Патриотическая поездка из Томска в Чечню и Дагестан через всю Россию

(из серии — Мои экспедиции по СНГ)

Отрывки из дневника:

Как ни удивительно, но соблюдение традиций, остаточный шариат, почитание предков, кровная месть... — это то, что отталкивает туристов от Дагестана и Чечни.

Вроде советская власть в России закончилась, но душ я принял перед городом Марксом, далее еду на город Энгельс.

Холодно стало ночевать в железной машине. А кому теперь легко?! Сидеть дома нельзя — особенно писателю и журналисту. Идет война, а писатели всегда были на передовой. Писатель это тот, кто отвечает за идеологию… А кто больше приносит пользы на войне, солдат бегающий с автоматом, или писатель-журналист, которого читают тысячи, это еще большой вопрос.

А у нас, как в оккупированной стране, пока прописано даже в Конституции, что каждая семья должна иметь 1,7 детей, то есть даже не двух, почему мы ежегодно теряем без всякой войны по полмиллиона нерожденных россиян... — И вот я для того и езжу, чтоб быть в курсе и описывать происходящее в России...

Какие вопросы поднимаются в этом очерке:

1. Почему еще при нашей жизни может произойти отделение Сибири и Дальнего Востока?
2. Когда государство под названием Украина прекратит свое существование.
3. Как выжить в современном мире и остаться честным человеком?
4. Почему Владимир Путин все еще наш президент?
5. Почему мы сейчас воюем не с Украиной, а с коллективным Западом или вавилонской блудницей?

Дневник экспедиции

Сразу предупреждаю, что этот рассказ предназначен для вдумчивого и медленного прочтения. Здесь вы не встретите описания дорог, вкуса жратвы и гаишников, но здесь есть то, без чего наша с вами Россия может погибнуть и развалиться вскоре на части и пропасть в тартары. Если мы будем думать об одной жратве, автомобилях и рабских кредитах.

Позвольте представиться, вот уже два десятка лет я езжу по русскому миру, по нашим бывшим республикам, когда есть, пишу о них правду, снимаю фильмы. Частенько и читатели помогают, потому и продолжаю тут печататься. А тут, пока идет война, внепланово решил посетить наиболее горячие две республики и ответить на самые злободневные вопросы современности, которые теперь волнуют русского человека.

Все, 20 октября наконец выехал на Дагестан, впервые выехал так поздно, в середине осени — лучше поздно, чем никогда.

В селе Нащеково, недалеко от Томска, остановился отдохнуть у огромного недостроенного деревянного храма. Откуда он тут взялся, почему я о нем ничего не знал раньше, когда пишу о храмах уже 20 лет и даже создал сайт SPASI-HRAM.RU (забытые храмы России — когда-то первые мои поездки были посвящены им, но сегодня в России храмы большей частью восстановлены). Оказывается, и в наши смутные времена тоже строят новые церкви. Интересно, что в прошлом году, возвращаясь из экспедиции по Абхазии, именно здесь сломалась моя старенькая машина. Так что далее пришлось добирался на эвакуаторе.

Да, я много путешествую, во многом благодаря тому, что на всем экономлю. Машинка моя двадцатилетняя вся ломана перештопана, ее или капиталить всю надо или менять, а я помолюсь и на одной молитве так и еду через всю страну. Если Господь пошлет благотворителя, он поддержит, но времена теперь, надо сказать, не очень благотворительные. Всем стало тяжело. Ковид. Война. Смутное переходное время. После развала СССР, объезжая все наши республики, я пытаюсь понять, что нас ждет, кем мы станем, сократимся ли до московского княжества или восстановим СССР на новых, взаимовыгодных условиях.

Зачем я опять еду через всю Россию? Больной, немолодой уже человек. Да потому что моя задача рассказать правду о днях сегодняшних. 150 лет назад Достоевский в «Дневнике писателя» откликался на все злободневные проблемы, сегодня я ищу ответ — за что и во имя чего мы воюем и гибнем на Украине. Почему Россия уменьшается и в чем здесь проблемы. Кто за меня еще это сделает, когда все в форумах и блогах сидят, а в блогах Россию не познать.

Книга автора, над продолжением которой работаю в пути.

Почему и благодаря чему я езжу уже более 20 лет на автомобиле. В котором я ничего не понимаю, могу только колесо открутить. Просто я доверяю японской старой технике и езжу очень аккуратно. Можно сказать, еду на одной молитве, вот все эти 20 лет на ней и езжу, и благодаря добрым людям, которых Господь посылает мне в пути. Потому что все мои поездки — это беседы с Ним. Одно время на мотоциклах и автомобилях было модно совершать крестные ходы с иконами и все такое, это все очень широко рекламировалось. У меня на рекламу нет денег, хотя я уже 20 лет совершаю те же крестные ходы и паломничества. Передо мной под стеклом всегда едет небольшая почти чудотворная иконка Богоматери с Младенцем, которую мне подарила одна монахиня в Киеве. Когда-то она меня спасла после аварии, отыскав всего ломаного-переломанного в украинской больнице небольшого городка. С этой иконой я и езжу по святой Руси уже много лет.

Навстречу мне едет пожилой мужчина на стареньком велосипеде, везет несколько кусков старых бревен, привязанных к его транспорту. Эх, Русь матушка, ничего у тебя из века в век не меняется, что был царизм, что социализм, что теперь переходный олигархический капитализм… Почему этот селянин за всю жизнь так и не смог заработать даже на самую простенькую машинку, чтоб теперь на ней себе топливо привезти...

А может, автомобиль ему и не нужен, он и без него счастлив. Русский человек тем уникален, что он может довольствоваться малым и в нем живет это ощущение, что вся эта цивилизация и все ее супер-пупер достижения — это путь в никуда, в тупик, в обратную сторону...

Сам я без автомобиля, как без рук, но я при этом прекрасно понимаю, что автомобильная эпоха рано или поздно закончится и мы опять пересядем на коня или что-то подобное, вернемся к своим истокам. Это произойдет уже скоро, если не при нашей жизни, то при жизни наших детей.

Я бы с удовольствием и сейчас путешествовал на коне, он идет всего лишь в четыре раза тише автомобиля. Скутер, с которого я начинал и на котором проехал десятки тысяч километров, кстати, очень похож на коня. Но сегодня конь пока невозможен, потому что дорог под него в России нет.

Через полчаса меня обогнала на пустынной трассе женщина на китайском джипе, она резко затормозила, выскочила и стоит, голосует. Кругом лес, ни души, как-то не очень понравилось ее поведение, не стал тормозить. Когда я перегонял три автомобиля из Владивостока, мой учитель-перегон Игорь Ф. категорически запрещал в таких случаях останавливаться, — подставы часто случаются, особенно в виде молоденьких и красивеньких (смотрите мой самый известный очерк на Дром.ру «Как я пригнал автомобиль из Владивостока» или его же дубликат в журнале «Огонек» 2008 г, N22, где его прочли сотни тысяч потенциальных перегонов и в результате многие из них обрели четвероногого друга, а вместе с ним и независимость. А теперь, после всех санкций, перегон японских автомобилей вновь возродился. На новосибирской трассе буду встречать новых перегонов. А ведь более десяти лет перегон был практически мертв. И да здравствуют санкции! Глупые янки-англосаксы не понимают русской души. Санкции, войны и прочие катаклизмы — это суть русского человека, у нас чем хуже, тем в итоге лучше. Опять недалекий Запад на те же грабли наступает, пробуждает русского медведя, который за последние полстолетия и правда подзахирел.

Когда эта женщина на китайском джипе через несколько минут меня опять обгонит и вновь остановится, мне это покажется уже настолько наглым, что я все же заторможу, поведение ее уже выходило за рамки бандитской и даже женской логики.

Она сказала, что хочет у меня на заднем стекле сфотографировать объявление, ибо на ходу это не получается. Там я написал о своей уникальной услуге, чем, собственно, и зарабатываю и живу. Обычно там пишут что-нибудь банальное, типа вставят окна или пробуравят воду, — я оказываю нетрадиционную помощь, в написании книги или статьи. Так получилось, что на сегодняшний день я в этой области один из главных специалистов, а конкуренции здесь нет.

У этой женщины было открытое славянское лицо, без признаков плутовства, впрочем, сельские женщины очень часто таковы. Во всяком случае, те из них, кого безденежье, дети и мужья не задавили раньше времени. Может быть, она и в храме иногда бывает. А я заметил, что верующие русские женщины, стареют намного меньше. Только зачем она за рулем ездит, не бабское это дело. Если кто не знает, почти 90 процентов аварий на дорогах города происходят из-за женщин. А потому, что ей природой не предназначено за рулем сидеть и быть мужиком. В Чечне и Дагестане, куда я теперь еду, ни один муж даже рядом с собой на первое сиденье не посадит свою жену. Он ее не унижает тем, а, напротив, бережет для семьи, он что ее рекламировать должен перед другими мужиками?.. Моя спутница, обогнав меня в третий раз, свернула налево в небольшой поселок.

Вскоре проеду уникальную деревню Вороново, где до недавнего времени находилось самое большое деревянное здание Томской области, старинная мельница позапрошлого века. Стояла она заброшенная, бесхозная и никому ненужная, потому рано или поздно сгорела, как всякая вещь, у которой нет хозяина... Столько о ней писали в интернете, но хозяин так и не нашелся. Не бережем мы свои главные ценности, а, может, в них дух народа, где наше все, без чего мы долго не просуществуем и в войнах не выиграем.

В Вороново я еще познакомился с дедушкой, который создал огромный яблоневый сад, причем яблоки у него вырастали полноразмерные, как на югах, с кулак. В Сибири считается, что это невозможно. А он выращивает около десяти различных сортов. И виноград даже сибирский у него произрастает. Так что Сибирь это не приговор, и здесь можно свои фрукты есть. Не ленись, и все у тебя будет.

Меня часто спрашивают, зачем я отправляюсь в свои путешествия... А все потому, что в этой тишине очень много Бога. В суматохе дней обыденных Его, напротив, весьма мало осталось. Здесь я Его постоянно чувствую и ощущаю.

Все люди разные и должны быть разные. Есть у меня старый добрый знакомый, бизнесмен. Когда-то по молодости мы оба занимались бизнесом, он в нем так и остался. Так вот, когда-то он мне сказал, что лучше новый холодильник купит, чем куда-то поедет путешествовать. За те двадцать лет, что мы с ним знакомы, я так и не купил нового холодильника, использую бэушные, но зато проехал больше половины республик русского зарубежья. Он за это время сменил с десяток холодильников, купил несколько квартир, развелся, сошелся, опять развелся… одним словом, как много зависит от какого-то холодильника.

Холодильник он может быть и старым. Теперь чем старее вещь, тем она дольше прослужит. А холодильник можно и сталинский купить, они в продаже еще встречаются, и они вообще вечные. В конце концов, холодильник это не главное, главное, чтоб в нем что-то каждый день находилось.

