Мой Байкал

Удивительная у меня ситуация. Живу в месте, куда многие стремятся попасть — рядом с Байкалом. А рассказываю в основном о дальних странах и путешествиях. Это ненормально.

Тем более что на озере я бываю часто, но это не сложные и долгие путешествия, а в основном, как говорится, маршруты выходного дня: от суток до нескольких. Может, потому раньше не рассказывал, что в этих поездках нет ничего исключительного.

Вместе с тем вижу, какой интерес вызывает у всех Байкал. Вот и решил собрать в единое все свои прежние заметки и впечатления за многие годы и поделиться с вами.

Главки ничем между собой не связаны, кроме общей темы — Байкала, поэтому читать можно с любого места.

Путешествовал на разных автомобилях, иногда на фото видно каких. Снимки тоже делал разной техникой. Некоторые фотографии не сохранились, но это будет порой заметно: текст есть, а иллюстраций не хватает. За это не судите строго.

Надеюсь, кому-то мои заметки окажутся полезными.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ЛИСТВЯНКА

Когда я начинаю скучать по Байкалу, но нет ни желания, ни времени добираться до его дикого и далекого берега, я еду в Листвянку. Таких, как я, много, более того, большинство (как говорится) гостей города и иностранцев именно по этому месту и составляют представление о славном море.
Слышал мнение, что ничего хуже нет, чем судить об озере по этому месту. Ну, как сказать. Для цивилизованного путешественника здесь есть все для того, чтобы составить довольно верное представление о Байкале. И я здесь бываю довольно часто. Как правило, вижу каждый раз новые и очень неожиданные вещи.

Не стал бы утверждать, что этот маршрут только для бедных и ленивых. Листвянка — средоточие всех выгод и благ, которые может получить привередливый путешественник от поездки на Байкал. Здесь есть все: от самого большого рынка сувениров до помпезного отеля и дайвинг-центра.

Нет такой причуды, которую за свои деньги вы бы не исполнили. И те, кто стремится получить короткие, но яркие впечатления от озера, здесь попадают в десятку. Ведь для того, чтобы проникнуться красотой Байкала, не нужно сутками жить в палатках на его берегу: величие озера поражает сразу и бесповоротно. И неудивительно, что люди возвращаются на эти берега вновь и вновь.

Поток местных и иностранных туристов в основном снует по небольшой площади у вызывающе яркого отеля «Маяк». В здании администрации поселка, поднявшемуся невдалеке от него, несмотря на праздничный день, также заметно движение. Этот кусочек Листвянки словно вырезан из какого-то иноземного курортного городка и поставлен на берегу сурового озера, настолько он выглядит чужеродным.

На флагштоке развиваются два флага: российский и китайский. Вероятно, это как-то легко объясняется. Впрочем, китайских туристов сейчас всюду просто невообразимое количество.

Вообще, Листвянка — это узкая полоса жизненного пространства, вытянувшегося вдоль берега озера и по распадкам. Одно время главная улица поселка упиралась в постоянно закрытые ворота когда-то градообразующего предприятия — вроде судоремонтного завода. В последнее время он хоть и не работал, но свою территорию сохранял. Похоже, крепость пала. Сюда уже просочился смуглый товарищ со своим мангалом, а значит, вскоре эта большая и очень лакомая территория у воды будет пущена в оборот.

На месте заброшенных цехов и ангаров, возможно, поднимутся торговые центры, новые гостиницы, рестораны… Ну, а пока, судя по многочисленным граффити, свои пати здесь проводит неформальная молодежь, да еще на заднем дворе дымятся противни, на которых предприимчивые торговцы коптят омуля.

Рыбу можно съесть здесь же в беседочке на берегу Байкала (100 рублей в час). Вкушающих туристов по-деловому обходит гладкий кот, собирающий с гостей натуральный оброк. Я его видел здесь и в 20-градусный мороз. Как говорится, ходит на работу, как на праздник…

И он не одинок. Выросла целая популяция котов, которые используют выгодную для себя ситуацию: туристы стандартно закупаются на местном рынке омулем горячего копчения и харчатся здесь же, на берегу. Коты крутятся рядом, и им перепадала значительная часть местного деликатеса.

Для тех, кто ищет особых изысков, можно посоветовать заглянуть в кафе «Шуры-Муры», что находится в центре всех событий. Меню здесь с претензией на оригинальность, чего стоят одни названия блюд «Браконьерская икорка», «Блудливый лосось» и тому подобное. Название, похоже, уже включено в стоимость, и если вы не аристократ голубых кровей, то лучше подыскать для себя более демократичное заведение. Благо, вокруг их немало.

Чем еще удивляет зимний Байкал — полным отсутствием льда. Он встанет только в середине января, но зато простоит до марта. Поэтому сезон дайвинга длится долго. Вот, кстати, происходит увлекательное действо: двое аквалангистов, один из которых был опытным, а второй новичком, пытались погрузиться в воду. Новичок-девушка никак не могла заставить себя окунуться с головой, и этот цирк продолжался довольно долго, пока все не устали от этого представления. И решили поискать новые впечатления.

Далеко ходить не пришлось. На глазах у честного народа спортивного сложения мужчина разоблачается до трусов и устремляется к озеру. События происходят 5 января, с утра на улице было минус 25 градусов, к обеду, конечно, немного полегчало, но до плюсовой температуры далеко. Видя такую картину, я схватился за фотоаппарат, но доброхоты кричали: «Погоди снимать, пусть вылезет!». Мужик между тем, как влез, так и вылез. Жаль, что на берегу собралось только русскоязычное население — не удалось насладиться эффектом, который мог быть произведен на иноземцев.

Из бросающегося в глаза стоит отметить веселые пиратские флаги, поднятые над прогулочными теплоходами, да еще то, что торговцы сувенирами осуществляют экспансию на ранее покинутые территории — они вновь заселяют главную площадь поселка, откуда их несколько лет назад с трудом вытеснили на рынок. Кстати, там приобрел кедровую чашку, блюдце и ложечку (300 рублей). Попробовал попить из нее чай, но, похоже, это занятие для очень больших любителей: один аромат перебивает другой.

Небольшой поселок из конца в конец можно пройти за час. Мимо нерпинария здесь никак не пройдешь. Есть несколько самодеятельных музеев. Дендропарк… Там пытался обмануть птичку с бандитской повязкой на глазах — подставил пустую ладонь. Клюнула в палец до крови. А не шути! Больше не буду.

Но за блестящими фасадами отелей и помпезных вилл, раскинувшимися вдоль набережной, то здесь, то там, выглядывает пролетарское исподнее поселка: серые домики, разбитые улицы, покосившиеся заборы…

Совершенно случайно однажды оказался на ул. Чапаева. Она пролегает в лощине, между двумя склонами сопки. Двигаясь вверх по ней, можно изучить новейшую историю поселка. До прихода новых жителей это была самая обычная сельская улица, но затем ее облик резко меняется. И сейчас она похожа на челюсть, в которой золотые зубы перемежаются с гнилыми. Трехэтажные особняки и пансионаты соседствуют с обгоревшими постройками, заброшенными участками, похоже, купленными впрок и еще ждущими настоящего хозяина.

В самой верхней точке обнаружил убогий экологический лагерь, пока еще принадлежащий одной из иркутских школ, картинную галерею и двух интуристов, неведомо зачем забравшихся сюда: никаких особых красот здесь не наблюдалось, да и Байкала не было видно за постройками.

Однако всего этого туристы не видят или не хотят замечать. Им тут хочется получать радостные эмоции. Наблюдал, как то ли китайская, то ли японская девица во все глазки смотрела за мужиком, набиравшим из проруби байкальскую воду. Понятно, для китайцев это вообще диковина — пить из открытого источника. Девушка, вероятно находясь в крайнем возбуждении, макнула даже в ведро палец, дабы проверить мокрая ли вода.

И все-таки самые сильные впечатления от Байкала получаешь тогда, когда он показывает себя без прикрас. Если смотреть из центра туристической деревни, то ничто не свидетельствует о том, что вскоре вся видимая водная гладь превратиться в ледовую твердь.

Но если проехать чуть дальше за поселок, то становится ясно, что это дело считанных дней. За изгибом береговой линии происходит колоссальная работа — еще хрупкие ледовые поля, крошась и ломаясь, неумолимо двигаются к истоку Ангары. Скорость продвижения вполне осязаемая — у берега даже образовалось течение, которое перемалывает тонкий лед в крошку.

Вся эта красота гудит, трещит и сверкает на солнце. А на берегу сидит кот и с грустью смотрит на все это великолепие — нескоро теперь рыбаки выйдут на промысел.

Кстати, вот этот же участок озера. Всего-то несколько километров от бульварной зоны. Впечатление такое, что ты на берегу первобытного Байкала, где запросто можно найти уединение и отрешиться от людской суеты.

Некоторые отшельники ищут здесь и находят гармонию в позднюю сибирскую осень.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: БУГУЛЬДЕЙКА

От Иркутска до Бугульдейка более 220 километров. Из них свыше 40 км по дорогам без твердого покрытия. Можно было бы сказать, по гравийке, но реально пришлось перемещаться по снежному накату, отягощенному перепадами высот.

