обратном направлении. Нам предложили импортные автомобили, новомодные шмотки, евро удобства, в обмен на свободу, и мы этому поддались...

Фермер из Алят посоветовал мне в соседнем селе Голуметь побеседовать с отцом Димитрием, который восстанавливает там огромный старинный храм. И поехал я в Голуметь, до которого еще 25 км. Дорог обычных здесь нет, местные ездят полями. Дождь пройдёт, все встанет. Ещё и заблудиться легко можно чужаку. Еду и спрашиваю встречных о дороге, в конце меня вела бурятская семья. В Голуметь мы приехали в 17 часов. И попал я опять в рай земной.

Голуметь

Такие места есть на земле, их люди создают, близкую атмосферу встречаешь в монастырях, но далеко не во всех. Здесь этот рай создали отец Димитрий и его супруга, матушка Анна.

И в самом деле, Голуметь — это как маленький монастырь, созданный при огромном храме, доставшемся от наших предков, который отец Димитрий восстанавливает уже 18 лет. Деньги на восстановление использует как свои (у них большое хозяйство), так и спонсорские.

Через Иркутское село Голуметь когда-то проходил Монгольский тракт, шла дорога на Монголию. Дорога эта всех кормила, село было богатое, местные жители поставили огромный каменный храм, который пережил многострадальный ХХ век и остался в наследство XXI в сильно порушенном виде. В 2014 году храму исполнилось 100 лет, последнее время его восстанавливает местный подвижник, отец Димитрий Бельков.

Храм очень большой и затратный. Конечно, сегодня селу Голуметь такой огромный храм не нужен, люди село покинули, а храм остался и его надо как-то как-то восстанавливать. Все понимают, что будет храм, вернутся и люди, иначе не бывает. Было время, когда люди, чтоб спастись, бежали в города, теперь из городов начинают убегать в деревни, на свою землю, чтоб спастись.

Автор

Россия возродится, но в своих допетровских границах

(из беседы с отцом Димитрием Бельковым)

Когда я приехал в Голуметь, отец Димитрий был на покосе. В десятом часу вечера он вернулся, и мы с ним ещё часа два пробеседовали.

На будущее России он печально смотрит, считает, что в Сибири везде будет Китай. Как святые старцы говорят: Россия возродится, но в своих допетровских границах, — говорит он. Русским даётся попущение за их грехи, за отход от веры. Русские, конечно, одумаются, но только после того как потеряют Сибирь и Дальний Восток.

Главное, чего нет сегодня в России, считает отец Димитрий, это соборности, единого народа нет, а это потому, что веры в народе не осталось. У аристократии и интеллигенции её нет уже давно, но теперь её нет и в народе.

Отец Димитрий создал в Голумети свою прицерковную общину, это и есть его главная работа по восстановлению России и возрождению местного храма, главной достопримечательности села.

Отец Димитрий священник-хозяйственник, таких мало, но они есть. По образованию он инженер-механик, собрал из металлолома два грузовика. Они садят много картошки, держат стадо бычков, есть своя пасека, большой огород. Создали свою воскресную школу. Детей они сами кормят, поэтому много всего садят и растят. Дети, сказал отец Димитрий, часто приходят из неблагополучных семей, для них в воскресной школе побыть это как свет в окошке. Глядишь, кто-то из них людьми потом станет. Здесь у них за церковной оградой, и правда, все хорошо, отойдешь от храма и все, как обычно, кругом нищета и мерзость безобразия.

Отец Димитрий перебирает все сферы современной российской жизни, и везде у нас, считает он, проколы, неустройства: фермеров задавила налоговая система, не даёт им подняться; священников перебрасывают с места на место, не позволяют им укорениться, в итоге разрушаются семьи; работы в посёлке нет, отцы уезжают на вахту, тоже рушатся семьи, дети не получают должного строгого воспитания и нравственность их страдает...

У отца Димитрия пять сыновей, последние двое еще живут с ними. Трудятся они со взрослыми на равных. Воспитывает он их так, чтоб у тех не было потребительского отношения к родителям. Младший 17-летний сын, например, ему недавно сказал, что хочет мотоцикл. Без проблем, ответил отец Димитрий, покупаем пару бычков, ходишь за ними, косишь сено, кидаешь навоз, через два года их сдаем и будет тебе мотоцикл. Заодно поймёшь почем фунт лиха. Государственная система сейчас, говорит отец Димитрий, не на созидание России направлена.

Община

В Голумети при церкви постоянно живёт 5-10 человек. Старички, у которых никого из родных не осталось. Одни умирают, на их место приходят другие. Живут трудники, помогающие восстанавливать храм. Они решили не ждать, когда Россия возродится, а создали свой ковчег спасения — не ждут, пока государство спустит сверху соответствующие законы, а сами ищут выходы, и многое у них получается.

Сами восстанавливают огромный каменный храм, и только в последнее время им стали помогать спонсоры. Хотя найти спонсоров в этой глуши не просто, заводы все в Голумети закрыли.

Китайцы в Голумети, говорит отец Димитрий, чувствуют себя как хозяева, почти все уже скупили. Из двух угольных карьеров один китайский.

Местные девчонки стараются за китайцев выходить, и работящие они, и много денег за них дает китайское правительство. Это официально-негласная программа заселения России — если китаец женится на русской, он получает большую сумму денег, более десяти миллионов, в пересчете на рубли... Работящие китайцы потому, что семьи большие, а семьи большие, потому что в Китае пенсий как таковых нет.

Помимо этой церкви, отец Димитрий окормляет и восстанавливает ещё две небольшие церкви в соседних деревнях. Кто же ими еще будет заниматься, не китайцы же.

Храм они восстанавливают по такому принципу: вырастят 10 бычков, сдадут — вкладывают в ремонт храма. Последнее время спонсоры стали помогать. Один разрез русский, руководство с Кузбасса, сибиряки. Поездили, посмотрели, видят, что люди честные, средства в дело используют, и стали помогать. Китайцы, нет, эти ни копейки не дадут.

Еще отец Димитрий создал православный детский лагерь «Роднички». Недалеко от них находился заброшенный детский пионерский лагерь. Они не дали его разворовать, выступили с предложением о создании стационарного детского православного лагеря. Таких лагерей в России единицы, один теперь есть в окрестностях Голумети. Даже церковь в нем построили. Палаточных православных много лагерей, а стационарных единицы. Это нормальный лагерь, соцзащита может оплатить детей из малообеспеченных семей. Скоро будет новый заезд — военно-патриотической казачьей смены из Иркутской области.

Ещё отца Димитрия очень волнует, что с недавних пор в России действует программа «Территория опережающего развития», которая на самом деле подразумевает очищение русской земли от русских и заселение ее другими народами.

Матушка

Мы здесь пришлые

Да, приходится сказать, делает вывод отец Димитрий, что русским эта земля не нужна, не держимся мы за Сибирь и Дальний Восток, мы здесь пришлые. Мы их ненадолго взяли и не можем удержать. Уже то хорошо, что русские сохранили эти земли от опустошения.

