Продолжительное и созерцательное путешествие по Хорватии на Nissan Cefiro. Часть 2

• Часть 1

Глава 8. Чиово.

Иногда, хотя и довольно редко, в наших путешествиях что-то проходит так, как оно было запланировано, без приключений и неожиданностей. Именно такой была дорога из Загреба на остров Чиово — попрощались со столицей, а дальше автобан сам понёс нас на юг. Постепенно меняется растительность, горы и даже небо; причина этого не только в смене широт — ведь ехать нам всего километров четыреста — но и в том, что континентальный климат постепенно сменяется морским.

Бесконечные леса и поля сменяют друг друга, и кажется, что среди всех этих ёлочек и травки моря быть просто не может, но вот перед нами вырастает величественный горный массив Южный Велебит, и мы ныряем в шестикилометровый тоннель Свети-Рок, а когда выныриваем из него по другую сторону Велебита и наши глаза снова привыкают к солнцу — вы видим, что оказались в другом мире: больше нет ни лесов, ни полей, только горы, солнце и приземистый кустарник. Ещё немного — и, пересекая Новский пролив по Масленицкому мосту мы, наконец, видим море.

Каждый раз, когда видишь море, захватывает дух. Я уж не знаю, как с этим делом у тех, кто на море живёт, или у тех, кто туда летает на самолёте по 4 раза в год — наверное, привыкаешь к этому, и перестаёшь так воспринимать. В этом смысле тем, кто приезжает на море на машине за две с половиной тысячи километров крупно повезло — каждый раз ощущаешь и нереальность происходящего, и «упс, мы снова это сделали», и чувствуешь себя немного душевнобольным, но вместе с тем не перестаёшь собой гордиться.

Наконец мы съезжаем с автобана, и серпантин своими витками спускает нас к знакомому нам уже по предыдущему путешествию городу Трогиру. Мы хорошо помним этот город, но в прошлый раз мы смогли провести в нём всего несколько часов, а сейчас нам предстоит прожить рядом с ним целых десять дней.

Остров Чиово соединён с континентом в одном-единственном месте — небольшой и довольно старый Чиовский мост с одной полосой движения в каждую сторону связывает остров с историческим центром Трогира. Однако не всё так просто, как хотелось бы — ведь сам исторический центр Трогира — это тоже остров, и он, в свою очередь, связан с Трогиром тоже одним-единственным мостом. Учитывая, что Чиово — довольно популярное туристическое направление, трафик на этом участке создаёт в сезон вполне нешуточные пробки. Нас в данном случае выручило то, что ехали мы сюда в среду днём — в это время никакого трафика не было ни в одном направлении.

Въехав на остров Чиово, мы поначалу были, мягко говоря, шокированы. Количество людей живо напоминало итальянскую Лигурию — на пляжах, которые мы проезжали, люди буквально сидели друг на друге, через дорогу то тут, то там шатались неорганизованные толпы, а парковки у пляжей были заняты абсолютно все. Мы с ужасом смотрели на происходящее, одновременно стараясь не отвлекаться от навигатора, который вёл нас довольно сложными и очень узкими островными дорогами к пункту нашего назначения. В тот момент мы молились, чтобы где-нибудь на острове был какой-нибудь небольшой дикий пляж, и чтобы на нём было хотя бы не больше полусотни человек, и уже планировали ездить на него каждый день.

Но узкая кривая дорожка, едва протиснувшаяся через населённый пункт, внезапно нырнула в сосновый лес. Трафика на этой дороге практически не было, а весь основной туристический поток остался у нас за спиной; а ещё через десять минут мы парковались у небольшого домика в другом, значительно меньшем по размеру населённом пункте.

Как это часто бывает в Хорватии — дом был построен прямо на склоне горы, обрывающейся в море, и нижний этаж занимали хозяева, а два верхних сдавались гостям. Хозяину по имени Динко было за семьдесят, а потому мы называли его между собой «дедушка Динко» — но уже после того, как смогли с ним ближе познакомиться. А пока мы ещё даже не видели хозяина дома, а апартаменты нам показывала его жена с прекрасным хорватским именем Наташа.

Апартаменты были замечательные, в них было даже больше комнат, чем нам надо, а балкон буквально нависал над морем; но предметом самой главной нашей радости было то, что, как оказалось, у этого дома был свой выход к морю. Конечно, пляжем это вряд ли можно было назвать — бетонная плита, на которой установлено 4 лежака — по максимальному количеству гостей, проживающих в доме, и она просто обрывалась в море, но по сравнению с тем, что мы видели при въезде на остров, это был рай, настоящий рай социофоба. Кроме нас в доме жила ещё пара немцев, и мы, хотя и не умели говорить ни на одном общем языке, очень быстро пришли с ними к негласному соглашению о разделе территории: лежаки — их, а море — наше. И пока они в одиночестве часами лежали на своих лежаках, мы в одиночестве часами купались в море, и были абсолютно этим счастливы.

А в нашей ванной комнате жила ящерица Антуанетта, которую жена почему-то очень боялась и каждый раз заставляла меня выносить её на улицу. Впрочем, это никак не мешало Антуанетте оказываться на своём месте при следующем посещении ванной комнаты. Иногда она была немного другого цвета или размера, но мы списывали это на неведомые нам особенности физиологии ящериц.

Как выяснилось, в шаговой доступности был и общественный пляж, но он нас не особенно интересовал. Мы как-то раз доплыли до него, посмотрели вокруг, да и поплыли обратно. Честно говоря, я вообще не могу вспомнить, чтобы мы за последние десять лет хоть раз провели на пляже больше двадцати минут подряд — конечно, если учитывать только те посещения пляжа, когда жена была без фотоаппарата. Мы можем неограниченно долго плавать, а вот загорать больше десяти минут не получается — появляется непреодолимое желание куда-то пойти и что-то сделать — ну, хотя бы сфотографировать.

Впрочем, проблема загара была вполне успешно решена нами путём покупки двухместного надувного матраса. В прошлой поездке в Хорватию мы выяснили, что таким образом можно плавать и загорать одновременно, и тогда вообще перестали понимать, зачем нужен пляж; в этот раз мы решили использовать полученный опыт по максимуму.

Само собой, десять дней мы на острове не сидели. Купаться мы старались каждый день, желательно не по одному разу, но основное время уделяли разным интересным поездкам. Однако некоторая часть этих поездок была совершена всё же в пределах острова — ведь он оказался очень интересен сам по себе, надо было лишь взять навигатор и проложить маршрут по дорогам, обходящим стороной туристические городки. Дороги эти приводили нас во множество таких мест, для которых даже на гугл-картах нет фотографий — тем более с моей противоестественной любовью к езде по бездорожью на переднеприводном седане. Порой только жена была способна вовремя остановить меня от проезда по дороге, состоящей из груды камней, по которой вряд ли когда-то ездило что-то кроме трактора.

В одной из этих поездок мы набрели на довольно жуткое место — пепелище крупного лесного пожара. В хорватских горах сухой кустарник вспыхивает как спичка от любой искры, поэтому пожары здесь — не редкость, и местные пожарные службы хорошо умеют с ними справляться. Природа тоже удивительно хорошо адаптируется везде, где это возможно — совершенно чёрная обугленная шишка, сорванная с сухой обгорелой сосновой ветки, не спешит рассыпаться в руках — внутри она совершенно целая и не тронутая огнём; её соседки, такие же обугленные, после пожара даже смогли раскрыться и выпустить семена, так что, видимо, на этом месте скоро снова будет сосновый лес. Кстати, мы потом спросили про этот пожар у дедушки Динко — он сказал, что пожар произошёл по вине одного человека, которого потом нашли и посадили надолго.

В остальном на острове представлены два вида ландшафта: красивый сосновый лес с поющими на жарком солнце цикадами, и выжженная солнцем пустошь, поросшая сухим колючим кустарником. Впрочем, пустошь не так уж и пуста: некоторые участки огорожены ровным рядком камней — чисто номинально, это не забор, а просто обозначение границы территории — а на этой территории растут оливковые деревья. В общем, как я понял, это что-то вроде дачных участков, только без ограждений, домиков и охраны — хозяин иногда заезжает, поливает, собирает оливки, и всё такое; мы же, пользуясь общедоступностью этих территорий, заезжали туда фотографировать.

