В Магадан на Ниве, или Туда и обратно. Часть 2. Тут

Приветствую тебя, мой дорогой читатель. В этой части я расскажу о нашем пути через Якутию и Колыму. Спасибо за конструктивные комментарии к первой части. Учтены пожелания, добавлено больше фотографий.

Первую часть рассказа об этой авантюре можно найти здесь: https://travel.drom.ru/40141/

Асфальт кончился сразу после развязки. Начался ужасного качества грейдер. Обычно, есть некая скорость, после которой машина выходит на глисс и перестает реагировать на мелкие неровности. Тут о таком режиме не могло быть и речи. Торчащие камни чередовались с гребенкой. Ехать медленно — жёстко, быстро — опасно. При скорости выше тридцати километров в час колебания подвески входят в резонанс, и машина начинает неконтролируемо скакать. Через несколько часов такого вибротеста, мы находим мотель в поселке Соловьёвск. Решаем остановиться и нормально выспаться, чтобы завтра ехать по такой сложной дороге в здравом уме, не психуя. В другой ситуации в такой гостинице я бы не остановился. Я не фанат суперкомфорта с золотыми унитазами, но это был прям барак, обшитый пластиковыми панелями.

Туалет в конце коридора, там же душ и прискорбного вида сантехника. Все это было второстепенно, очень хотелось спать. Приняв душ прямо в шлепанцах, я расстелил спальник поверх серого белья и уснул.

Следующий день начался тем же, чем и закончился прошлый. Злым грейдером.

Дорогу осилит идущий, а пару сотен километров гравийки — едущий.

Мы добрались до Тынды, удивительного города посреди тайги. Невольно потираешь глаза, когда только что за окном мелькали сосновые чащи, прорезанные пыльной дорогой, а тут город. Настоящий: с асфальтом, заправками и девятиэтажками. Кстати, на прошлой заправке мы уехали вместе с куском пистолета в баке.

За невнимательность заплатили пятьсот рублей. Потом пожалели, что не оставили кусочек себе, а просто выбросили. После Тынды началась опять грунтовка, но уже хорошего качества. Можно смело держать скорость около восьмидесяти километров в час.

Машина ведет себя хорошо, хоть и пришлось подтягивать ступицу. Даже не пытаюсь вникать, как можно постоянно подкручивать то, что сжиматься физически не должно. Стал принимать эту машину как есть. Нужно постоянно что-то проверять, подтягивать, пошатывать — это как явление природы, глупо обижаться. Периодически смотрим все узлы, находим раскрученные болты — затягиваем. Выключился вентилятор обдува радиатора — не беда, просто зачищаем контакты в блоке предохранителей. Выкипел антифриз —доливаем. Не закрывается дверь — сильнее хлопаем. Не открывается — сильнее дергаем.

Вообще, сегодня замечательный день. Я увидел БАМ. Вроде ничего особенного: одна колея посреди болот, лесов и полей.

Зная историю создания, это о-го-го проектик! Мало кто знает, но БАМ не сильно короче Транссиба. Магистраль начала строиться в начале прошлого века, а полностью закончена только в этом. Последний тоннель, Северомуйский, был сдан только в 2003 году. До его открытия поезда шли в обход хребта, по медленному и опасному участку. Приходилось толкать состав сзади еще одним тепловозом, мощности одного не хватало для преодоления подъема.

Заехали в республику Якутия. Саха, как говорят местные. Это маленькая победа! Подумать только, мы добрались на машине в край вечной мерзлоты и бесконечной тундры! Пока видим только густой лес на холмах, но планируем увидеть больше якутской экзотики.

Проехали Нерюнгри. Местами появляется хороший асфальт, даже с разметкой. На трассе «Лена» идет глобальное строительство. Часть дороги реконструируют, часть прокладывают заново. Для спрямления старых участков, в прямом смысле сдвигают горы.

Отсыпают, забивают сваи, роют, взрывают. Колоссальный объём работ, чувствуется поток инвестиций в инфраструктуру.

Остановились поесть в одном кафе, удивились ограничению по продаже алкоголя. Можно продавать только с 14 до 20. Насколько я понял, в Якутии так везде.