Но не все так безнадежно, подвел итог отец Димитрий. Божий промысел таков, что Китай сюда придёт и мы их крестить будем. Потому что Китай он весь языческий. Работа в России большая ведётся по воцерковлению языческого Китая — печатаем Библию на китайском, в семинариях у нас китайцы учатся, в Хабаровском крае священников обучают китайскому языку... Их два миллиарда и всех крестить надо. Ведь написано в Писании: только после того, как народам всего мира будет преподано Евангелие, тогда и второе пришествие случится...

Меня пугали, что дорога перед Байкалом будет сложная. Она не сложная, но интересная и отчасти напоминает Военно-Грузинскую дорогу. Тяжело по однообразной прямой трассе ехать, чем дорога экстремальнее, тем она интереснее. Так же, как и любовь, чем больше у неё трудностей, тем она будет крепче.

К вечеру приехал в посёлок Выдрино, это самый юг Байкала. Мы с женой здесь бывали в конце 90-х. Были, страшно сказать, в ашраме одного индийского гуру. В то время вся Россия была насыщена всевозможными сектами, и ищущие люди, как правило, сначала попадали в них, это был «естественный» процесс поиска духовного пути, потом уже они, как правило, выруливали в традиционные религии. Попали в секту и мы, там познакомились и благополучно из нее вышли. Хотя это и непросто.

Сегодня Выдрино представляет из себя умирающий посёлок. Три тысячи жителей брошены на произвол судьбы, предприятия, как и везде в России, почти все закрыты. Сибирь очищают от русских. Как и чем люди здесь живут, непонятно. Когда попробовал выехать на набережную, местность напомнила Чернобыль, один в один, где я тоже когда-то бывал и даже снял фильм.

Заехал в выдринскую церковь, в недавнем прошлом магазин. Сторожиха, женщина неопределенного возраста сказала, что службы 1-2 раза в месяц проходят, хотя каждый день кто-то приходит читать молитвы и акафисты. А батюшка живёт аж за сто километров отсюда, ближе никого нет.

Теплые озера Байкала

В пяти километрах от Выдрино находятся Тёплые озёра, где я решил и заночевать.

Опишу сегодняшний день, он не похож на все остальные — у меня день отдыха.

Дошел до озёра Изумрудное, самое большое озеро. На том берегу видна красивая часовня. И пусть она сделана под туристов, но и она служит благому делу. Каждый гость этих озёр хоть раз, но посетил ее. В итоге это, наверно, самая посещаемая часовня Восточной Сибири в летние погожие дни. Во всяком случае, свечи здесь постоянно горят, каждые 2-3 минуты входит новый посетитель, и что особенно важно — большинство этих людей посещают храм Божий, один-два раза в году, как и любой в меру воцерковленный современный русский. Страна у нас неверующая, мы все воспитаны в атеизме и мерзости безобразия, а тут вне плана люди оказываются в божьем доме и невольно задумываются о вечном.

На часовне помимо русской есть еще и китайская надпись, хотя самих китайцев на озере замечено не было. Это и не удивительно, ведь Восточную Сибирь в ближайшие полвека китайцы собираются взять себе и, что особенно интересно, так же думает и наше правительство, во всяком случае его либеральная часть. А наша церковь вовсю готовится воцерковлять китайцев. Их почти в десять раз больше, чем нас, так что огромная работа церкви предстоит. Если они, конечно, дадут согласие на воцерковление...

После Выдрино начинается незаселенная пустующая земля. На десятки километров никакого жилья. Такое чувство, что земли эти для кого-то готовятся.

В экспедициях мне много приходится разговаривать с самыми разными незнакомыми людьми. Благодаря тихоходному транспорту и образу путешественника, ко мне подходят люди, те, кто, собственно, и есть народ. Их нет в телевизоре, почти нет в СМИ и совсем немного в интернете... Очень редко подходит начальство или фермеры. Ни разу не подошел ни один губернатор или мэр и уж, конечно, президент...

16-й день пути. Батюшки бывают разные

Сегодня первую ночь провел на берегу Байкала. Все хорошо, только холодно. Август месяц, а тут осень. Ночью просыпался от холода, поэтому и встал в 6 утра, выезжаю в 7:20. Попробую за сегодня доехать до монастыря, это один из немногих православных монастырей на бурятской земле.

Через пару часов въехал в небольшой одноэтажный городок Бабушкин, на четыре тысячи жителей. Тут живет батюшка, который окормляет церковь в Выдрино, до которой отсюда около ста километров! То есть на Байкале один священник на сотни километров.

Храм найти оказалось непросто. Сначала проехал мимо, трудно было в этом здании признать православную церковь. В царское время здесь находился постоялый двор, при советах больница, теперь за неимением ничего лучшего, сделали храм.

Когда я подъехал, отец Алексей разгружал дрова. Правда, в этом человеке так же трудно было признать священника, как в строении храм... Первые полчаса помогал ему разгружать дрова. При езде на мотоцикле мне не хватает движения, потому делал это с радостью. Одно плохо, во время разгрузки повредил поленом мотошлем. Но это я сам виноват — мысленно осудил священника. Дело в том, что иерей Алексей внешне был похож более на тяжелоатлета или рокера, чем священника. В этом огромном мужчине, который к тому же весь в наколках, трудно было признать настоятеля храма. Я Россию проехал несколько раз, был во многих монастырях — на Валааме, Соловках, в Оптиной пустыни несколько раз, но впервые видел такого священника, посему сначала растерялся и даже возроптал, а священника осуждать нельзя, мало ли через какие скорби и искушения он прошёл, прежде чем пришёл к вере. Потом он скажет, мол, глупый в молодости был, а теперь что ж поделаешь.

История иерея Алексея:

После окончания железнодорожного техникума работал проводником. Однажды решил пошабашить и на него упали стропила, в итоге семь переломов. Потом ехал из Мурманска, и денег хватило только до Урала, так оказался в знаменитой Ганиной Яме, где его и рукоположили во священники. Здесь сто лет назад захоронили царских мучеников и отсюда, согласно пророчествам, пойдёт возрождение земли русской. Может, потому и разговаривать со мной он стал, что я тоже пару раз был в Ганиной Яме, даже специально детей туда возил.

Отец Алексей суровый батюшка, ему и приход суровый достался, на краю России. Со спонсорами здесь туго, другой бы не выдержал, он нет, все на себе тянет.

Батюшки они тоже разные, они не могут быть все на одно лицо. Он один из самых нестандартных, как внешне, так и внутренне.

Он никогда не хотел быть священником, хотя и дед и прадед у него священники, а не хотел, потому что понимал, какая это ответственность — чужие души окормлять. Тут со своей душой бы разобраться, а приходится за других отвечать. Но противиться судьбе — себе дороже. Сначала он пытался противиться, потом смирился...

Иерей Алексей 18 лет в сане, из них 3 года строит храм в Бабушкине. Спонсоров нет, церковь старая, зимой в ней очень холодно. Не надеясь ни на кого, они сами, своими силами строят новый храм. Им нужно шесть тысяч блоков на постройку храма, половину уже сами сделали. Это один из уникальнейших храмов, где батюшка сам делает храм от начала до конца. Дома двухэтажного выше храма у него нет, японского джипа тоже нет. Вот о ком надо в СМИ рассказывать, а не о тех, кто в мерседесах девятисотых ездит, но вся проблема в том, что о нем кроме редких путешественников никто не знает и не ведает.