Именно между двух таких территорий пролегал путь к одной из оконечностей острова. Навигатор указывал, что там, вроде бы, возвышенность, а значит, вид обещал быть интересным; к тому же, туда вела дорога, и можно было съездить и посмотреть. И когда мы в очередной раз катались по острову, решили туда заехать. Как обычно, на месте всё оказалось сложнее, чем на карте.

Примерно за километр до выбранной точки дорога прерывалась знаком «движение запрещено». Знак этот, как известно, весьма условен, и забивают на него все, кому не лень, в том числе и добропорядочные европейцы; но дорога, преграждаемая знаком, давала понять, что ехать туда, наверное, действительно не надо. Это, видимо, такой хорватский вариант щебёнки — мелкие отколотые куски камня, зачастую довольно острые. И хотя я и знал, что пропороть таким камнем колесо довольно трудно, всё равно решил не рисковать.

А потому последнюю милю мы преодолели пешком. Палящее солнце не было главной нашей проблемой: справа и слева от дороги росли невысокие деревца, и между ними прямо поперёк дороги сплели свои паутины какие-то местные пауки. Пауки эти, хоть и были ненамного больше тех их собратьев, которых мы привыкли видеть в Москве, выглядели, тем не менее, довольно опасно; в Хорватии есть несколько видов ядовитых пауков, которых я наизусть не знаю, а эти, как назло, плели паутины прямо над дорогой — вдруг они это для того, чтобы туристам на голову падать? А ведь если такие мысли посещали меня — человека, в общем-то, индифферентного к паукам и насекомым — представьте, что чувствовала жена, которая их боится, как огня.

Но, как выяснилось, забрались мы сюда всё же не зря. С возвышенности открывался замечательный вид на расположенный неподалёку от Трогира Сплит — второй по величине город Хорватии. С этим городом мы к тому моменту были уже знакомы и, разглядывая его издалека, находили знакомые нам места; а вас я познакомлю со Сплитом немного позднее. Жаль только, что на этой оконечности острова не было подхода к морю.

Кстати, несмотря на наличие пляжа непосредственно у нашего домика, мы не оставили идею найти на острове дикий пляж, и как-то раз ткнули на навигаторе в точку, расположенную на самом берегу, но на удалении ото всех туристических зон, которые мы к тому времени уже изучили и куда старались не соваться. Навигатор привёл нас к какому-то инженерному сооружению, назначения которого я по сей день не знаю; рядом было припарковано несколько машин с хорватскими номерами, а следом за нами подъехала ещё одна. Бессовестно подглядев за приехавшими, я выяснил, где находится тропинка к морю.

Впрочем, на найденный нами пляж мы всё равно не пошли. Хоть он и был практически пустым — пара-тройка человек там всё равно была, и это, в общем-то, был максимум того, что могло поместиться на этом пляже, а потому мы применили нестандартный подход, и, без труда преодолев чисто номинальную ограду неопознанного инженерного сооружения, спустились в море прямо по камням — гигантским валунам, которые и составляли основу этого берега. Мы отлично провели время на этом диком пляже, а место это мы потом видели с моря — оказывается, на неопознанном инженерном сооружении изображён огромный перевёрнутый якорь, что бы это ни значило.

И, чтобы завершить свой рассказ о Чиово, необходимо упомянуть о единственной настоящей достопримечательности острова. Основанный в 16-м веке монастырь Призидница расположен на отвесном берегу, на небольшом выступе скалы. Собственно, весь монастырь состоит из трёх зданий, одним из которых является церковь; если обходить её сзади, то расстояние от стены церкви до скалы не позволит разойтись двум идущим навстречу друг другу людям.

Вот таким было место, где нам предстояло провести десять дней, и мы постарались сделать так, чтобы эти дни всё-таки были днями отдыха, а не как у нас обычно бывает. Не могу сказать, что мы в полной мере достигли этого, но мы, по крайне мере, попытались.

Глава 9. Сплит.

Неподалёку от острова Чиово находится город Сплит — второй по величине в Хорватии. По меркам этой страны Сплит — действительно очень крупный, в нём живёт аж 178 000 человек, что почти дотягивает до Люберец; но Сплит выгодно отличается от подмосковных городов своим возрастом, ведь основан он был ещё до нашей эры.

Попасть с Чиово в Сплит можно двумя путями — либо проехать километров сорок, либо проплыть километра три; но так как посещать города лучше всё-таки на автомобиле, а не в плавках, мы решили прокатиться.

Поиск парковки, которая была бы не слишком удалена от центра, оказался непростой задачей. В итоге навигатор привёл нас к паркингу рядом с каким-то бизнес-центром, идти от которого до интересовавшей нас части города было минут пятнадцать. Попетляв по не слишком интересным деловым кварталам, мы пришли в исторический центр.

Исторический центр Сплита — это город в городе. Его ограждает массивная каменная стена, а внутри — миниатюрные улочки, образованные стенами построенных вплотную друг к другу каменных домов. Автомобильное движение здесь запрещено, но изредка встречается коммунальный спецтранспорт — к примеру, я никогда ещё не видел такого маленького и такого шустрого мусоровоза. Когда такой спецтранспорт едет по улице — туристам приходится куда-то деться, потому что протиснуться мимо него невозможно чисто физически.

А деться можно много куда — в основном, в магазины и кафе, обильное разнообразие которых располагается на первых этажах здешних домов. Вообще, я всегда испытываю сожаление, когда вижу, что места, действительно очень красивые и очень древние, по всему миру превращены в одну сплошную ярмарку, где ведётся непрерывная торговля китайскими магнитами, тайваньскими футболками и малайзийскими сумками, но такова, видимо, участь всех туристических городов; тем более ценными остаются для нас города нетуристические, где никто не говорит на иностранных языках, а в магазине вместо магнитов продают хлеб, испечённый зачастую самим хозяином магазина. Но в данном конкретном случае обилие точек общепита было нам на руку, так как есть хотелось ужасно, и мы с удовольствием сбежали от мусоровоза в ближайшее кафе.

На вывеске кафе было написано, что внутри работает кондиционер, но этого как-то не ощyщалось — видимо, он просто не справлялся с ужасной жарой, стоявшей в тот день. Мы съели очень вкусную пиццу и запили её очень вкусным кофе, после чего почувствовали в себе силы к дальнейшим подвигам.

И подвиги не заставили себя ждать — мы обнаружили колокольню, на которую можно было залезть, и моментально воспользовались этой возможностью. Подъём был не слишком тяжёлым, но престарелая металлическая лестница заставила нас немного понервничать, хотя после подъёма на собор святой Эуфимии в Ровине нам, наверное, уже ничего не страшно.

С высоты весь Сплит виден как на ладони, а если взглянуть в другую сторону — там видны порт, море, наш остров Чиово и ещё какой-то большой зелёный холм, который загораживал половину обзора. Холм выглядел интересно, но был довольно далеко, и мы решили, что шансы исследовать его в этот день стремятся к нулю. Спустившись с колокольни и ещё немного погуляв по старому городу, мы пошли на набережную.

Набережная крупного портового города — это всегда парадоксальное место, где есть тёплое море, но нельзя купаться. Хотя, в принципе, в некоторых местах купание и разрешено, но сами хорваты тут в море полезут разве что в случае теплового удара — они весьма придирчиво выбирают для отдыха острова, на которых вода чище. Наличие порта накладывает некоторые ограничения на жизнь города и на граничащее с городом море — и правда, пока мы гуляли по набережной, купаться нам не захотелось.

Кстати, на набережной мы внезапно обнаружили абсолютно пустую парковку прямо на берегу моря. Правда, пустовала она не просто так — цены за стоянку по хорватским меркам были задраны просто до неприличия, но на один день можно было бы и воспользоваться, если бы навигатор об этой парковке знал.