Когда на следующее утро проснусь под Омском, все будет в снегу. Уснул осенью, проснулся зимой. Когда спишь в квартире, так хорошо природу не чувствуешь, как здесь. Автомобиль это фактически та же палатка, только железная и на колесах. Но от природы тебя здесь ничего не отделяет — только тонкий слой штампованного железа.

В Тюкалинске познакомился с пареньком, который здесь при кафе работает. Сначала поговорили, конечно, о мобилизации, отдали дань войне. Он сказал, что у них многих забрали и никто не бегает от военкомата. Тюкалинск это не город, скорее, большой поселок. А сегодня именно на селе остались последние патриоты, да и вообще те, кто еще способен держать автомат в руках. Как-то я плохо себе представляю городского жителя на войне в окопах. Чем сегодня зарабатывает на жизнь городской мужчина? Он — целыми днями сидит за компьютером. Я уверен, что мы потому и победили в В О войне, что большинство жителей в СССР проживало тогда в сельской местности, а в Европе уже преобладало городское население. Но даже сегодня мы, русские, которых из деревень согнали в города, все равно в душе остались селянами. Этим объясняется, почему у каждого второго нашего горожанина есть дача, то есть он не потерял связь с землей и понимает, что эту отравленную картошку и викторию из супермаркета есть нельзя. Мы русские просто маскируемся под горожан, оставаясь в душе селянами.

Поэтому теперь большинство деревень вокруг больших городов превратились в дачные поселки, где почти не осталось постоянных жителей, но я почему-то уверен, что нынешние дачники лет через тридцать-пятьдесят опять осядут на своей земле. Если раньше кого-нибудь катаклизма не случится. Кто-то подсчитывал, сколько после коронавируса москвичей приобрели себе дома в деревне? Я и без статистики знаю, что их несколько миллионов и еще столько же готовятся, так сказать, сидят на чемоданах, потому что крупные мегаполисы созданы не для жизни и они будут неминуемо расселены.

Русским срочно вооружаться надо

У этого паренька тоже нет ощущения, что это народная война, а не война олигархов. И он происходит из казаков. Если покопаться, то половина Сибири из казачества вышла, вот и объяснение, почему она такая вольнолюбивая... Подняли с ним тему оружия. Сказал, что недавно купил ружье, чтоб было чем защищаться, через три года купит нарезное. Не доверяет властям, нет уверенности, что случись что, эти сегодняшние наемники тебя защитят, а не сбегут за границу, где у них дети учатся, счета в банках, недвижимость... На этой войне сейчас еще перебьют русских мужиков, если она затянется и защищать страну некому будет. Говорят, летчиков у нас уже недобор, потому что его за полгода не подготовишь, а сбивают их чуть не каждый день, что у них, что у нас.

Все хорошо, только холодно стало ночевать в железной машине. У меня хоть и шерстяной спальник, но он старый и плохо греет. А кому теперь легко?! Сидеть дома тоже нельзя — надо дело делать, о России писать, с людьми встречаться, которые на пути меня ждут. Идет война, а писатели всегда были на передовой. И гибли тоже не меньше. Писатель это тот, кто отвечает в первую очередь за идеологию. В советское время было много идеологии и писателей было много. Последние тридцать лет идеологии не стало, Россия в оккупации оказалась, и писатели выродились как класс, журналистов и тех почти не осталось.

А кто больше приносит пользы на войне, солдат бегающий с автоматом, или писатель-журналист, которого читают тысячи, это еще большой вопрос. Да, сейчас в России писателей настоящих не осталось, но с начала спецоперации появилась надежда, что что-то изменится в лучшую сторону, хоть народ в то мало верит.

Я не только путешествую, но собираю материалы для книг-бесед. Например, с последними участниками В О войны, с которыми, даст Бог, к этому 9 мая сделаю второй том. А благодаря холодным ночевкам в автомобиле, я понял, как они там в окопах ночевали в Великую Отечественную. Да и сейчас тоже не легче... Они ведь не могут, когда совсем околеют, включить зажигание и прогреть салон автомобиля.

Патриотическая Башкирия

Переночевал в небольшом городке в Башкорстане. Утром пошел прогуляться. В местном кинотеатре, если верить афише, здесь идет три фильма — все российские. Меня это так удивило, что решил по возвращении в Томск посмотреть, что идет у нас. Потому что кино это очень серьезно. Кино я занимаюсь много лет. Одно время в Томске даже вел кино-клуб. Сегодня кино — это патриотизм и идеология. Хотя, возможно, такое кино смотрят только в Башкирии. И, действительно, окажется, что у нас в Томске пока половина фильмов наших. Немного странно, когда идет реальная мировая война с Западом, а мы по-прежнему смотрим их фильмы и впитываем их идеологию.

Мы теперь и Украину стали лучше понимать за этот год, лучше, чем за последние двадцать лет. Если мы, например, с двоюродным братом из Львова раньше только материли друг друга, то теперь стали через раз разговаривать и пытаться разобраться в происходящем. Как бы его и меня ни одурманивали наши официальные СМИ, но подспудно появляется ощущение, что мы с ним из одного теста и против нас ведется война, пусть иными методами.

27 октября. На погосте зашел в необычную часовенку, часовню нового типа, сделанную из стеклопакетов. В центре стоит деревянный крест, на потолке изображены апостолы. Получилась очень светлая недорогая часовенка.

С утра был холод, везде лежит снег, но стоило переехать небольшой хребет, как все сразу позеленело, все поля еще в траве. Чудеса да и только. Такое можно пережить только в сказке или в путешествии.

Подсчет потерь

Въехал в село Подлесное Саратовской области, где впервые за поездку принял душ в гостинице для дальнобоев. Здесь поговорил с местным мужичком. Сказал, что у них уже четверо убито на последней войне. Для села, где проживает три тысячи с небольшим жителей, это очень много. Если из каждой тысячи мы теряем по человеку, то нетрудно подсчитать, что на 140 миллионов россиян уже возможно погибло от 100 до 200 тысяч — потому что официальной статистике теперь никто не верит. И это на начало ноября.

У украинцев статистика несколько иная — они разъехались по заграницам. В Польше их осело почти 10 миллионов, в России около 5 и треть уже никогда не вернется.

Вроде советская власть закончилась, но только душ я принял перед городом Марксом, а далее еду на город Энгельс.

Хоть от Энгельса до Украины около тысячи километров, но даже сюда долетит эхо войны — вскоре произойдет нападение вражеских дронов на местный военный аэродром.

Здесь я посетил что-то типа мемориального музея, основанного на месте приземления Юрия Гагарина. Просто ехал по трассе и увидел указатель. Поразили масштабы этого комплекса. Большое и очень дорогое здание, все в идеальном состоянии. А самое главное, что создано это совсем недавно, в так называемую путинскую эпоху. Нам говорят, что никаких патриотических шагов сегодня не делается, а они есть, только о них мало кто знает. Но посетителей здесь всегда много и экскурсии постоянно проходят.

И что мы на сегодняшний день имеем, что получилось в результате так называемой спецоперации? Ясно одно, что мы не сможем остановиться только на одном Донбассе или Новороссии. Украину всю надо освобождать, это всем понятно, это не сегодня-завтра нам и президент объявит, иначе нас всю жизнь оттуда долбить будут их томагавки и хаммерсы и террористические группы, подготовленные на Западе, будут проникать на нашу землю. А если мы за полгода продвинулись, условно говоря, на сто километров, сколько еще русских мужиков должно в землю уйти, чтоб опять до Киева дойти. Где мы, кстати, уже были, но его опять сдали.

Среди местных жителей здесь уже много азиатов, особенно в сельской местности. Они здесь либо изначально жили, либо заселяют теперь эти земли. Рождаемость у них по-прежнему высокая, вот они и селятся в теплых регионах Государства Российского (в Сибири их еще мало, Сибирь она кроме русских никому больше не нужна).

Ну что ж, господа хорошие, если наша христианская цивилизация закатывается, а Запад ее усиленно за собой тянет, то их мусульманская, напротив, расцветает и цветет вовсю.

Остановился передохнуть у бывшего совхоза. У забора тут лежит большая куча арбузов. Сказали, что это для скота — до зимы все съедят. Хорошо на юге скот живет. Вспомнил, как мы подростками ходили на базу «воровать» арбузы, но ни разу ничего не принесли. Почему арбузы были редкостью в советских сибирских городках? Тогда считалось, что арбуз в Сибири это роскошь и излишество и незачем везти за тысячи километров подслащенную воду.

Позже студентами, когда разваливалась советская власть, мы специально в горы ходили именно в конце лета, когда фрукты вызревали. А сейчас мы все живем в удивительное время, какового в России никогда не было, и сегодня арбузами в сезон все завалено даже в нашем сибирском городке. Я в нашем северном городе их наедаюсь. Для этого надо приехать на областной рынок, если умеешь разговаривать с продавцами, чуть некондиционный арбуз можно купить буквально за копейки, а то и вообще бесплатно отдают. Они их за ценность не считают. В поездках на больших дорогах я иногда встречаю горы из десятков битых арбузов — это водители фур ревизию производят — как правило, среди них можно выбрать несколько арбузов, годных для еды, просто немного помятых.

Еду вдоль Волги, влажность здесь сильно повышенная, потому что Каспий рядом. Вот все с ума сходят по Крыму или прочему Черноморскому побережью, а здесь не хуже и солнца столько же и рыбы, наверно, даже больше. Но при этом земля и дома здесь раз в десять меньше стоят.

Камыш спаситель

Из растительности здесь преобладает камыш. В середине 90-х я уже посещал эти камышовые земли. Это было казахское село на севере Каспийского моря, и там тоже все жили камышом. Каждое утро парни на длинных лодках отправлялись «в море» на заготовку камыша, а когда возвращались, привозили гору камыша. Этим камышом они топили, кормили коров, ремонтировали дома… — жили рыбой и им. Оказывается, больше ничего для жизни не надо. Как называется этот остров-деревня, я не помню, думаю, если посмотреть на карту, отыскать его можно, но только есть подозрение, что теперь его совсем затопило.

Дело в том, что дороги в эту деревню фактически не было и она стала уходить под воду — Аральское море высохло, а Каспийское, напротив, стало разливаться. Раньше к ним шла асфальтовая дорога, теперь ее затопило. Столбы злектроэнергии попадали, света там тоже не было И что интересно, люди не очень стремились покидать эти места. Икру и красную рыбу, думаю, они ели каждый день. К ним даже большое начальство постоянно приезжало на рыбалку. Половину пути мы туда прошли пешком, по колено в воде, потом нас подвезла попутная Нива. Причем шла она по воде, как катер, передок они закрыли целлофаном, и когда она двигалась, по обе стороны поднимался океан брызг.

А мы на этом острове скрывались от казахского национализма. В те годы, после развала Союза, он достиг небывалых масштабов, по улице русскому нельзя было пройти. А здесь мы поставили палатку и смогли неделю спокойно прожить, спрятавшись в зарослях камыша.