Про китайцев батюшка из Бабушкина сказал, что не боится их, придут, он пулемет на крышу поставит и будет отстреливаться. Не надо нам тут китайцев, говорит, после них десять лет на земле ничего не растёт. Откуда он возьмёт пулемет, я переспрашивать не стал, но ясно было, что священник, который без спонсоров храм строит, если надо будет и танк достанет.

При входе в храм у него висит прибитый к двери гвоздём смартфон. Он несколько раз предупредил его хозяина, потом просто наглядно показал, что с ними надо делать в храме, теперь все понимают и объяснять не надо.

Еще он сказал, что бурятской епархии всего десять лет, как она выделилась в отдельную. Недавно на всю республику было 4 священника, теперь 60.

Байкал. Посольский мужской монастырь

С кем только не познакомишься, если ты путешествуешь на тихоходном мотоцикле. Сейчас остановился в деревне Большая Речка перед двумя косцами. Косят они траву по последнему слову техники дисковыми бензокосами. Удобная, между прочим, вещь, теперь любой может сколько угодно сена накосить и трактор не нужен. Человек ослабел за последние годы и косить разучился. Ещё во времена моего детства встретить мужика с простой косой литовкой, это была норма, теперь — редкость. Но почему-то думаю, что если мы ещё парочку вирусов и уж тем более войн переживём, то опять сами косить начнем, без всяких нанотехнологий, — если, конечно, живы останемся.

Косцы сказали, что китайцы своими парниками в Селенгинске и Улан-Удэ травят народ, при этом они сами свое не едят, на рынке местное покупают.

Самое сложное в пути — это каждый раз отношения с незнакомыми людьми устанавливать. Вот и теперь приехал в Посольский мужской монастырь, что в посёлке Посольское. Тут необычайно красивый берег Байкала, не хуже черноморского, масса отдыхающих, постоянно какие-то фестивали проходят, везде палатки.

Вечером побывал на службе. Монастырь почти полностью восстановлен, а ещё недавно на этом месте были развалины, поверить в это теперь нереально. И все же, что б ни внушали нам СМИ, Россия медленно, но восстанавливается с Божьей помощью.

Настоятель монастыря, отец Лука, бурят по национальности, сказал, что проблемы с китайцами не существует, если придут, они их воцерковлять будут… «Они нам не друзья и не враги», — сказал он. И Серафим Саровский и другие старцы говорили, что войны с китайцами не будет. Не нужна им наша северная земля, их только наши ресурсы волнуют. А чтоб их заполучить, достаточно чиновников заинтересовать и открыть им счета в своих банках. Вот сегодня все наши недра нам уже не принадлежат, и мы же эти недра им добываем и задарма отдаем... А СМИ пишут о чем угодно, но только не об этом...

Потрапезничал с монахами и пошёл палатку ставить в 200 метрах от монастыря и 10 метрах от Байкала. Место здесь очень красивое. В Посольское надо с семьёй приехать и постоять на берегу несколько дней, одному красотами Байкала наслаждаться не интересно.

Проснулся в шестом часу по томскому времени. В палатке долго не спится, в ней ты живёшь в ритме солнца. Как и должно быть, как и жили предки наши испокон веков. Как и мы еще будем жить, когда закончится эта теперешняя гонка.

Народ с утра уже забивает места, флажки-волчатники ставит, скоро фестиваль будет.

В монастыре у одного из трудников спросил, откуда столько редких святых мощей у них в храме, и Николая Чудотворца, и даже апостолов... Ответил, что одна родовитая итальянка им святыни привозит. На Западе веры не осталось, и там христианские святыни никому не нужны. А для неё это смысл жизни, вернуть как можно больше святынь в Россию, последнюю христианскую страну, где вера осталась.

Хоть ночью особо холодно не было, но подстыл, надо было пологом палатку накрыть, с Байкала дул прохладный ветер. С моими всеми перенесенными операциями нельзя так экспериментировать, в итоге проснулся с температурой. Когда сел на мотоцикл, понял, что я больше не ездок, надо разворачиваться и ехать назад. Спасся тем, что купил арбуз и весь его съел. После аварии у меня проблемы с почками. Чуть что, сразу в больнице оказываюсь. А благодаря арбузу большое количество воды через почки прокачал, пару часов полежал под березкой и чудом не заболел. Нельзя мне болеть, силы уже на исходе, надо назад ехать, половину пути я прошёл, оставшееся в следующий раз.

Просветленный из Бабушкина

Интереснейшая встреча произошла в Бабушкине, где я на следующий день опять оказался — ради таких встреч и отправляешься в путешествие, а может и живешь. Произошла она якобы случайно — поломка мотоцикла, свет перегорел, в итоге провёл полдня с этим мастером в небольшом прибайкальском городке Бабушкине, где почти нет криминала, а воруют только приезжие. Случись что с детьми, сказал он, местные порвут ещё до приезда милиции. Потому терроризма и прочих проблем больших городов у них нет. Это и есть особенность маленьких городков и деревень, что там легче остаться человеком. Случись серьезный катаклизм (мировая война или даже отключение тепла и света), — и жители больших городов вымрут, как мамонты. Мы все часто вспоминаем блокаду Ленинграда, но редко говорим о том, что миллионы там погибли не от отсутствия продуктов, продукты какие-никакие были, а именно от холода...

Моему новому знакомому из Бабушкина 51 год. Он очень многое переосмыслил после того, как в 36 лет пережил инсульт. До того много работал на руководящих должностях, поэтому дома почти не бывал. После болезни он пересмотрел свою прошлую жизнь и понял, что не только неправильно жил и не туда шел, но все мы, почти все, неправильно живём и должны кардинально пересматривать свою жизнь, иначе нас и нашу страну ждут серьезные проблемы.

Рассказал, как внуков своих отучил от смартфона, одной из болезней нашего времени. Взял их на два месяца в лес пожить в домике лесника, где нет связи. Они включают телефон, а он не работает. До этого забирали у них телефон, они кричат. Без телефона уже не могли жить, это ведь как наркотик. Внуки с ним там в лесу собирали ягоды, грибы, били шишку… Через два месяца вернулись, им уже не нужен был телефон, отвыкли. Надо вырвать детей из мира больших городов, чтоб их спасти, уверен он. Человеку нужно общение с природой и с другим человеком, чем больше будет общения с человеком, тем лучше. Взрослые должны стремиться время от времени вытаскивать детей из этого ада больших городов, считает он. Это и есть часть его философии, к которой он в итоге пришел.

Записал его немного на видео. Интересно, что ему было все равно, снимает его камера или нет. На «нормального» человека, когда наводишь камеру или включаешь диктофон, он теряется или начинает что-то изображать. Он же камеру не замечал вообще, вел себя как профессиональный актёр.

Во время болезни у него было полтора года, чтоб переосмыслить свою жизнь, и в итоге он сказал себе — я не буду жить на одну зарплату. Это ещё одна его истина, к которой он пришёл. Теперь он неделю работает сторожем, неделю занимается бизнесом, работая на себя, в своём гаражике как автоэлектрик, и что интересно, деньги стали сами в дом стучаться.