Выбравшись с набережной, мы гуляли по искривлённым улочкам старых районов Сплита, где дороги уходили то вниз, то вверх; нам было интересно всё, мы шли по каким-то указателям, поднимались на лестницы, всё дальше уходили от исторического центра, и в какой-то момент историческая застройка сменилась сосновым лесом, и мы обнаружили, что находимся у подножья того самого зелёного холма, который мы видели с колокольни. Холм оказался парком Марьян, большим, красивым, почти таким же древним, как и сам город, и совершенно пустым. Видимо, совсем немногие туристы добираются до этой достопримечательности, и за время, что мы провели в парке, а времени этого было немало, мы встретили всего несколько компаний по два-три человека, которым, так же как и нам, природные достопримечательности были так же интересны, как городские. К тому же, как выяснилось, вершина парка располагалась в 180 метрах над уровнем моря, и мы получили ещё одну прекрасную точку обзора; а ещё, хотя жена и не разделяет моего восхищения по этому поводу, в этом парке я смог рассмотреть цикаду, спавшую на дереве, с расстояния буквально в несколько сантиметров.

Когда мы снова спустились в город, уже начинало темнеть, и мы поспешили к парковке, спрятанной в глубине деловых кварталов — ориентироваться в хитросплетениях Сплита в темноте было бы немного проблематично, несмотря на присутствие навигатора. Обратный путь на Чиово прошёл без приключений, и это не могло не радовать — ведь в следующие дни нам предстояло ещё больше поездок, ещё больше приключений и ещё больше всего того, о чём вы узнаете чуть позже.

Глава 10. Динко.

Ещё в день нашего приезда на Чиово мы заприметили небольшую моторную лодку, мирно качавшуюся неподалёку от нашего пляжа. Дальнейшее расследование выявило, что лодка тут не просто так, эта лодка — кого надо лодка, и принадлежала она дедушке Динко, хозяину нашего домика. Спросив, можем ли мы прокатиться, мы вызвали у хозяев большой энтузиазм — видимо, катание на лодке составляет какую-то значимую часть их дохода от туристического бизнеса, хотя цена была названа довольно смешная.

Договариваясь о времени, я, как назло, постоянно путал хорватские слова «вечером» и «вчера», которые в этом языке довольно похожи, и довольно долго объяснял, что мне нужно: сначала хозяева не могли понять, как это мы собираемся кататься на лодке вчера, а когда я исправился — точно так же не понимали, зачем нам это занятие вечером; видимо, мы были первыми, кто пожелал лодку в такое время суток. Но мои объяснения о том, что жена — фотограф, а фотограф — это такой образ мышления, который мирянам недоступен, полностью удовлетворили всех, и в условленный час мы вышли в море.

Вождение моторной лодки в Хорватии без прав запрещено, и лодкой, конечно, управлял Динко, но едва мы отплыли от берега — предложил это дело мне, и я не отказался, несмотря на то, что в последний раз управлял настоящей моторной лодкой (сейчас будет очень-очень страшная цифра) 22 года назад на реке Клязьме. Не подумайте, что я сейчас такой старый — наоборот, это тогда я был такой мелкий.

Пока жена фотографировала закат, воду, островки, закат, воду, островки, закат, воду и так далее, я общался с Динко и, так как мои словесные описания заката, воды и островков вряд ли переплюнут сделанные женой фотографии, рассказывать я буду в основном про это общение, тем более, что оно оказалось довольно интересным.

Динко жил на островах всю свою жизнь. Его домом был остров Вис, а на Чиово он приезжал на лето — принимать туристов. Во времена социалистической Югославии он работал на судостроительном заводе и строил, в соответствии с его описанием, «большие военные корабли для Советского Союза»; потом Союз распался, а в Югославии началась война. Туристов не было, судостроительство встало, и Динко занялся ловлей кальмаров, которых в здешних водах предостаточно; и вот, последние двадцать с небольшим лет он живёт, промышляя ловлей кальмаров и летним туризмом. И, знаете, глядя на него, я позавидовал такой жизни. Хотел бы я в его годы быть таким же энергичным, неугомонным и весёлым, и ходить в море на своей маленькой лодке. Или не ходить, если сегодня нет настроения. Сам себе хозяин, сам себе кормилец.

На противоположном берегу виднелся Трогир, и я пожаловался на проблемы с трафиком, узкие дороги и толпы туристов; он ответил, что у него таких проблем нет — если ему надо в магазин в Трогире, он просто садится в лодку и плывёт прямо туда. Мы проплыли мимо нескольких рыбацких лодок, и он помахал рукой и поздоровался с рыбаками, которые тоже ловили кальмаров. На нашем пути встречались множество островов, какие-то были близко, какие-то терялись в морском тумане, но Динко знал их все; он показывал мне каждый остров и рассказывал, как он называется, населён ли он и ходит ли туда паром.

Вернувшись на берег, мы уже знали, что поплывём ещё, и через пару дней мы поплыли — на этот раз на восходе и в другую сторону. Я спросил Динко, сколько времени нужно, чтобы оплыть Чиово вокруг, на что он озадаченно почесал затылок и сказал, что никогда не задумывался об этом. Сам он за все двадцать с лишним лет не делал полный круг вокруг острова, ограничиваясь местами, где хорошо ловятся кальмары.

На этот раз мы проплыли под Чиовским мостом — тем самым единственным мостом, связывающим Чиово с Трогиром. Мы почти доплыли до той точки острова, с которой мы смотрели на Сплит и где на нас охотились пауки, и повернули назад — в тот день у нас было запланировано ещё много дел.

Программу плаванья мы считали выполненной, и больше выходить в море не собирались, но внезапно под конец нашего пребывания на Чиово мы почуствовали, что хотим ещё, и договорились с Динко на последний наш день на Чиово — снова на вечернее время. Мы обогнули остров с востока, посмотрели на дикий пляж, на котором мы купались, спускаясь к морю по гигантским валунам, а Динко показал нам места, где водятся самые лучшие кальмары, но, едва мы повернули в обратную сторону, погода изменилась.

Никогда раньше я не думал, что изменения на море происходят столь неожиданно. Только что светило солнце, и по небу гуляли редкие облака, но буквально спустя минуту, небо было затянуто тучами, и поднялся ветер. Ветер взбудоражил спокойное до этого море; нашу маленькую лодку швыряло из стороны в сторону, и порой казалось, что она прямо сейчас перевернётся. Успокаивали две вещи: близость к берегу и то, что Динко сохранял своё весёлое расположение духа. Когда я перестал справляться с лодкой, он просто взял у меня управление, и повёл её к дому, как будто никакого шторма и не было; между тем, волны поднялись такие, что, благодаря летевшим брызгам, мы промокли до нитки. Фотоаппарат пришлось убрать в багажное отделение лодки, и потом ещё долго мы очищали его от следов солёной воды, но в результате всё обошлось, и техника не пострадала, а мы получили массу неожиданно сильных впечатлений. Это был, конечно же, не настоящий шторм — с точки зрения опытных рыбаков это, наверное, просто небольшое волнение на море, но мы попали в такую переделку впервые и после этого стали значительно лучше представлять, что значит слово «стихия».

И, хотя на следующий день нужно было прощаться с Динко и островом и двигаться дальше, мой рассказ о нашей жизни на острове ещё не закончился — ведь к счастью для вас, читатели, я страдаю хронической непоследовательностью изложения событий, и следующая глава будет посвящена ещё паре вылазок на просторы хорватской Далмации.

Глава 11. Трогир и Шибеник.

Сегодня в нашей программе намечается небольшое dejà vu: я собираюсь рассказать о двух городах, в которых мы уже были. Возвращение куда-то — явление для нас довольно редкое, ибо мы оба убеждены, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её, прокручивая раз за разом одно и то же; единственным оправданием возвращения может быть то, что нам где-то очень-очень понравилось, и именно таковы оба этих места.

И начну я с маленького, но, несомненно, гордого города Трогира. В прошлую нашу поездку нам удалось уделить Трогиру всего пару часов, и мы жалели об этом, видимо, так сильно, что вселенский вакуум возмутился и повернул колесо нашей кармы так, что теперь мы жили целую неделю у Трогира под боком. Конечно, мы воспользовались этим, чтобы провести в городе целый день.

