Самое черное в мире — Белое море мое...

Закрываю тему с цветными морями. Но сначала пролог.

2013 год для меня, как говорится, был переломным, знаковым. Я достиг пенсионного возраста, фактически вышел из бизнеса и решил сосредоточиться на том, что меня по-настоящему интересовало. А интересны мне были автомобильные путешествия в дальние страны. Специально для этого купил новенький дизельный внедорожник Тойота-Прадо и при активной поддержке жены и вдохновительницы наших будущих турпобед начал готовиться к грандиозному походу по маршруту Иркутск—Лиссабон, который мы назвали «От священного моря к последнему».

Первоначально ничего, кроме необъяснимо сильного желания пройти от берегов Байкала до берегов Бискайского залива, в наличии не было, но и этого оказалось достаточно, чтобы мы успешно осуществили свою мечту. За 3 с половиной месяца путешествия мы прошли около 35 тысяч километров по территориям 19 стран.

Повторяться не стану, так как о нашем походе рассказывал и в своем живом журнале, и на Drom.ru.

Закономерен вопрос — тогда зачем я все это сейчас вспоминаю? Дело в том, что в нашем большом путешествии, как в матрешке, содержалось еще несколько. И если о западно- и восточно-европейской частях похода я рассказал, то о российской только обмолвился. Оно и понятно: когда на тебя обваливается фантастическое количество новой информации, то, конечно, хочешь ее переварить и интерпретировать в первую очередь.

Сейчас, по прошествии некоторого времени, я понимаю, что самая яркая часть нашей поездки пришлась на современную Европу, но почему-то больше всего запомнилась российская.

Да, сервис здесь был никудышный, цены запредельные, дороги плохие, но это была неведомая прежде родина, которая удивляла, восхищала и потрясала одновременно.

... Еще во время подготовки к нашему путешествию мы неожиданно для себя выяснили, что побывали на всех цветных морях планеты: Черном, Красном, Желтом и даже Мраморном, за исключением только одного — Белого. Это белое пятно мы и решили ликвидировать. Поэтому, когда вышли из Европы через Балканы, Румынию, Украину, то не встали на путь домой в Сибирь, а двинулись на русский север.

Рассматривали разные варианты: и Мурманск, и Архангельск, но в конечном итоге решили двигаться на Соловки. Место, что называется, сакральное, намоленное и умытое кровью. Убежден — один из центров силы России. Вход в эту зону об этом никак не свидетельствовал. Единственный свободный номер нашли в гостинице городка Кемь. Помните, из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» — «Йя, йя, Кемска волост». Так это про неё.

Добирались до гостиницы с приключениями, все никак не могли поверить, что за полуразрушенными домами с разбитой дорогой может находиться хоть какой-то приют. В центре поселения нашли спорт-бар, в котором, заказав что-нибудь из еды, можно было получить доступ в Интернет. Здесь же выяснили, что добираться до Соловков следует из соседнего поселка Рабочеостровска. Пара теплоходов ходила туда-обратно, но билеты продавали строго в одну сторону, что одновременно удивляло и тонизировало. Оставив автомобиль на причальной парковке и предупредив, что можем скоро не вернуться, отправились на острова.

То ли день был удачный, то ли всегда так, но водный путь к Соловкам не был утомительным.

На причале встречали торговцы сувенирами и товарами местного производства, но все, конечно, стремились к монастырю, который приметен был задолго до подхода. Для многих, включая нас, это была главная цель, и, возможно, единственная. В числе туристов и, как убедился в дальнейшем, не случайно, были женщины, одетые в национальные русские одежды — сарафаны. Не эстрадные костюмы, а повседневные, которые носились вполне естественно.

Таких дам я чуть позже видел и в Суздале, и Торжке. Вероятно, это один из способов самоидентификации. События, напомню, развиваются в 2013 году.

О самих Соловках, о возвышенной и трагичной истории островов, подробней расскажут многочисленные интернет-ресурсы. Для меня же создалось полное ощущение того, что мы оказались одновременно и в духовной обители, и в крепости, и в концлагере. В этом смысле Соловки и есть то, с чем многие олицетворяют Россию.