А меня сегодня постоянно не покидало чувство, что я общался с просветленным человеком, который понял, что мы почти все живём неправильно и идём не в ту сторону... Ему Господь почему-то дал шанс еще при жизни это понять и вернуться к нормальной жизни, все переосмыслить и пересмотреть, большинству не даёт.

Он пришёл к пониманию, что не надо осуждать, что гордость — это плохо, что деньги не должны быть смыслом жизни…, то есть к тем же заповедям, которые есть во всех верах и религиях. Крестился он только полгода назад и то только потому, что жена попросила. Его Господь к вере привел без «церкви», такое тоже бывает, но это уникальный случай, которого врагу не пожелаешь.

О китайцах он сказал, что они Байкал целенаправленно скупают. Напрямую им его покупать пока нельзя, но местные все знают, что, если что-то купил москвич, это всего лишь посредник, значит, вскоре будет куплено китайцами.

В Култуке китайцы построили завод по розливу воды Байкала, местные поднялись, пока временно завод прикрыли, он на сто процентов уверен, что они его опять запустят, ждут, пока возмущение народа уляжется.

Посёлок Танхой. Ночь с мотоциклистами

Следующую ночь провёл вблизи Танхоя на берегу Байкала. При подъезде к поселку есть небольшой мысочек, где часто останавливаются путники переночевать.

Вечерело. Вслед за мной к красивому мысу подъехала необычная пара на большом мотоцикле с прицепом, познакомились и решили здесь ночевать.

Николай Пшеничкин с супругой из Барнаула, занимается производством мотоприцепов, хотя по закону они ещё не совсем разрешены. Ему около 50, по мировоззрению ярый коммунист, а значит, отрицает все религии. Просто ему никто не объяснил, что русский коммунист это глубоко верующий человек. Тот же кодекс строителей коммунизма писался по христианским заповедям, там только исключили Бога. А без связи с Небом у них ничего не получилось. Если б СССР начал поддерживать церковь, он и сейчас бы жил.

Обычно, чтоб понять человека, его подгоняешь под какой-то шаблон. С Николаем это было сложно, ибо он говорит одно, делает другое, а мечтает о третьем.

Когда мы подъехали к мысочку, к нам подошел паренек лет 15, Иван, из местных, привлеченный красивым мотоциклом. Он тут часто к отдыхающим подходит, для него этот мыс с путешественниками — окно в иной мир. Чистый, простой человек, не испорченный цивилизацией, среди нынешних подростков это большая редкость. Как сказал все тот же просветленный электрик из Бабушкина: «Сегодня они целенаправленно воспитывают в детях неуважение к взрослым». Но у Ивана ничего этого и близко нет.

Весь берег уставлен гаражами, к каждому идут рельсы, время от времени подплывает катер, который встает на вагонеточку, ожидавшую его в воде, и все это рыбак потом затягивает в гараж лебёдкой. Весь механизм отработан.

Здешние мужчины, местные морские волки, живут исключительно рыбой, всю ночь они проводят в море, но улов привозят только рано утром, ещё до рассвета, потому что не они хозяева Байкала — для народа рыба в Байкале под запретом. Но, как известно, если в России соблюдать все запреты и законы, то России вскоре не будет. Омуль, главную рыбу Байкала, все равно продают, но цены, после того как ввели запрет, стали астрономическими.

Посёлок Култук. Кругобайкальская железная дорога. 20-й день

Из Култука решил проехать по Кругобайкальской железной дороге, где параллельно с рельсами идёт пешеходная тропа, по которой можно проехать на лёгком мотоцикле.

Кругобайкалка — одна из жемчужин Байкала. Строилась она при Николае II итальянскими инженерами и русскими мастерами — здесь красивейшие мосты и тоннели, которые оказались неподвластны времени. Квадратные камни вытесывались настолько ровно, что и сейчас между ними трудно даже бритву вставить. Делались эти сооружения не в эпоху глобализма, а ещё совестливыми и верующими людьми, почему и служат до сих пор. Сегодня ходит по Кругобайкалке один или два поезда в сутки.

Доехал только до первого тоннеля, дальше даже на моем мотоцикле ехать нет никакой возможности, на тропе и заночевал.

Почти 20 лет назад мы ходили по Кругобайкалке с будущей женой, это было наше предсвадебное путешествие. Запомнилось два события — встреча с байкальским отшельником, который, когда разрушился СССР, не смог жить в новой реальности и ушёл в байкальский лес, где прожил один 15 лет. Он построил в лесу небольшой домик, даже без печки и как-то зимовал в нем. Связь с внешним миром у него была минимальная, через радио. Он не принял новый капиталистический мир, чуждый нам по духу... Кстати, высокая смертность в России в перестройку была тоже во многом от нежелания людей жить в этом ином, чужом нам капитализме.

И другая встреча, оставшаяся в памяти. Проходя по Кругобайкалке, мы увидели за высоким забором и со строгой охраной курорт для начальников Восточно-Сибирской железной дороги и членов их семей. Ведь наша железная дорога это теперь частная лавочка. До сих пор помню эти золотые фонтаны за забором, вертолетную площадку, пузатых начальников, сидящих в фонтанах...

У меня есть знакомые, которые живут без света, и они иногда включают бензиновую тарахтелку-генератор, чтоб свет выработать, например, стиралку включить. Мой мотоцикл тоже может свет вырабатывать, утром завёл его, он потарахтел и планшет подзарядил.

Только поехал на Иркутск, пошёл дождь. Спрятался под козырёк на полустанке и простоял под ним часа два. Мимо постоянно идут грузовые поезда на Восток, один за другим. Если раньше из России эшелоны шли в Китай только с круглым лесом, то теперь половина идет плахами. Разница небольшая, но хоть что-то, — в эпоху Путина все по чуть-чуть, но меняется в лучшую сторону, только очень уж медленно.

Отшельник Георгий

Ехал по поселку Кутулик и, в буквальном смысле, чуть не упал в обморок, настолько был поражен увиденным — оказывается, тут находится музей драматурга Александра Вампилова, одного из литературных гениев ХХ века, автора бессмертных пьес «Утиная охота» и «Старший сын», по которым созданы одноименные фильмы, просмотренные мной десятки раз!

Поклон молодому директору музея Евгению Никифорову, который со мной провозился часа два. О гибели Вампилова он сказал: «Тот утонул в Байкале, когда плыл с другом, их лодка наткнулась на топляк. Оставив у перевернувшейся лодки друга, который не умел плавать, Вампилов поплыл к берегу за помощью. На берегу стояли две случайные девушки, которые все видели. Когда до берега оставалось метров десять, он спросил у них: «Закурить есть? Сейчас доплыву и закурим». Это были его последние слова. Байкал очень холодный даже летом. Вампилов до последнего оставался собой, у него не было даже намека на страх смерти. Друг его спасся и умер совсем недавно. Так что Вампилов тоже мог дожить до нашего времени. Но смог бы он в него вписаться?

Еще директор сказал, что, когда Вампилову предлагали переехать в Москву, он отвечал: «В ней нет талантливых людей, Москва их пожирает».