Трогир, исторический центр которого находится на малюсеньком островке, зажатом между континентом и Чиово — одна из известнейших туристических достопримечательностей хорватской Далмации, а значит, народа здесь обычно — не протолкнёшься. Зная об этом, а также о том, что мы оба по странному стечению обстоятельств достаточно хорошо переносим дневную жару, когда туристы прячутся в море, мы пошли в Трогир в полдень и не прогадали — город был почти пуст. Редкие группки полурасплавленных туристов искали тень, и мы гуляли по старинным каменным улицам города практически в одиночестве.

Кстати, когда я говорю «каменная улица» — я имею ввиду не какую-то конкретную деталь улицы, сделанную из камня. Центр Трогира создаёт удивительное чувство монолитности — каменная мостовая плавно переходит в каменную стену дома с одной стороны улицы и в точно такую же каменную стену с другой стороны — ты находишься в каменном проходе, а ширина улицы, как это часто бывает в старинных городках, позволяет одновременно коснуться руками противоположных стен; а учитывая, что улицы эти причудливо переплетаются и переходят одна в другую, здесь можно запросто ощутить себя заточённым в каменном лабиринте Минотавром. Ну, или Тесеем — в зависимости от того, пессимист вы или оптимист.

Впрочем, полностью погрузиться в роль Тесея не дают многочисленные кафе и магазины. Многие из них были закрыты, ибо прибрежные хорваты, в отличие от загребчан, свято чтят традицию сиесты; но в туристических местах торговля и общепит до конца не вымирают никогда, что было нам весьма на руку, потому что непрерывно употреблять мороженое на такой жаре просто жизненно необходимо.

Конечно, не отказали мы себе и в том, чтобы забраться повыше — на колокольню собора святого Лаврентия, откуда открывается отличный вид на весь старый город. Ведущая на колокольню лестница оставляет смешанные чувства: большинство пролётов каменные, как и весь город, и имеют возраст в несколько веков, но они вызывают больше доверия, чем участки сварной металлической лестницы, сооружённой явно значительно позднее.

В конце концов мы обнаружили, что солнце уже довольно ощутимо склонилось к западу, а значит, совсем скоро сюда нахлынут туристы; и мы поспешили в местный ресторан, благо они уже открылись после сиесты, но пока ещё были пусты, и мы могли выбирать. Еда была просто замечательной, а хорватская «мясная тарелка», как обычно, оказалась несоразмерной моим габаритам, и есть я не хотел ещё очень долго.

И в конце рассказа о Трогире я хочу предостеречь неосторожных читателей, которые после прочтения этого отчёта сразу же, не приходя в сознание, купят билет и полетят туда, не обращая внимания на время суток, фазу Луны и время года. Трогир — прекрасное место, одно из многих мест Далмации, которые обязательно стоит посетить; но как только солнечный диск касается горизонта — Трогир преображается. Из всех щелей, из дверей, из окон, из ливневой канализации, из расположенного совсем рядом аэропорта, на город надвигается орда. Орда преображает город; она безмозгла, бессмысленна и беспощадна. Орда требует дешёвых безделушек и выстраивается за ними в удавообразные очереди, орда переполняет рестораны и кафе, раскупает всё мороженое и в пять минут замусоривает улицы обёртками от него; орда превращает центр в одну бесконечную очередь, которая, в конце концов, замыкается на себя, и все улицы представляют собой медленно бредущую по предопределённому маршруту толпу.

В силу своего местоположения мы многократно проезжали вечером через Трогир, а бывало и проплывали мимо в лодке с дедушкой Динко, и ни разу у нас не возникло желания здесь остановиться. В туристический сезон никогда не посещайте Трогир вечером, если вы такой же социофоб, как мы — вряд ли это доставит вам хотя бы небольшое удовольствие.

Второй город, о котором я хочу рассказать — Шибеник. Здесь мы тоже уже были, и сюда мы вернулись совсем не просто так; дело в том, что Шибеник — мой любимый город. Не в смысле в Хорватии, а в смысле вообще. То самое место на Земле, где я хотел бы родиться и вырасти, если бы можно было повернуть время назад.

Все города Далмации во многом похожи друг на друга, их бывает сложно отличить по фотографиям, и всё же Шибеник — особенный. Этот город воспринимается немного по-другому, чем его соседи, и эта удивительная и необъяснимая на первый взгляд разница имеет глубокие исторические корни: дело в том, что Шибеник — это, как ни странно, один из немногих городов в хорватской Далмации, основанный самими хорватами.

Придя на далматинское побережье, славяне не спешили всё разрушать и строить с нуля, они были ребята практичные и занимали греческие и римские поселения, во многом уже готовые к употреблению. А Шибеник был отстроен, видимо, как промежуточное звено между Задаром и Трогиром, а то как-то слишком много пустого побережья подряд получалось; именно это, мне кажется, и объясняет неуловимое отличие этого города от остальных.

Шибеник — город лестниц. В других далматинских городах постоянно встречаются улицы с большими уклонами, а в Шибенике превалируют лестницы, широкие, узкие, переходящие одна в другую, лестницы длиной в целую улицу, лестницы с неимоверно длинными ступеньками, лестницы с очень короткими ступеньками, лестницы с боковым уклоном — в общем, полный комплект всевозможных вариантов лестниц. Возможно, римляне и греки уже в те далёкие времена при постройке городов думали, что что-то возить по улицам на колёсном транспорте значительно удобнее, чем таскать на себе, а славяне, напротив, руководствовались исключительно эстетическими соображениями, но, как бы то ни было, город в результате получил своё неповторимое лестничное очарование. В старой части Шибеника нет необходимости в фитнес-центрах — местные жители и так всегда в форме.

На каменных улицах Шибеника много зелени. Об этом заботятся сами жители: перед дверями многих домов стоят горшки со всякими цветами, фикусами и прочими суккулентами. Между горшками, укрывшись в тени растений, спят коты, и всё это вместе создаёт идиллическую картину.

Шибеник — спокойный город. Вспоминая наше прошлое посещение, я с сожалением констатировал значительное увеличение количества туристов, но с такими городами, как Трогир и Примоштен, Шибеник и рядом не стоит. Дело в том, что Шибеник находится в заливе, в месте впадения реки Крка в море, и я, честно говоря, даже не знаю, солёная ли здесь вода; а узнать это не так просто, ибо закрытый со всех сторон залив с узким выходом в море представляет собой идеальную гавань, которая, в полном соответствии с законами развития современного индустриального общества, целиком занята портом. Туристам не интересны города на побережье, где нельзя купаться, и где нельзя понять, в реке ты купаешься или в море; а мне кажется, что это просто мечта — огромная гавань, и никаких проблем с парковкой твоей лодки, на которой ты можешь за десять минут доплыть по полностью дикого и пустынного пляжа.

В общем, вы поняли, что Шибеник — мой идеал. Наверное, у каждого из нас есть такое место на Земле. Хорошо, если ты нашёл его, и плохо, если ты его не нашёл; хорошо, если оно совпадает с твоим местом жительства и плохо, если не совпадает. Но главное — хорошо, что этот идеал у каждого свой, иначе бы всё население Земного шара стремилось набиться в одну его точку, а нафиг вы мне все нужны в моём Шибенике?

Мы гуляли по улицам Шибеника без какой-то определённой цели. Зачем нужна цель, если сам город — это олицетворение глобальной Цели вообще? Но в какой-то момент мы подошли к небольшой и явно старинной церкви на окраине старого города, стали её фотографировать, и в этот момент внутри зазвучал орган.

Мы ещё в Загребе хотели сходить на органный концерт, но не сложилось: в подходящий нам день его отменили, а в остальные дни у нас были совершенно другие планы, и мы думали, что пролетели с этим мероприятием, а тут совершенно внезапно, и, заметьте, не где-нибудь — в Шибенике! — мероприятие настигло нас само. Мы зашли в церковь и обнаружили, что всё даже несколько лучше, чем ожидалось: это был не концерт, это была его репетиция. Органист играл, видимо, готовясь выступить перед слушателями, но церковь была абсолютно пуста. Не было ни одной живой души, и мы долго сидели, слушая волшебные звуки органа в полном одиночестве. Персональный органный концерт для социофобов в Шибенике — наверное, теперь я могу сказать, что я намного ближе к абсолютной нирване, чем был до этого.

