Из Хабаровска по Монголии на Mitsubishi L200. Июль 2018 г.

«Тебе делать нечего? Мог бы в Тай слетать!»
Пляжный турист

Какие ассоциации возникают у большинства из нас при слове «Монголия»? «Шестнадцатая республика СССР», — скажут люди, неискушенные в вопросах политики. «Степи, пустыни, лошадь Пржевальского», — скажут любители природы, «Халхин-Гол, Золотая орда, Чингисхан», — скажут знатоки истории, «Курица — не птица, Монголия — не заграница», — услышим мы от шутников.

В целом все знают, что есть такая страна в самом центре Евразийского континента, но мало кто может сказать, какая она на самом деле. Мы практически ничего не слышим о Монголии из средств массовой информации, не замечаем культурных и политических известий от этой страны… Лишь кое-что рассказывали знакомые, друзья и родственники, которые когда-то служили или работали в Монголии. Да и то разговоры сводились к одному: «Кругом пыль, жара летом, холод зимой, тарбаганы и полудикие монголы на низкорослых лошадях».

Так и я думал, пока не столкнулся с монгольскими туристами при посещении Иволгинского дацана в ходе прошлогодней поездки. Сработало любопытство: монголы выглядели вполне цивилизованно, приехали отнюдь не на верблюдах, а на свежих автомобилях и комфортабельных автобусах, и вовсе не казались дикарями. Ну а раз монголы могут позволить себе путешествовать, и им не составляет труда приехать в Россию, наверно, и нам будет несложно посетить Монголию.

Дальше были многие часы за чтением отчетов, обзоров, форумов, просмотром фильмов и прочим сбором информации. В общем, «загорелось-запекло».

На подготовку ушел год. Планы писались и переписывались, но никак не хотели умещаться в девятнадцать дней очередного отпуска. Хотелось посмотреть все, или если не все, то чем больше, тем лучше. В конце концов, пришло осознание того, что в общем-то не маленькую, а восемнадцатую в мире по размерам страну, объехать за раз не получится, придется чем-то пожертвовать и прокатиться для начала с обзорной экскурсией, понять, какая она Монголия, ну а потом уже делать выводы и, если понравится, то строить планы на более конкретные поездки. Так и порешили.

Стратегия путешествия составлялась из расчета максимального охвата всех широт страны с севера до юга. Первоначально предполагалось заехать с ближней точки, с погранперехода «Соловьевск» в Забайкальском крае и выехать в Мондах. Или же доехать до Байкала, пересечь границу на ПП Монды и выехать в Соловьевске. Однако в планы вмешалась погода, которая нещадно залила дождями юг Читинской области и приграничные районы Монголии. При таком раскладе штурм глобального глиняного бездорожья вдоль железнодорожной ветки от Соловьевска до Чойбалсана не входил в планы совершенно. Заезд же через Монды лишал поездку «вишенки на торте» — посещения «младшего брата Байкала», озера Хубсугул, в конце путешествия. Ну а погреть косточки и расслабиться после пыльных дорог Монголии предполагалось в нашем любимом месте на Байкале — на песчаной карге полуострова Святой нос.

В результате долгих раздумий и перебора немногочисленных вариантов план поездки сложился следующим образом:

Хабаровск — Тарбагатай — Кяхта —Улан-Батор — нац. парк Горхи Тэрэлж (альпийские луга) — Цонжин-Болдог (мемориал Чингисхана) — Даланзадгад (ворота в Гоби) — Булган — Хонгорин Элс (барханы) — Баянзаг (кладбище динозавров) — Онгийн Хилдс (разрушенный монастырь) — Тэрхийн Цаган Нуур (вулкан Хорго) — Мурэн (рынок) — Хатгал — Ханх (золотые пески) — Монды — Култук — Усть-Баргузин — п-ов Святой Нос — Улан-Удэ — Хабаровск.

Именно в такой последовательности все легко просчитывалось, рисовалось на картах и обещало быть интересным и простым в реализации. Насколько планы совпали с действительностью, попробую рассказать в своем отчете.

Схема поездки.

Так уж сложилось, что и нынешняя поездка могла быть реализована только неполным составом нашей споенной-спаянной команды «ТР-ТТ&Co». Совместить полезное с приятным, отпуск с путешествием, смогли лишь я, моя жена Рита и Татьяна с сыном Андреем. Два наших сына, Павел и Сергей, улетели в дальние края на каникулы, а Андрей-старший, вкалывая во имя светлого будущего, еще не успел заработать очередной отпуск на новом месте. Собственно, и ехать вчетвером мы собрались опять на одном авто, нашей боевой белой «Элеоноре», в миру Эльке.