(В моей жизни еще был случай, когда я шел несколько километров по колено в воде — на Усть-Кубенском озере, что в Вологодской области. Посреди этого озера находится малюсенький остров, размером метров сто и на нем древний монастырь. Когда я там был, здесь один подвижник со своей семьей восстановил храм, теперь там опять монастырь и проживает несколько монахов. Так вот, от этого острова до берега идет подводная тропа. Ее выложили древние монахи из камней, чтоб можно было ходить пешком на большую землю. Великий молитвенный труд сотворили. Несколько километров пешком по колено в воде, и ты на большой земле).

Паром

При въезде в села здесь уже стоят кресты, не везде, но очень часто — у нас в Сибири это все еще редкость. Я пытался раскачать спонсоров и местных жителей на установку поклонного креста в нашем селе Петухово, но пока не получилось. А сейчас такие времена наступают, что пока не до крестов.

Больших дорог я не люблю. Еду дальше вдоль Волги в надежде, что смогу здесь проехать на Астрахань. Машин на дороге практически нет, и жилья здесь тоже все меньше и меньше — это плохое предзнаменование. Поговорил с мужичком, он не из местных, но сказал, что паром вроде дальше будет. Ну, что ж, не здесь, так в другом месте все одно проеду. Моя задача не просто доехать до места, а изучать и описывать современную Россию. Кто еще это сделает за меня, когда все в форумах и блогах сидят, а там Россию не узнаешь, там мало истины и правды о России. Да, народ сегодня полюбил удобства, он путешествует и воюет теперь в интернете, так удобнее и менее накладно.

Вечером, когда почти стемнело, дорога вдруг оборвалась, впереди меня обрыв в Волгу. Приехали!.. Заметно, что паром здесь когда-то ходил, теперь все выглядело безжизненно. Еще холод жуткий и грязь непролазная вокруг. Хорошо, что взял с собой горно-строительные ботинки. Хотя взял их в надежде, что удастся в горы подняться.

В студенческие годы мы все занимались горным туризмом, все ходили в горы — это был конец советской эпохи, тогда у нас отечественная промышленность работала вовсю и в магазинах продавались недорогие вибрамы, горные ботинки, теперь их заменили строительные. А в специализированные туристические магазины сейчас народ давно не ходит, цены в них олигархические.

На противоположном берегу весь в огнях горит большой поселок, но как в него попасть? Я ж не Никита Михалков, который на личном самолете передвигается. Хотя и он блогер, и я. Но я вторым Никитой не хочу быть, свобода внутренняя дорого стоит, даже готов ради этого от личного самолета отказаться.

На этом берегу в полукилометре видны два домика и стадо коров ходит. Если есть коровы, должны быть и люди, — рассудил я и пока совсем не стемнело, пошел к ним, может, кого найду. Машина бы по такой грязи не проехала.

Домики оказались не очень жилыми, но коров здесь было очень много и смотрели они на меня с таким интересом, будто людей отродясь никогда не видели. Когда среди них заметил огромных быков, гуляющих без привязи, стало не по себе. Почему их здесь одних оставили? В России так не поступают. Да потому, что это другой еще правильный, нецивилизованный мир, это окраина Руси, тут свои, непонятные нам законы.

Вернулся к спасительнице машине. В такие моменты понимаешь ценность всей этой безжизненной железной техники. Вообще-то я мотоциклист, но теперь не то время года, поэтому вынужден был поехать в автомобиле.

Поискал в интернете. Оказалось, что паром здесь действительно ходил, но до весны переправа закрыта. Поехал назад до ближайшего поселка, узнать о дороге на Астрахань. Там сказали, что дорога есть. Вернулся на 15 километров и поехал далее на Астрахань. Переночевал в первом крупном поселке и утром еду далее.

Заехал в поселок Верхний Еруслан. Здесь находится огромный старинный католический храм. Ну очень большой. Откуда он здесь взялся, в небольшом поселке, почему сто лет назад его здесь построили? У нас в Томске на полмиллиона жителей католический храм тоже есть, только он меньше раз в пять. Правда, у нас есть еще протестантский деревянный, который за неделю до приезда в Томск Ангелы Меркель и Владимира Путина поставили. Так что и от политиков тоже бывает реально ощутимая польза.

Навстречу проехал мужчина на китайском мотоцикле. Вроде мелочь, но завтра 1 ноября. Представить себя в Томске на мотоцикле в это время нереально. Правда, упакован этот мужчина был очень тепло. Хотя в Могочино, на севере Томской области, я встречал в Рождество подростка на советском мотоцикле Минск, то есть он всю зиму на нем ездил, а температура тогда была под двадцать, никак не меньше. Так что ничего плохого в советских мотоциклах нет. И почему они умерли, и до сих пор не возрождены, о том я недоумеваю двадцать лет. И кстати, когда я путешествовал по Монголии, видел, что монголы вовсю использовали советские мотоциклы. Сейчас их, наверняка, частично сменил китайский мотопром.

Прошел паровоз, именно паровоз. В центральной России и в Сибири их давно нет, здесь, на юге, почему-то сохранились. А между тем в России сегодня немало людей, которые никогда в жизни не видели паровоза. Как, например, совсем вымерли грузовики, которые ездили на дровах. Мне о том рассказывали ветераны войны, с которыми теперь делаю второй том книги бесед. Очень хочу его выпустить к 9 мая, смогу или нет, не знаю, без реальной поддержки это сложно, а спонсора, который помогал с этой книгой, я потерял. У него теперь все средства на мобилизацию уходят. Со спонсорами теперь вообще сложно стало.

Автор с одним из самых известных ветеранов Томска, участником Сталинградской битвы.

Сегодня была первая теплая ночь — ночую я только в автомобиле, который из экономии на ночь не завожу. Стараюсь не думать о том, что мне еще назад придется возвращаться в далекую, холодную, но свободную и немилитаризованную Сибирь.

Неожиданно вспомнил, как лет 25 назад я уже ездил под Астрахань, где встречался с одной женщиной, о которой прочитал в журнале «Русский дом».

Это один из немногих патриотических журналов, где пишут о настоящих русских. Я просматривал его подшивку в Ленинской библиотеке и потом ездил по заинтересовавшим меня героям. Удивительно, что за столько лет так и не появилось у нас новых патриотических, антилиберальных журналов. Может, после 24 февраля что-то будет меняться. В этом «Русском доме» я теперь сам печатаюсь, но тираж там совсем небольшой и повлиять как-то на атмосферу в России через такие публикации сложно. Правда, нужные люди его все равно читают и нечто важное он делает. Во все времена не массы меняли политику и делали культуру и историю, а небольшая кучка. Помню я как-то в Абхазии зашел в сельский храм и там увидел подшивку журнала «Русский дом».

Сегодня у меня день чудес. Это неправда, что чудеса должны быть только неординарными, они могут быть обыкновенными, самыми рядовыми. Первое чудо состояло в том, что, простояв часа два на заправке, где писал статью, когда потом поехал заправиться, увидел, что колесо быстро сдувается. Успел только подъехать к соседней шиномонтажке, и его спустило полностью. Шиномонтажка откроется утром.

Второе чудо — что запаска тоже оказалась спущена, давно ее не проверял. Если б это на трассе случилось, была б проблема, насоса у меня нет. А третье чудо — что здесь в куче колес нашел одно под замену, мое совсем прохудилось, даже проволока видна. Со всеми этими спецоперациями и ковидами, я порядком поизносился. Если финансы появляются, то уходят они в основном в бензин на новую экспедицию. Забегая вперед, скажу, что подобранное колесо к концу экспедиции тоже сотрется почти полностью, все-таки проехал более 10 тысяч километров, почти треть земли.

Будь у меня телефон Путина или Абрамовича, я б позвонил им и посоветовал посетить село Пироговку и как-то поддержать пожарную машину, пока все село не сгорело.

Еду вдоль Волги. Местные фермеры занимаются здесь нетрадиционным бизнесом — вырывается неглубокое круглое озеро, диаметром метров сто, на дно его укладывается целлофан и запускаются мальки на откорм. Уже несколько таких искусственных озер проехал.

У нас при въезде в Томск тоже есть такое озеро, только побольше. Лет двадцать назад предприимчивые люди попытались разводить рыбу, только у них ничего не получилось. То ли мороз сибирский помешал, то ли сами предприниматели охладели к этому делу, а может, просто деньги отмывали… Но озеро это осталось и служит теперь томичам, которые туда купаться ездят и называют его в народе теперь Целлофановым.

Еду на Астрахань. Среди местных жителей здесь много теперь азиатов. Земли эти не так давно отошли к России, кажется, при Иване Грозном. Мы теперь люди малообразованные, историю изучаем часто по художественным фильмам: «Казань брал, Астрахань брал... Шпака не брал». И с помощью фильмов же, историю порой и переписываем.

У трассы торгуют дынями, арбузами, тыквами, хоть уже прохладно. У одного такого продавца остановился. Он, узнав, что из Сибири еду, на сто рублей дал пять арбузов, он бы и больше дал, но я не стал брать, тяжело везти, — а так по одному-два в день есть и жить будет радостнее. Продавец сказал, что из-за постоянных дождей они урожай все равно в полях бросают, дорого вывозить.

Еще он сказал, что на этой стороне Волги немца не было, а на той трактора на полях еще долго взрывались.

На трассе висит большой рекламный транспарант: слава героям России и фото одного из героев последней спецоперации. Через двести метров после нее висит точно такого же размера транспарант, только там рекламируют уже мясо в маринаде. Что это за намеки, неужели этого никто из проезжающих не видит, неужели мы уже стали настолько слепы. И власть наша тоже ничего не видит и ничего поменять не могут. Посмотрел бы я на такое соседство в сталинское сверхпатриотическое время, когда люди еще зрячие были.

Да, капитализм и патриотизм мало соотносятся. Я родился и был воспитан при социализме и абсолютно не понимаю, как можно при капиталистической потребительской системе победить в войне. Неудивительно, что Гитлер нам проиграл, хотя за ним вся Европа стояла, да хоть весь мир — ведь это был мир капиталистический.

И хоть у нас у самих неизвестно что творится, но мы сейчас потому и побеждаем, что еще не до конца стали капиталистами. У нас даже самолеты и вертолеты сбиваются с обеих сторон еще советского производства. Советская власть тридцать лет как закончилась, а военная ее техника все еще стоит на вооружении. Даже дроны советского производства. Если б не эта очередная русско-американская война, идущая на территории Украины, лично я б так и не узнал, что в советское время мы уже беспилотные дроны выпускали.

При подъезде к Астрахани первый раз в жизни увидел стадо пасущихся в степи верблюдов. Даже, кажется, пастуха не было. А может, это дикое стадо пришло из степи. Кто их знает, что тут творится на окраине русского мира. Останавливаться не стал. Думал, еще будут верблюды, а это оказалась единственная встреча.

Еду теперь только в валенках. И хоть снега еще нет, но очень холодно. А так ногам тепло и комфортно. Все лучшее, что нами создано, оно в прошлом, надо только о том почаще вспоминать.