Мы ещё долго гуляли по Шибенику, по его узким улицам и бесконечным лестницам, поднялись на крепость, которая по большей части была закрыта на реконструкцию, но мы-то — ха-ха — успели всё там обфотографировать в прошлое своё посещение этого города. Мы много времени провели на набережной, одной из самых прекрасных набережных Далмации — где нет ни одного пляжа, никаких толп туристов и никаких торгующих арбузами албанцев, только синяя вода и белые лодки, и мне казалось, что я могу провести здесь бесконечное количество времени.

Но всё когда-нибудь кончается, кончился и этот день, и мы покинули гостеприимный Шибеник, маленький уютный город на берегу то ли моря, то ли реки, и по совместительству — лучшее место на Земле. Я знаю, что не в наших правилах возвращаться куда-то, но точно так же я знаю, что сюда мы вернёмся ещё не раз, и, как знать, может быть, когда-то решим больше не уезжать отсюда никуда; подозреваю, что день, когда это случится, будет одним из самых счастливых в моей жизни.

Мы возвращались на Чиово по Адриатическомму шоссе, проезжая до боли знакомые населённые пункты, которые я по сей день могу перечислить по памяти: Бродарица, Жаборич, Гребаштица, Било. В Било мы жили несколько лет назад, и мы остановились на въезде в эту небольшую деревеньку, чтобы осмотреть её сверху и найти дом, в котором мы останавливались, а потом мы проехали туристический Примоштен, и в последний раз пересекли вечерний Трогир.

Нет, стоп, отставить, как-то траурно звучит — в последний раз. Не хочу загадывать, не хочу строить планы — несмотря на то, что нам предстоит покинуть Чиово и продолжить наше путешествие по совсем другой части Хорватии. Хотя в этот раз мы действительно больше ни разу не увидели вечерний Трогир — пусть он останется в запасе, я не против сюда вернуться ещё не один раз, только лучше, наверное, поздней осенью или зимой. Температура здесь всё равно ниже нуля не падает, а посмотреть на город, когда здесь нет вообще ни одного туриста, было бы очень интересно. А пока что нам надо было отдохнуть от жаркого дня, чем мы с успехом занимались, фотографируя огни ночного Трогира прямо со своего балкона — в этом качестве город великолепен в любое время года.

Северная и средняя Далмация были нами обследованы более чем подробно в течение двух поездок с разницей в несколько лет; оставалась лишь одна часть далматинского побережья, незаслуженно обделённая нашим вниманием, и путь туда оказался очень непрост, но, несомненно, стоил того. В следующих сериях вас ждут головокружительные автомобильные пробки, захватывающие часы ожидания в очередях на автобане, и, конечно, любимые всеми автопутешественниками ураганы и проливные дожди, а также будоражащие воображение контрольно-пропускные пункты и сенсационные разоблачения многочисленных правонарушений в области торговли сельскохозяйственной продукцией.

Глава 12. Млини.

Никогда, никогда больше мы не будем планировать переезды на субботу. Суббота — это тот день, когда приезжают и уезжают все. Все туристы из Австрии, Швейцарии, Италии, Словении, не говоря уже о самих хорватах, в этот день заезжают на отдых или, наоборот, уезжают домой; а учитывая весьма специфическую транспортную остановку на острове Чиово (вы же помните, один двухполосный мост, и всё такое), нам пришлось задержаться здесь на пару часов дольше, чем мы рассчитывали. Нет, не то чтобы я возражал против того, чтобы подольше побыть на Чиово, но предпочёл бы провести это время более продуктивно, чем в пробке на выезд с острова.

И это была не последняя пробка, в которую нам предстояло попасть в тот день. Мы направлялись к самой известной достопримечательности Хорватии — к Дубровнику, и дорога к нему оказалась не так проста.

Начнём с того, что территория Хорватии не является непрерывной — она разделена на две части небольшим участком Боснии в том месте, где Босния имеет свой единственный выход к морю, поэтому нам предстояло пересечь аж целых две границы — хорватско-боснийскую и боснийско-хорватскую. Кроме того, замечательные хорватские автобаны, которые мы так любим, не доходят до этой границы, обрываясь за несколько десятков километров до неё и переходя в обычные шоссе — хоть и хорошего качества, но довольно медленные. Ко всему этому надо добавить, что при приближении к югу страны ландшафт становится всё более горным, а сами горы — всё более отвесными; в общем, понятно, что дорога обещала быть интересной.

Так оно и получилось. Автобан окончился пробкой, состоящей из желающих оплатить проезд и попасть, наконец, в Дубровник, в которой мы протолкались ещё минут сорок. Затем начались шоссе с обычным для Хорватии «вверх-вниз», но на сей раз это «вверх-вниз» было значительно более ощутимо, чем то «вверх-вниз», к которому мы привыкли за это время.

Перед границей, к счастью, пробки не было. Оно и понятно — пограничники пропускали всех подряд, вообще ничем не интересуясь. Машина с российскими номерами была для них хоть каким-то развлечением — у нас взяли паспорта и поставили в них штампы о выезде из Хорватии. Боснийских пограничников видно не было, и мы беспрепятственно въехали в Боснию.

Так как этот небольшой двенадцатикилометровый участок является единственным выходом Боснии к морю, вполне логично, что здесь же находится и единственный в Боснии морской курорт — город Неум, весьма популярный как среди самих боснийцев, решивших искупаться, так и среди хорватов, живущих неподалёку, которые приезжают сюда за покупками — в Боснии всё значительно дешевле, чем в Хорватии. Сам участок дороги в соответствии с названием города именуется Неумским коридором, и здесь действуют свои, боснийские правила дорожного движения. Например, двигаясь в своей полосе с разрешённой скоростью, вы легко можете обнаружить, что перед вами во встречном направлении, двигаясь по диагонали, дорогу пересекает дымящий как паровоз престарелый автомобиль с прицепом, в котором находятся, например, арбузы. Беспорядочность и одновременно необузданная весёлость местной жизни пробуждает в памяти фильмы Эмира Кустурицы.

Преодолев Неум, в котором мы на всякий случай решили не останавливаться, мы столь же беспроблемно преодолели вторую границу и снова оказались в Хорватии; вот тут-то и начались настоящие южнохорватские шоссе, проходящие на большой высоте и лихо закрученные серпантином. Спасибо хотя бы отбойник со стороны пропасти присутствовал.

Я довольно быстро приспособился к местному стилю вождения, и мы собрались продолжать наш путь до Дубровника без особых приключений, как вдруг подул ветер, а вслед за ним пошёл дождь. Нам не привыкать ездить по мокрой дороге, и мы особого внимания не это дело не обращали, а зря: ветер завывал всё громче, тучи становились всё гуще, дождь лил всё сильнее, и вскоре началось настоящее светопреставление. Ураганный ветер сносил сплошную пелену ливня в лобовое стекло, видимость была нулевой, и единственное, на что можно было ориентироваться — это на включённую аварийку едущей впереди машины. Наша колонна тащилась со скоростью 20 км/ч, по пути теряя самых слабых бойцов, сходивших с дистанции на немногочисленные обочины, чтобы переждать этот катаклизм; но мы продолжали двигаться, и вскоре буря кончилась так же внезапно, как началась, и засветило яркое солнце.

После всего этого нам хотелось встать и передохнуть хотя бы минут на пять, там более что поводы для этого были — вдоль шоссе то и дело встречались лотки с весьма аппетитно выглядящими фруктами, и мы остановились у одного из них и купили весь этот прекрасный крупный виноград и все эти спелые сочные персики. Проблема была только в том, что у нас кончилась вообще вся вода, а жена наотрез отказывалась есть немытые фрукты, несмотря на то, что выглядели они вполне себе чистыми. Но я, человек, который привык укреплять свой иммунитет не бифидобактериями, а поеданием нестерильной пищи, довольно быстро склонил жену на тёмную сторону, и мы съели всё. Вообще всё. Это были неимоверно вкусные фрукты.