Серьезное путешествие требовало серьезной подготовки. Автомобиль был обслужен по регламенту очередного ТО и поставлен на совершенно новую резину BFGoodrich. Для большего комфорта была заменена антенна радиостанции на максимально дальнобойную Lemm-2001, в ГУ загружена оффлайн программа Map-SE и подготовлены два навигатора: Explay с «7 ways» от Navicom и Garmin c неофициальными, но достаточно подробными картами. Собран и проверен «дикарский скарб» для автономного проживания в любых нестандартных условиях, закуплены различные мелочи, в том числе сладости и мелкие игрушки для монгольских детей.

В пятницу 13-го прибыла Команда тёти Тани. К и без того немаленькой куче «очень нужных» в поездке вещей добавилась весьма внушительная часть «самых нужных», без которых в поездке «совсем не обойтись».

При взгляде на все это безобразие меня охватила паника: ведь нам ехать через границу, а у таможни могут быть вопросы к нашему имуществу. Я живо представил, как мы вытряхиваем все из кузова… Надо от чего-то отказаться. В результате, после тщательного отбора, дома остались складное кресло и запасная канистра, которые никак не вписывались в общий багаж, точнее не нашли себе места в немаленьком кузове Эльки.

Наконец-то после долгого перекладывания и утрамбовывания Элька была загружена и поставлена на стоянку.

Элька на стоянке.

А мы занялись последними приготовлениями. Уже под занавес, в двенадцатом часу уходящего дня, мы вдруг вспомнили, что давно хотели, но так и не сделали флаг команды «ТРТТ&Со». От идеи изготовить его непременно цвета фуксии пришлось отказаться из-за отсутствия подходящего материала. В результате в ход пошел ярко оранжевый сигнальный жилет и рукоятка от швабры. Надпись нанесли через трафарет при помощи спрея с серебристой краской.

14 июля

Вечерняя суета привела к тому, что расчеты на ранний подъем и выезд «чуть свет» не оправдались, а исполненный руками наших хозяек по индивидуальным запросам завтрак и утренний кофе-чай существенно задержали отправление экспедиции.

Команда в сборе.

Наконец-то, в половине восьмого команда направилась на выход. Татьяна дала отмашку, и в 7:45 мы тронулись в путь.

Т. Таня с флагом.

Хабаровск 0 км.

Не имеет смысла подробно описывать начало поездки. Первую тысячу километров проехали легко и непринужденно, не считая того, что перед Шимановском нас накрыл такой сильный ливень, что пришлось на несколько минут остановиться и переждать, пока не стихнут потоки с неба. Зато после дождя нас порадовала радуга в полнеба.

Радуга.

День завершился ужином и ночлегом в ставшем привычным придорожном комплексе «777».

15 июля

Ранний подъем и выезд в 4:30 слегка смутил команду, но я был непреклонен. Сегодня предстояло проехать 1200 км, и неизвестно какие сюрпризы приготовит нам дорога. Например, прошедший вчера ливень сегодня утром превратился в плотный туман.

Туман.

После заправки на АЗС вблизи с. Уруша остановились для перекуса на площадке рядом с трассой.

Завтрак за Урушей (54.057410N, 122.598225E)

Следующая остановка в Чернышевске в кафе «Кухня». В плане кухни действительно все хорошо, но свежий еще год назад интерьер заметно поизносился, грязный туалет, растерянный персонал и «бульон с яйцом» без яйца заставил нас задуматься о смене пункта остановки в следующий раз.

Едем дальше. Вид забайкальских просторов, как всегда, поражает воображение. Думаю, что в порядке импортозамещения заставки для отечественных аналогов Windows, если таковые появятся, можно снимать здесь.

Поля в Забайкалье.

Триста километров до Читы мы пролетели как на крыльях, но на первом же кольце объездной автодороги были неожиданно остановлены вежливым гаишником, который, проигнорировав протянутые ему документы, сообщил, что после проливных дождей смыло мост через речку Читинку и теперь весь следующий по федералке транспорт направляется в город. Поехали и мы. Надо сказать, что это не сильно нас задержало, а комментарии дальнобойщиков еще долго развлекали нас в пути.

Проезд по Чите.