Очень хотелось посетить одно место в Якутии — поселок Канкунский. Там родился мой дядька. В Якутию сослали его родителей, сразу после окончания войны. Людей высадили с поезда, и они шли поздней осенью почти двести километров пешком, к будущему руднику. Сами рыли себе землянки, выживали, как могли. Зная климат Якутии, удивляет, как им вообще удавалось выжить в таких условиях, ещё и строить поселок с шахтами.

Место должно быть уже заброшено. Шахта официально закрыта. Поселок этот находится в удалении от трассы, километрах в пятидесяти. Навигатор даже видит туда грунтовку. Порешили попробовать съехать, а дальше действовать по обстоятельствам. Доехали до нужного отворота, дорога оказалась нормальной гравийкой, шириной в полторы машины.

Едем не спеша, есть некоторое нервное напряжение. Тот путь, с которого мы свернули, является отдалённым от цивилизации. Но то, куда мы едем, уже вне моего сознания. Жажда авантюр зовёт посмотреть, что там впереди, но разум с заднего сиденья, говорит, что он против. Проехали километров десять, появились какие-то строения, явных следов жизни нет. Немного не по себе, тишина просто звенящая, а я вглядываюсь в черные остовы бараков, в их темные окна, и мне начинает уже что-то казаться. Заходить не решились, ведь если там кто и живет, то цель нашего появления может быть трактована неверно.

Сели в машину, едем дальше. Через некоторое время выехали на интересный перекресток. Нашу грунтовку пресекала почти идеальная гравийка, обвешанная знаками о запрете движения с обеих сторон. Решили, что это обслуживание нефте- или газопровода. Нам нужно прямо. Тут дорога испортилась, но всё ещё была проезжаемой. Интересно то, что она идеально прямая, видно, как она поднимается и спускается с холмов, уходя вдаль.

Проехали еще немного, и голос разума стал совсем против ехать дальше. Километров тридцать осталось нам до Канкуна. Места впечатляют, разыгрывая воображение. Вот, например, деревянный мост, ему лет шестьдесят, уже прогнил местами, и руку к его строительству, может, приложил и мой родственник. Жаль возвращаться: хотелось подарить дядьке пару фоток из его раннего детства.

Разворачиваемся, едем обратно на трассу, в «цивилизацию».

Не успели мы переварить впечатление от БАМа и радиальной вылазки, как ещё одно событие взбудоражило наш мозг. В ста метрах от нас какой-то зверь, размером с крупную собаку, перебегает дорогу. Да это же медвежонок! Притормаживаем почти до полной остановки, ждём. Сердце бьётся часто, где-то и maman рядом. Страшно, но хочется увидеть. Следом за первым перебегают дорогу ещё два, колонну замыкает медведица. Трогаемся и не быстро едем, чуть приоткрыв окна, в надежде сфотографировать. Пальцы не слушаются, нажимаю не те кнопки в телефоне, пытаюсь открыть камеру. Уже совсем близко перебегает дорогу последний, наверное, самый стеснительный мишка.

Проезжая то место, где медвежье семейство скрылось под откос дороги, мы надеемся сделать пару кадров им в след. Какой тут, в след! Все четыре медвежонка и мамаша, стоят в десяти метрах от дороги и смотрят на нас. Это не передать словами. Воистину, хозяева тайги. Медвежата коричневого цвета, размером с очень крупную собаку, но сильно мохнатые и кругленькие. Глазки черные, как бусинки. Выглядят очень мило, хочется погладить. Мать семейства светло-коричневого цвета, с темными отливами. Она огромна! Не дав нам долго на нее пялиться, она с рыком разворачивается к нам, и в пару прыжков взлетает на гравийный откос. Но мы предусмотрительно не тормозили до полной остановки. Я ору Артуру: «Гони!», и наша Нива, гребя всеми колесами, как последний раз в жизни, уезжает от грозной матери.

Мы снимали семейство на два фотоаппарата, и что в итоге? Ничего, кроме пары размытых кадров. Видимо, очень тряслись руки. Единственная нормальная запись осталась только на видеорегистраторе. Главное, впечатлений полные штаны. Сбылась ещё одна моя мечта, увидеть медведя в его естественной среде обитания. Едем дальше, ещё долго обсуждая произошедшее.

Сегодня по плану доехать почти до Якутска. Почти, потому что за сто километров от столицы Якутии, нас ждет уфимский товарищ Артура.