Населённые пункты сменяли друг друга, и вот, наконец, мы увидели поворот на сам Дубровник — но проехали мимо, ведь жить мы собирались не в самом городе. Всё побережье этого региона представляет собой один сплошной курорт, и мы выбрали для своего пребывания на эти десять дней относительно тихий населённый пункт Млини, находящийся в десяти километрах от Дубровника. Млини, как и любой городок на здешнем побережье, тоже место весьма туристическое, но с самим Дубровником, конечно, не сравнить.

Хозяина апартаментов звали Влахо, и это был самый радушный хозяин из когда-либо встреченных нами. Он старался помочь нам со всем, с чем только мог, выхватывал у нас самые тяжёлые чемоданы и тащил их в наш номер, и делал это с неимоверной энергией и энтузиазмом, несмотря на то, что ему уже пошёл восьмой десяток — вот что значит жизнь на море. Когда-то Влахо был инженером, и принимал участие в строительстве многих дорог, по которым нам предстояло ездить эти десять дней; а теперь он построил пару корпусов с апартаментами и благополучно существовал, принимая туристов. Он помог нам припарковать машину (что было, прямо скажем, нелегко — вписываться в поворот на парковку пришлось с зазором шириной в ладонь, а колёса всё время буксовали на мокрой от дождя уходящей резко вверх улице), и в довершение всего этого обряда гостеприимства принёс нам целую тарелку фиг, которые росли у него прямо во дворе. Фиги, они же смоква, они же инжир — это вообще такая универсальная хорватская еда, которая растёт везде, в том числе вдоль дорог; жаль, что я их не люблю, а вот жена их умяла с большим удовольствием.

Конечно, мы сразу пошли смотреть, как тут дела с морем, и сперва, надо сказать, немного расстроились. Во-первых, до моря надо было идти аж метров двести, и хуже того — через дорогу; и во-вторых, пришли мы в итоге на весьма многолюдный общественный пляж, что для нас, социофобов, избалованных условиями на Чиово, было очень невесело. Но немного осмотревшись вокруг на следующий день, мы обнаружили то, что нам было нужно. Достаточно отойти от общественного пляжа на сотню метров, и плоское побережье сменяется каменистыми расщелинами — идеальный береговой ландшафт для любителей уединения вроде нас.

Единственное, что нарушало наше душевное спокойствие в периоды нашего отдыха среди расщелин — это эксгибиционисты. Нет, не говорите мне, что этих людей правильно называть нудистами; я ещё достаточно вменяем, чтобы отличить одно от другого. Нудисты — это те, которые нудят в специально отведённых для них, нудистов, местах. А когда розовый, как молочный поросёнок, и столь же упитанный гражданин средних лет размахивает своим поросячьим хвостиком, по недоразумению оказавшимся не с той стороны тушки, направо и налево, находясь при этом лишь чуть ниже уровня пешеходной тропинки, по которой, между прочим, дети ходят — это, знаете ли, эксгибиционист. И таких вот демонстраторов собственной то ли незакомплексованности, то ли глупости — полно.

Мы однажды пошли по побережью в другую сторону, туда, где, судя по карте, вообще ничего не было. Шли по лесу какими-то теряющимися тропинками, перепрыгивали места, где эти тропинки от дождя сползли вниз по склону, пробирались через какой-то бурелом, вышли в итоге к полуразрушенному зданию на берегу моря, и вот тут-то как раз и нашли настоящих нудистов. Они нудили там, где их фиг найдёшь, и вот тут уже мы со всей своей одеждой почувствовали себя не в своей тарелке и предпочли быстренько миновать их гнездо. Участок побережья после пристанища нудистов представлял собой прекрасный, чистый, пологий и совершенно пустой пляж; видимо, завидев нудящих граждан, все прочие любопытные останавливались и дальше идти не решались.

Но всё же большую часть времени мы проводили в наших любимых расщелинах. Мы приходили туда в полдень, когда все нормальные люди убегают с пляжа, опасаясь сгореть, и таким образом избегали встреч с эксгибиционистами, да и вообще плотность потока купающихся в это время значительно спадала; а когда солнце опускалось к горизонту, мы шли, или ехали, или бежали к каким-нибудь интересным местам, рассказы о которых вам предстоит прочитать; тысяча чертей, как я вам завидую, несмотря на то, что я их ещё даже не написал, но сам я многое бы отдал за то, чтобы вернуть неповторимую новизну ощущений от каждого места, где мы побывали. А пока — несколько штрихов о том месте, где мы остановились; эти штрихи либо не помещаются ни в один другой рассказ, либо просто сами по себе малозначительны, но оттого не менее ценны.

В Млини недалеко от общественного пляжа есть небольшая бухта, которую мы не раз эксплуатировали в своих фотографических целях. Проблемы с парковкой, которые в горной Хорватии и без того имеют место быть на каждом углу, в регионе Дубровника приобретают совсем уж угрожающие масштабы, и распространяются с суши на воду. В Млини нет достаточного количества побережья, подходящего для парковки лодок, и лодки паркуются прямо на воде. Ну, то есть понятно, что лодки всегда паркуются прямо на воде, но обычно они всё-таки швартуются к берегу, а здесь они болтаются прямо в море, непонятно к чему привязанные. Наверное, у меня всё-таки плохо получается объяснять особенности национальной парковки лодок; лучше один раз увидеть. Приличная пристань есть в соседнем Цавтате, куда мы так и не заехали, но там и цены другие, и яхты длиннее, и трава зеленее, и солнце ярче. А в Млини стоят лодки местного пролетариата, и добавляют, надо сказать, местному побережью определённое очарование.

А ещё недалеко от Млини есть аэропорт Дубровник. Есть такая дурацкая традиция — название аэропорта привязывается к названию ближайшего крупного населённого пункта, чтобы, типа, все по названию сразу примерно поняли, где он находится. А в горах найти подходящую площадку для аэропорта не так-то легко, и в результате от аэропорта Дубровник, который находится поблизости от деревни Мочичи, до самого Дубровника пилить 20 километров, и как раз через Млини. Я, знаете, самолёты только изнутри не люблю, снаружи-то я к ним вполне себе с интересом отношусь, так что взяли мы как-то расписание рейсов этого аэропорта и поехали смотреть взлёты-посадки. Красивое это зрелище, особенно когда ты сам не в этой консервной банке находишься, а снаружи наблюдаешь; к тому же точка для наблюдения за аэропортом Дубровник имеется прекрасная, расположенная на обочине дороги несколько выше уровня самого аэропорта. Обычно за самолётами с уровня земли наблюдаешь, а тут он прямо мимо тебя садится-взлетает — красота неописуемая и внутреннее ликование от того, что не ты на нём летишь.

И ещё один эпизод мне вспоминается. Жена меня озадачила — хочу, говорит, чтобы Солнце в море садилось. Ну, у меня в школе по астрономии пятёрка была, что, впрочем, не означало, что я на это самое Солнце могу хоть как-то повлиять; но найти в этих наших интернетах калькулятор восходов-закатов с отрисовкой траектории звезды по имени Солнце, в общем-то, проблемы не представляет. Повертев калькулятор так и сяк, я вынес вердикт: мы находимся в бухте, и Солнце будет садиться в берег, хоть тресни; но в одной точке побережья, имеющей некоторое искривление рельефа, таки можно увидеть Солнце падающим прямо в море. А можно и не увидеть. Возможности анализа столь нежной материи, как проекция трёхмерной траектории, весьма ограничены, и точно сказать было нельзя.

И вот, вооружившись GPS, мы на закате пошли к искомой точке, взяв с собой штатив, кучу рюкзаков, объективов, и прочей техники; и, как вы думаете, что мы увидели, добравшись до нужных координат? Правильно, лавочку. Хорваты уже давно, безо всяких там вычислений, заприметили, что с этого места самый красивый закат, и поставили лавочку, чтобы им любоваться. На ней, правда, сидел кто-то, но увидев, что приближаемся мы со всеми нашими штативами и рюкзаками, этот кто-то быстро ретировался, решив, наверное, что он мешает как минимум съёмкам очередного фильма Тарантино, и потому программу по закату мы в тот день выполнили в полном объёме. Моя учительница физики и астрономии Нина Тимофеевна могла бы мной гордиться.