В 21:00 мы подъехали к месту очередной ночевки рядом с с. Улеты, что в 130 км за Читой.

Придорожный комплекс «Транзит» (51.382417N, 112.467207E)

16 июля

Выезжаем с площадки «Транзита» и, дозаправившись на АЗС напротив, едем дальше.

Вид на реку Хилок.

К середине дня миновали Никольское. Обед был намечен в Мухоршибири, однако, по привычке ориентируясь на скопление фур дальнобойщиков, ни одного более-менее приличного заведения найти не удалось. Зато сразу за поворотом к населенному пункту Хошун-Узур, перед селом со звучащим названием Бар, было обнаружено новое кафе «Амтатай», площадка перед которым была плотно заставлена машинами. Завернули туда и мы.

Кафе «Амтатай» (51.251979N, 107.563451E)

Обед оказался по-домашнему вкусным, по-бурятски своеобразным, и совсем недорогим, на четверых — 570 рублей.

В Тарбагатае сворачиваем с федералки в сторону Кяхты. На этапе подготовки был выбор: проехать по короткому пути от Мухоршибири или по длинному через пригород Улан-Удэ. Первая дорога была самой короткой из трех, но основная часть ее была грунтовой, а путь через Улан-Удэ был на 50 км длиннее выбранного нами. Компромиссный вариант оказался не самого хорошего качества: местами старенький асфальт, местами грунтовка, петляющая по холмам. Эти обстоятельства и щедро льющий дождь привели к тому, что в Кяхту мы прибыли только к 19:00. Но нисколько не пожалели о потраченном времени, потому что местность, по которой проходит дорога от Тарбагатая до Кяхты оказалась очень интересной: зеленые холмы, реки, сосновый лес, и последние 30 километров вдоль российско-монгольской границы, позволившие с расстояния в несколько десятков метров посмотреть на территорию сопредельного государства, не оставили нас равнодушными. Да и сёла по пути, многие из которых до сих пор населены староверами-семейскими, оказались с историей. Например, Тарбагатай упоминал в поэме «Дедушка» Н.А. Некрасов, а где-то на близлежащих сопках находилась крепость кочевников-меркитов, которые умудрились умыкнуть жену Чингисхана, за что, впрочем, расплатились сполна, будучи уничтоженными войсками оскорбленного правителя, что называется, «до седьмого колена».

Дорога на Кяхту.

Неподалеку от места, на котором в картах обозначена меркитская крепость, Татьяна замечает растущий сплошным ковром чабрец, а это значит, что будет у нас чай с «богородской травой» — вкусный и полезный напиток.

Чабрец.

В селе Окино-Ключи покупаем мороженое и наблюдаем за работой карьерной техники, которая крутится на находящемся неподалеку месторождении бурого угля. Этот уголь служит основным топливом для крупнейшей в Забайкалье Гусиноозерской ГРЭС. Электростанция мощностью 1,2 ГВт строилась в семидесятые годы прошлого века по аналогичному с Лучегорской ГРЭС проекту, также носила титул «всесоюзной стройки» и сегодня снабжает электроэнергией Бурятию, Забайкальский край и приграничные районы Монголии.

Дорога от Окино-Ключи.

По плотно укатанной тяжелыми самосвалами грунтовой дороге доезжаем до следующего участка асфальтированной трассы и по ней до соснового леса, на краю которого расположен старейший в Бурятии Цонгольский дацан.

Цонгольский дацан (50.363330N, 106.930764E)

Миновав лес, пересекаем реку Чикой, проезжаем открытый шлагбаум пограничной заставы Киран, и катим вдоль границы. Вот она, Монголия! Буквально рукой подать. Хочется остановиться, пофотографироваться, но помня, что эта территория является «запретной», не решаемся на нарушение и щелкаем фотоаппаратами из машины. Пограничные сооружения выглядят местами заброшенными, местами же, наоборот, совершено новыми, а местность, что на нашей стороне, что на монгольской, совершенно одинаковая. Природа не знает границ.

Граница.

Кяхта встретила нас скоплением машин с монгольскими номерами на желтой АЗС — монголы заливались под завязку топливом, которое у нас дешевле, чем у них. Мы тоже заправились и занялись поиском вариантов ночлега. Несмотря на то, что погранпереход работает круглосуточно, было решено отмыться-отряхнуться и рано утрам пересекать границу.