Погода здесь противоречивая: в этот раз было относительно тепло (-8 -10 градусов С), но при этом очень пасмурно. Надеялся, что ближе к Байкалу солнышко выглянет из-за туч, но совершенно напрасно. Просвет в облаках появился только на обратном пути. Это радостное событие сопровождалось необычным эффектом — кусочком радуги.

Бугульдейка довольно серый рабочий поселок, почти утративший смысл своего существования, но его сейчас пытаются возродить как туристический объект. Творчески одаренные приезжие пытаются раскрасить унылые заброшенные постройки в яркие цвета, но пока получается не очень. Природа здесь и без участия человека порой выдает образцы высокого искусства: вот на речке Бугульдейке поверх наледи выступила ярко бирюзовая вода, но передать этот необычный оттенок фотоаппарат не в состоянии — ущелье лежит в сумраке.

Перебравшись через вздыбленный мосток, под которым местные мальчишки играют в хоккей, выезжаю на пустынный, еще не замерзший байкальский берег. Здесь сохранились остатки портовых сооружений. Отсюда когда-то отчаливали баржи с мрамором и древесиной. Но лес у побережья озера рубить запретили, а мраморный карьер работает в спазматическом режиме. Впрочем, с его продукцией можно ознакомиться тут же на берегу — старые портовые сооружения забутированы отходами мраморного производства.

На январском байкальском берегу особо не погуляешь — ветер пронизывает до костей. Почти физически ощущаешь, как кристаллизуется в озере лед. И чем дальше от берега, тем быстрее идет процесс. Еще несколько дней и по байкальской глади можно будет ходить пешком.

Когда встал лед, питерские затейники при содействии местного владельца турбазы решили устроить грандиозный перфоманс. А именно, высечь изо льда 384 коня. И назвать этот косяк «Табуном ветров». И обыграть это все магическим образом, обозвав бугульдейством.

Открытие ледового городка переназначили на 22 марта (первоначально намечали провести в день весеннего равноденствия 20 марта). Я решил съездить на место за неделю до этого — организаторы обещали устраивать вокруг стройки каждые выходные какие-то развлечения и хороводы.

В устье реки удалось обнаружить первые признаки каких-то праздничных работ: несколько ледовых лошадок (не более десятка), часть из которых в чистовой обработке, часть в черновой. Вдоль берега несколько шестов с лентами и пара щитов, напоминающих пожарные. Вокруг никого.

Увиденное, даже при самом богатом воображении, ну никак не тянет на «Табун ветров». Решил двигаться к Байкалу, хотя был позыв просто развернуться домой. Чутье не обмануло: побережье оказалось более оживленно. Около десятка автомобилей с такими же зеваками, как и я. На льду кубы, часть из которых приобрело очертания коней, а часть готово к обработке. Некоторые ледяные блоки больше похожи на камни Стоунхенджа и вряд ли пойдут в дело. По ощущениям, в трех группах — менее сотни заготовок ледовых скульптур. Очень сложно поверить в то, что за оставшееся время здесь может резко что-то измениться, разве что обломки льда сгребут в кучи и назовут — Конь Спящий.

Конечно, никаких игрищ и обещанных развлечений вокруг так же не происходило, что заставляло чувствовать себя немного обманутым. Уже вернувшись домой, я постарался разобраться, отчего дела в Бугульдейке идут не по фэн-шую. Выяснил, что единственный известный ледовый скульптор, ангарчанин Сергей Зиннер, ушел из проекта, заявив, что его имеющимися средствами и возможностями осуществить нереально, а обещанные мастера из Европы так и не прибыли. Похоже, «Табун Ветров» может оказаться большим мыльным пузырем. Жаль, идея хороша была, но осуществлялась, вероятно, не теми людьми и не в том месте.
Моя же польза оказалась только в том, что у местного предприимчивого бурята купил свежего омуля. Мелкого, но по 180 рублей за кило.

На обратном пути в Иркутск, в лучах заходящего солнца успел сфотографировать недавно появившуюся достопримечательность. На границе Баяндаевского района здешние буряты поставили памятник своему тотемному животному — оленю.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: БАЙКАЛЬСК

По требованию экологов в Байкальске закрыли градообразующего предприятия — целлюлозно-бумажного комбината.

Возник вопрос — куда девать кучу народа, что с него кормилось. Чиновники всех мастей начали скрести в головах, придумывая им новую работу. Витала в воздухе идея даже пригласить компанию «Coca-Cola», дабы она вместо своей отравы разливала здесь байкальскую водичку и торговала ей по всему миру. Словом, планы по спасению города зрели самые фантастические, но им, естественно, не всем суждено было воплотиться. Весь чиновничий задор, как обычно, ушел в гудок.

И поняли тогда горожане, что спасаться надо собственными силами.

В общем-то, уже давно почти все жители Байкальска, независимо от своего статуса; трудятся ли они где-то или официально считаются безработными, все лето заняты делом. Они неустанно взращивают на своих грядках невиданной величины и красоты клубнику. Нигде в Сибири вы не встретите такой.

Несколько лет тому назад кому-то в голову пришла светлая идея использовать эту клубничную аномалию во славу города и организовать здесь ягодный фестиваль.

Нынче он вышел на новый уровень: пролог к нему был проведен в Иркутске. Увы, первый блин оказался комом. Обещанного клубничного изобилия в областном центре не случилось. Но красивая идея не должна умереть так бесславно. И потому собрался я в Байкальск, чтобы принять участие в этом необычном фестивале, что называется в родных стенах.

Надо сказать, что в этот раз ягоды уродилось много. У придорожных торговцев проходит еще один, пусть неофициальный, придорожный фестиваль — земляничный, так их много стоит вдоль трассы. А вот уродилась ли клубника? Но уже в первом же пригородном садоводстве все страхи были опровергнуты: дедок и пара бабок уверенно выставили на продажу несколько 5-литровых ведер отборной клубники. Цены, как выяснилось, оказались самыми доступными из всех последующих.

Главная гостиница города в буквальном смысле слова оказалась недоступна: вокруг нее появилась металлическая ограда с будкой охранника на входе. Прямо здесь же отсекались все желающие поселиться в «Байкал». На местных базах удалось отыскать только единственный свободный 5-местный коттедж (7 тысяч в сутки). Но в Байкальске уже появился частный гостиничный бизнес. В помпезном доме с золотыми обоями удалось снять 2-местный номер со скрипучими полами (1200 рублей/сутки). Гостиничка показалась тихой, но только до приезда основного состава гостей. Вот тут-то капитализм и показал свое нутро. Всё для дорогих гостей, потерявших берега! Ночь напролет в заболоченном бассейне плескались без трусов дамы и господа, периодически шумно перебегая из бани в буфет-номера и обратно. Вот такая клубничка в преддверии фестиваля клубники!

Основные события второго дня ягодного праздника должны были начаться ближе к вечеру. До этого ничто не свидетельствует о том, что в город пришел фестиваль, разве что несколько ярких плакатов. К обеду на рынке появились продавцы сувениров и символики. А вот продавцов ягоды было всего несколько человек. Основная же торговля сосредоточена вдоль трассы и у садоводств, и мало кто рискнул покинуть прибыльные места ради неясных фестивальных перспектив. Но ягод для всех собравшихся вполне хватило — так что кризиса, подобного иркутскому, не случилось.

Трехдневная программа фестиваля показалась очень насыщенной, но не особенно интересной: праздник еще пока не вырос из своих районных штанишек. Пели много и от души, но с сильным послевкусием самодеятельности.

Развлечения, типа презентации сотового оператора, показались весьма сомнительными. Местные поэты смогли удержать внимание всего нескольких зрителей. Им не помогло даже то, что на сцене с ними оказались авторы свежей книги о нашем земляке Евгении Евтушенко.

Гораздо веселей шли дела на молодежной площадке, где заправляли приглашенные ди-джеи да вокально-инструментальный ансамбль с ничего не говорящим названием. А ведь помню времена, когда на местном стадионе выступал «Король и шут».

Итожа увиденное, должен признать, что самым сильным впечатлением фестиваля оказались пирожки со свежей клубникой да булочки с ней же. Пока же праздник с многообещающим названием не стал поистине городским. Может, ему не дают развиться нынешние беды и проблемы, которые переживает Байкальск, а может быть, и сама клубничная страда, которая не позволяет оторваться от прилавков и грядок горожанам и просто предаться веселью. Как бы там ни было, но традиции появляются с годами, и, как знать, может быть, через десяток лет о самодеятельных корнях фестиваля будут вспоминать с умилением, как о действительно народных. Но только об одном прошу: пусть бабулька, торгующая пирожками со свежей клубникой, обязательно передаст внучке рецепт их приготовления…

Зимой

А зимой здесь другие развлечения. Работает горнолыжный курорт, который одни называют «Гора Соболья», а другие «Соболиная гора». Чтобы попасть сюда пришлось проделать 150-километровый путь из Иркутска. Дорога к курорту лежит через перевал, в конечной точке которого открывается потрясающий вид на замерзший Байкал. В тот день, похоже, не я один пустился по этому маршруту. Шоссе было просто забито дорогими иномарками, водители которых считали ниже своего достоинства тянуться у кого-либо в фарватере. Поэтому периодически завязываются кратковременные «зарубы» между подвижным составом. В этих горных условиях порой тешу свое эго тем, что моя машинка («Опель-Мерива»), хоть и не особо скоростная, но замечательная коробка Easytronic просто позволяет творить чудеса, оставляя позади более серьезные авто. Позже почти всю эту автомобильную ярмарку тщеславия я и увидел на стоянке у горы Собольей. Теперь-то понятен спортивный азарт, который демонстрируют горнолыжники и сноубордисты по дороге к курорту: они просто разогревались.