Там дорожно-строительная база, со всем благами цивилизации. Баня, столовая, ремонтный цех и, наконец, просто место, где можно по-человечески поспать.

Добрались до базы. Азамат встретил нас очень радушно. Накормил, отправил в баню, показал, где стиральная машина.

После бани мы уснули, как младенцы.

Вечером Азамат повёз нас на экскурсию, показать Лену на своем Pajero-Sport.

Машина впечатлила. Там, где мы едем восемьдесят, вцепившись в руль, «пыж» играючи летит сто и больше. Подвеска шикарна, и двигателя хватает с запасом. Горки, на которые Нива забирается только на второй, этот монстр влетает, не замедляясь. Но мы не ищем лёгких путей. Наш крест — доехать именно на Ниве, и мы будем нести его до конца. В экстазе от кондиционера с салонным фильтром, мы не замечаем, как приехали на берег Лены, рядом с городом Качикатцы.

Это великая река.

Мы видим только один рукав, основное русло где-то за островом, но уже этого хватает, чтобы понять размах. В месте, где паром переправляет транспорт в Якутск, длина переправы восемнадцать километров. Да, Якутск находится на той стороне реки. Туда нет железнодорожных путей. Огромный грузовой и пассажирский поток перевозится паромами. Зимой, когда лёд достаточно крепкий, открывают официальный зимник. Хуже всего в межсезонье, когда на пароме уже нельзя, а лед ещё не встал. Думаю, тут может спасти судно на воздушной подушке, но у него очень скромная грузоподъёмность. Все ждут мост. Этот проект тянется ещё с советского времени. Теперь, очевидно, без очереди влез Керченский мост, и на этот пока нет ресурсов.

Это многого стоит, увидеть закат над Леной. Да что там закат, саму Лену! Сколько раз представлял её, слышал рассказы.

И вот она, передо мной. Хочется пройти её всю по воде, от истоков у Байкала, до самого устья в Северном Ледовитом океане.

Не портят впечатление даже комары, мошки и слепни, роящиеся над любым теплокровным живым существом. Мы к ним уже привыкли. Насладившись пейзажами, мы возвращаемся на базу. Утром загоняем машину на эстакаду и дотошно проверяем все узлы, жидкости, и затяжки болтов. Звучит странно, но всё на своих местах. Меняем фильтры и доливаем сто грамм масла в двигатель. Только небольшой люфт левого ступичного подшипника, ставший уже привычным явлением. Устранили этот мелкий дефект подтяжкой.

Еще Азамат приоткрыл нам тайну строительства дорог в условиях вечной мерзлоты. Помимо всех подготовительных работ, в многослойную подушку из различных элементов, необходимо включить вот такой теплоизоляционный материал, он не даёт таять грунту под дорогой и асфальт не проседает.

Отдохнувшие, выезжаем в пыль Якутских дорог. Сегодняшняя цель — доехать до переправы через реку Алдан, правый приток Лены. Если повезет, сегодня же и переправиться. В Бестяхе заправляем все три канистры бензином, кушаем в кафе. Бестях — важный путевой пункт.

Тут ещё можно купить запчасти и запастись продуктами. Из этого же населенного пункта ходят паромы в Якутск, который, к сожалению, остался за рамками нашей экспедиции. Там есть, что посмотреть. Даю себе обещание когда-нибудь сюда вернуться.

Дорога тут уже гравийная на сто процентов, без включений асфальта. Очень много пыли.

Из-за полного отсутствия ветра, она висит туманом над дорогой, очень медленно оседая. Каждая вещь в машине покрыта внушительным слоем этого светлого дуста. Пыль даже в ноутбуке, который лежит в закрытой сумке. По этой же причине обгонять фуры почти не реально. Видимость заканчивается на пяти метрах. Иногда видно только свой капот в этой желтой мгле. Приходится полностью останавливаться, давая пыли хоть немного осесть. Прошу прощения за эпитет, но живым напоминанием о коварности дороги служат памятники погибшим на местах аварий, они стоят здесь почти на каждом километре. Проезжаем якутские деревни: Чурапча, Ытык-Кюель.