Автомобили здесь уже иные. Преобладают европейки и наши, отечественные. Японок праворуких нет вообще, только леворукие, а они хуже праворуких… Вот нас часто упрекают, почему мы, русские, иные, а потому что мы в отличие от них на экспорт, то есть для других, делаем лучше, чем для самих себя, а они наоборот. Мы нелогичны и тем непонятны. Русские о себе думают в последнюю очередь. Именно потому, что мы иные, нам Господь и дал столько территории и полезных ископаемых, чтоб мы обо всем этом заботились и сохранили. А сегодня ресурсы — это все, это и есть самые главные богатства. Нам надо почаще напоминать, что Россия самая богатая в мире страна. Правда временно оккупированная.

На берегу реки подобрал ракушку мидию. По размеру она раз в пять больше тех, что водятся у нас, — значит, я уже на юге.

До Дагестана еду практически без остановок, за теплом еду. Когда буду возвращаться назад, тогда уже буду останавливаться, беседовать с людьми. В этот раз я слишком поздно выехал, середина осени, первый раз выезжаю, когда уже выпал снег (забегая вперед, скажу, что за эту экспедицию я так переохладился, что через неделю после возвращения опять окажусь на операционном столе, старые раны дали о себе знать).

В поездках люблю в поселковые магазины заезжать, хлеб местный покупать. Как правило, он здесь очень вкусный, потому что настоящий. А самый никчемный хлеб в крупных супермаркетах, причем чем больше супермаркет, тем хлеб там, как правило, хуже. Собственно, так и должно быть. В Казани у меня есть знакомый, производитель правильного, то есть настоящего хлеба, изготовленного по традиционным технологиям. Стоит он не дешево. На всю Казань у него только две тысячи постоянных покупателей. Спросил, почему он не увеличит количество продаваемого хлеба. Тот ответил, что он и так вышел на максимальное количество, если будет делать больше, то неизбежно пострадает качество продукции. Надо не количество хлеба увеличивать, а количество таких производителей как он, тогда хлеб останется качественным.

Сейчас пролетел истребитель. Полвека живу в Сибири, но ни разу не видел у нас в небе истребителя, а тут, вблизи границы, они, может, каждый день патрулируют. А на Украине такие теперь каждый день сбивают и тоже бывшие советские истребители. Мы их когда-то производили для борьбы с врагом, а враг все так вывернул, что мы друг дружку теперь утюжим — и в итоге еще ни одного собственно натовского, то есть по-настоящему вражеского самолета не сбили, а только советские, которые мы поставляли в Восточную Европу, а теперь те их сбывают на Украину.

А вообще, надо понимать, что Украины той, что была, нет и уже никогда не будет. Она изначально была искусственно создана самой раздутой страной Европы. Она неминуемо развалится. Другое дело, что после Украины как бы не произошел и развал России, потому что выхода из демографического тупика мы так и не нашли. Еще и деньги, наверно, за них требуют — современный ленд-лиз.

Почему мы с вами вымираем. Одна из главных причин — это коррупция. Что это такое? Вот едет навороченный джип миллионов за пять, и он редко когда тебе уступит дорогу, будет давить даже на пешеходном переходе до последнего, потому что знает, случись что, он всегда откупится. Вот за это и война идет, за это и мужики наши гибнут, причем с обеих сторон, чтоб коррупцию уменьшить и чтоб судов продажных у нас не было. И не было такого огромнейшего разрыва между богатыми и бедными. Ни в одной стране такого более нет, как у нас, потому это все в войну и вылилось.

Что бы ни делали наши власти, но детей в России как не было, так и нет. А даже напротив, как мне призналась одна многодетная мама, она не любит гулять с детьми в чужих дворах, потому что общественное мнение у нас таково, что сегодня, если многодетные, значит, это неблагополучная, алкоголичная семья.

А пока этого не случилось, власти себя окружают, военными окружают, то полицию вооружали, потом МЧС придумали, теперь Росгвардию... Чуть ли не треть мужиков теперь в России стали военными или охранниками. И что они делают, да ничего не делают, по сути они охраняют эту власть от народа — никакой другой у них функции нет.

Или вот вам пример коррупции, который мы с детьми наблюдаем каждый день. Не так давно у нас повсеместно закрывали детсады и ясли и их помещения передавали под суды и другие серьезные заведения. Теперь детсадов не хватает и что они придумали.

Наши дети ходили в самую перенасыщенную учениками школу в центре Томска, где они учились в три смены. Там детям и без того бегать негде было, и тут во дворе ставят еще детсад. Детсады нужны, но не таким образом. Разве это не коррупция. Кто-то очень много получил и закрыл глаза. Или директор просто не стал возмущаться, сегодня ведь директора и прочие менеждеры получают в десять, а то и более раз, чем простой рабочий или учитель. Капиталисту выгоднее сделать высокую зарплату одному, чем достойную всем. И этот детсад, выросший во дворе школы, это тоже самая настоящая коррупция, с которой мы теперь воюем на Украине. И дай бог, чтоб олигархи эту войну опять не перекрасили из освободительной, в поработительную. Как случилось на Украине.

Как мы опять спасаем Европу

В целом, говорят, что год этот будет очень веселым, когда, вероятно, мы будем уже сбивать натовские самолеты в небе России… В любом случае, история России на этом не закончится, история ее еще долго длиться будет.

 При дороге стоят новенькие тракторы Беларусь, их здесь рекламируют и продают. На Украине, кстати, это теперь невозможно. Там только западная техника теперь и пашет, и сеет — потому и война идет, за рынок сбыта. Она много за что идет, но и за это тоже. Европе не надо, чтоб мы производили и пахали, и строили, и работали на своей технике.

В России тоже не все гладко. Пару дней назад я проезжал глобальную стройку, где дорогу с нуля делали — так вся дорожная техника там была импортная, все эти укладчики, бульдозеры, экскаваторы и даже самосвалы — нашего вообще ничего. А ведь какие-то тридцать лет назад все наше было. Да, много еще предстоит работы, чтоб Россию русской сделать, чтоб мы во всем от Запада не зависели.

Когда я последний раз проезжал Украину лет пять назад, хотел на память купить что-то местного производства. В итоге нашел только украинские спички и глиняную сахарницу. Остальные производства на Украине убили еще до войны. В советское время они выпускали даже легендарный Запорожец. Не самый лучший советский автомобиль, но, когда я посетил в Туве староверческие земли, где нет гаишников и дорог, заметил, что бегали у них в основном УАЗики, Нивы и Запорожцы, которые ко всему прочему славились своей проходимостью.

Делали на Украине и мотоциклы, но все советские мотоциклы так и остались в советском прошлом, в новую капиталистическую реальность России они не вписались.

Почему? Может, потому что мотоцикл — это народный транспорт. В советское время, при всех его недостатках, тогда производилась техника под народ — были инвалидные машины, были и разнообразные мотоциклы, даже Окушки бегали, самые народные и антиолигархические автомобили. За все тридцать постсоветских лет у нас так и не начали производить никакого инвалидного транспорта, как будто этих людей у нас нет и в помине. Сейчас все производства ориентируются на покупателя со средним или высоким доходом. Может, после войны начнется выравнивание, как говорится, в сторону большей социальной справедливости.

Или вот пишут, что снова начнут выпускать наш некогда народный автомобиль Москвич, который будет теперь стоить несколько миллионов. Один смех. Кто же из народа его купит, а это значит, что опять кто-то работает против собственного народа… Возродили автомобиль, но не для народа.

Патриотического воспитания в России сегодня нет, целое поколение воспитано в идеологическом вакууме. Поэтому почти миллион молодых мужчин сразу убежали из страны. А потому что не хотят они умирать непонятно за что и за одни бабки тоже не хотят. Им никто ничего не объяснял все эти тридцать последних лет. Теперь главное дело — разъяснять, главная битва происходит в наших умах. Пока мы там не победим, все наши жертвы бессмысленны.

Я потому и поехал, чтоб что-то понять, потому что из СМИ ничего не понятно. А сегодня в очень многом надо разбираться. Пришло время, когда надо нам создавать опять фильмы про Александра Невского, Суворова, Кутузова, как делали в Великую Отечественную, а мы пока смогли только мультики про трех богатырей снять. Хорошие мультики, но их явно недостаточно. И фильмы нужны типа «Чапаева», «Котовского», «Трактористов»… А у нас только два «Брата» пока вышли. На двух фильмах войну не выиграешь

Вот ты, читатель, когда последний раз пересматривал эти советские фильмы. В нас, рожденных в СССР, они сидят глубоко, мы в советское время ими проросли. Я сыну подростку «Чапаева» показал, он ему скучен был и непонятен, после всех этих Гарри Поттеров, но «Брата» он несколько раз смотрел и восхищался им.

На мотоцикле я путешествую уже 20 лет. Теперь выехал на автомобиле, потому что уже холодно... До начала коронавируса у меня был спонсор, по нему можно было понять, отчего мы не начали производить свои мотоциклы или скутеры. Сначала он лет десять был одним из основных продавцов китайской мототехники, а в последние годы начал заменять отдельные запчасти русскими, хотел постепенно все заменить, потому что является патриотом своей страны. Но ковид ему помешал, и он был вынужден все закрыть, хотя имел филиалы во всех регионах СНГ, почему он и помогал мне с экспедициями, издал книгу путешествий, как старейшему и самому пишущему мотопутешественнику. И в итоге он вернулся на малую родину, во Владивосток. И я его понимаю, потому что у него дети, а Москва самый неблагополучный город для воспитания детей в России.

Въехал в Калмыкию. Одна степь да степь кругом, глазу не за что зацепиться. Деревни очень редки. Иногда встречаются песчаные барханы, так что можно снимать продолжение фильма «Белое солнце пустыни».

Дорога Астрахань-Махачкала — одна из самых прямых в России и одна из самых качественных. А потому что машины здесь большая редкость. Ехать по ней сначала нравится, потом надоедает и, наконец, ждешь не дождешься, когда же это все закончится.

Асфальт и степь, жилья нигде нет. Дорога прямая, как моя жизнь. Особенность правления Путина, что при нем заново отстроили федеральные дороги. Вот только не знаю, хорошо это или плохо. Потому что отсутствие дорог это было то, что всегда врагов наших останавливало. А враги на Русь ходят с постоянной регулярностью.

Дагестан

Проехал две пограничные заставы, и я в Дагестане. Русских почему-то сильно не шмонают. Может, потому что теперь берегут, их здесь почти не осталось. Пограничника-дегестанца только заинтересовал мой арбуз. Дело в том, что я в нем сверху сделал отверстие и так ложкой выедал. В машине это удобно и сок не вытекает. Пограничник хоть и заподозрил что-то неладное, но арбуз не изъял.

На заднем стекле автомобиля прочел надпись: «Ты в этой жизни все найдешь, кроме отца и матери». Да, надо понимать, что я въехал в традиционную страну. Почему в России нет таких надписей. Но я б еще добавил сюда — детей и жену.