Итак, иркутский бомонд прибыл на полноценный отдых в места президентской славы. Именно здесь в марте 2002 года провел свой краткосрочный отпуск Владимир Путин. Говорят, что местные спортсмены и отдыхающие могли тогда покататься рядом с ним, а некоторые и перемолвиться парой слов.

Высокий визит, реально хорошая трасса, или все это вкупе сделали это местечко очень популярным. В тот день, когда я там появился, сотни людей, самых разных возрастов толпились у подъемников. И все это происходило не сосредоточенно-угрюмо, а как-то весело, с настроением. Было ощущение какого-то праздника. Да и как ему не быть, если вокруг тебя снуют люди в ярких костюмах, на подмостках кипит концертная жизнь, светит теплое и яркое солнце, кафе и едальни работают в полную силу.

Но главное, из-за чего здесь все собрались — горнолыжный комплекс, который расположился у подножия Хамар-Дабана, отличный снег, хорошо укатанные трассы, грамотная схема размещения подъемников, неплохой сервис, мягкий для Сибири климат.

Курорт действует с декабря по апрель, имеет шесть сертифицированных трасс: две широкие (до 40 м) спортивные трассы длиной 1870 и 2100 м, две слаломные — 500 и 800 м, ночную освещенную трассу — 1000 м, специально подготовленные склоны для начинающих — по 200 м каждый. Максимальный перепад высот 490 м. Общая протяженность трасс — 10100 м. Отметка над уровнем моря низшая у подножия склона — 515 м, высшая — 1005 м. На вершину отдыхающих доставляют четыре буксировочно-канатные дороги от 400 до 1000 м и три детских подъемника для обучения катанию на склонах длиной 200 м. Пропускная способность — 1100 человек в день.

По моим ощущениям, людей было гораздо больше, впрочем, не все пришли сюда за тем, чтобы встать на горные лыжи или сноуборд, многие просто пришли посмотреть на то, как это делают другие.

Но и в городе есть чем заняться.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: СЕВЕРОБАЙКАЛЬСК

— Иностранец?
— Нет.
— Я тебя уже второй день здесь вижу… Что делаешь?
— Город смотрю.
— Не понял…

Это меня на главной улице Северобайкальска остановил здоровенный мужик, на вопросы которого я посчитал за лучшее правдиво ответить. Обойдя стороной впавшего в ступор аборигена, я двинулся дальше по очень уютному городку, который реально можно обойти за час, ведь его протяженность всего-то 5 километров, а население меньше 30 тысяч человек.

Вероятно, это последний советский город. Он получил этот статус в 1980 году, а поселение здесь возникло чуть ранее, и все благодаря Байкало-Амурской магистрали — здесь была главная база бурятского участка.

То, что строили Северобайкальск с нуля и по единому плану, благоприятно отразилось на нем: широкий проспект, геометрически выверенные кварталы, центральная площадь с огромной ледяной горкой, плавно переходящая в парк, над которым подняла свои золоченые маковки белоснежная церковь.

Словом все сделано по уму ленинградскими проектировщиками и построено мастерами из того же города трех революций. Ну, а местным остается только поддерживать городское хозяйство в порядке, что вроде у них неплохо получается.

Кроме железной дороги в Северобайкальске крупных предприятий нет.

Кое-кто с гордостью подчеркивает этот факт, ибо Байкалу в этой части не наносится серьезного экологического вреда. С другой стороны жителей чем-то нужно занять, и на мой поверхностный взгляд, одна из основных здешних профессий — таксист. Их много всюду. Как удается выживать в такой конкурентной среде — загадка, но потребителю это на руку — проезд по городу всего 50 рублей. Но при здешних расстояниях клиента и за такие деньги нужно еще найти. Впрочем, другого городского транспорта за все время пребывания заметить так и не удалось.

Другая распространенная профессия — торговец сложной бытовой техникой: четыре магазина на проспекте из нескольких домов. В каждом обещают огромные скидки…

Кстати, одна из особенностей городка — змеящиеся дома. Вероятно, не случайно, избрана такая гибкая архитектура. И еще бросается в глаза почти полное отсутствие балконов.

При всей своей миниатюрности в Северобайкальске есть все, что должно быть. И даже более того. Несколько гостиниц. В той, что остановился я, был даже бесплатный wi-fi. Но при этом на завтрак вместо кофе дали чай с прогорклым бутербродом. Вообще, с общественным питанием здесь напряженка — в местах скопления народа (вокзал, источники) кормят дорого и невкусно. Национальное блюдо (позы) больше напоминает пельмени. Готовить его не умеют, поскольку коренного населения в городе немного.

Как я уже говорил, промышленности в Северобайкальске почти нет, но жители выглядят вполне зажиточно, если судить по транспорту. Много свежих автомобилей из автосалонов. Обнаружил даже «Тойоту-Тундру» с немного замятой левой стороной. Видел приличное число подготовленных внедорожников, как раз для здешних направлений, ну и кое-какую экзотику, типа «Ауди-Кватро».

Доступных развлечений немного. Во дворце культуры идет кино, в соседнем с ним кафе — свадьба. Я же сходил к Байкалу и съездил на источники в Гоуджекит.

Для того, чтобы попасть на побережье, нужно преодолеть по виадуку железнодорожные пути и выйти к придорожному камню, который указывает дальнейший путь. Натоптанная тропа выводит к Байкалу. С этого места кажется, что ты видишь, где заканчивается священное озеро. Если взять чуть правей, то можно выйти к городскому пляжу. Зимой здесь еще тот видок, но, похоже, территория зря не пустуют: по всем признакам недавно было народное гуляние — масленица, да и текущая жизнь идет своим чередом: функционирует баня, есть прорубь для желающих охолонуться. Вокруг забавные домики. Лошади…

На льду тоже оживлено. Понятное дело — рыбаки. Но тут же и цивильно одетая женщина. Идет строевым шагом вглубь озера. Может быть, на том берегу у нее дом? Или мужа разыскивает…

Быть в Северобайкальске и не искупаться в здешних термальных источниках было бы непростительной оплошностью. Удовольствие это вполне доступное. Около часа езды по гравийке и вот уже я на месте. Местечко расположено рядом со станцией Гоуджекит и все так его и называют, хотя, вроде у источника есть имя собственное. До горячих вод здесь добурились лишь в 1979 году, и то случайно. Позже выяснилось, что подземный кипяток от многих болезней лечит, в том числе полезен для нервов, органов кровообращения, органов пищеварения, кожи, костно-мышечной, мочеполовой и эндокринной систем.

Конечно, сидеть среди зимы в открытом бассейне с термальной водой очень забавно. Но больше полутора часов не рекомендуют. Меня на первом часе уже начало пошатывать, так что пришлось завершать процедуры.

Пытались здесь подземную энергию приспособить и для других полезных дел. В частности для отопления промышленных теплиц. Да, видно, дело не пошло. Я заглянул в огромную теплицу через разбитые окна…

Увы, кроме прошлогодних сорняков там ничего не обнаружил. Свежих огурчиков и помидорчиков среди морозов здесь уже никто не ждет. Поэтому все крутится вокруг туристического бизнеса. Однако кроме ванн здесь зимой можно заняться только лыжным спортом. Для новичков работает подъемник на небольшую горку, для более продвинутых в нескольких километрах действует горнолыжная трасса. Вот и все развлечения. Так что, если ты не болезный и не любитель сноуборда и горных лыж, то делать здесь особо нечего. Потому и возвращаюсь в Северобайкальск.

В местной сувенирной лавке покупаю несколько магнитиков на память, в торговом центре — омуля холодного копчения. Вот и все. Пора домой.

Да, чуть не забыл. Видел несколько военных моряков. Сначала подумал — отпускники. Затем обнаружил автомобиль с военно-морским флагом. Долго не мог понять, откуда он здесь появился. Уже дома выяснил, что в Северобайкальске, оказывается, существует учебный дивизион, где обучаются, в том числе, и водолазы-взрывники.

Вот, оказывается, какой непростой этот городок. Приятно было с ним познакомиться.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ: ТАЛЬЦЫ

Поставил на Прадик зимнюю резину. Надо бы ее обкатать. С этой целью, несмотря на хмурую погоду, отправляюсь в этнографический музей «Тальцы». Люблю здесь бывать в любое время года, хотя обычно заезжаю сюда, возвращаясь из Листвянки, он как раз на полпути между Байкалом и Иркутском.

«Данлоп» действительно оказался шумноват, но не настолько, чтобы пожалеть о покупке. К тому же, говорят, что после 400-500 км пробега шипы встанут на место и все будет тип-топ. Но меня и так не напрягает, кроме того, можно сделать музыку чуток погромче.