Узнав, что я пишу об отшельниках, директор музея посоветовал мне съездить к отшельнику Георгию Урбанову, который живёт один в бывшей деревне Цаган Жалгай, в трёх километрах от бурятского поселка Бахтай. Живет без света, воды, то есть вообще без удобств. Это в 50 км от трассы.

Родную его деревню закрыли, как и тысячи других сел и деревень. Без всякого Гитлера закрыли. Сегодня Гитлер — это глобализм. Последним нашим правителем, при котором русский человек еще продолжал жить на своей земле, был Сталин, — для глобалистов он главный враг.

А когда-то было в родной деревне отшельника Георгия домов 20. Поездив по свету, получив образование учителя физики, сменив кучу профессий, он решил вернуться на малую родину, хотя от его деревни ничего не осталось. Сам построил небольшой дом, на месте родительского. Хоть опыта строительства не имел.

Сказал, что сильно голодал в 90-е. От голода начало портиться зрение, и он нашёл свой метод исцеления — стал заваривать простую траву, которая растет под окном. Он и теперь ее пьет, на медленном огне держит полчаса и этот напиток из сена пьёт вместо чая уже много лет и так зрение восстановил и не болеет совсем. Он рассуждал так — корова ест траву и получает из нее все необходимые микроэлементы, он тоже так решил проблему со здоровьем.

И я буду его «чай» пить весь вечер. Вкус непривычный, хотя сам я уже много лет пью только травяной чай — иван-чай, душица, белоголовник, зверобой, мята… может, поэтому и расстройства желудка не случилось.

Живёт он здесь с 90-х годов, за эти годы болел серьезно только клещевым энцефалитом, от которого вылечился полынью, природным антибиотиком, которую тоже заваривал и пил.

А в деревне не хочет жить, потому что там пьют. Сам он не пьёт, но сказал, что в деревне бы тоже спился.

По своей специальности, учитель, он не работал, потому что считает — наше образование изначально неправильное. Учеников учат пассивности, они просто сидят и слушают, их не учат самостоятельно мыслить. И в самом деле, сегодняшняя школа это большей частью пустое времяпровождение. Все те знания, что она дает, можно легко дать за 3-4 года, их же растягивают на 11 лет, вызывая в детях отвращение и превращая их, по сути, в рабов, собственно, для этого она и придумана. При этом главных знаний она не даёт — в мальчиках она не воспитывает мужественности, в девочках скромности и женственности, не учит, как прожить жизнь счастливо, как иметь много детей и как любить свою Родину...

Байкальский отшельник выписывает физические и шахматные журналы, они ему нужны, чтоб напрягать мысль. Говорит, у мысли есть свои мускулы, если их не развивать, то они оскудеют, расслабятся.

Он очень переживает за Россию. Говорит, если в России в ближайшие 5-10 лет не произойдёт серьезного катаклизма, войны или революции, она просто развалится по частям. Считает, что за два десятилетия Путиным ничего существенного сделано не было или не дали сделать, если эта вялотекучесть продолжится и дальше, говорит он, это будет означать конец России.

А к мнению этого отшельника стоит прислушаться уже потому, что это один из немногих незомбированных людей нашего времени — общение с ним дорого стоит.

Его хотели посадить. Потому что он не просто живёт вне системы, он сам, своим традиционным образом жизни, её разрушает, он её кровный враг, и система это принять никак не может. В 2014 году 29 ноября троих подростков застигла непогода недалеко от его дома, и им пришлось заночевать в поле. Он о том не знал. Один из них замёрз, двое остались инвалидами. А у нас до сих пор такая судебная система, что обязательно должен быть виновный. Но ему повезло, около года его промурыжили, но в конце концов оставили в покое.

У отшельника Георгия много свободного времени. Поэтому он может себе позволить просто подумать, почитать книгу, ту же Библию. Он не христианин, даже не крещен, но Библия, сказал, его настольная книга, потому что это книга мудрости, которая ему жить помогает.

Мы с вами бьемся за кусок земли, платим за него миллионы, а он построился, живёт уже 20 лет, и никто даже не задался вопросом, нужно за землю платить и кому? Не платит ни за свет, ни за вывоз мусора, ни за воздух... Пришёл, построил дом и живёт, потому что здесь родился и тут жили его предки, это его земля, родовая земля. Ему 66 лет, а он не производит впечатления пожилого или больного человека. Я пришел из городской цивилизации, каждый день глотаю таблетку, чтоб не оказаться на операционном столе, а он о них давно забыл.

Можно, конечно, посмеяться над этим отшельником. Но над чем? Что у него в 66 лет здоровые зубы без признаков кариеса, что он забыл, что такое больница?.. Сказал, что раньше много сахара ел, теперь не ест вообще и не чистит зубы, поэтому зубы у него не портятся. Я тоже реже стал стоматолога посещать, после того как почти отказался от сахара и чищу зубным порошком, потому что в зубных пастах много непонятных добавок, как мне объяснил один доктор.

Когда я выехал от отшельника и остановился у первого магазина, то вдруг понял, почему отшельник Георгий ушел из нашего мира. У магазина стоял автомобиль, из которого звучала песня, одни и те же слова произносил грубый мужской голос: «Дай мне слово быть, я тамада…». И эти слова повторялись до бесконечности... Он не хотел жить в мире, где люди перестали мыслить, где нас отучают быть людьми. Поэтому он ушёл в другой, более правильный мир, природный мир и традиционный — сделал свой выбор...

В музее Александра Вампилова купил книгу его стихов. Из предисловия к ней понял, где истоки гения Вампилова. В его роду по отцовской линии были даосские монахи, по материнской священники, — гении не появляются из пустоты.

О наводнении

Проехал Тулун. Вода после наводнения спала. Люди строят заборы, которые унесла большая вода. Не уезжают, строятся, — жизнь продолжается.

Зашёл в кафе, по зомбоящику твердят о том, какие плохие власовцы, нагнетают вражду между братьями славянами, льют грязь на Украину.

Но разве лучше те, кто влезли в законы природы и вызвали наводнение? Если это правда, то чем они лучше власовцев? Что с ними будет в итоге? Максимум, что сделают, это пересадят в другое кресло. Очень у нас коррумпированное законодательство. Коррупция это, кстати, одна из причин, почему мы теряем Сибирь и Дальний Восток, это одна из главных причин, почему Россия разваливается.

«Бомж» на мотоцикле, путешествующий вокруг света

С утра шёл дождь. Не будь дождя, мы бы с ним, наверно, и не встретились. Я спрятался под козырёк на остановке. Вскоре подъехал он и тоже зашёл под козырёк. Сказал, что прочитал обо мне вчера В контакте.

Зовут его Николай Ризаев, он из Сочи, но дома бывает редко, в основном путешествует на мотоцикле по всему миру. Когда деньги заканчиваются, находит работу, заработает и едет дальше. Последний раз в Америке заработал пять тысяч долларов, это ему хватило на год путешествий. Зимой старается в Африку ехать или другие тёплые страны.

Он достал плиточку, вскипятил чай, попили с медом. Все у него продумано, сзади на мотоцикле есть даже небольшой умывальник — дом на двух колёсах.