И ведь вот это всё, о чём я рассказываю, — это далеко не самое интересное из того, что произошло с нами за эти очередные десять дней нашего путешествия.

Глава 13. Дубровник.

Освоившись с морем и произведя разведку на местности, мы стали думать, что бы тут такого интересного посетить. Итак, что же могут посетить туристы, проживающие недалеко от Дубровника? Ах да, точно, Дубровник. Чуть ли не главная достопримечательность всей Хорватии, исторически, как ни странно, не так уж со всей остальной Хорватией и связанная; ведь Дубровник долгое время не зависел вообще ни от кого. В современном мире из самостоятельных городов автономным остался разве что Сингапур, ведь даже Ватикан сейчас уже не сможет прожить без инфраструктуры, обеспечиваемой окружающей его Италией, а раньше таких свободных городов было значительно больше, и именно таким был Дубровник — морская республика на берегах Адриатического моря, город, окружённый неприступной стеной.

С туристической точки зрения Дубровник является типичным адом социофоба. Каждое утро начинается с набега туристических толп, среди которых с трудом можно протолкнуться, припарковаться нельзя вообще нигде, а поднявшись на городскую стену, придётся медленно плестись в нескончаемой цепочке туристов из разных уголков мира, которым до фени, в каком темпе вам хотелось бы ходить. Именно поэтому мы выдвинулись в сторону Дубровника под покровом ночи и въехали в него едва солнце начало подниматься из-за горизонта, и ни на секунду не пожалели о своём решении.

В шесть утра Дубровник пуст и прекрасен. Встречаются лишь работники коммунальных служб, подготавливающих старинные улицы к очередной атаке туристических групп, они моют мостовые из шланга, и мы перепрыгиваем через лужи, которые к приходу туристов высохнут сами — ведь солнце поднимается всё выше и каменный город нагревается всё больше. Днём здесь будет невыносимо жарко — город целиком сложен из камня и обнесён, напомню, массивной стеной. Кстати, было бы совсем неплохо подняться на пустующие стены именно в это время и наблюдать оттуда за восходом, но, к сожалению, вход на стены платный, а кассы и пропускные пункты открываются только через два часа. Зато у нас есть целых два часа, чтобы погулять по совершенно пустому Дубровнику, обследовать его узкие улицы, на которых днём едва можно протолкнуться, и выпить утренний кофе в одном из досрочно пробудившихся кафе.

К тому моменту, как настало время открытия стен, и мы подошли к кассе, там уже поджидали своего часа несколько человек. Впрочем, их было совсем немного, и они, видимо, были такими же социофобами, как и мы. Мы поднялись на стены и начали осмотр города и его окрестностей — на этот раз сверху.

Одновременно с этим в городе начали появляться люди. Пока их было немного, но это были уже не одиночные туристы; сверху мы наблюдали, как заполняются улицы: сначала это были в основном люди с чемоданами — туристы, снявшие жильё в самом городе и вылетающие ранними рейсами, или, наоборот, только что прилетевшие, но совсем скоро стали появляться и мини-толпы автобусных туристов, и какие-то организованные группы людей, выходящих из местных отелей, и все эти ручейки, стекаясь по улочкам на центральную улицу Страдун, образовывали довольно ощутимый поток, который уже порядочно шумел и бурлил, но пока ещё не образовывал водоворотов и штормов.

Мы старались пока что не придавать значения людскому приливу, надвигающемуся снизу, мы осматривали стену и город, его старинные здания с красными крышами, сложенными как на подбор из новенькой черепицы — печальный отголосок югославской войны, когда в 1991 году в Дубровнике не осталось почти ни одной целой крыши в результате артиллерийских обстрелов, несмотря на демилитаризованный статус города. Война прошлась по городу серией разрушений и пожаров, следы которых он несёт на себе до сих пор, но Дубровник выстоял — так же, как на протяжении веков стоял он против Византии, Венеции и Османской империи.

К тому моменту, как мы обошли город, людской поток зашумел в полную мощь. На улицах яблоку было некуда упасть, а разрозненные группы людей на стене всё-таки объединились в единую цепь от входа к выходу. К счастью, мы уже успели многое увидеть, многое снять, и поспешили покинуть старинный, прекрасный, но такой людный Дубровник. К парковке, на которой мы оставили машину, и которая утром была пуста, стояла солидная очередь на въезд. Надеюсь, когда-нибудь мы вернёмся в этот незабываемый город... например, зимой. Вряд ли улицы будут пустовать, но, наверное, всё-таки будет как-то поспокойнее.

В этот наш приезд в сам Дубровник мы больше не сунулись, но неоднократно видели его, проезжая мимо, а однажды решили поехать и посмотреть на него сверху целенаправленно. Над Дубровником возвышается гора, а на ней стоит крепость, и оттуда открывается прекрасный вид на город, его окрестности и на море. Только у меня, наверное, будут проблемы с воспроизведением названия горы — носителю русского языка воспринять этот набор звуков довольно сложно. Пожалуй, вариант «Срджь» будет достаточно близок к истине.

С вершины горы Срджь к старому городу Дубровника спускается канатная дорога, и для жены рабочий вариант состоял в том, чтобы подняться из Дубровника на гору именно таким способом. Ну, не любит она ездить по узким крутым серпантинам без отбойника со стороны пропасти даже несмотря на то, что мы уже второй месяц находимся в Хорватии и пора бы привыкнуть. Лишь когда я специально остановился у въезда на серпантин и продемонстрировал ей успешно забирающийся вверх здоровенный туристический автобус, она согласилась на этот аттракцион.

На вершине горы находится небольшая крепость Форт Империал, построенная во времена наполеоновских войн. Крепость пережила Наполеона, но сильно пострадала при осаде Дубровника во время югославских войн; сейчас внутри находится музей отечественной войны.

С горы открывается прекрасный вид на город и находящийся неподалёку остров Локрум, и я долго высчитывал на солнечном калькуляторе время, когда город освещён лучше всего; как это обычно бывает, мы так и не смогли попасть в нужную точку в рассчитанное мной время, и приехали туда по принципу «когда смогли — тогда смогли», и жена, увидев свет, сказала, что я ничего не понимаю в фотографии, и вот сейчас, когда мы приехали, свет идеален, а если бы мы приехали тогда, когда я сказал — было бы типичное не то. Я не стал спорить, всё-таки я фотограф ещё меньше, чем астроном.

Но созерцание — созерцанием, а кушать, как известно, хочется всегда. Разумеется, на вершине есть кафе с видом на Дубровник, чем мы немедленно и воспользовались, заказав что-то там очень вкусное и калорийное, а пока мы ели — солнце начало скатываться за горизонт. Жена, увидев «тот самый свет», побежала снимать, а потом мы ещё долго сидели на самой вершине и смотрели, как заходит солнце, и это казалось мне символичным — ведь наше знакомство с городом, напомню, началось с рассвета.

Мы уезжали с непроизносимой горы Срджь уже в темноте. Меня неудачно подрезал мотоциклист (эта публика ведёт себя безбашенно независимо от страны), и в результате я встал, напрочь заблокировав один из поворотов серпантина в обе стороны. Все прочие водители терпеливо ждали, пока я крутил руль, исправляя ситуацию, никто не сигналил и не крутил пальцем у виска, и из-за этой их реакции по дороге домой я ни секунды не нервничал и чувствовал себя спокойно и сыто. Завтра будет новый день, будут новые приключения, новые места — а может, мы решим просто проваляться весь день у моря, хотя такой сценарий и представлялся мне менее вероятным; но, так или иначе, умиротворение и спокойствие сопутствовали нам, и это не было признаком накопившейся усталости, или пришедшей апатии, или утраты интереса; это было лишь признаком того, что мы всё больше проникаемся ни с чем несравнимым духом очень спокойной, никуда не торопящейся, но всегда готовой преподнести нам новую неожиданность Хорватии.

Глава 14. Купари.