Дорога свидетельствует, что вовремя переобулся — в кювете вверх колесами наблюдаю чересчур резвых гонщиков.

В «Тальцах» народа негусто. В основном школьники, у которых начались каникулы. Детки, не жалея голосовых связок, радуются свободе. Солнца нет, холодно, но свежий воздух пьянит.

Посреди деревни сидит импозантный кот. Не дождавшись подачек от туристов, идет в ближайший лесок на охоту. Судя по упитанности, удача его не покидает.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ТУРГЕНЕВКА — БЕЛОРУССКАЯ ДЕРЕВНЯ В ЦЕНТРЕ СИБИРИ

Съездил на Байкал. Попутно заехал в Тургеневку. Пару раз до этого порывался это сделать, но все было недосуг.

Деревня необычная — таких несколько в Иркутской области.

Сюда перебрались еще в 1909 году по известной столыпинской реформе. В этом селе обосновались белорусы и смысл ехать так далеко у них был: семье давали по 10 гектаров плодородной земли в Прибайкалье. Обустраивались капитально, трудились тяжело. И все пережили: войны, коллективизацию, колхоз-миллионер (им. Чапаева), перестроечную разруху…
Сейчас переживают период стабильности.

Недавно открыли новую школу — на зависть городским. В новом дворце учится меньше ста учеников. Условия просто замечательные.

Напротив школы — этнографический музей.

В небольшой избе на три горницы, крестьянский быт и утварь, не характерные для здешних мест. Конечно, сейчас многие знания и навыки утеряны. Не услышишь в обиходе белорусского языка, но связи с далекой родиной все-таки поддерживаются. Кроме того, местная белорусская община проводит праздники в селах, где живут этнические выходцы. На днях гукали (звали) весну. Надо сказать удачно — в Иркутской области в последнее время днем держатся плюсовые температуры.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: ОСТРОВ ОЛЬХОН

На Ольхоне я был несколько раз и в разные времена года. Вот некоторые впечатления.

***

Появились сообщения о том, что на остров Ольхон закроют доступ туристам, приезжающим туда на собственных автомобилях. Объясняли это заботой о природе, де приезжие слишком большое давление оказывают на местную флору и фауну. Коренное население, которое уже приспособилось жить за счет туристов, такой перспективе совсем не обрадовалось, но сразу сообразило, что надо что-то срочно менять. Могли бы выйти на митинги, как это принято в последнее время, но вышли все-таки на уборку острова. И довольно быстро очистили Ольхон от многолетних накоплений мусора. Наступила невиданная ранее чистота, и вопрос об автомобильной туристической блокаде был снят с повестки дня. Окончательно или временно, пока не понятно. Понимая всю зыбкость нынешнего положения, я решил воспользоваться случаем и вновь побывать на самом крупном острове Байкала.

Летом путь до Хужира из Иркутска можно пройти за несколько часов. Проблемные места ждут автомобилиста в самом конце этого путешествия. От Еланцов до паромной переправы остался небольшой участок гравийки, который сейчас поддерживают в приемлемом состоянии. Были времена когда эти последние километры до переправы вынимали всю душу. По главной дороге, отсыпанной крупным скальником, старались не ездить. Шли по грунтовке, пробитой параллельно. Этот путь выматывает и морально, и, как случилось со мной, вполне материально. На исходе этого участка в моей тогдашней «Тойоте-Премио» неожиданно пропали тормоза. Это просто непередаваемое ощущение, когда, катясь под каменистую горку, ты нажимаешь на педаль тормоза, а скорость почти не падает. Пришлось вспомнить опыт езды на «Волге» и уменьшать скорость при помощи накачивающих движений педали тормоза. В поселке Сарма последняя цивилизованная автозаправка на этом участке. Тут, на удачу, торгуют и тормозной жидкостью. Но вся она легко уходит из бачка, образуя у заднего левого колеса лужицу. Ясно — перебит тормозной шланг или трубка. Ближайшая автомастерская в Еланцах, да и та из-за позднего времени наверняка уже не работает, да и неохота, по правде говоря, назад возвращаться. Двигаюсь вперед в надежде, что в более крупном Сахюрте решу возникшую проблему. И действительно, здесь удалось найти выход из ситуации. Правда, временный. Помог дежурный спасатель станции МЧС Иван. Сняв колесо, мы обнаружили оторванную тормозную трубку. Спасатель ее несколько раз загнул и расплющил ударами молотка. Так мы заглушили задний тормозной контур. Передний держал, хоть и неуверенно — слишком много в систему попало воздуха. Но с этой проблемой я решил разобраться позже — от переправы уходили последние паромы (крайний в 23 часа) и не успей я на него, пришлось бы задуматься о возвращении домой. В этот раз с переброской на тот берег никаких проблем не возникло, поскольку вот уже пару лет как здесь заработал второй паром, более вместительный.

До Хужира дорога тоже не сахар, но при сложившихся обстоятельствах тут не до гонок: последние 35 километров прохожу не торопясь, зная, что в конце пути меня ждет чистая кровать в уютном домике и вкусный, хоть и очень поздний ужин.

Утро посвящаю поискам автомеханика, который смог бы, если не починить, то хотя бы прокачать тормозную систему. Единственный здешний шиномонтажник в помощи отказал: никогда это не делал на иномарках, да и неохота возиться, зато вывел на местного умельца. Того, правда, не оказалось дома — готовил катер к навигации, но его жена согласилась стать посредницей — дала свой телефон и велела вечером звонить.

После этой встречи будто камень с души свалился, хоть проблему и не решил, но появилась надежда. Пришла пора заняться достопримечательностями. Центр Хужира хорошо изучен во время предыдущей поездки. Но за пару лет здесь кое-что изменилось. Как я уже отметил — стало заметно чище.

Заглянули в церквушку, задорно выглядывающую маковкой из-за сопки. Внутри — никого. На входе табличка. На ней простые слова: если вам захотелось посетить храм, возьмите ключи в таком-то доме. Православная церковь здесь очень терпимая, поскольку ей приходится противостоять сразу нескольким традиционным верованиям: шаманизму, ламаизму…

А мыс Бурхан — одна из шаманских святынь, которых насчитывается всего девять. Тут всегда людно. Древние старались здесь не шуметь. Даже заматывали копыта лошадей, чтобы не беспокоить обитавших здесь духов.

Не все местные придерживаются этих традиций. Один джигит, на безномерной разваливающейся «пятерке», заводящейся с ножа, то и дело штурмует вершину, порой вывешивая колесо над пропастью. «Безумный Макс» мелькает по поселку то здесь, то там, неутомимо разыскивая себе приключений на пятую точку. И, чувствую, он их найдет.

Хужир из конца в конец и поперек можно обойти за час. Но вся туристическая жизнь сосредоточена в центре. Несколько магазинов и кафе, информационный центр, сувенирная лавка, в которой работает выставка рукодельников, да пара интернет-кафе — вот, собственно, и весь сервис. Но люди со всей России и многих зарубежных стран приезжают сюда не для того, чтобы гулять по местному Бродвею. Поселок — это база, а из него каждое утро по десяткам маршрутов разъезжаются туристы только с одной целью — увидеть девственный Байкал и очароваться им.

Итак, мы остановились на том, что забрезжила надежда отремонтировать тормоза у «Тойоты» нынче же вечером. Закономерно возникал вопрос: чем заполнить свободное время. Соседи по базе (москвичи) предлагают поехать с ними к теплым озерам. Их вожак и движущая сила Серега постоянно фонтанировал неожиданными идеями и планами. В том числе — купить живого барана на шашлык. К счастью, до этого дело не дошло — компания ограничилась ежевечерним копчением омуля, серьезно разбавляя это занятие горячительными напитками. Потому, видать, Серега подходил еще пару раз знакомиться, особенно подчеркивая, что от Иркутска до Москвы 5230 километров.

Честно говоря, отдыхать совместно с Серегой не хотелось. Поэтому план родился спонтанно. При более внимательном изучении карты острова выяснилось, что до крайней точки Ольхона — мыса Хобой есть проселочная дорога. Вот до него и было решено совершить марш-бросок.

Немного, конечно, напрягало то обстоятельство, что автомобиль не совсем исправен, но с другой стороны — какие скорости на проселке — вряд ли впереди ожидали какие-то экстремальные ситуации. И на первых порах мои предположения оправдывались: путь казался несложным — всего пара крутых спусков-подъемов, которые удалось пройти без проблем. А вообще-то, слово «дорога» к этому участку никакого отношения не имеет. Есть наезженная колея, которая порой разбегается на несколько направлений, приводящих в конечном итоге в одну и ту же точку. Каждый водитель выбирает тот путь, который ему кажется более подходящим. И все это мне очень напомнило дорожную сеть Монголии.

Проскочив пару мелких деревушек, которые обозначили свои границы тотемными столбами с повязанными на них лентами и обязательными пожертвованиями, среди которых обычно можно увидеть сигареты, мелкие монетки (в том числе заметил литовский цент) и что-то еще в этом роде, мы приблизились к границе заповедной зоны Прибайкальского национального парка.