Нас предупредили, что останавливаться там не надо, возможен конфликт с местным населением. Видели только одного дедушку, который обучал внука ездить на маленьком тракторе. На вид он казался вполне добродушным. Аккуратно обогнав его, чтобы не сильно пылить, мы встали в паре километров дальше по дороге, устроив фотозасаду. Когда трактор стал приближаться к нам, мы показали фотоаппарат, спрашивая жестами разрешения на фото. Дедушка с внуком заулыбались и помахали нам рукой. Фото сделано. Помахали им в ответ на прощание, едем дальше.

Много скульптур, якуты видят себя на них воинами. Смотрится отлично.

Встречались скульптуры, славящие не только воинов, но и обычных тружеников.

На закате подъехали к переправе.

Кроме двух бензовозов в очереди, было ещё две машины. Следом приехали ещё несколько. Паром должен был прийти за этими бензовозами, попутно взяв на борт ещё пять машин.

Были все шансы переправиться сегодня. Времени было предостаточно, и я гулял по берегу, разглядывая машины. Тут, в отличие от центральной части России, уже никого не удивляет, что мы едем в Магадан. Многие едут туда же. Встретили туристов из Иркутска, они попытаются проехать до Оймякона — полюса холода. В Оймяконе зарегистрировано сразу два рекорда по температуре. Самое холодное обитаемое место в мире (-67͐°С) и самый большой годовой перепад температур (106°С). Эта дорога проходит в стороне от основной трассы и называется «Дорога костей», так как строили её заключенные, отправленные туда в один конец. Без подготовки соваться туда — самоубийство. У них почти гражданский Сурф, но есть проводник из местных. Искренне желаю им удачи. Возвращаюсь к машине и вижу, что наш экипаж уже познакомился с семейной парой на Патриоте. Тут же порадовали новостью, что нас точно возьмут на паром. Сергей и Инна из Магадана, они решили потратить свой длинный отпуск на путешествие в сторону Байкала. Теперь они едут домой. По их рассказам понял, куда они ездили. Свернув от Байкала в Тункинскую долину, они подобрались к границе с Монголией, изучая устья Белого и Среднего Иркута. Там красиво, и есть где погулять, но летом передвижения ограничены отвесными каньонами, непроходимыми из-за потоков воды. Самое время для прогулок в тех краях — май. Реки ещё не растаяли, а температура воздуха уже комфортна для походов. Именно так ежегодно штурмуют самую высокую точку Восточных Саян, гору Мунку-Сардык, сотни альпинистов. Пришел черёд Сергея рассказывать нам про красоты Колымы. Уже пришёл паром, мы на него загрузились, а список достопримечательностей у Сергея всё не заканчивался. Так приятно встретить людей влюбленных в свой край! Артур старательно всё записывал, стараясь не упустить детали. Началась погрузка на паром, и мы на время прервали краеведческие беседы.

На этом же пароме я познакомился с водителем бензовоза.

Суровый внешне, он с любовью рассказывал про животных, которых встречает на трассе. Несколько раз даже спасал зайчат, которые испугавшись, сидели прямо на дороге. Смеётся, говорит, что дома зоопарк, постоянно детишки кого-то притаскивают, и на трассе зоопарк — всех зверей в лицо знает.

Через час паром причалил, и мы в сопровождении магаданских знакомых поехали искать, где поставить лагерь. Проехали за посёлок Хандога, и Сергей показал отличное место прямо на берегу. Утром наши пути разделились, магаданцы поехали искать мастера в Хандоге, который сможет им заклеить скол на лобовом стекле. Ну а мы двинулись дальше, навстречу мечте.

Понятие «утро» здесь носит весьма условный характер. После вечерних сумерек опять начинается рассвет. Освещения хватает, чтобы читать книжку круглые сутки.

Дорога теперь вьётся среди холмов, то прижимаясь к скалам, то проходя по равнине поверх болот.

Много где в низинах лежит снег.

Начались опасные прижимы, самый известный из них — Чёрный.

Теперь он не так суров, как несколько лет назад. Дорогу расширили, дополнили несколькими эстакадами, так что теперь тут могут разъехаться две машины. Едем аккуратно и очень внимательно, в метре от машины отвесный обрыв в пропасть.

Через какое-то время привыкаешь к такой дороге и едешь, просто наслаждаясь видами. Леса сменяются высокогорными болотами со стлаником.

Фотоаппарат можно не убирать, всё так красиво, что не покидает ощущение нереальности происходящего. Как будто попал в затерянный мир.