Для меня удивительным оказалось то, что вода вкруг крепости оказалось черной. Также поразил и сам монастырь, точнее, его стены. Как умудрились вручную уложить в них много веков назад огромные валуны, для меня остается загадкой.

Внутри монастыря кипела жизнь. Повсеместная реконструкция — все в лесах и кирпичах. Не в обиду православным будет сказано, но на работах задействовано было много гастарбайтеров из Средней Азии. Ситуация не уникальная — в монастырях центральной России работает много иноверцев, а в Забайкалье нормально встретить и китайцев.

Ни в коем разе никого не осуждаю — все экономически целесообразно, и церковь живет по тем же правилам, что и все общество. Но, возможно, сейчас что-то изменилось.

Что еще поразило, так это пантеон. На фоне всех многовековых захоронений монахов и святителей выделяется одно, которое посвящено последнему кошевому атаману Запорожской Сечи — Петр Калнышевский. Представьте человека, который много лет сеял смерть и хаос вокруг себя, а затем 28 лет просидел в камере 1х3 м, из которой его выпускали на свежий воздух три раза в год на Рождество, Пасху и Преображение. Помилован в возрасте 110 лет. Но остался в монастыре. Господь дал ему успокоение лишь на 113 году жизни. Был канонизирован украинской православной церковью.

Но все развивается по спирали: место, где просили прощения за смертоубийство, стало местом казни. Здесь приняли свинцовое причастие и попы, и философы, и комиссары.

Стремясь скрыться от тяжелых дум, ушёл за пределы монастыря. А там своя жизнь. Самая обыденная.

Местные пытаются перенаправить турпоток. Для экскурсий по острову используются вот такие автомонстры.

Есть несколько магазинов, кафе и гостиниц, но цены в сравнении с материком заметно выше, что, в общем-то, объяснимо. В небольшой гавани, рядом с заводью, оборудованной неработающими шлюзовыми сооружениями древней давности, наблюдаю, как самоходная баржа «Святой Зосима» под управлением шкипера-монаха швартуется. На борту бычок. Экипаж из двух человек ловко заводит концы, но баржа остается значительно ниже причальной стенки. Вопрос — как они будут вытаскивать быка.

Видя мой неподдельный интерес, шкипер решает объяснить свои дальнейшие действия. Но для начала, говорит:
— Здравствуйте.
Это важно. И дальше.
— Будет прилив, судно поднимется, и животное само сойдет на берег.
— Спасибо.— Пожалуйста.

... За день мы успели переделать все дела на Соловках: дважды обошли монастырь снаружи и изнутри, осмотрели ближайшие окрестности, нашли что-то похожее на батискаф, пообедали в местном кафе и приценились к гостиничным номерам, расположенным тут же, но бронировать их не стали, а решили попробовать вернуться на материк. Задача была непростой — по странной логике билеты на Соловки продавались в одну сторону. Обеспечить себе возвращение было личным делом каждого попавшего на острова.

Предусмотрительно пришли на причал за час до отправления теплохода в Рабочеостровск. До последнего момента не знали, возьмут ли нас на борт. Потрепав нервы потенциальным пассажирам, капитан великодушно взял всех желающих, но не всем достались сидячие места — кому-то пришлось располагаться в проходах. Нашими соседями оказалась необычная тургруппа: два неразговорчивых мужчины 40-50 лет под предводительством дамы такого же возраста, но очень разговорчивой.

Все они оказались с Западной Украины, но уже несколько лет серьезно путешествующими по русским северам. Со сплавами, сбором морошки, ночевками у костров и прочими туристическими прелестями.

А мы только что прошли по Украине, причем, в основном по ее западной части. Никаких трудностей там не испытывали, но обратили, конечно, внимание на то, что не все хотят говорить и понимать по-русски. Пришлось самим осваивать иностранный язык — «Будь ласка», «Кава», «Картопля»...

Наша же собеседница убеждала нас в том, что говорить по-русски очень статусно, что никаких языковых проблем вообще не существует, а Киев 100-процентно русскоговорящий город. Впрочем, в этом лично убедились. К чему я все это сейчас говорю — к тому, что не было никакого предчувствия того, что через несколько месяцев две наши страны разделит непреодолимая пропасть.