Плакат при въезде строго предупреждал, что дальнейшее продвижение возможно только по специальному разрешению руководства парка. Однако в округе не было видно ни охранников, ни шлагбаумов, которые бы препятствовали несанкционированному въезду. Вскоре стало понятно почему. Через пару километров лесная дорога заканчивалась — начинались дюны. Местечко так и называется — Песчаное. Дальше могли двигаться только внедорожники, но довелось понаблюдать, как «Ниссан-Террано» проводил на буксире какую-то пузотерку.

Караван периодически закапывался, движение стопорилось, и в ход шли лопаты и тяговая сила собственно экипажей. Обрывки фалов, веревок, разбросанные вокруг сучья и жерди свидетельствовали о том, что здесь регулярно происходят такие внедорожные бои. Ввязываться в приключение с неизвестными вводными было как-то не ко времени, и решено было оставить машину на опушке и просто побродить по заповеднику.

От дороги удалось удалиться всего-то на несколько метров, как из ближайших кустов взлетела утка и плюхнулась невдалеке на полянке. Пока ничего не подозревая, я потянулся за фотоаппаратом, радуясь редкой удаче.

Птица никуда не спешила и дала подойти к себе близко. И снова недалекий перелет. Стало понятно — рядом гнездо. Реальность оказалась еще круче — под громкий писк к самоотверженной матери устремился пушистый комок из шести утят.

Стайка двигалась плотно и быстро, птенцы были едва больше шишек, по которым стремили свой бег. Крайнего удалось накрыть бейсболкой, остальные, держа строй, скрылись в кустах.

Утка, обнаружив потерю, стала тревожно крякать — пришлось отпускать нашего последыша, и он сразу же присоединился к матери.

Через несколько минут, будто мелкие капельки ртути, к ней прилипли и остальные утята — семейство воссоединилось, но стресс оказался настолько сильным, что из кустов еще долго раздавались тревожный кряк и писк. На обратном пути я вновь заглянул под куст, там никого уже не было. Зато удалось проследить, откуда двигались утки — песок сохранил следы. Ранним утром мать выводила свое потомство к озеру. Обратный опасный путь в этот раз семейству удалось преодолеть без потерь.

Необычная встреча здорово подняла настроение, но пора было подумать о возвращении в Хужир. И вот мы на базе. В соседнем домике у нас появились необычные соседи — индусы, как позже выяснилось, профессор университета с женой. Приехали налегке и, похоже, успели простудиться. Тревожно что-то обсуждали. Сначала показалось — немудреный сибирский сервис. Но дело оказалось еще хуже — у профессора неожиданно умер отец в Дели. От запланированной на утро экскурсии по Байкалу, пара не стала отказываться, видимо, понимая, что с Ольхона в Дели быстро добраться вряд ли удастся…

У людей такие проблемы, что собственные, с неисправными тормозами, кажутся несущественными. Однако звоню мастеру, его жена сообщает — будет в 22 часа и сам перезвонит. Уже время близится к полночи, а звонка все нет, решаюсь вновь набрать номер… Неохотно приглашают подъехать. Колесо скидываем, подсвечивая лампочкой. Интересуюсь у Александра (так зовут мастера), отчего в поселке никто не занимается автосервисом — приезжих ведь много. Выясняется, что сезон длится три месяца, а затем все умирает. Бизнес в таких условиях не выживет.

По счастью, у Александра оказалась трубка от «Короллы», которая замечательно подошла на штатное место. Закрепив ее пластиковыми хомутами, мы не только прокачали передний контур, но и восстановили работоспособность заднего. Расставались довольные друг другом.

Напоследок Александр рассказал историю о том, как несколько лет назад, когда на Ольхоне еще не было постоянного электроснабжения, немецкое телевидение с последним паромом забросило сюда семью. Типа нашего проекта «Последний герой». Дали им дом и корову, и начали они зимовку под присмотром телекамер. В Германии этот триллер смотрели, раскрыв рот. А для местных это обычная жизнь, даже немного сложней, поскольку за ними не пришлют вертолет, чтобы эвакуировать, если положение совсем уж станет невыносимым…

***

Ольхон, остров небольшой, хотя и самый крупный на Байкале: длина 71,7 км, наибольшая ширина 15 км, площадь — 730 квадратных километров. Утверждают, что он единственный обитаемый, да кто же их все проверял? Всего же на Ольхоне живет около 1500 человек, большая часть проживает в самом крупном поселке — Хужире (1200 человек). До недавнего времени здесь не было постоянного источника энергии (работали дизельные электростанции), и до сих пор нет водопровода. Почему здесь держатся люди — другой вопрос. Может быть, так бы и захирел Хужир, если бы не его географическое положение и сметка аборигенов.

В начале перестройки одному из жителей поселка, довольно известному в те времена человеку Никите Бенчарову, чемпиону России по настольному теннису, пришла в голову идея заняться туристическим бизнесом. Как рассказывали жители поселка, над ним все смеялись, как над местным сумасшедшим. Однако бизнес пошел в гору, Бенчаров создал целую индустрию, дал аборигенам новые рабочие места, заработок, а тем, кто посмелей, и идею развивать что-то похожее, но свое. Теперь те, кто не занят на местном рыбзаводе, вовлечены в туристический бизнес, так что с поиском крыши над головой, питанием и развлечениями проблем никаких нет.

Все увеличивающийся поток гостей, в том числе и иноземных, превращает бывший рыбачий поселок в туристическую деревню, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Местные начали активно бороться за увеличение жизненного пространства, в итоге ликвидированы, как класс, улицы, идущие перпендикулярно, их самовольно захватывают и застраивают чем попадя. Если бы мы были в Нью-Йорке, то можно было бы сказать, что здесь существуют одни авеню. Для того чтобы попасть с одной улицы на другую, нужно пройти ее до конца. Впрочем, трудность небольшая, поскольку поселок маленький.

Так почему же на этот остров, на который так трудно попасть, где нет практически дорог и элементарных бытовых условий, так рвутся туристы и путешественники? Все становится понятно, когда начинаешь изучать его историю. Для коренного населения (бурят) остров имеет сакральное значение. Много легенд и преданий существует в памяти народной. Шаманы считали и считают Ольхон обиталищем грозных духов Байкала.

Из-за своей изолированности он стал последним оплотом шаманов Северной Азии. В конце 1990-х годов шаманы Бурятии официально признали остров Ольхон «главным святилищем, культовым центром общемонгольского и центральноазиатского значения, олицетворяющим сакральную прародину бурят».

По обоим берегам Малого моря можно обнаружить целые поля камня, поднятого и сложенного в небольшие и средние кучки. Таким образом многочисленные туристы пытаются приобщиться к культурной традиции местного населения (бурят, монголов), порой не понимая ее сути.

Груды камней или веток кочевники наваливали на перевалах, у озёр, аршанов, на берегах рек. Так обозначалось место поклонения родовым или территориальным духам. Здесь царствуют умершие шаманы, предки или божества небесного происхождения. Называются эти сооружения обо (обоо). По традиции у обо нужно оставить подношение. Я видел мелкие монеты, сигареты, спички и даже однажды ложку, шлепанцы и панамку. Как правило, на выступающих частях навязываются всякие веревочки или ленточки. В Монголии все выглядит так же, но чуть по-другому. Там вместо тряпочек на обо вяжут специальные шарфы и трижды обходят это сооружение. Кроме того, и здесь, и там принято разбрызгивать у святых мест либо молоко, либо водку (немного).

Буддисты первоначально боролись с этой традицией и даже разрушали обо. Почему, спросите вы? Да потому, что по их верованиям, перенос или перемещение камней сильно раздражает сабдаков, владык местности. Тем не менее, традиции оказались сильнее догматов, и сегодня буддисты переняли часть верований шаманистов.

Продолжая тему религиозных памятников на Байкале, конечно же, нельзя не рассказать о ступе, возведенной на острове Огой в 2005 году. Как я уже сообщал, шаманы Бурятии официально признали остров Ольхон главным своим святилищем и культовым центром. С некоторых пор похожие идеи стали приходить в голову и буддистам. И потому здесь и появилась ступа Просветления или ступа Победы над всеми препятствиями.

Слово «ступа» в переводе с санскрита означает «вершина». Некоторые исследователи считают, что ступа своим прототипом имеет древние могильные курганы, строительство которых было связано с почитанием умерших. Первоначально ступа (монг. — субурган, тиб. — чортен) представляла собой холм, содержавший останки святого человека или реликвии, связанные с его жизнью. Со временем ступа преобразовалась в высокие монументы со шпилями, устанавливаемые над мощами святых, внутри которых замуровывались священные буддийские реликвии и субстанции. В русском языке есть очень похожее слово — ступень, ступени. Восходить, подниматься к чему-то. Не удивлюсь, если выясниться, что ступа и ступень имеют общее происхождение.

К ступе Просветления нужно подниматься по крутой тропинке. Идти 512 метров вверх тяжело даже налегке. Можно представить, как непросто было вести здесь строительство добровольцам из России, США, Англии, Португалии... Правда, не все пришлось заносить на вершину острова вручную. Вертолетами на Огой было доставлено 350 тонн цемента и песка. В итоге появилось сооружение шириной 5,8 м и высотой 6,35 м, окрашенное в ярко белый цвет, который за несколько лет существования ступы не потускнел.