Не любят русские жить на границе. Что в Горном Алтае, что здесь в Дагестане почти не осталось русских, хотя это и Россия и дагестанцы клянутся, что любят Россию. А то, что их много воюет на Украине, эту любовь доказывает без лишних слов.

А теперь несколько зарисовок о Дагестане и Чечне, всего несколько. Я не считаю себя специалистом по этим республикам, хотя мне здесь и очень понравилось — тут есть то, что мы утратили и чему должны у них научиться, иначе наше будущее туманно.

В Дагестане все женщины обязательно ходят в платках и в темных платьях, иногда даже в парандже. Плохо это или хорошо, не знаю, могу сказать с уверенностью одно, что русская женщина какие-то сто лет назад тоже ходила только с покрытой головой. Притом разводов в Дагестане и Чечне в разы меньше. И когда наши бабушки-прабабушки ходили с покрытой головой, у них тоже было много детей. А может, все дело в этих самых платках, а не в детских, которые вводят политики?

Как ни удивительно, но соблюдение традиций, остаточный шариат, почитание предков, кровная месть... — это то, что отталкивает туристов от этих стран-республик. С Чечней все понятно, кто-то считает, что Россия и сегодня находится под чеченским игом, зачем бы мы тогда вкладывали в эту небольшую республику такие громадные средства (не знаю точно сколько, но наверняка раз в 10 больше, чем в какую-нибудь Хакассию, где проживает столько же людей и даже больше).

Почему в Чечне нет криминала?

В центре Махачкалы посетил православный храм. Русских здесь почти не осталось, но храм есть, а ведь раньше был каждый второй. Зачем он нужен? Может, для туристов оставили. Только таких храмов я еще не встречал. При входе в него тебя сначала обыскивают, просвечивают всего с ног до головы двое вооруженных автоматами военных. Потом только ты можешь ступить на территорию храма. Сразу замечу, что при входе в мечеть здесь никто никого не обыскивает. Естественно, что в храме, как правило, никого нет. Охранников здесь в храмах тоже нет. В Дагестане и Чечне в последнее время криминала нет вообще. А все потому, что вооружены здесь все и не ждут приезда милиции, а надеются на себя. Случись что, как мне один дагестанец сказал, мы порвем еще до приезда милиции. В магазинах здесь охранников тоже нет и железных дверей в подъезды или квартиры здесь нет и решеток на окнах нет. Смотришь на все это и не веришь — будто ты не в России, а в СССР оказался. Тут вообще очень много того, что мы должны перенимать и учиться у малых республик. Это я еще в прошлом году понял, когда проезжал Абхазию.

Заметил еще одну особенность. В Дагестане существует особый культ кошки. Как во всякой сельской стране, тут к животным относятся не как к чему-то низшему, а как к равному, потому что понимают, в природе все взаимосвязано. В Махачкале, например, очень много кошек, они здесь везде. Если входишь в большой магазин, то перед ним чаще всего сидит бездомная кошка. Кошек много еще и потому, что в городах практически нет собак. А зачем им быть, если здесь нет криминала. А собаки в основном охраняют сельские дома, как им и положено и скот пасут. Причем это не обязательно кавказские породы. А в нашем понимании, даже беспородные, для местных же это и есть настоящие кавказцы. Они смотрят на то, как она работает, а не на то, какой она породы.

У нас в Томском селе Петухово тоже как-то поселилась приезжая многодетная мусульманская семья, так они сразу коров и баранов завели, а их папа обучил простую дворняжку, и она сама целый день водила это небольшое стадо и приводила домой.

Вот такие в центре Махачкалы помойки есть.

В Махачкале на рынке приобрел папаху из самого настоящего натурального меха. После того как ее померил, сразу понял, надо брать — вылитый казак, кровь предков взыграла — тем более что стоила эта папаха всего 600 рублей.

На рынке же при книжном магазине разговорился с продавцом, бывшим учителем истории. На мой вопрос, что нет современных Костомаровых или Карамзиных, которые беспристрастно бы описали историю ХХ века, он сказал, что время еще действительно для этого не пришло, но посоветовал одного историка Ю. Мухина, книгу которого очень советовал прочесть.

Ездят дагестанские водители особо, очень нервно, — Кавказ есть Кавказ, но все одно уважают другого водителя. Кто знает, кем окажется тот, на кого ты наедешь, может, у него калаш в машине лежит. А вооружены здесь все. Если с пистолетом ходит примерно каждый третий мужчина, то оружие есть во всех домах. Это местная традиция, которую не смогла разрушить даже советская власть. Знаю, что у нас в Сибири, например, в глубинном Горном Алтае или Бурятии, тоже все вооружены. Очень надеюсь, что теперь мода на оружие и вообще на военного человека опять в России появится. Как-то мы за последние 70 послесталинских либеральных лет свой патриотический дух подрастратили.

В Махачкале зашел в какое-то странное и очень дорогое здание, типа дружбы народов, но это посвящено России. Как бы музей, но в нем помимо фотографий ничего особо нет. Зато на третьем этаже поговорил с пожилым охранником. Тот подал хорошую идею: Зачем России пять миллионов силовиков и всевозможных охранников. Сейчас к милиции непонятно зачем еще прибавили росгвардию. Он и предлагает на войну их направить, хотя бы половину из них. Тем более, что все это зрелые мужики, как правило, из военных. Это лучше и правильнее, чем на войну посылать 18-летних неподготовленных мальчишек, которые еще корни не пустили и след не оставили. Повторяю, это не моя мысль, а пожилого охранника-дагестанца.    

После чеченской войны мы демонизировали чеченский народ. И в самом деле. Опроси сегодня сто россиян, из них, наверно, только один был в Чечне за последние 20 лет. Я в каком-то смысле ехал сюда для их реабилитации. Одно но, очень бы мне не хотелось, чтоб мы со временем демонизировали и украинцев. Впрочем, это будет гораздо сложнее, потому что украинцы — это мы сами. У меня, например, мама украинка и большая часть самых близких родственников проживают на Украине.

Не знаю, как в Чечне, но в Дагестане зарплаты очень низкие 10-15 тыс. руб. В Чечне те огромные деньги, что туда идут из России, до простого народа тоже не очень-то доходят, но мечети здесь есть в каждом даже небольшом селе, а главная мечеть в Грозном по величине не намного меньше храма Христа Спасителя в Москве.

И хоть зарплаты низкие, но это многодетные республики. А может, причина в «детских». Я уже несколько лет делаю книгу-бесед с многодетными родителями и знаю, что многодетные сегодня получают хорошие деньги. Последний раз беседовал с молодой семьей в Томской области, у которых семь детей — папа у них единственный, кто ходит на работу, он зарабатывает 30000 и еще государство доплачивает 90 00, за каждого ребенка примерно 12 000 ежемесячно. Не многие в России сибирские семьи имеют такой доход.

В горы я тут не поднимался, не до того было. Все же это чужая страна, это Россия, но и не совсем. Сказать могу одно — русскому здесь не очень комфортно, особенно если ты один и приехал первый раз. Из Махачкалы я поднялся только до самого высокого места, горного хребта, до так называемого Тарки. Для первого раза мне этого хватило.

Я бы не сказал, что в Дагестане люди бедно живут. Цены опять же на продукты не дешевые. Домов много новых строится, высотных. Как сказали, хозяин строит фундамент, а потом находит уже будущих жильцов. В Абхазии я такового год назад не наблюдал. Может, теперь после Новороссии мы и абхазов наконец признаем и там тоже все изменится. В очерке об Абхазии я описывал людей, которые бежали туда от нашего российского постсоветского беспредела, от этих безумных ЕГЭ, от голой рекламы повсеместной, от всех этих «мясо в маринаде» убежали, которые никто не отслеживает, а даже, наоборот, клонирует...

Выехал из Дагестана. На спидометре 5100 километров. А еще назад возвращаться и я особо никуда не заезжал. Может, еще придется в Москву завернуть. Все это не только от меня зависит.

Дороги в Дагестане в хорошем состоянии, о Чечне я даже не говорю. При подъезде к Грозному едешь по трассе, которая напоминает МКАД, никак не меньше, там тоже, кажется, пять полос в каждую сторону, и причем, что интересно, все эти полосы не пустуют, по ним обязательно кто-то едет. И это при том, что в Москве проживает двадцать миллионов, во всей Чечне всего пара миллионов.

Вы меня спросите, зачем я все это объезжаю, затрачиваю столько ресурсов, трачу свое здоровье, нервы, рискую жизнью. Да, у меня все тело уже в хирургических шрамах, как и положено у борца за свободу и независимость, ибо после аварии несколько лет вылазил с того света. И теперь чуть что, оказываюсь тоже в больнице. Но надо и дело делать, отслеживать, что реально в России происходит и что нас ожидает в будущем.

Зачем мне все это? Потому что Россия, или СССР или Государство Российское — это моя Родина и я хочу, чтоб она так и осталась страной от океана до океана. Мы за последние пятьсот лет пережили несколько оккупаций — татаро-монгольское, польское, французское, немецкое... теперь переживаем очередное иго, и очень надеюсь, что и его переживем. Хотя сил у нас совсем мало осталось. А переживем, если мы будем стоять все вместе, если будем почитать военных, уважать старших и многодетные семьи, а у нас, как в оккупированной стране, пока прописано даже в Конституции, что каждая семья должна иметь 1,7 детей, то есть даже не 2, почему мы ежегодно теряем без всякой войны по полмиллиона нерожденных россиян... — И вот я для того и езжу, чтоб быть в курсе и описывать происходящее в России и в русском мире, потому я и объезжаю все бывшие республики СССР, многое уже проехал, о чем-то создал фильмы, пока был спонсор, теперь, в период кризисов и безвременьев пишу статьи и книги. Все они опубликованы в интернете. Что-то вошло в первую книгу «Быть русским», многое войдет во вторую, которая готовится, но в связи с ковидами и войнами она все откладывается.

ГАИ особо не видел, чтоб кто стоял с палкой. Меня никто не тормозил, только на границе осматривают. Уже по возвращении узнаю, что Кадыров для местного ГАИ издал неписанный указ, русских водителей сильно не тормозить, может, это и правда.

В Чечне, как и в Дагестане, травка везде ровно острижена, но механические триммеры нигде не жужжат. Здесь этим занимаются те, кто за это отвечал испокон веков. А триммер, скажу я вам, одно из ненужных изобретений западного человечества. Я давно заметил, что где начинают они жужжать, там сразу появляется искусственное молоко, люди больше болеют и исчезают многодетные семьи… И во всем виноват какой-то триммер. В нашем советском детстве не было никаких триммеров, зато бродили в деревнях свиньи, коровы и козы, — теперь все куда-то исчезло.