В долинах все больше снега, и влажный воздух, охлаждаясь об него, сползает вниз по долине туманом.

Из следов пребывания людей только узкая дорога и линия электропередач, построенная еще заключенными ГУЛАГа. Столбы местами идут прямо по болоту, многие покосились, некоторые упали.

Они — напоминание о людях, которых перемолола машина репрессий. Остались только столбы. Деревянные опоры, скрученные из бревен вручную, ещё долго будут напоминать живущим о чудовищном преступлении против человека. Как те, кто строил деревянные дороги посреди болот и рыл шахты в вечной мерзлоте, смогли выжить? Если смотреть фильм с такими декорациями, то можно подумать: «Вот это работа мастера, тут так и витает дух каторги». 

Но это не кино, я сам могу потрогать кусок бревна, торчащего из старого моста — вот он. История принимает весьма конкретные формы. Зная здешний климат, когда зимой минус пятьдесят норма, а летом плюс сорок, и гнуса столько, что он сжирает заживо, то уже не берёшься ответить, когда тут лучше, зимой или летом.

Природа здесь сильнейшая, любые эпитеты будут передавать лишь часть впечатления.

Этот мир давит на тебя своим величием, контрастом, безразмерностью.

Ближе к вечеру проехали город Усть-Нера. Там есть и заправка, и магазины. Сразу хочу попросить прощения у тех, кого могу задеть своим суждением о городе. Город оставил очень плохое впечатление. Куча шатающихся подростков в пьяно-наркотическом угаре. Какой-то безногий инвалид, тащащий по канаве другого инвалида. Кругом вопли и какой-то треш. Сайлент Хилл, не меньше. Забегая вперед, хочу сказать, что на обратном пути при дневном свете, всё выглядело лучше. После посещения этого города мы ехали и долго спорили о судьбе там живущих людей. Особенно о детях. Есть ли у них альтернативный путь? Чья это ответственность? Какова роль государства в судьбе отдалённых городов? К общему мнению мы не пришли. Отъехав подальше от города, встаём на отдых.

Через какое-то время заезжаем в Магаданскую область.

На одной из стоянок видим лису. Она почти ручная, но трогать её не стоит. Может укусить, а от бешенства умирают быстро. Скормили ей весь крекер и пофотографировали.

Этот день подготовил нам ещё один расширитель сознания — оставленный людьми город Кадыкчан. Мы уже проезжали брошенные поселки, но этот оставил сильное впечатление.

После посещения этого города, я уже никогда не буду прежним. Много новых мыслей относительно жизни и ценностей появилось после визита.

Город построили во время войны, чтобы обслуживать шахту по добыче каменного угля. В лучшие годы население доходило до десяти тысяч человек. Теперь тут чёрными глазницами, в звенящей тишине, смотрят со всех сторон пустые пятиэтажки.

Я долго гулял по городу, не меньше двух часов. Сначала искал квартиры, в которых уцелели окна. Это был индикатор, что не всё там разгромили и, может, остался уголок, способный рассказать мне что-то о покинувших это место. Заходишь в темный подъезд, под ногами похрустывает стекло, отражаясь эхом из открытых квартир. Жутковато, хочу вам сказать. Невольно проводишь параллель с жилым подъездом, представляешь, как тут смеялись и бегали дети, у дверей лежали коврики, а на кухне закипал чайник. Дохожу до самого верхнего этажа, тут разбросанных вещей немного меньше. Прохожу в квартиру, ей-богу, аж неловко, чуть не постучался, проходя дверь. Линолеум отчего-то содран, наверное, утащили мародеры. Сантехники нет, батарей тоже. Но, в остальном, интерьер сохранился очень хорошо. Обои в цветочек, полки для книг, перевёрнутый зеленый диван на ножках, стеклянные банки в кладовке. На плите стоит кастрюля, валяется пара сковородок. Окна кухни выходят на горы. Мое воображение с лёгкостью дорисовывает недостающие детали жизни хозяев квартиры. Покидаю эту квартиру и хочу найти еще какое-нибудь место, где будет больше деталей. Посетив еще пару бывших жилищ, нахожу очень уютную квартирку. Три комнаты: в одной точно жил мальчик, в другой девочка. По комнате мальчика можно наблюдать его взросление и приобретенные ценности.