Строительством ступы руководил лама из Бутана. На его счету уже более 40 подобных строений. И все они возведены в соответствии с канонами буддизма. Как сообщалось, впервые в России в одном месте была собрана и вложена в ступу для сохранения и продолжения буддийского учения обширная библиотека (около 750 кг) оригинальных буддийских текстов. Наряду с традиционными были заложены и неизвестные ранее западной науке тексты на тибетском языке и санскрите. Большая часть этих уникальных документов до этого времени не была доступна европейским ученым. Все тексты перед закладкой были просканированы. Вместе с оригиналами буддийских текстов в ступу вложены для потомком также их электронные версии на СD-дисках. Кроме старинных манускриптов в ступу вложено в общей сложности 2,5 тонн разнообразных мантр, а также священные буддийские реликвии и субстанции. Среди них находятся: священные субстанции Будды Шакьямуни (частицы волос и крови), присланные от пяти тибетских и непальских учителей, мощи 40 боннских тентронов, частицы их одежды и волос, различные минералы, раковины из океанов, святые земли Иерусалима, Иордании. Египта, Мексики, а также из различных христианских мест севера России и Подмосковья, вода со всех океанов, ржавые корпуса авиационных бомб времен мировых войн, пшено, зерно, гречка, колющие орудия: вилы, коса, кайло, щипцы, топор, пила, сабля, а также центральное вложение — бронзовая статуэтка дакини Трома Нагмо, которой посвящена эта ступа.

Увы, находясь рядом с этим культовым строением, я всего этого не знал, как и того, что считается, что после того, как трижды обойдешь ступу, будет исполнено заветное желание, но только одно. Сопровождавшая нас девочка, похоже, и сама не понимала, куда нас привела. Думаю, что придется добираться до острова Огой еще раз, вот только нужно придумать хорошее желание.

О скале Бакланий камень. Издали он казался мраморным. В ближайшем рассмотрении выяснилось, что белым цветом он обязан многочисленной птичьей колонии, вернее их отходам — помету.

Сразу за ним, на противоположном берегу от Ольхона, есть еще одно необычное местечко, до него нужно добираться несколько километров по лесной дороге. Здесь бьет источник, который местные зовут святым. По двум деревянным лоткам бежит «мужская» и «женская» струи. Вернувшись домой, я выяснил, что же такое я пил. Вот что по этому поводу сообщает специализированный справочник: «Холодная гидрокарбонатно-кальциевая вода со слабой радиоактивностью. Благодаря транспортной доступности широко используется для лечения местным населением. Две головки источника каптированы лотками (для мужчин и женщин)».

Хочу верить, что местным на пользу, то и мне не пойдет во вред, во всяком случае, хуже не стало.

По льду на Ольхон

Давно мечтал съездить зимой на Ольхон. Как только узнал, что ледовая паромная переправа на остров открылась — собрался в путь.

Из Иркутска стартовал в пятницу утром при минус 30. Очень не хотелось при такой температуре провести все выходные. Однако прогнозировалось, что на Ольхоне ниже 20 градусов морозы не опустятся. Что и подтвердилось.
Дорога знакомая и убаюкивающая. Что называется — степь да степь кругом. На подъезде к Сахюрту, помня, что на Ольхоне нет заправок, решил залиться под крышку. Тут же встретился с самодельными островными бензовозами: пара раздолбанных «буханок», заполнивших салон бочками, заправлялась по максимуму. Спросил у экипажей про переправу — отправили по ложному следу, через пролив, по которому в навигацию ходит паром.

Зла не держу, поскольку по официальной ледовой дороге эти «бензовозы» просто вряд ли прошли бы — слишком крутой подъем на берег. Заложив петлю, решил все-таки идти по разрешенной дороге. Путь оказался хоть и гораздо длинней, но эмоционально более насыщенным. Странно, что без проблем перемещаясь на десятки километров по льду Братского водохранилища, я испытывал какую-то неуверенность на байкальской глади. На уровне подсознания все же десятки метров никак не согласовываются с сотнями метров под колесами твоего авто, хотя, казалось бы, какая разница — и там и тут можно с гарантией утонуть.

К слову, зимний маршрут на Ольхон не особо популярен — на льду не встретил ни встречных, ни поперечных. Справедливости ради стоит отметить — на обратном пути один попутный экипаж попался.

Одним словом, сейчас на острове не сезон. Большинство турбаз либо закрыты, либо готовятся к летнему наплыву туристов. И все же немногочисленные работающие гостиницы упорно держат высокие цены. Минимум, что нашли — две тысячи за номер (удобства в коридоре, завтрак). По 1,15 тысячи с человека попросили на самой известной усадьбе острова. Согласились, ведь при прочих равных условиях в цену включили обед, ужин и завтрак, правда, за печкой пришлось следить самим (местами холодно, местами очень жарко). Кстати, в усадьбе много туристов из Европы, похоже, французов. Искатели приключений или волонтеры?

После «прописки» рванул к местному офису национального парка — хотел зарегистрироваться. Увы, до конца рабочего дня более часа, но никого в конторе. Получается, за пределы Хужира законно выехать на своем авто не представляется возможным. До понедельника. Несправедливо. Пытаюсь найти дорогу, по которой прошел в дореформенные времена.

Сразу за поселковое кладбище и по какой-то таежной тропе ушел в горы на несколько километров. Явно не туда. С трудом развернулся, нащупал, было, нужный путь — но дальше сплошные запреты. Вовремя развернулся — навстречу один за другим экипажи ППС, ПДС. Секут, что-ли?

Что-то мне эти игры перестали нравиться. Надо возвращаться домой.
Ну, что сказать по итогам. Если смотреть на остров, не смотря на календарь, то можно подумать, что ты здесь оказался в конце осени, а не в конце зимы. Стада пасутся, трава — торчит.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ: РЕКА БАБХА

Не первый год недалеко от Байкальска, в устье реки Бабха, облюбовали для себя местечко рокеры, которые здесь проводят свой фестиваль «Байкал-Шаман». С каждым разом он становится все более представительным и оживленным. На одном из них я побывал.

Пятница выдалась на удивление солнечной. В этот день палаточный лагерь на Бабхе еще не до конца заполнился. До позднего вечера по разбитой дороге, на которой с трудом разъезжались два авто, сюда подтягивались колонны поклонников рока. В рюкзаках у них задумчиво звенело стекло, а руки оттягивали пивные баклаги. Впрочем, они могли не утруждать себя таким образом, поскольку в лагере вовсю работали лавки по продаже спиртного, но основным напитком на этом празднике песни было пиво, похоже, пивовары основные спонсоры фестиваля.

Публика вела себя адекватно ситуации, то есть, если была не пьяна, то здорово подшофе. Впрочем, были и трезвенники: старшее поколение, которое прибыло сюда не столько за приключениями, сколько послушать музыку.

За порядком надзирали как нанятые организаторами охранники, так и несколько экипажей ППС и ОМОНа. О их работе существуют самые противоречивые мнения.

На сцене происходило разное: то серьезные выступления, то клоунада. Одна из групп, потерявшая гитару, около получаса выпрашивала новую на время выступления. Публика взамен требовала, чтобы девчонки из подтанцовки показали сиськи. Те же оказались тоже не промах и до трусов раздели солиста.

Гитару в конце-концов принесли, фестиваль продолжился на радость тем, кто еще был в состоянии реагировать на звуки музыки.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ: ЕЛАНЦЫ

Всем, кто двигается из Иркутска на Ольхон, не проскочить мимо районного центра Еланцы. Мало кто из туристов здесь задерживается надолго. Хотя повод есть, но не все о нем знают.

И я узнал случайно. За Еланцами остановился перекусить в позной, а пока готовился бурятский фаст-фуд, рассматривал карту района. Неожиданно выяснилось, что рядом с местом, где я в этот момент находился, есть древние наскальные рисунки. Официантка, после расспросов, просто махнула в сторону безлесной горы, видневшейся невдалеке: «Там, вроде, что-то такое есть. Но сама не видела».

Искушение было велико, но первая попытка взобраться на гору окончилась неудачей. На пути к цели нужно было преодолеть небольшой брод, что на обычной легковушке показалось довольно рискованной задачей, а объездного пути обнаружить не удалось. Позже выяснится, что его и не было. Именно из-за этой неприступности древние и избрали возвышенность местом своего проживания. Безрезультатно покрутившись вокруг, решил, что однажды приеду сюда специально.

Прошел год. И вот я у подножья горы. И уже не на седане, а на джипе. Склон крут. Тем понятнее, почему здесь поселились древние: внизу водная преграда, а с вершины просматривается долина на десятки километров: ни тихо подкрасться, ни внезапно напасть.

У самой вершины обнаруживаю вырубленное в скале отверстие: грот или капище, явно культовое сооружение, похоже, востребованное и сейчас.

Сами рисунки открылись слева. На отвесной стене я вначале заметил собаку, рядом оленя. А затем еще и еще. Совсем недавно вся поверхность этой стены была изрисована, но теперь осталось лишь несколько небольших фрагментов. Остальное уничтожено. Причем, не стихией, а неразумными потомками первобытных художников. Видно было, что часть петроглифов пытались вырубить из стены: у подножья обнаружил обломок с еле угадываемыми элементами рисунка.