Зарисовка. На окраине деревни у дороги лежит куча требухи, а на самой дороге, на асфальте еще виднеется большое кровавое пятно. Похоже, тут сбили корову, и, возможно, сам же водитель ее и зарезал. Это Кавказ, тут другие правила жизни, тут каждый третий мужчина ходит с пистолетом. Славяне раньше, кстати, тоже ходили вооруженные, как и мои предки казаки. А как пользоваться оружием их учили с детства. Потому что кто нам гарантирует, что война не придет на нашу землю. Политики нас в том уверяют, но кто сегодня верит политикам. Политики — это не народ, это, в каком-то смысле, их полная противоположность. Они боятся народа. Вот вы когда-нибудь видели живого политика? Пусть даже губернатора. Последний русский царь, который гулял среди народа, был, кажется, Александр II. Украинцев тоже уверяли, что войны не будет, теперь их земля в огне и почти опустела от людей...

После того, как я проехал Чечню и Дагестан, я их сильно не разделяю. В Дагестане живет много чеченцев, в Чечне дагестанцев. На обратном пути я совсем не собирался заезжать еще в Чечню, но мне сказали, что разницы особой нет и там все спокойно. Я не рекламирую, но на первый взгляд и правда все спокойно.

Мы думаем, что в Астрахани русские живут. Вот сейчас въехал в небольшой городок под Астраханью, здесь две трети населения это татары, но говорят на чистом русском языке. А когда зашел в овощной магазинчик, здесь продавцы приезжие, настоящие азиаты, эти с трудом по-русски изъясняются. Через поколение или два они тоже будут говорить без акцента и станут такими же русскими, как мы.

Наличие акцента или его отсутствие, это показатель того — империя мы или как империя уже закончились. Как-то я, путешествуя по Молдавии, в одном из монастырей разговорился с монашкой, которая уже двадцать лет не видела русского и, соответственно, не говорила по-русски. И хоть она изъяснялась со мной без акцента, но я тогда понял, что империя наша русская, к сожалению, заканчивается и нам надо срочно бить во все колокола.

Под Астраханью разговорился с продавцом. Тот сказал, что у него в городе родственник в полиции работает, так их заставляют ходить по мобилизованным, повестки разносить и все такое. Так он говорит, что в городе смысла нет, из десяти только одного находят, остальные неизвестно где. Но в деревнях, напротив, практически все на месте, кто-то даже на чемоданах сидит, ждет их прихода. А не ходить тоже нельзя, им так и сказали, не будете ходить, мы вас отправим на войну.

Погода здесь под Астраханью не лучше сибирской, сейчас середина ноября, но холод стоит жуткий, только снега нет.

Растительность в Астрахани та же, что и в Дагестане, то есть степь и кустики и ни одного деревца. Все же не наша это земля, у степи дух не русский.

Смерть по контракту

Въехал в станицу Волгоградской области, где меня привлек огромный старинный каменный храм. На столбе у магазина прочел объявление о службе по контракту и даже зарплата указана. Сейчас такие объявления висят во всех селах и деревнях России и Украины. Опять село уничтожают, только по-новому. Кто же из молодых и здоровых мужиков на селе останется, если в селе честная зарплата, в лучшем случае, в 10 раз меньше?

И даже если ты погибнешь и не успеешь получить эти сотни тысяч, то обеспечишь пенсией своих детей и жену. Такое чувство, что кому-то очень надо, чтоб русский мужик в землю ушел. Сначала в нищету его вогнали, а теперь на убой за фантики гонят. А кто не хочет за фантики, того заставят.

Стравили 40 миллионов украинцев и 140 миллионов русских. Не сложно подсчитать, что, когда эта война закончится, то русских останется уже 100 миллионов и полноценных мужиков у нас практически не будет.

Бабушка с натруженными руками

В этой станице познакомился с бабушкой с натруженными руками, так что пальцы у нее почти не сгибаются, как у всякого человека, кто всю жизнь проработал руками в земле. У нее четверо детей, трое в город уехали, один сын здесь на селе остался, полгода назад его схоронила, суррогатом отравился. Потому и выталкивают сегодня родители детей из бесперспективных сел и деревень, чтоб их спасти.

(По поводу того, где остались перспективные села читайте в конце этого очерка в приложении беседа с многодетным сельским батюшкой, который поехал в глубинный поселок, где построил огромный храм и родил 12 детей).

Еще та бабушка сказала, что у них на селе чеченцев много развелось. Привела в пример, как раз проходил один пожилой чеченец мимо нас. Сначала в 90-е, в чеченскую компанию, дедушка поселился, а теперь к нему внуки приехали, которые теперь от Кадырова и от непонятной войны бегут. Как вечер наступает, — говорит она, — так трескотня чеченская на улице стоит, русской речи уже не услышишь.

Храм их старинный восстанавливает москвич, который дачу здесь построил. У местных денег нет. Сейчас многие москвичи после ковида на земле оседают, все умные стали, понимают, что война закончится и следующие ковиды обязательно запустят, в покое они народ не оставят, а следующие будут посерьезнее. Вот и получается, что опять Россия весь мир спасла, не случись теперешней войны, ковид бы так и продолжался и непонятно к чему привел.

Откуда деньги у Москвы и крупных городов, это понять не сложно. Наша Томская область почти 90 процентов своего дохода отдает столице, а потом столица бросает нам какие-то крохи, чтоб мы ноги не протянули. Это чистый рэкет, но вся страна находится в колонии у Москвы. Все это раньше или позже закончится, и настанут времена, когда эти города миллионники будут пустые стоять. Ведь тамошние жители беззащитны, отключи им свет и воду и тепло и они вымрут как мамонты, а останутся те, кто имеет дачи или домики в деревне. Но без скота и опыта жизни на своей земле, даже им будет первое время трудно выжить.

Это другой храм, тоже на Волгоградщине, о котором расскажу особо.

(окончание следует)

С благотворителями в наше время весьма сложно. И все же, на начало лета этого года я планирую поездку по Дальнему Востоку. Кто знает, если с войной все более-менее уляжется и не запустят нового ковида, может, эта молодая и перспективная фирма предоставит на время свою технику для обследования земель, которые все еще наши — моя задача во время этой экспедиции разобраться, почему пустеет наш Дальний Восток и Восточная Сибирь и как этому противостоять. Украина нам затмила все остальные проблемы, а между тем наши восточные рубежи не менее важны, если не более.

Напоминаю, что за более чем 20 лет автор этой статьи совершил несколько десятков патриотических экспедиций, создал 10 фильмов, две книги, сотни очерков и статей... И все это во многом благодаря сайту ДРОМ.РУ и поддержке его читателей, точнее тех из них, кто традиционно доверяет и помогает автору, несмотря на всю эту форумскую ругань. Но не надо сильно ругать этих людей, потому что очень многие из тех, кто прожигает бездумно свое время в сидении в форумах и ругают последних патриотов, эти люди в первую очередь могут оказаться в окопах и защищать вскоре свою Родину.

ВНИМАНИЕ!!!

Прошу, кто может, поддержать очередную патриотическую экспедицию старейшего автора сайта drom.ru

Вместе мы сделаем многое:
и к победе придем, и сохраним наше Государство Российское, у которого великие задачи — своих надо поддерживать.

Напоминаю, что сам автор может только на треть оплачивать данные экспедиции. А найти генерального спонсора не каждый год удается, особенно в наши непростые времена. При всем том, что экономлю я в поездках на всем, но экспедиции получаются очень затратными.

Моя давнишняя цель — проехать все республики бывшего СССР, понять, что нас ждет в будущем.

Чем больше езжу, тем больше убеждаюсь в мысли, что Россия не погибнет и мы будем жить опять вместе, но в обновленном СНГ. Каком, пока еще никто не знает. По результатам поездок издаю книги, пишу очерки, снимаю фильмы.

Как поддержать патриотические экспедиции путешественника, писателя и свободного журналиста Андрея Сотникова, смотрите на сайте путешественника spasi-hram.ru в разделе Помощь.

Или В контакте, в группах автора «Фермеры Сибири» и «Православная Сибирь» и в Одноклассниках, на телеграмм канале «Путешественник Андрей Сотников».

Вы также можете перечислить любую сумму на карту банка Открытие для путешественника Андрея Владимировича Сотникова N 2200 2905 7341 1031 или на карту OTP банка N 2201 9603 0111 8731 (на бензин для экспедиции 2023 г.).

Или в самом крайнем случае на телефон 8953 913 91 пятнадцать

Высылая пожертвование, прошу указывать свое имя.

Внимание!

Большинство экспедиций путешественника Андрея Сотникова были совершены благодаря молитвам и посильной финансовой поддержке читателей сайта drom.ru

Об экспедициях Андрея Сотникова теперь можете читать каждый день во время экспедиций — «В контакте», «Одноклассниках» — на страничках путешественника Андрея Сотникова. И на телеграмм канале «Путешественник Андрей Сотников».

За два десятка лет Андрей Сотников совершил более пятнадцати экспедиций на скутере и маленьком мотоцикле, проехав Крым, Украину, Молдавию, Приднестровье, Армению, Грузию, Беларусь, Сахалин, Монголию… — написав сотни очерков и статей, которые вышли тиражом в несколько миллионов экземпляров в «Огоньке», «Русском доме», «Совершенно секретно», «Аргументах и фактах в Томске», «Томской неделе» и т.д.

Вы можете заказать почтой книгу путешествий и паломничеств Андрея Сотникова «Быть русским» и книгу бесед с участниками В О войны «Правда ветерана». Подробности заказа — по телефону.

Читайте статьи путешественника, набрав в Гугле «Сотников drom» или «Сотников Андрей путешественник».

Досье: 

Андрей Сотников — путешественник, паломник, писатель и православный журналист. Путешествую на скутере, легком мотоцикле и автомобиле более 20 лет.

Женат, воспитываю двух детей.

Небольшой и уже старенький мотоцикл для экспедиций предоставлен московской компанией Ирбисмото (Царевым А. В.).

Ресурсы путешественника, писателя и патриота Андрея Сотникова:

ВКонтакте 

Телеграмм «Путешественник Андрей Сотников»

Одноклассники

Сайт путешественника

В ютубе смотрите популярный канал путешественника Андрея Сотникова

Как связаться с путешественником или заказать книги и фильмы А. Сотникова:

a_sotnikov собака rambler.ru

тел. 8 95два 160 41 83

Почтовый адрес: 634050 Томский район, Богашевский сельсовет, ул. Новостройка, 12. Сотникову Андрею Владимировичу.

Стоимость книг и всех фильмов автора 1590 рублей (с пересылкой). Сумма благотворительная. Сообщите о пересылке по телефону или электронному адресу.

Главная цель экспедиций, фильмов и книг А. Сотникова — противостояние губительной глобализации и духовному обнищанию современного человека.

О ПЛАНАХ:

На май-июль планирую мото-экспедицию на Дальний Восток.

На сентябрь-октябрь Западная Беларусь—Калининград. Сколько хватит средств.

В экспедициях работаю над статьями и фильмами о настоящих русских людях по следующим темам:

1. Ветераны и участники Великой Отечественной войны — кому мы обязаны своими жизнями;
2. Крестьяне и фермеры — и все те, кто живет на своей земле и возрождает ее;
3. Многодетные семьи — как можно иметь большие и счастливые семьи в современный век глобализации;
4. Монахи и священство — как самые незомбированные последние русские;
5. Люди глубинки — как жить вне цивилизации и быть счастливым.