Семьи нет. Сказал, что поехал вокруг мира, чтоб разрешить внутренний кризис. Давно заметил, что все профессиональные путешественники, это не совсем здоровые люди, так же, как и любая религия, создана прежде всего для лечения душевных недугов. Вот только в наше время здоровых людей почти не осталось. Мои поездки это, в каком-то смысле, поиски последних здоровых людей в нашем вирусном мире. Я потому и не езжу по городам и европейским странам, что там здоровых уже почти нет.

Проезжает он в день 400 километров, а потребляет его небольшая Ямаха всего два литра с небольшим на сто километров. Мой китаец ест столько же, но едет в два раза тише.

Вещей у него по минимуму, даже меньше, чем у меня. Минимизация вещей — это часть его жизненной философии. Даже мне консерву каши отдал, сказав, что ест их каждый день и видеть уже не может.

Я назвал его про себя бомжом на мотоцикле. Позже узнаю, что он на своём сайте сам так себя называет. Ведь бомжи это почти всегда нестандартные люди, которые не вписались в наш социум, поэтому существуют как бы параллельно с нами. Они не несчастнее нас, но они другие. Наш мир их не интересует, они живут по другим законам.

Об очень многом еще не успел его расспросить. В путешествии время очень сжато, и потом жалеешь, что что-то недоговорил, упустил, не спросил. Ведь большинство этих людей, кого ты видишь здесь, больше не встретишь в жизни никогда.

Когда закончился наш разговор, закончился и дождь.

Пеший странник

На следующий день дождя нет. Благодаря этому за день проехал 180 километров. Для моего тихоходного транспорта это хорошо. Этот мотоцикл едет даже медленнее, чем скутер, на котором я путешествовал ранее.

Вечером встретил путника. В контакте он себя называет Джо Висли. Ему около тридцати лет, идёт пешком из Читы уже 100 дней. Палатки у него нет, на ночлег просится к добрым людям, говорит, что часто пускают. На крайний случай у него спальник и полиэтилен от дождя.

Остались ещё странники и чудики на Руси, которые теперь заменили былых молитвенников, что ходили от храма к храму и молились за святую Русь и весь мир. И эти тоже важное дело творят — они вырабатывают милосердие в людях, кто приходит им на помощь. А милосердия очень мало в современном мире. И меня сегодня в селе Кимильтей при храме и накормили, и напоили, и словом обогрели. Они так любого странника или паломника принимают. Далеко не при каждом храме тебя за стол усадят, да и не обязаны они этого делать. Теперь, благодаря им, у меня опять появилась вера в человечество.

Зачем этот молодой человек пошёл странствовать? Все же пешком пройти через самую большую страну в мире — это очень серьёзно. Он мне что-то объяснял о своих целях, но все как-то надуманно. Я для себя понял, что он просто устал от обыденности, которая нас всех окружает, и ему захотелось чего-то большего. А так как он пока не понял, чего именно, он и отправился странствовать, решил пройти всю Русь, пока по ней разрешают ходить без маски и чипа.

У нас 145 миллионов жителей, но не найдётся и 145 человек в России, кто прошёл бы пешком хоть половину России... Странник сказал, что он встречался с якутским шаманом, который тоже идёт пешком через всю Россию, чтоб встретиться с Путиным и направить его на путь Истины. Об этом шамане много информации есть в Ютубе, причём многие ролики с ним имеют миллионные просмотры. Сказал, что цель шамана заключается не в том, чтоб до Путина дойти. Он хочет сказать всем нам, что Россия находится в серьезном духовном кризисе и, если мы не проснемся, нас ожидают большие потрясения. Еще шаман говорил, что Россию не спасти, сменив руководство, это почти ничего не изменит. Напротив, Россию сейчас можем изменить только мы с вами, сам народ, а нам сегодня комфортно жить в такой России, которая летит в пропасть, мы сами, народ, не хотим ничего менять — хотим и дальше ездить на иномарках, сидеть в телефонах, ездить отдыхать за рубеж... И в итоге изменить что-то может только катаклизм, революция, то же говорил и бурятский отшельник и «просветленный» электрик из Бабушкина. И, как говорится, да будут вирусы, санкции и войны нам в помощь.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Верующий коммунист (отрывок из второй книги путешествий А. Сотникова)

Дороги в деревню Павлово, как таковой, нет и никогда не было. Дорогу эту можно пройти на тракторе или еще на телеге. Именно попутная телега с разговорчивым мужичком меня и подвезла. Когда мы въезжали в деревню, хозяин телеги указал на дом, над которым развевался красный флаг, символ некогда великой России: «А здесь живет наш коммунист, но я его уважаю, стойкий мужик». Не часто сегодня увидишь красный флаг, вывешенный по велению души. И хотя я ехал в Павлово для встречи с другим человеком, но зашел и к коммунисту. И надо сказать, что более интересного собеседника, большего патриота своей страны, а плюс к этому безмерно и бескорыстно влюбленного в природу русскую, мне еще не приходилось встречать. Побольше б таких «коммунистов», подумал я, и мы б не испытывали чувство стыда за нынешнюю либеральную Россию, переживающую смутные времена.

Беседа с Леонидом Николаевичем Шмелевым:

Много стало бродячего народу на Руси, когда выбросили людей с работы, куда им деться? Вот по полям, да лесам нашим бродят в поисках какой живности. Обратите внимание, нигде не гукнет трактор, нигде нет борозды. Шестьдесят пять лет живу, никогда такого не видел ранее. По первому образованию я агроном, поработал лесником, потом закончил лесной институт. Очень мне понравилось с лесом работать, с детства я на лесе замешан. И когда вышел на пенсию, купил в деревне дом покосившийся — нельзя было чай попить — приподнял, обсадил кругом деревьями, больше пятисот деревьев посадил. Вы знаете, какая тут теперь прелесть! Если бы вы приехали весной — глаза устают смотреть. Пчела скоро пойдет, она сейчас уже работает, но когда зацветут цветы, она возьмется по-настоящему.

Я всю жизнь проработал на благо Отечества

Что о себе могу сказать? Я человек очень убежденный, а значит, несовременный. Я очень много в свое время получил от советской власти. Родители были абсолютно не образованны, даже начальную школу не окончили, — потому что нищие были. А мне советская власть позволила окончить два ВУЗа! Кто-то стремился после окончания института получить хорошее место, побыстрее в партию вступить… В партию я не бежал, тепленькое место мне не нужно было, и деньги мне не нужны были. Когда устраивался на работу, меня никогда не интересовала зарплата, меня интересовала возможность трудиться на благо Отечества. Я всю жизнь проработал на благо своего Отечества — как бы это ни было смешно и странно.

Сегодня этого нет. Вот у нас на реке пропадают табунами молодые мужики, ребята — работы у них нет, заняться больше нечем. Вот они поймают рыбешку, в нарушение всех правил, да и Бог с ними, продадут, вот что-то у них и есть. Я с ними беседовал неоднократно, их эти вопросы меньше всего интересуют. Сейчас опять стали писать о патриотизме — года четыре назад всерьез заговорили о патриотизме. Ну где же ему взяться, патриотизму-то? Может, в городах и иная ситуация, а на село посмотрите? Что там творится? Заколоченные дома, молодежь уезжает, появились даже, знаете, неблаговидные такие заведения, которых в наших краях и не бывало, гулливые заведения, — девчонки, молодежь ведут себя аморально.