Самыми старыми в комнате являются вкладыши «Turbo», приклеенные на стену. Более новые культурные слои заняты плохо одетыми девушками из журнала «Playboy», а в красном углу висят развороты с барышнями во весь рост, с уже нескрываемыми прелестями. Валяются несколько тетрадок с рисунками. Почти все они какие-то депрессивные: о наркоманах, драках, граффити и уличной жизни. Что это — отпечаток города, или индивидуальный портрет?

Комната девочки тронула больше. Много мягких игрушек, разбросанные туфельки, книжки и ученический дневник. Полистал дневник.

Имя владелицы Сидорович Саша. Умышленно пишу её имя, вдруг прочитает. Так хотелось в тот момент найти её, сказать: «Я был у тебя в гостях, но тебя там не было». Звучит ужасно, согласен. Почитал записи учителей, названия предметов и задания к урокам. Почувствовал себя как в машине времени. За окном стоит желтая махина школы, в которую уже никогда не понесут этот дневник.

Все эти декорации вокруг выглядят так, будто в квартире ремонт, поэтому разбросаны вещи и чего-то не хватает. Вот-вот всё закончится, и люди вернутся назад. Но, увы, никогда не вернутся. Сознание невольно проводит параллель с моим городом, с нашим временем.

Однажды и мой дом, и моя любимая машина — все, что меня окружает, превратится в предмет изучения для археологов. Что останется после нас? Погнутые айфоны и тонны пластика? Очень грустные мысли, хочется начать что-то менять, жить высокими целями.

Под грузом этих мыслей, покручивая в руках пруток арматуры, выхожу из подъезда и иду к бывшему клубу. Выходя из-за угла одного из домов, увидел, как мелькнула и скрылась в одном из подъездов фигура в синей куртке. Увидел ли он меня, и кто это был, я не понял. Остановился, жду. Тут следует рассказать, как я выглядел со стороны. Болотного цвета штаны, мастерка с капюшоном, натянутым на голову, чтобы не кусали комары, перчатки и та самая арматура в руке.

Из подъезда вышел человек, потом еще несколько, в итоге группа человек из десяти стояла и таращилась на меня, сбившись в кучу. По их одежде и лицам сделал вывод, что они туристы, да к тому же иностранцы. Яркое снаряжение, хорошие ботинки, наивные лица. Настал их черёд напрячься. Махнул им рукой, сказал «Привет!». Они вяло махнули в ответ, причем почти все. Как пингвины — «Улыбаемся и машем!» В их лицах читалось смятение. Сунув арматуру подмышку, я подошёл ближе, чтобы поздороваться. Самый смелый из них пошёл мне на встречу, протягивая руку. Этот момент Артур успел сфотографировать с крыши клуба.

По его лицу читалось, что он готов стать героем, даже посмертно. Оказалось, это туристы из Польши, приехали специально из Магадана, попасть в этот заброшенный город. Их сопровождает один якут. Поулыбались друг другу, их вроде отпустило. Когда одна женщина спросила: «Do you live here?», я понял, что они не видят во мне собрата по туризму. Было смешно, подумал, что пора мне в цивилизацию, уже хотел ответить: «Да. Я и мой медведь Миша живём вон в том доме, у леса. Но он сейчас напился водки и играет на балалайке». Удержавшись от шутки, рассказал кратко о нашей экспедиции. Один из них переспросил: «на машине, вы имеете в виду, с Магадана»? «Нет, — говорю, — своим ходом, почти от Москвы». Они в шоке, такие расстояния европейцам не снились. Желаю приятного путешествия по постапокалиптическому городу.

В 2001 году ещё было с кого выжать пару подписей на выборах. Видимо, после жизнь тут совсем остановилась.

Мы двигаемся дальше, под впечатлением от Кадыкчана. Чтобы скоротать время, я придумал историю про людей, оставшихся в городе после аварии и пытающихся выжить. Додумывал и рассказывал на ходу, это было просто. Мыслей и образов — полная голова.

Тем временем петляющая между нежно зелёных от ягеля сопок дорога уже примелькалась своей красотой и не вызывает новых и ярких эмоций. Иногда сознание вырывается из оцепенения, и тогда хочется себя ущипнуть. Неужели это я, здесь, в самом углу карты мира? Кругом тысячи километров бескрайней лесотундры. Мы — маленькая точка в этом одеяле из складок гор, ползущая через перевалы, реки и болота по серой ниточке грунтовой дороги туда, на восток, к Тихому океану!