«Его весёлость столкнулась с серьёзностью войны, как мотылёк… и танк.»
Э. Хемингуэй

Вы же знаете, я стараюсь вас не грузить всякими серьёзными темами, и уж точно не злоупотребляю этим, да и сами мы целью своих путешествий ставим получение положительных эмоций, и потому посещение всяких депрессивных мест мы в программу не включаем — за очень редким исключением. Мы знали о том, что где-то неподалёку от Дубровника есть курорт Купари, на котором находятся несколько отелей, разрушенных во время хорватской фазы югославских войн (хорваты, напомню, называют эту войну просто «отечественной»), и мы думали туда съездить из интереса, если будет время, если мы сможем найти это место, если туда будет свободный доступ... В общем, в этом плане было столько «если», что я не могу сказать, что мы рассматривали его совсем уж всерьёз; и уж чего мы точно не ожидали, так это того, что Купари со своими отелями окажутся от места нашего проживания в семистах метрах ходьбы по берегу моря.

И, пока мы, нагруженные фоторюкзаками, идём эти семьсот метров, я расскажу вам немного о самом местечке Купари.

Когда-то здесь делали кирпич и черепицу, и именно это производство, пройдя через некоторые этимологические хитросплетения, дало название этому месту. В 20-м веке Купари стали популярным курортом, а во времена социалистической Югославии здесь располагалась вилла самого Йосипа Броза Тито, что само по себе говорит об исключительности этого места. За 40 лет, с 1920 по 1980 год, здесь были построены пять отелей общей вместимостью более полутора тысяч человек, здешние пляжи считались, да и считаются по сей день, лучшими в регионе, и всё было хорошо, пока в начале девяностых сюда не пришла война.

Здания отелей получили множественные повреждения от артиллерийских обстрелов и вряд ли пригодны для восстановления. Домам местных жителей повезло ещё меньше — большей частью они были уничтожены полностью и сожжены. Согласно официальной статистике, в период с 1981 по 1991 год — с момента смерти Тито и до осады Дубровника — постоянное население Купарей составляло ноль человек. После войны курорт был заброшен, а полуразрушенные здания отелей и по сей день стоят там, привлекая лишь редких любителей подобных строений вроде нас.

Это была минутка официальной версии, а мы, тем временем, дотащили свои фоторюкзаки до пункта назначения, чтобы посмотреть, как оно тут всё на самом деле.

И, вы знаете, это сложно описать. Посреди разрушенных зданий расположился красивейший пляж, и он совершенно не заброшен, на нём куча народа, и даже работает какой-то импровизированный пляжный бар, и возникает сюрреалистическое ощущение, что эти люди вышли из этих сгоревших отелей с выбитыми окнами, чтобы искупаться, и что они вот сейчас соберут пляжные сумки и пойдут обратно в номера. И мы, конечно, посчитали необходимым обследовать эти самые здания, чтобы убедиться, что там точно никто не живёт.

Первым на нашем пути был отель Горичина. Бетонная коробка, образец социалистической архитектуры 1965-го года, не вызывающая никаких эмоций сама по себе, но следы артиллерийской шрапнели на стенах и проросшая сквозь пол трава придают ему колорита. Мы побродили по этажам, встретили пару таких же интересующихся, как мы, и, не исполнившись никаких особенных переживаний, двинулись дальше.

А дальше нас ждал некогда великолепный Гранд Отель, самый первый из здешних отелей, построенный ещё в 1920-м году, и вот здесь эмоции захлестнули. Этот отель было по-настоящему жалко — с его симметричными винтовыми лестницами, просторными балконами, вьющимся по стенам плющом, традиционной черепичной крышей и некогда окружавшим его красивым садом с пальмами. Отель был капитально отремонтирован в 1979-м году, и пережитки этого ремонта по сей день можно видеть — обвалившиеся пластиковые панели, декоративные элементы родом из другого времени, стандартные железобетонные лестницы, но если смотреть сквозь всё это — отель прекрасен, и я искренне надеюсь, что когда-нибудь он восстанет, как Феникс, из пепла, восстановит свой исторический облик и примет новых гостей.

Ну, и чтобы завершить нашу экскурсию в прошлое, мы заглянули в отель Пелегрин. Пелегрин — это тоже бетонная коробка, но, в отличие от Горичины, довольно большая. Здание построено прямоугольником и имеет центральный двор, на нижнем этаже находится то, что некогда было бассейном, а поплутав по лестницам, можно выйти на огромный балкон, с которого открывается прекрасный вид на море и на Купари.

Единственное, что мешает наслаждаться этим видом — это сколы ограждения балкона, присмотревшись к которым можно даже приблизительно понять путь шрапнели. Номера на этажах типично социалистические, с минимумом удобств и душевыми кабинами, отделанными отвратительной голубой плиткой. Это не Гранд Отель, и мне кажется очень позитивным тот факт, что кому-то придётся снести этот образец железобетонной линии партии, несущий на себе следы всех этапов большого пути к коммунизму.

Многие двери в номера вывалились от естественных причин или были выбиты посетителями, не столь щепетильными в вопросах сохранения исторического облика, но некоторые дверные коробки, наоборот, лежат в коридоре, будто их ломали изнутри. Талантливый журналист НТВ наверняка сделал бы здесь репортаж о том, как несчастные отдыхающие спасали свои жизни, пытаясь вырваться из огненного плена, но я не журналист НТВ, и отель к моменту осады Дубровника был, конечно, уже очень давно и безнадёжно пуст, а лежащие в коридоре двери указывают лишь на направление взрывной волны при обстреле. Некоторые номера выгорели подчистую и напоминают локации из Silent Hill, но огонь не распространился дальше, и здание уцелело; это, несомненно, является заслугой железобетонной конструкции безо всяких излишеств.

Мы хотели выбраться на крышу, довольно долго плутали по верхнему этажу, и в конце концов я даже довольно точно сориентировался и привёл нас к тому месту, где должна была быть лестница, но, к сожалению, самой лестницы мы не обнаружили. Она обрушилась настолько капитально, что сложно было даже установить, какого она была типа. Другой проход на крышу лежал через шахту лифта, но за отсутствием альпинистского снаряжения и практики мы туда не сунулись.

Мы вышли из разрушенного отеля на небольшой причал, который мог вместить пару-тройку лодок. Не знаю, кто швартовался здесь раньше, а сейчас, похоже, этот причал использовался только местными жителями, решившими искупаться в относительно спокойном месте: пляжи в Курапях вряд ли можно назвать пустынными, но здесь, рядом с разрушенным отелем, не было совсем никого. Мы сделали несколько фотографий, что позволило нам немного отвлечься от непривычной для нас депрессивной направленности сегодняшнего приключения, водрузили на спины рюкзаки и пошли обратно, в Млини, к цивилизации.

Но, знаете, Купари не прошли для меня бесследно и оставили мне кое-что. После посещения этого места я стал постоянно замечать «эхо войны» там, где раньше его не видел. Двухэтажный жилой дом с заколоченными окнами, мимо которого мы проходили каждый раз, когда шли из апартаментов к морю. Другой дом, половина которого покрашена в весёлый розовый, на подоконниках цветут цветы, из окон выглядывают довольные туристы — а другая половина того же самого дома покрыта облупившейся зелёной краской с явными следами кучной шрапнели, и если присмотреться к закрытым ставнями окнам, можно увидеть, что в них нет стёкол. Футбольное поле, сквозь которое проросли деревья, огороженное сеткой с надписью «ведётся строительство». Много маленьких деталей, которые не замечал до этого, складываются в единую картину совсем недавней, очень близкой и оттого ещё более отвратительной войны.

И, чтобы заключительная нота этого повествования была всё-таки радостной, хочу сообщить о том, что правительство Хорватии окончательно решило приватизировать туристический комплекс «Купари», состоящий из пяти отелей, на тендерной основе. Так что если у вас есть лишняя сотня миллионов долларов — Хорватия будет рада видеть вас в качестве инвестора, и, возможно, именно благодаря вам мы сможем увидеть обновлённый Гранд Отель с его прекрасными балконами и зеленеющим пальмовым садом.

Продолжение следует...