Я родом не из этой деревни, я жил в пяти километрах отсюда, у меня здесь родители захоронены, да и не только родители, не знаю с каких времен, — мы сюда всегда приезжали летом с семьей. В этом доме жил старичок, жена у него умерла, написал мне: «Хочешь купить дом под дачу?» Вот купил и обжил, озеленил, да скотинку завел. Одиннадцать лет тут живу. Жена на лето приезжает. Есть квартира в городе, но я там долго не выдерживаю. Да и поддержка материальная большая. Не думал я, что в 65 лет придется трудиться так упорно. А зимой здесь жить очень даже интересно. И я человек от природы, полностью связан с природой. Я люблю лес, лес — это моя стихия. Жить мне здесь очень даже нравится, работы здесь бесконечно, и тишину я очень даже люблю. Был бы я очень счастливый человек, если бы не безобразие кругом, оно не дает возможности спокойно жить. Такого раньше не было, все раньше были заняты работой. А сколько было по-настоящему верующих людей. Здешний колокольный звон я отлично помню, он был у нас за пять километров слышен — и шли вереницей люди в церковь. Никакого воровства не было и в помине. А сейчас отойти от дома я не могу более чем на полчаса — сижу здесь, как привязанный. Все соседние дома, хозяева которых на зиму уезжают, все обчищено. А так-то жить можно, если ты любишь тишину, любишь труд.

Обида за державу велика

Трактор у меня хоть старенький, но свой — дровишки на нем привезу, сено в сарай привезу, щебень или песок привезу, — тем более могилы родителей все здесь, от Ивана Грозного, наверно, все здесь лежат.

Я привык жить в мощной, гордой, красивой, трудолюбивой стране. Меня не беспокоит, что я потерял какую-то финансовую устойчивость — хотя, конечно, в советское время я жил лучше — меня беспокоит совершенно не это. Потребности у меня небольшие, как у любого деревенского человека — а вот обида за родину, за державу велика и обиду эту я, наверно, с собой унесу.

У меня отец сто километров не дошел до Берлина и оставил он мне в наследство большую любовь к земле своей, к своей родине. Некоторые спрашивают: «Как ты здесь живешь? И голод тебя ломит и скучно, наверно, бывает?» Когда скучно, я вот только перед вами включил телевизор, а так, целыми днями с великим удовольствием копаюсь. У меня же здесь красота какая! Пусть у меня зайцы, мыши сгрызли вдвое больше, чем я посадил, а я все сажаю и сажаю, и все равно выросло. Вот только в доме у меня тут бедновато, но мне ничего и не надо.

Я вырос в лесах, мое родное село стоит в лесах, а тут леса только начинаются. Когда окончил институт, сразу уехал в леса, на северо-запад Вологодчины, и потом ездил туда постоянно. И прошлый год ездил, оставил здесь жену, зарядил ей ружье, сказал, как вести себя, пока меня нет. А в этом году не решился ее оставить, уж очень неспокойно стало.

Я сверстник Гагарина

Я сверстник Гагарина — а гагаринское поколение, оно ведь совсем другое, конец семидесятых, это уже другие люди. В наше время самое главное было — это быть патриотом своей родины, не говорить об этом, но быть. Мы все довоенные дети. Я, когда поступал в институт, весил 59 килограммов. Представляете, как мы тяжело жили? Но нам были открыты все дороги — я занимался в трех спортивных секциях. Любили девчонок мы совсем иначе, домогаться девчонки — это значило унизить себя, — вот какое нам было дано воспитание. Были, конечно, и такие, которые стремились погулять с девчонкой, набедокурить и бросить, но этих ребят мы не уважали. А в основном все были увлечены спортом. Сегодня президент вроде стремится вернуть уважение к спорту, но разве это возможно, когда все платное? Смог бы я заниматься в трех секциях на двадцатирублевую стипендию? Натаскаешься штангу, придешь в общежитие, из окошка вытащишь сетку, там бутылка с кефиром и с городской булкой — это после штанги-то! Но тяга заниматься была исключительная, несмотря на такие условия. Были мы как-то заряжены на хорошее, не знаю, кто нас так зарядил, и до сих пор я не могу понять, как мы это все потеряли. Я не вижу, чтоб сейчас пацаны стремились заниматься спортом. Мне 65 лет, в прошлом году пацаны поджигали траву вокруг моего дома — хотели спалить, я их догнал, хотя одному двенадцать, а другому четырнадцать лет, — так они еще разулись и без ботинок убегали, а я был в сапогах, — вот насколько мы были подготовлены.

Я очень благодарен своим родителям за то, что они приучили меня к труду, я не представляю, как можно сидеть у телевизора. Если меня посадить у телевизора, я бы недели через две заболел и обязательно умер. Сейчас как-то отвернулись люди от труда. А ведь рабочие руки — это самое главное. Согнать людей в палатки, сделать их торгашами легче, а вот сделать работягу из торгаша это будет намного сложнее.

Есть здесь у нас зайчишки, лисёнки есть, но в основном всё повыбили. Теперь на «Буранах» охотятся, а «Буран» идет по снегу со скоростью 60 километров — лиса уйти не может, лось уйти не может. Лис мало осталось, лосиного следа здесь не встретишь. Еще в середине 70-х лоси ходили табунами, а как тяжело жить стало, так все и повыбили — что ни попадается на прицел, то и лупят. Любви к животным не осталось. Я помню, учителя у меня были. Весной уедут километров за двести с первым катером и оттуда сплавляются на лодке. Так они уточку не убьют, только селезня. Говорят, зачем же я уточку буду убивать, когда она мне потомство на следующий год принесет. Так же и на зайцев охотились, только в определенные сроки — уйдут километров за пятнадцать по первому снегу или по чернотропу и без зайцев никогда не возвращались. И при этом было бережливое отношение к природе. Сейчас многое изменилось в ту сторону, в которую изменяться бы не должно. А природа она ведь очень чувствительна, она полностью от человека зависит. Вот я свою собаку пустить погулять ночью уже не могу, потому что за рекой капканы и отравленные приманки поставлены.

Я все недостатки прошлого знаю, я никогда не выступлю против того, что движет нас вперед, но такой возврат назад, такое разрушение, такой удар по психологии, по морали человеческой, — это все вынести тяжело. Ведь можно же было все сделать постепенно, зачем нужно было вытаскивать этих чубайсов-либералов… — они поездили по заграницам, они хорошо знают теорию, но душу русского человека они не знают. Разве нельзя было еще тогда дать землю, но прежде чем ее дать, государство должно было создать комплекс заводов по выпуску мини-техники.