Так вот стоял на вершине горы, с которой открывался потрясающий вид, и смотрел на дело рук человеческих: с одной стороны, древних мастеров, пытавшихся нам что-то сказать, с другой стороны, современников, сделавших все, чтобы мы не получили этого послания.

Уже вернувшись домой, попытался выяснить, где же был и что видел. Задача оказалась несложной. В сети масса материалов на эту тему, поскольку гора та знаменитая. Она поднимается над уровнем реки Анга метров на сто. Вершина скалы состоит из белого мраморовидного известняка. В нем и были выбиты изображения, которым не менее 2500 лет по оценке специалистов. Я увидел только центральную композицию, самую крупную, состоящую из сцен охоты на коз и оленей с помощью собак.

Кроме этого панно на горе учеными были обнаружены еще три места с рисунками. Теперь я знаю, где, но в тот раз мне их обнаружить не удалось.

Рядом с горой расположено озеро Хурай-Ну. По преданию, в нем обитали священные лебеди, считающиеся прародителями всех хори-бурят. Вот только почему-то ни на одном из сфотографированных мной петроглифе нет изображения птицы.

Если смотреть не на раскинувшееся внизу поселение, а в противоположную сторону, то можно увидеть то же, что лицезрел и древний художник: кусочек Байкала, просвечивающий меж посеревших осенних гор, но до него еще нужно ехать и ехать — более 40 километров.

Виды завораживающие. Машинка внизу  наш джип. Сверху кажется маленьким.

Решаю двигаться вперед. И это правильно. Через несколько километров наткнулся на еще один памятник, но уже современный. Издалека приняли его за птицу. Подъехал ближе и понял, что это действительно птица, но железная. На взгорке посреди степи стояла 10-метровая стела, а на ней сидел, расправив крылья, орел. И никого вокруг на десяток километров. Лишь позванивают на ветру колокольчики, закрепленные на вершине. Если смотреть на птицу снизу, кажется, что она летит. У подножия привычные для этих мест подношения — сигареты, монеты…

По бурятским верованиям, орел хозяин Ольхона, а многогранный столб, на котором он присел отдохнуть, олицетворяет 9 шаманских родов. 

Кстати, я долго мучился, вспоминая, где я видел схожего орла. На днях осенило — в Финляндии.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ: КОСАЯ СТЕПЬ

Двигаясь из Иркутска к Ольхону неизбежно пересечешь Косую степь. Здесь же расположилась одноименная деревушка. Над одной из здешних изб развивается красный флаг.

Когда впервые увидел советский флаг, то подумал: наверное, местная организация коммунистов так обозначила свое присутствие.

В очередной раз проезжая мимо поселка, решил все-таки сфотографировать знамя. Заметив, как я подхожу с фотоаппаратом к дому, во дворе засуетился мужичонка. Как положено в эту пору, подвыпивший. Он стал кричать вглубь двора: - Эй, (женское имя неразборчиво), выходи, твои коммунисты приехали!

На зов никто не появлялся, возможно, это была соседка, а может, мать или бабушка этого разбитного владельца своры разнокалиберных дворняг, одновременно лающих и виляющих хвостами.
Сделал снимок и собрался уже уходить, но мужичок притормозил меня небольшим рассказом о том, что недавно флаг порвало сильным ветром, а деревянный шток, на котором знамя держалось, был сломан. Так она (имя опять непонятно) зашила полотнище и вновь вывесила его над избой.

…Мне отчего-то кажется, что в избушке на краю Косой Степи, живет вовсе не коммунист, а человек, для которого флаг исчезнувшей страны напоминает о чем-то важном, может, самом главном и справедливом в его жизни. А может, он вывешен в назидание другим, словно говоря  нельзя забывать свое прошлое и свои знамена.

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ: МАЛОЕ МОРЕ

Малое море — один из излюбленных туристических объектов. Путешественников, в первую очередь, влечет сюда редкая для Байкала особенность: здесь вода прогревается до такого состояния, что в ней можно купаться. Это обстоятельство, а так же относительная транспортная доступность этой части байкальского побережья и вызывает повышенный туристический интерес.

Как правило, единый транспортный поток докатывается до переправы МРС, связывающую Ольхон с большой землей и здесь разделяется. Здесь можно встретить кого угодно: чиновников, пытающихся в обход многочасовой очереди загрузиться на паром, автотуристов прибывших бог весть откуда, вот, кстати участник «Ралли Монголия». Решил, видимо заглянуть на Ольхон по пути.

Часть путешественников отправляется на остров, и это, как правило, иностранцы, вторая часть растекается по побережью, либо оседает в поселке Сахаюрт — это самый простой вариант.

Остановиться можно в частном секторе, в мини-гостиницах, на турбазе «Маломорской».

Чуть дальше за поселком раскинулись туристические базы, которые возводятся ударными темпами на землях национального заповедника. Очень много «дикарей». По левую сторону от Сахаюрта палаточные городки тянутся на сотни метров вдоль берега не прерываясь. Некоторые из гостей Байкала ведут себя вполне цивильно: даже биотуалеты привозят с собой. И все же высокая концентрация человеческого материала на узкой полоске земли не проходит бесследно: взгляд невольно обнаруживает под ногами продукты жизнедеятельности и отдыхает только тогда, когда устремлен вдоль линии горизонта.

Любознательные путешественники, напитавшись местными поверьями, оставляют за собой не только пластик, но и туры, или как тут выражаются «шаманские кучки». Похоже, это настоящая беда для местных муравьев и насекомых: целые поля поднятого камня и разложено в мелкие пирамиды. В одном из таких сооружений обнаружил махровое полотенце, видимо пожертвование…

К счастью, в этой части малого моря очень мало деревьев: уверен, будь они, то оказались бы увешаны тряпочками и веревочками. Кстати, о дереве, если планируете отдыхать в этих местах диким образом, то заранее позаботьтесь о топливе, его местные предприниматели продают за несколько десятков километров до побережья.

Не хотел бы, чтобы у неискушенного читателя создалось впечатление, что все весь берег Малого моря сплошной лагерь: стоит податься правей Сахаюрта и в горы, и вы найдете желанное одиночество и умиротворение, только огромные кузнечики будут гудеть над вами, да неброская красота степи зачаровывать.

… Одинокая сосна, бездонное небо, синяя гладь озера — гармония природы, отстраивающая усталую душу на высокий, космический лад. Ради этих непередаваемых ощущений нужно покидать города. Когда ты еще заметишь, что лишайник может быть так причудливо и красиво закручен, стреловидные побеги так напряжены, а неведомые красные ягоды так вызывающе ярки.

Несколько дней отдохновения, прежде чем вновь вольешься в железный поток ежедневной рутины.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ: БАЙКАЛЬСКИЙ БРОДЯГА

Если бы Сибири пришлось выбирать себе гимн, то главное затруднение заключалось бы в том, на какой народной песне остановиться: «По диким степям Забайкалья» или «Славное море, священный Бакал». Лишний плюсик в пользу первого варианта добавил памятник, недавно появившийся на смотровой площадке невдалеке от паромной переправы МРС.

Монумент Бродяге, лирическому герою триллера «По диким степям Забайкалья», поставили без всякой помпы (как утверждают СМИ) и не в самом удачном месте. Как я понимаю, все было обусловлено наличием смотровой площадки. Но и здесь возможны были варианты, например, установить памятник на противоположной стороне дороги повыше, либо там же, но на постаменте. В итоге получилась так, что, двигаясь от Иркутска, можно принять Бродягу за чабана, разглядывающего, куда разбрелись бараны, а если ехать из Сахюрта, то скульптуру вообще трудно разглядеть на фоне растительности.

Плоха не только дальняя перспектива, но и ближняя. Как я ни изощрялся, так и не смог сфотографировать памятник на фоне Байкала, а ведь монумент поставлен здесь для того, чтобы путешественники могли запечатлеть себя на потрясающем виде.

Резюмируя увиденное, невольно приходишь к выводу: идея с Бродягой хороша, но реализована неудачно, надеюсь, что небезнадежно.

ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ: СЛЮДЯНКА

Этот провинциальный райцентр от тысяч похожих отличается всего лишь несколькими особенностями. Во-первых, тем, что он стоит на берегу Байкала, во-вторых, тем, что на его улицах можно встретить забавные скульптуры из басен Крылова, и, в-третьих, тем, что здесь находится первый в России частный музей минералов.

Как мне кажется, славу небольшим городкам, если она, конечно, не омыта кровью сражений, создают чудаки и подвижники. Некоторые принимают их за местных сумасшедших. Но появится такой упертый энтузиаст, начнет вопреки всему воплощать в жизнь свою мечту, и заштатный райцентр перестанет быть просто точкой на карте, а станет точкой притяжения.

Периодически проезжая через Слюдянку, я порывался заглянуть в этот музей. Две предыдущие попытки завершились неудачно. Местные на все расспросы отвечали примерно одинаково: знают, что музей есть, но где именно, объяснить не могут. Помог Интернет. Удалось не только найти адрес музея, но и сайт, который целиком был посвящен ему. У кого нет возможности побывать в Слюдянке лично, тот может заглянуть на домашнюю страничку http://baikalgem.ru и много нового открыть для себя. Но все же виртуальное знакомство не заменит реального.