Где-то на этом отрезке пути пришел мой черед рулить и на первых ста метрах, опустив на миг глаза к магнитоле, притёр машину об отбойник. Машина требует постоянного подруливания, и об этом нельзя забывать. Расстроился. Было ужасно стыдно перед Артуром. Мой авторитет как драйвера пошатнулся, хоть машина пострадала не сильно.

Сегодня мы должны свернуть на Тенкинскую трассу, более короткую альтернативу основной. Дорога там не хуже, но риски очевидны. Меньше машин, а значит надежды на возможную помощь в случае происшествия. Еще один риск связан с мостами. Их часто сносит поднявшимися реками. Достаточно пары дней сильного дождя, и неделя автономного выживания обеспечена. Справедливости ради стоит отметить, что дороги чинят, мосты ремонтируют — все настолько оперативно, насколько это возможно в реалиях Колымы. Но мы приняли все эти риски и поехали альтернативным путём, ещё дальше от цивилизации. На всём отрезке почти останавливались перед каждой речкой, проверяя есть ли там проезд. Поперёк дороги может быть промоина. Нам хватит и половины метра, чтобы угробить машину. Ближе к вечеру встретили людей, которые ехали нам навстречу. Было успокоением узнать, что отрезок проезжаем. Спросили про дорогу, сказали, что все в порядке. Мы решили отдохнуть, встали на ночевку под каким-то перевалом.

Я не запомнил всех названий и высот, но их там много. Самые запоминающиеся названия — Гаврюша и Дедушкина лысина. С юмором у первооткрывателей все было в порядке. Без юмора здесь никак. Колыма давит. Красиво и тревожно в одно время. Человек тут лишний. Много гнуса и комаров.

Один из самых красивых перевалов — Ольшанский.

Утро, а понятие это условное — так как и всю ночь тоже светло, встретило нас отличной погодой. Настроение волнующее.

Завтра утром мы должны быть уже в Магадане.

Дорога красивая, скучать не дает. Местами очень узкая, в одну машину. На одном лесном участке ехали прямо по ручью. Хорошо видно, что раньше его тут не было. Вот она, сила гор — прошёл небольшой дождик, а уже видны последствия.

Не хотел бы я здесь оказаться в ливень. Точнее, если признаться, то очень хотел бы, но с уверенностью в возможности эвакуации, если все зайдёт слишком далеко. Через минуту уже выглянуло солнце, и о дожде напоминает лишь радуга и парящие под теплыми лучами сопки.

Доехали до посёлка Усть-Омчуг, заправили все ёмкости до отказа. Бензин, как и везде на Колыме, золотой. Более пятидесяти рублей за литр. Показательно то, что нам не хотели дать заправить больше 10 литров. С такими расстояниями звучит как издевательство. Пришлось поуговаривать королеву бензоколонки.

До Магадана осталось менее трёхсот километров. Скоро, очень скоро. Хочется пустить Шниву в галоп, но нельзя. Очень много путешественников совершали ошибки, уже почти достигнув цели, в эйфории от скорого финиша.

В пять утра мы были в Магадане. Остановились у легендарной стелы на въезде в город.

Когда ехали, было столько планов что сделать, когда доедем, уж каждый знал непременно, чем заняться! А что в итоге? Я сел на лавочку на смотровой площадке, и просто сидел, глядя на город, на дорогу, на Ниву. Чуть грустно как-то стало. Мы девять тысяч километров жили этой минутой! Отписался всем, кто ждал новостей. Ощущение, будто с Эвереста отправляешь СМС.

Время — пять утра. Народ, к которому мы вписались пожить в Магадане, наверняка еще спит. Решили сходить на монумент памяти жертвам сталинских репрессий «Маска скорби».

Интересное место. Погуляли вокруг, пофотографировали. Полюбовались на море.

Потом решили поесть, кафе на въезде в город только открылось.

За завтрак отдали почти две тысячи рублей, но это нас не сильно расстроило. Мы в Магадане!

Чем нас удивит Магадан, и чем может закончиться прогулка по ночному парку?

Как прикоснуться к тайне золотодобычи?

Когда уже развалится Нива, и что случилось по дороге назад — читайте в завершающей, третьей части нашего отчёта.