... Обратный путь показался значительно дольше. Но темнеет здесь поздно. Поэтому решили прокатиться по побережью. Недалеко от поселка наткнулись на эту церквушку. Расположилась очень живописно — решили познакомиться поближе. Поразило не столько само здание, сколько корявая роспись у входа. Я долго пытался понять ее, но уразумел только одно: похоже, церковь постоянно оскверняют, и настоятель таким образом предал анафеме святотатцев. Судьба этого храма стала чуть более понятна после того, как местные нам рассказали, что именно здесь снимали часть фильма «Остров» с Мамоновым в главной роли. Видимо, для многих церковь перестала быть святым местом, а стала просто киношной декорацией.

В дальнейших наших планах значилось знакомство с Карелией, поэтому мы вернулись в гостиницу Кеми с тем, чтобы с утра продолжить путь. До этого заскочили в местный «Магнит» пополнить запасы. Стою в очереди за двумя парнями, а они обсуждают наши бортовые надписи.
— Иркутск, это где?
— Да где-то на Дальнем Востоке...
Впрочем, и я про Кемь еще пару дней назад ничего не знал.

По Карелии у нас два возможных маршрута. Оба они должны были вывести нас к двум разным российско-финским погранпереходам. Один путь короче, но, судя по интернетовским отзывам, частично проходит по лесовозным дорогам. Трафик на переходе незначительный, но вынужденное безделье может быть компенсировано излишним рвением. А нам пристальное внимание ни к чему — после европейского турне в багаже избыток вина и сдать его на хранение некуда, потому что из Финляндии в Россию будем заходить по другому маршруту.

Второй путь получался подлиннее, зато был с твердым покрытием, что для нас не принципиально. Решения окончательно так и не приняли, подумали, ближе к границе с местными посоветуемся. И знать не могли, во что это выльется.

А случилось вот что: проезжаю очередной городок, вижу двух камуфлированных мужичков. Ну, думаю, местные охотники или лесорубы. Торможу, начинаю расспрашивать, каким путем лучше проехать к финской границе. Замирают. Я начинаю думать, что может быть, двигаюсь в противоположную сторону от цели. Но потихоньку разговор налаживается, советуют ехать дальним маршрутом. Дело к обеду, через несколько километров останавливаюсь в кафе — мы единственные посетители. Пока готовят заказ, втыкаемся со штурманом в ноутбук и обсуждаем наше дальнейшее продвижение.

А у порога нас уже ждет человек в гражданском, но не гражданской наружности. Вот здесь это случилось.

Документы, то да се... Задает вопросы. Объясняем цель нашего путешествия, демонстрируем визы. К слову, за все путешествие по Европе у нас один раз проверили паспорта во Франции и один раз попросили доказать свою платежеспособность, когда мы грузились на паром, идущий из Италии в Грецию. Да еще однажды, когда мы забрались на самую высокую точку пустынного побережья в Болгарии, откуда открывался вид на радиолокационную станцию, к нам подъехал человек на квадроцикле и долго смотрел мимо нас в кусты.

На прощание наш новый безымянный знакомец заметил: «Ну что ж вы все время говорите «граница, граница...»? Вам же погранпереход нужен. Ведь правильно?». Я так до сих пор нахожусь в неведении, кто нас вложил ФСБ — камуфлированные мужички или официант из кафе. Но теперь я уверен — граница действительно на замке.

Меж тем Карелия радовала нас: озера, мхи, ягоды... На одном из лесных поворотов наткнулись на монумент, посвященный Великой Отечественной. Сначала показалось, что просто памятник, оказалась настоящая линия обороны. Прошлись по окопам, вырубленным практически в камне. Странное ощущение...

Финскую границу перешли у Костомукши. Переход был пустынен. У нас проверили только документы. Дальше поднялись до Лапландии. Хотели, но передумали заезжать в Швецию: показалось, что по финансам не вытянем, слишком все дорого оказалось в Скандинавии — тут вам не Испания.

По северному побережью скатились в Турку, Хельсинки и выкатились на родину в районе Питера. А дальше по Золотому кольцу и домой. Но об этом я уже рассказывал.

Кому не хватило снимков с Белого моря — здесь есть еще: раз альбом, два альбом.