Обо всех этих людях создаю статьи, книги и фильмы.

ВАЖНО! ВЕСЬ ДОХОД ОТ ПРОДАЖИ КНИГ И ФИЛЬМОВ ИДЕТ НА СЛЕДУЮЩИЕ ПАТРИОТИЧЕСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ А. СОТНИКОВА.

Спонсоры и благотворители экспедиций Андрея Сотникова за 20 лет:

Царев А. — Москва, генеральный спонсор экспедиции 2020 г.

Тимур Анатольевич — Дзержинск.

Щепкин М. А. — Томск

Кляйн И. Г. — Томск, генаральный спонсор экспедиции 2019 г.

Беляев А. — Москва
Боднар В. — Донецк
Горячев А. — Москва, генеральный спонсор экспедиции 2013 г
Т. Мераби — Новосибирск, генеральный спонсор экспедиции 2016 г
Петкевич С. Ю. — Боярка

Елизавета Князева,

Шаповалов А. и многие другие.

Фильмы Андрея Сотникова:

1. Монах-десантник (встреча в Крыму с монахом странником). Беседа о самом сокровенном. Живой звук.
2. Русский Крым (дневник поездки по сокровенным местам Крыма).
3. Беларусь — остров русского спасения. Автор фильма ищет ответ на вопрос, почему Господь так сильно любит эту страну.
4. В поисках русской Гипербореи (из Томска через Чернобыль к Белому морю). Фильм-экспедиция по русскому Северу, где автор встретил отшельников, отказавшихся от цивилизованного мира.
5. Беседа с молдавским старцем (приднестровский монастырь).
6. Крестоходец с Украины (как я защищал мир от неонацистов). И другие.

Продолжительность каждого фильма 50-60 минут.

Буду благодарен москвичам, если продадите недорого или за символическую стоимость старенький электросамокат или электровелосипед под восстановление, на котором хочу совершить патриотические экспедиции по Прибалтике, Западной Беларуси и Калининграду . Или с возвратом после экспедиции.

Приложение 1.

Как я воевал с ковидом,

рассказ о самом обычном сельском батюшке, отце Вадиме Трушкове из поселка Подгорного, который здесь создал один из самых больших и красивых храмов на севере Томской области и воспитывает 12 детей

Много вы в России встречали действительно свободных духом священников, которые говорят то, что думают, и которые не побоятся поставить на место при необходимости даже самого патриарха, если это будет нужно.

Я двадцать лет путешествую, но, признаюсь, встречал таковых немного. А может, он и один такой. Потому Всевышний и дал отцу Вадиму 12 детей, как и силы построить один из самых красивых и больших храмов на севере Томской области. Из села все бегут, а он, напротив, не только поехал в эту тьму-таракань после распределения из семинарии, но искренне удивляется, как это русский человек может жить без своей земли и болтаться в воздухе в благоустроенной квартире, принеся в жертву городу своих детей, свободу и здоровье.

Настоящий очерк входит в книгу бесед с многодетными родителями, которая готовится к печати и ждет своего благотворителя.

Я родился в деревне, где еще были последние ветераны, я застал их — безрукие, безногие. Помню, мы смотрели на них как на небожителей, у нас было чувство, что это настоящие герои. А когда начался Афган, Чечня, когда оттуда вернулись, этих уже боялись. Я думаю, что здесь корень в том, что им трудно было там найти свою землю под ногами, для своего морального оправдания и рано или поздно душа начинала сигнализировать.

Помню, как-то я разговаривал с дедушкой, ветераном войны, он говорил: «Я рад, что на моей совести не было убийств. Все стреляли, и я стрелял. А вот так, чтобы по-зверски убить человека — он был рад, что его душу это не коснулось. Тогда я подумал, ну как можно радоваться, ты был на войне и никого не убил. А потом понял, какая это действительно должна быть серьезная травма, как потом с ней тяжело жить.

Как я боролся с ковидом

В поповство это я не вхож. О чем я хочу сказать… Священники они Христа распяли, и я так думаю, что они будут приветствовать антихриста, потому что им есть что терять. Как с тем же коронавирусом получилось. Всем было ясно, что этот ковид высосан из пальца, что все это надумано. Меня и в администрацию, и полицию вызывали, говорили: «Вы продолжаете служить, опасности людей подвергаете». На что я им отвечал: «Это все пройдет, и вам же стыдно будет». Но они не отставали. Тогда я пошел и налысо подстригся. 24 года не брился и не стригся, а тут под ноль. Просто я не нашел другого способа, как им противостоять.

Вирус он был, но можно было и без общественной истерики обойтись. У нас, например, никогда не велось статистики, сколько от гриппа умерло. Даже от ангины у нас в поселке люди умирали, но этого никто не отслеживал. А здесь статистика во многом надуманная. Болезнь была, но психоз раздули неадекватно этой проблеме.

Я, например, и Тихона Шевкунова до этого уважал и митрополита Иллариона. Но когда они стали всех уговаривать не ходить в церковь, мне теперь на них противно смотреть… Они сравнивали это с чумой, от которой пол-Европы вымерло или у нас целые деревни вымирали от оспы — но это все несравнимо.

Да, это большая политика, но зачем церковники в это дело полезли. У этих, конечно, есть искушение трубой медной, им есть что терять, деньги это очень большое искушение. Я иногда про себя тоже думаю — если мне дать большие деньги, что я буду с ними делать...

Или вот говорят, что в городах плохие попы. Нет, я их понимаю. В городе все по звонку. По звонку встал, по звонку поел, лег спать. У них очень напряженная жизнь. В городе у него три отпевания в день и еще четыре крещения может быть. В этом темпе они выдают все, что могут. Если в деревне у меня будет два отпевания в неделю, я могу это растянуть, молиться в свое удовольствие, там они вынуждены это все по-спортивному делать, и я их хорошо понимаю.

Наемник не может быть хозяином

Путина я уважаю, потому что это советский офицер, он имеет понятие о чести, о долге, но это его личные качества, завтра его отстранят, и он будет никто, — что он тогда станет делать, он же наемник. Поэтому каждому президенту надо воровать, надо иметь свою шайку, которая мало заботится о хозяйстве, потому что хозяина-то и нет. Хозяин у нас сегодня есть у газа, у нефти, у каких-то других доходных вещей, а над ними никого нет.

Или взять томских мэров, которых одного за другим сажают, смех да и только, как будто более кроме них никто сегодня не ворует. Но, с другой стороны, если б они с Москвой делились, разве бы их кто тронул.

Все эти многочисленные партии сидят в думе и кричат: мы за Россию, мы ее любим, и каждый из них хочет свою Россию построить. А как ее строить, если единства нет. Архитектор-то должен быть один. Сейчас мы пока доедаем то, что нам предки оставили, и мы об этом не думаем и нам кажется, что так будет продолжаться вечно.

Это война народная и война олигархов

С Украиной все очень не просто... Потому что, если на это с другой стороны посмотреть, мы увидим в этом полезность, а во-вторых, необходимость…

Взять, например, писателя Юрия Воробьевского. Его начитаешься, и возникает такое чувство, что он про этих масонов знает больше, чем сами масоны о себе. Но он тоже какую-то важную работу делает. Я знаю людей, которые в храм не ходят, но Воробьевского читают, и он их ведет к Богу какой-то своей интересной дорогой. Нам надо успокоиться и понять, что всем Господь управляет. Ему угодно, он их поставил, Господу будет угодно, Он их снимет.

Как и с войной на Украине, все разрешит. Вот говорят, что это не народная война, а олигархов. Родина она разная, она необъятная. Это моя личная родина, не олигархов, не президента, а только моя. Когда я налысо подстригался, я не бегал и не кричал — давайте все будем стричься. Я думал, ковид — это тоже война. Я тоже должен воевать. В войну как поступают, берут и подстригают, и я сам пошел подстригся.

Непонятные русские

Мы никому не понятны. Вот у нас, например, в Подгорном нет газа, но, коснись каждого, все переживают за эти газовые потоки. Мы в Сибири на газовой трубе живем, но у нас в поселке нет газа, а мы переживаем как Европа будет жить без газа. Понимаете, какие мы люди. И поэтому парадокс получается, мы им не понятны.

... Я раз 20 ездил в Киев и понимаю, что они не хотят быть, как мы. И здесь Россию умом не понять. Либо ты соглашаешься жить этой жизнью, либо не понимаешь этого и хочешь другой жизни.

Мы готовы к новой России

Не случись войны, православных бы всех на Украине уничтожили. И если не убрать сегодня Папу Римского, это все будет продолжаться и Карлы эти будут бесконечно на нас нападать и Наполеоны, Гитлеры… Это мы русские люди все скрашиваем, говорим, что на нас французы напали. Нет, с Наполеоном пришла вся Европа. Или вот немцы на нас напали. Нет, вся Европа работала на фашистскую Германию. Мы и бандеру этого сглаживали все советское время, хотя могли навести порядок. Такие уж мы люди. Я, конечно, понимаю, что они хотят, они не хотят жить, как мы живем. Что поразительно, они до самоубийства готовы с нами не жить. Как Лукашенко литовцам говорит: Вас в советское время было 4 миллиона, вас уже сейчас осталось 1,5 миллиона. И латышей настоящих в Латвии уже меньше, чем русских. Не хотят они жить как мы.

Россия она еще будет новая, иная. Другое дело, насколько мы готовы это новое воспринимать. А то, что было, этого уже не будет никогда. Ни советской России, ни царской, — будет какая-то новая.

Или нас все пугают Китаем. Батюшка Серафим Вырицкий говорил, что нам надо будет проповедовать и в Китае. Это кажется чем-то фантастическим, как можно проповедовать в коммунистическом Китае… Но история еще на самом деле долго будет развиваться. Опять начали говорить про конец света, нет, это еще не конец света. Просто Россия будет другая, но готовы ли мы ее такою иною воспринимать, когда уже не будет ничего старого… Как вы представляете Россию без абортов, без этих Лениных в каждом поселке — вот мы и постепенно идем к этому, чтоб это все запретить и убрать… Даже Америка, какая бы она сатанинская ни была, даже она запретила аборты.

Почему мы не рожаем, потому что в этническом плане уже умерли, как и Европа тоже этнически умерла. Мы не можем уже рожать, а не то, что не хотим, — это тупик. Вот думают — дадим деньги и люди будут рожать. Не в этом дело. Деньги дают, а все равно не рожают.

Я смотрел ролик, где один черный мигрант с палкою гонял шесть французских полицейских. А потому, что у них нет уже этнической силы ему противостоять. Он же если выстрелит, его все прогрессивное человечество осудит. Они духовные импотенты, пистолеты у них есть, но стрелять из них они не могут.