Музей минералов оказался на самой окраине Слюдянки. Как утверждает его основатель Валерий Жигалов, раньше здесь была свалка. Прошло чуть больше 20 лет, и теперь здесь целый туристический комплекс, центром которого и стал музей. Сегодня его посещают десятки людей. В тот день, когда я оказался здесь, прибыло одновременно еще два микроавтобуса, и экскурсия проходила довольно оживлено, а перед нами усадьбу покинула группа иностранных туристов. И им, и нам было на что посмотреть.

Основу коллекции музея составляют минералы Слюдянки, которые Валерий Алексеевич начал собирать с 1975 г. В настоящее время экспонируется более 10000 образцов из многих месторождений бывшего СССР и из-за рубежа. Но, конечно, главную ценность представляют великолепные образцы с местных месторождений.

Пока человечество не изобрело ничего ценней бриллиантов. За некоторые камни отдавались царства. Известнейшие из алмазов, носящие собственные имена, впитали в себя столько крови, что и представить страшно. Так, алмазом «Шах» иранский правитель рассчитался с Николаем I за гибель российского посольства и бесценную жизнь поэта Грибоедова. Конечно, в слюдянском музее вы не увидите ничего равного ему по размерам и истории, но у вас есть возможность проследить путь минералов от самых их истоков: от их небесной и роковой красы до утилитарного применения в качестве удобрений.

Для себя я сделал в этом музее несколько открытий. Главное из них: кусок металла, который мне давно подарили и который я принимал за обломок первобытного сырого чугуна, на самом деле, похоже, является метеоритом. Точь-в-точь такие же лежат под стеклом в музее Жигалова. И еще удивил минерал, смахивающий на пушечное ядро, к сожалению, не запомнил названия. Как рассказал экскурсовод, в основе его лежит несколько миллиграмм золота, остальное — корка. А поразил обсидиан: я когда-то держал в руках миниатюрный первобытный нож из этого вулканического стекла, но не думал, что в природе он может быть многокилограммовой глыбой.

Впрочем, каждый посетитель в этом музее сделал свое открытие, а если этого не случилось, то хотя бы покупку. Прямо над выставочным залом есть лавка, где можно приобрести сувенирный обломок минерала от 10 рублей, а можно, конечно, и оригинальные бусы из натурального камня за несколько тысяч.

Уже покидая этот гостеприимный приют, я заглянул в книгу отзывов. Последняя запись там была на иврите.

ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ: УСТЬ-ОРДА

Возвращаясь в Иркутск с Ольхона или Малого моря не проскочите мимо Усть-Орды. Этот поселок еще недавно был губернским центром бурятского автономного округа, но окраины его об этом не свидетельствуют. Ближе к центру появляется гладкий асфальт, который и приводит к администрации. Тут уж видно, что люди расстарались, пытаясь придать этой части поселка столичный лоск. Рядом с небольшой гостиницей, на которой гордо горят несколько звезд, есть небольшой, но необычный памятник. Автор знаменитый скульптор Даши Намдаков, чьи работы украшают Лондон и Астану. А называется он «Усть-Орда».

Поставлена здесь в 2003 году. Кто-то любовно привязал к ногам скакуна ленточки, а какой-то хулиган отломал у него хвост, и теперь он держится на какой-то проволочке. Зато рядом с шедевром завсегда можно сфотографироваться.

На выезде из поселка стоит другой конь, который, в отличие от намдаковского, и является железобетонной визитной карточкой Усть-Орды. Такой при всем желании не сломаешь!

ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ: БОЛЬШОЕ И МАЛОЕ ГОЛОУСТНОЕ

Фестиваль «Экоданс»

Впервые в Большом Голоустном я оказался случайно. Узнал, что на берегу Байкала проходит музыкальный фестиваль «Экоданс» и собрался в путь.

А с утра погода была, не приведи господи, мелкий, нудный дождь. А дорога от Иркутска до Большого Голоустного, тоже не сахар, больше 70 километров гравийки. Тут уж всерьез задумаешься — нужен ли тебе этот «Экоданс».

И все же кладя на одну чашу весов тяготы и лишения тяжелой дороги и неустроенного быта, а на другую — ожидание светлого праздника, делаю выбор в пользу последнего.

«Экоданс» это ежегодный open-air электронной музыки. Проводится он уже пятый год. И, несомненно, является событием года для сотен клуберов, которые с нетерпением его ждут, а затем долго обсуждают. В этом году фестиваль решили провести в три дня на берегу Байкала.

Организаторы позиционируют open-air как мероприятие, рассчитанное на продвижение и популяризацию диджеев Сибири. Здесь, не стесняясь, заявляют: мы хотим видеть тех людей, с которыми можно общаться не на почве товарно-денежных отношений, а просто приятно.

Узнав немного о формальной стороне фестиваля, вы, конечно же, не получите о нем полного впечатления, поскольку в словах и фотографиях невозможно передать его настроение. Но все же попробуем. Полдень. Представьте себе небольшое село, причем в основном с бурятским населением, а значит, переполненное домашним скотом с видом на какой-то огромный сюрреалистически разломанный сарай. На краю поселка раскинулся палаточный городок, заполненный человеческим материалом, который в обычной жизни приучен к изысканной клубной жизни. И вся эта масса намокает под непрерывным мелким дождем. Редкий клубень рысью несется к палатке с целью пополнить продовольственный или горячительный запас.

На ветру полошится целлофан, которым обиты места общего пользования. В огромной дыре видно парнишку, задумчиво трясущего шлангом. К небу вздымаются флаги, почему-то с В. Лениным и знаменитым трилистником.

Ничего не говорит о том, что через несколько часов, пугая любопытных бабок и их малолетних внуков, здесь разразится ночная танцевальная битва. На ней все выложатся до последнего.

И лишь на зорьке последних танцоров разведут по палаткам и машинам, но только для того, чтобы они могли отоспаться и с закатом вновь ринуться в бой. И так три дня.

Вот такой «Экоданс» в Большом Голоустном! Вообще-то, я не поклонник такой музыки, но местечко мне понравилось. С тех пор заглядываю сюда часто.

Небольшое Большое Голоустное

Ночами в Иркутске минусовые температуры. Но снег еще не лег. Пользуясь последними погожими денечками решил съездить в Большое Голоустное.

От областного центра до села около 120 километров. Это один из самых коротких путей к Байкалу, но не самый популярный. Дело в том, что более двух третей дороги нужно пройти по гравийке. Не сказать, что дорога отвратная, но большинство желающих взглянуть на озеро выбирают более оптимальные варианты, хотя все могло быть иначе. В бытность губернатора Игоря Есиповского рассматривался вариант строительства на этом берегу Байкала особой туристической зоны. По злому стечению обстоятельств, губернатор погиб тут рядом. По официальной версии, изучая с вертолета территорию зоны, а по неофициальной, занимаясь охотой. С его смертью на проекте был поставлен крест. Строительство асфальтированной дороги в эти места прекратилось, инвесторы и жучки, купившие здесь землю, попали на деньги. Для некоторой части туристов это стало благой новостью. По-прежнему можно было без особого шума и гама посетить почти девственный Байкал, приложив небольшие усилия для преодоления относительного бездорожья. Кстати, сюда регулярно хотят рейсовые автобусы.

Я здесь не впервые, но в это время года еще не бывал. Если в Иркутске еще поздняя осень, то тут, за 30 километров от города, уже зима. Со всеми надлежащими атрибутами. Даже засомневался, стоит ли на летней резине продолжать путь. Но зима, как началась, так и закончилась — ближе к поселку покров стаял. Обычная история — из этой поездки всегда возвращаешься по уши, если не в пыли, то в грязи.
Большому Голоустному 340 лет. На этом побережье когда-то высадились казаки-первопроходцы, о чем свидетельствует поклонный крест, поставленный братьями Мериновыми.

Поселок небольшой, значительно меньше Малого Голоустного, отстоящего от побережья на несколько десятков километров. Основная достопримечательность — церковь, которая за свою историю несколько раз горела. В очередной раз она отстроена, и это настоящая жемчужина здешнего побережья. Собственно, больше здесь не на что смотреть, если не считать завораживающих видов озера, гавани с несколькими корабликами (летом сюда обычно заходят яхты), да поймы реки, неслучайно названной Голоустной.

Впрочем, появилась одна изюминка. В одном из дворов заметил бюст В. Ленина. Серьезный такой, для небольшого советского города, который не мог вытянуть памятника в полный рост, но хотел, чтобы у него все было, как положено. Как он сюда попал, для меня осталось загадкой.

Почему Большое Голоустное меньше Малого Голоустного

Потому, что это райцентр. И в этом главное различие с Большим Голоустным. Хотя это село значительно моложе своего тезки, но здесь прежде был (и вроде, сейчас есть) крупный леспромхоз, что сказалось на социальном развитии и численности населения (в три раза больше). Видно, что это рабочий поселок, зарабатывающий на жизнь тяжелым трудом, а не курортной суетой.

Но мне, все-таки, больше нравится маленькое и расслабленное Большое Голоустное.

***

Если кому-то показалось, что фотографий мало, то могу только предложить заглянуть сюда — https://fotki.yandex.ru/users/olegavgustovski и запустить метку (тэг) Байкал.