Знаете, сколько тут непаханых земель? Больше 400 гектаров только вокруг меня. В этом году совхоз засадил 120 гектаров, а пахотных земель 2100. Из моей родной деревни шли четыре дороги, и все они были огорожены плетнями до самого леса, и ни одна корова в поле не могла зайти, только в лес, скотину пасли в лесах, потому что все поля были запаханы, земля использовалась на все сто процентов. Я еще помню эти цветущие долы. Когда наступает сенокос, я всегда вспоминаю детство, с пяти-шести лет я уже все помню. Утром услышишь, шаркают. Прибежишь с деревни посмотреть — 40 мужиков косят дол. Так они утром шаркнут, понимаешь, дола нет до самого леса. Часов до девяти мужики покосили, ушли. Через час приходят бабы, тоже человек сорок, с граблями, высушили и на следующий день весь дол в стогах, — все скошено. В стогах или в сараях, но все прибрано. Эта культура, тоска по ней, во мне так и осталась. К нам сейчас люди приезжают, покупают дома, говорят: «Как здесь хорошо». Хорошо, но это красота дикая, а я помню красоту, созданную руками человека.

У меня во дворе красный флаг висит, и я его не сниму; я благодарен ему за то, что он меня научил любить свою землю, любить свою природу, свой народ. Мне больше ничего не надо, главное, что у меня есть в душе.

Мы были счастливые люди, поколение 50-х-60-х годов. Сейчас вырастает поколение с другим понятием счастья. Я своей дочери не смог передать своего понимания счастья, молодые сейчас воспринимают счастье даже не в рублях, а в долларах. А у меня счастье другое: дайте мне возможность трудиться и не мешайте; и, если я люблю труд, я буду материально обеспечен, но труд дает не только материальную устойчивость, труд дает и душевное богатство, — человек, занятый трудом, склонен думать о хорошем. Вот это для меня и есть счастье.

Когда я закончил институт, сказал жене: «Хочется мне поработать в северных лесах. Я не убивец, я пойду на глухариный ток, но ни в коем случае не убью больше одного глухаря, — мне не надо. Пусть поют, ради бога. Очень я люблю лес, лесные просторы, они меня просто манят — я не считаю себя охотником, я, наверно, турист. У меня своя сборная металлическая лодка, под мотор сделана, беру спальный мешок, продукты, фотоаппарат обязательно. И пойду в тайгу по маленьким рекам, хожу обычно один, жил по две, по три недели, как-то я подсчитал, в общей сложности один в тайге я прожил полтора года. Мне не нужно ничего лишнего, я убью только столько, сколько мне нужно покушать. Если лодку вода утащит, все, из тех мест уже не выберешься — все затоплено. Делал записи у костра. Думал, выйду на пенсию, пенсия будет у меня хорошая, напишу книжку «Пятьдесят лет с ружьем», но сейчас такая книга будет невостребованной, а записей очень много осталось. Да и пенсия теперешняя не позволяет заниматься литературой.

Эти месяцы — май-август — кормят всю мою семью и дают мне финансовую независимость, хоть небольшую, но все-таки независимость. Что такое моя пенсия, а я прирабатываю еще две пенсии от своего хозяйства — это меня устраивает.

Симфония леса

Знаете, какая там прелесть! В природе все имеет свою последовательность. Когда утром просыпаешься, первой закричит белая куропатка, захохочет таким неприятным страшным голосом, — для тебя это уже сигнал. После этого закричит журавлиная стая, потом где-то в другой стороне другая журавлиная стая ей вторит, следующая журавлиная стая, все это еще в сумерках, в темноте, потом закричат тетерева на болотах. Следующим застучит желна по суку. Желна — это такой большой дятел, он выбирает сухой сук на высоком дереве и как забарабанит по нему, так слышно аж за километр. Потом зачинает мелкота и знаете, все вокруг запевает, кругом шум, уже ничего не разберешь — утки крякают, тетерева кричат — настоящая симфония, понимаешь. И что удивительно, перед самым восходом солнца все замолкнет: вот-вот оно появится, и в течение двух-трех минут все молчит. И как только солнце покажется над кронами, вся эта птица с новой силой приветствует появление солнца, — снова запевает. Вот в это время, если ты пойдешь на глухаря, ты глухариный ток уже не слышишь, настолько все кругом поет, только в темноте глухаря хорошо слышно, часа в три, в четыре ночи. Вот это меня и тянет туда, а не то, что кого-то убить. Пропутешествуешь столько, а привезешь пару глухарей, да пару уточек, — зато сколько насмотришься.

155455, Ивановская обл, Юрьевецкий р-н, п\о Костяево, дер. Павлово. Шмелев Леонид Николаевич

Братья и сестры!

Буду вам очень признателен за поддержку проекта путешественника, паломника и писателя Андрея Сотникова. Прошу посильно поддержать будущую экспедицию на Дальний Восток (август-октябрь 2023 г).

Прошлые скутер-экспедиции Андрея Сотникова и его проекта «Спаси храм»:

• Карелия и Архангельск (дважды).
• Монголия и Тува.
• Южный Сахалин.
• Глубинный Алтай (дважды).
• Грузия и Армения
• Украина, Молдавия и Приднестровье.
• Беларусь.
• Казахстан.
• Дагестан и Чечня
• Абхазия

Спонсоры экспедиций Андрея Сотникова за 20 лет:

Царев А. — Москва
Боднар В. — Донецк
Горячев А. — Москва
Т. Мераби — Новосибирск
Петкевич С. Ю. — Боярка
Кляйн И. Г. — Томск
Резников М. В. — Томск
Семкин В. В. — Томск
Елизавета Князева и другие.

ОБРАЩЕНИЕ К НАСТОЯЩИМ ЧИТАТЕЛЯМ!

Задача статей, фильмов и экспедиций Андрея Сотникова противостоять духу глобализма — этому коллективному фашизму последних дней. 

Потому что другой силы в мире, похоже, кроме русских, способной победить это зло, уже нет. Представляете, какая на нас с вами возложена ответственная задача!

Кому близки эти идеи, прошу посильно поддержать мою экспедицию 2023 года — ведь даже послав сто рублей, мы с вами сделаем нужное дело.

Один без вашей поддержки я не смогу совершить эту экспедицию. Даже при условии жесткой экономии (а ночую только в палатке, готовлю еду на газе), при этом я могу оплатить сам только треть затрат.

На это лето-осень 2023 г. запланирована

Анти-китайская экспедиция Томск — Дальний Восток

Ее цель — исследовать, насколько Дальний Восток и Восточная Сибирь еще наши и почему русские оставляют эти земли.

Экспедиция будет проходить в новом формате — о моих передвижениях можно будет узнавать каждый день в соцсетях (В контакте, Одноклассники, Телеграмм). Информация о передвижении будет выкладываться ежедневно на ресурсах путешественника.

Как помочь?

Поддержать экспедицию — вы можете перечислить пожертвование на карту ОТР банка N 2201 9603 0111 8731 для путешественника Андрея Владимировича Сотникова (бензин для экспедиции 2023 г.).

Или в крайнем случае на

телефон 8 953 913 91 пятнадцать

Мой почтовый адрес: Томский район, Богашевский сельсовет, село Петухово, ул. Новостройка 12. Сотникову А. В.

Ресурсы путешественника Андрея Сотникова:

ВКонтакте

Одноклассники

spasi-hram.ru

Смотрите канал путешественника Андрея Сотникова в Ютубе.