Россия это Божье жительство

Я понимаю и украинцев, которые хотят быть с Западом, а не с нами, и у меня нет желания их переделывать, — это доминанта их жизни. Я понимаю и мусульман, которые живут своим кагалом без воды и электричества, и их это устраивает (однажды я пожил в одном глубинном таджикском селе). Нет у них холодильников, ну и что, они все вместе могут за день съесть эту корову. Мы закололи скотину, у нас есть холодильник, она бедная там вся вымерзнет, мы ее все равно едим. А они кушают все время свежее мясо. Закололи корову, вся семья за день ее не съест, они пригласили всех соседей, навалились и съели эту корову. Через какое-то время сосед зарезал корову, тоже всех пригласил. И в итоге, холодильников у них нет, а они кушают все время свежее мясо. Я их понимаю, почему они держатся за это место — это доминанта их жизни. Дай им холодильник, раздай им христианство — это будут совершенно иные люди… Все мы разные, кто-то хочет жить на Западе, кто-то на Востоке. И Россия это тоже Божье жительство, мы здесь живем и соглашаемся с этим.

Я вот только удивляюсь, что у американцев с Беларусью ничего не получилось, а ведь там очень много католиков, — значит, все же не это самое главное.

Каждый храм по-своему выживает

У нас в Подгорном храма как такового не было, нам пришлось все делать с нуля. Слава Богу, что мы успели до всех этих кризисов и ковидов, когда еще спонсоры охотно помогали. Часть мы построили с начальником «Монолита», Усеиновым С. Х., хороший мужик был, но он разбился. Достраивали уже с ТДСК-ЗКПД. Даже не знаю, как бы мы без них справились.

И хоть на всем экономили, но храм получился большой. Проектировали храм сами, сейчас уже даже трудно в это поверить. Я и не вспомню, как мы это делали. Когда вдохновение приходит, помолишься, и все Господь дает.

А сейчас меня беспокоит наша церковная лавочка. Я считаю, что, если Господь выгнал торгующих из храма, надо и нам уходить. Я понимаю, что это не так легко, но потихонечку что-то делаем. А вообще, сегодня каждый храм по-своему выживает. В соседнем монастыре села Могочино, например, реабилитационный центр создали. Но для этого надо иметь особый талант. Или сейчас по церковной линии идет разговор, что надо заниматься отчиткой, но для этого тоже надо особый дар иметь. И чтобы уметь общаться с алкоголиками, талант нужен. А у нас теперь алкоголизм и наркомания это серьезная проблема — пока хозяина не будет, нас будут потихоньку уничтожать. Наемник есть наемник.

Пока мы пашем и сеем, нам ничего не страшно

Россия это жительство Божье, и это нам нужно еще понять. Потому что Россия — это удел Божьей Матери. Если мы этого не понимаем, то, конечно, будем смотреть на Запад или на Америку. А когда полюбим свое, то поймем, что здесь лучше, чем где бы то ни было.

Вот говорят про эти санкции. Ну и что? Все у нас пашется и сеется и что нам эти санкции. Весь Запад скрежещет зубами, а мы пашем и сеем.

В нашей ситуации Путин — это дар божий, но как человек. А как президент — ну что он может сделать, он же не царь. Кто нам дал такую огромную Россию? Цари. Мы до сих пор от нее все отрезали, отрезали, это только сейчас хоть немного вернули, и весь мир возопил благим матом…

Нет, просто мы уже пережили все. И только милостью своей Господь нам даст новую Россию, но мы-то любим ту старую, и нас угнетает что ее уже нет…

Приложение 2.

Штрафники пленных не берут

Беседа с участником В О войны Лугачевым Александром Дмитриевичем (с. Молчаново, Томская обл.)

Работая над книгой о ветеранах Великой отечественной, я познакомился в Молчаново с поисковым отрядом «За Родину», которые не только ездят на места былых сражений, искать и откапывать истинных героев великой войны, но, что особенно важно, они не первый десяток лет записывают рассказы живых свидетелей тех лет, последних ветеранов. Наиболее интересные из бесед я решил включить в сборник «Правда ветерана».

Что вам про войну сказать? Война началась, мы же еще пацанами были. Конечно, все напугались, особенно взрослые, ведь так неожиданно все было. Нам пропагандировали и по радио и везде: ничего не будет, мы договор с ним, пакт о ненападении заключили. К нему от нас пошли эшелоны с зерном, а он уже на нас железо сыпет. Где же здесь справедливость.

Теперь говорят — эх, надо было не так с ними обращаться... А кой черт их звал сюда, я просил, вы просили? А если пришли, получайте по заслугам. И нечего на нас обижаться, что плохо с пленными обращаемся, ну, а как еще. Я тебя не звал. Ты пришел не чай пить. А пришел уродовать все, ломать, насиловать... Вот в Бобруйск мы заходили, девочка лежит вся разодранная, разорванная, — ну ты понимаешь. Как его после этого, по головке гладить, чаем угощать. А поэтому каждый из бойцов, кто видел это, он при любом желании не будет прощать. Пусть это был румын или венгр. Он враг, он пришел нас поработить, а мы встали на защиту своего Отечества и таких детей и женщин. Сколько он натворил бед, за тысячу лет не рассчитаешься и вряд ли кто забудет такое.

Такая у штрафников была дисциплина

Воевал я на Втором Белорусском фронте. Командовал фронтом К. Рокосовский, мужик хороший, тот же самый солдат. Военачальник есть военачальник — если с нас не требовать, то с нас ничего не добиться. Дезертиров в наших частях особо не было, или кто-нибудь спаниковал. А я же воевал в штрафном, там и без этого хватало. У нас такого не было, что я встал, а ты будешь сидеть, — я тогда тебя шлепну, без всякого суда и командира. Поэтому этого у нас не было. Если я поднялся, и ты поднимайся, такая дисциплина была у штрафников.

Назад ты тоже не побежишь, потому что там три-четыре станковых пулемета стоят. А вот сказали эту стену или дверь пробить, значит, ты пробивай ее хоть лбом, а назад не оглядывайся, там тебе делать нечего.

Когда началось Курско-Орловское сражение, нас подвели под Белгород, сосредоточили и сказали: «Дальше вам, ребята, ходу нет. Только здесь». Вот мы здесь и стояли. Если будете въезжать в Белгород, там сейчас на левой стороне пушка стоит, это наши красавицы, этим мы и били немцев.

А награды они все дорогие, потому что они заработаны солдатской кровью. Солдат не за награды воевал, он воевал за свою Родину, за своих близких и детей.

Почему решил на фронт попроситься

...Почему я решил попроситься. ...Дело было по молодости. Мама у меня была, конечно, я же не от сосны родился. Я ее уже потом только видел. А тогда я был сам себе, беспризорник, а сам себе — что получается. Как хочу, так и ворочу. Начал воровать, сперва помаленьку, потом попал в «хорошую» компанию, началось по много и в конце концов загремел в места не столь отдаленные.

За Иркутском есть золотой прииск Бодайбовский, там мы и отбывали. Так-то в лагере несладко было, а война началась, вообще ничего не стало, люди крыс жрать начали или друг друга жрать начинай.

Тогда по лагерям начали ездить вербовщики-военные, на войну набирали, ну и к нам в лагерь заявились. Я к ним сунулся — все равно или тут сдыхать, или туда надо вербоваться — он меня пинком, мал еще. Ладно, переоделся в другую одежду, попросил у другого, ему свою отдал. Харю немного подмазал. Зашел второй раз.

Он: Ты же уже был?
Я: -Ты что, начальник, с печки упал, я только что зашел.
— Сколько тебе лет, — он спрашивает.
— Восемнадцать, — отвечаю.

Он покрутил головой.

Я: Что головой крутишь, как еврей на базаре.

Он ничего мне не сказал. Записал. Пойдет. А потом всех в эшелоны и ку-ку, поехали.

Не доезжая фронта нас разбомбили. Кто выполз. Пособрали, кто живой остался, кто калека. Палатки мало-мало натянули, буржуйки поставили.

Моряки так моряки

Переодели нас в морскую форму. А какой я моряк. Друг на друга смотрим.

«Ты море видел?» — спрашиваю у другого.
Он: «Я и речки не видел».

У нас-то речка была, но я моря не видел. Ну, что ж, моряки так моряки.

Собрали нас, сколько осталось в живых и повезли. Под Витебском выгрузили, и своим ходом мы пошли считать километры со своими пушечками.

А немцы нас боялись. Как увидали, что мы моряки в морской форме, они же не знали, что мы пни. Орут: «Черная смерть». Они за хвост и ходу, потому что моряки в плен не брали. Они же не знали, что мы штрафники, мы тоже в плен никогда не брали. На хрен он мне нужен в плен, после того как я увидал эту девочку. Братцы посмотрели, все видели. Не брали мы в плен. Не надо его.

Помню первый бой. Мы несколько раз поднимались в атаку на льду какого-то бескрайнего озера. Немец нас прижимал, заливал свинцовым дождем. Лежим, вжавшись в лед, замерзшие, свирепеем. Но обязательно находится смелый и отчаянный, поднимается во весь рост и за ним лавина нас, а ее уже не остановить. Поднимаясь в атаку, кричали разное: «За Родину», «за Сталина» и за мать-перемать...

А потом на Орловско-Курской дуге контузило меня, закопало, не знаю, кто откапывал...

А сначала мы стояли. Бьешь по немецким танкам, видимости — никакой, то ли день, то ли ночь. Пока перезаряжали орудие, вот он -«тигр» перед тобой нарисовался. Теперь бить ему в лоб бесполезно, заутюжит в землю вместе с твоей пушечкой. Здесь надо набраться терпения, пропустить его, а потом закидать гранатами — в бак с горючим или по гусеницам, это у него самые уязвимые места. Танк начинает гореть, крутится на месте, температура в нем как в кастрюле, немец из него сам лезет на воздух. Тут и ты не зевай, лезут-то они по одному.

Там я подбил три танка, а потом ничего не помню. Очнулся в госпитале. Кто меня откопал, кто вытянул с поля боя, не знаю. Только я жив остался. Сколько раз сам видел, как девчонки-медсестры спасали солдат. Сами маленькие, худенькие. А перекатят на плащ-палатку мужика здоровенного и тянут его, воют, а тянут изо всех сил. Повторяя при этом: «Миленький, потерпи! Миленький, потерпи!».

Поэтому меня потеряли сначала, и я исчез с лица земли, совсем исчез. А я живой еще хожу. В Лагерном саду на мемориале я до сих пор значусь в списках погибших. Можете сходить, почитать.

За штрафниками всегда стоял заградотряд.

После Орловско-Курской дуги я получил медаль за отвагу и орден Красной звезды. Вот такими ребятами мы были.

Переводили из штрафников после первого ранения или награды, и тогда с тебя все снимается, ты теперь как обыкновенный солдат. Собственно, разницы и не было. Разница только в том, что за штрафниками стоял заградотряд. А за регулярными частями за спиной не было телохранителей. А так все одинаково. И командиры, и отношение, разницы никакой. За исключением там, где само плохо, вы, ребята, здесь пойдете первыми.

Автор статьи с одним из ветеранов В О войны