Рейтинг гостиниц в Кяхте оценивался еще на этапе подготовки к поездке, ничего достойного найти не удавалось, но нам повезло. Позвонив наудачу в отель с громким названием «Евразия», я получил предложение остановиться в «двухкомнатном люксе» за смешные 2400 рублей.

«Отель» (50.325312N, 106.479257E) занимает один подъезд жилого дома, а номер «люкс» оказался двухкомнатной квартирой на втором этаже. Нас все устроило. Не хватало, правда, микроволновки, и пятидесятилитровый водонагреватель в ванной оказался маловат на четверых, но мы и этому были рады. Разместившись в гостинице, посетили гипермаркет, находящийся неподалеку.

Титан .

В небольшом приграничном городке огромный «Титан» и прилегающая к нему оптовая база казались неуместными, однако все разъяснилось, когда мы зашли внутрь. Магазин был переполнен монголами, которые покупали коробками бананы, яблоки, сладости. Здесь, так же, как и на АЗС поблизости, движущей силой торговли была разница в курсах валют.

Про Кяхту стоит сказать несколько слов. Когда-то, 200-250 лет назад, этот небольшой городок на границе между Российской и Цинской империями назывался «чайной столицей». Здесь начинался «Великий чайный путь» из Китая в Европу.

Город был основан в 1727 году и назывался Троицкосавск — по названию военного острога, возведенного на границе, а Кяхтой называлась торговая слобода, образовавшаяся вокруг крепости. Именно здесь в 1728 году был подписан Кяхтинский договор, определивший границы между Россией и Китаем до подписания в 1858 и 1860 годах Айгуньского и Пекинского договоров. Через таможенные посты Кяхты проходил основной поток шелка, фарфора и чая. Навстречу шли товары из России и Европы. Впрочем, все рано или поздно заканчивается: с окончанием строительства Суэцкого канала и КВЖД роль Кяхты в глобальной торговле с Китаем свелась к минимуму.

Несмотря на несколько пожаров, случившихся еще в XIX веке и уничтоживших большинство старых зданий, в Кяхте сохранились исторические постройки, в том числе Успенская и Воскресенская церкви и Троицкий собор. Здесь же располагается большой гостиный двор, который, к сожалению, находится в полуразрушенном состоянии.

Воскресенская церковь в Кяхте (50.324314N, 106.480288E).

17 июля

Наше желание проснуться пораньше, чтобы в числе первых занять очередь на таможне, было разумным, но оправдалось частично. В 6:45 Элька встала в колонне автомобилей на переходе через границу.

Грузовики.

Пограничный пункт пропуска в Кяхте разделен на две части: для легковых автомобилей и автобусов слева, и для грузовых автомобилей справа. Несмотря на то, что КПП работает круглосуточно и перед нами было всего три автомобиля, случилась какая-то заминка, и мы практически без движения простояли больше часа. Наконец, к нам подошел офицер и предложил переехать на площадку грузового перехода, и там же в здании грузовой таможни оформить выезд.

Поднявшись на второй этаж, встаю к стойке. Передо мной две женщины-бурятки, которые свободно общаются с монгольскими водителями. С одной из женщин удалось поговорить и мне. Как я понял, буряты ездят в Монголию регулярно: схожий язык, много знакомых, а у некоторых и родственников, позволяют путешествовать без особых проблем. На вопрос о наших планах я коротко рассказал о маршруте поездки, на что впервые услышал, что монголы никуда и никогда не торопятся, а мы хотим за пару недель объехать всю центральную часть, мол «когда же отдыхать будете?». В общем, не поняли мы друг друга: для одних отпуск — это спокойный отдых в кругу знакомых, друзей и родственников, а для таких, как мы, отпуск — это перемещение в пространстве, тут не до отдыха. Кому как.

Очередь на таможне.

Предъявив вежливому прапорщику за стойкой свидетельство о регистрации на авто, водительское удостоверение и загранпаспорт, я получил небольшой стикер, в котором были указаны основные данные на машину и предупреждение о недопустимости отчуждения его за границей. Прапорщик пояснил, что этот наклейку необходимо хранить как зеницу ока, иначе будут «разборки, штрафы и прочие неприятности» при выезде из Монголии. Чтобы не потерять драгоценную бумажку, пришлось прилепить ее к обложке паспорта.

В 8:40 нашу Эльку досмотрели. То, о чем я так переживал, загружая в кузов кучу «самого нужного имущества», случилось! Таможенник на площадке перед грузовым терминалом попросил выгрузить большую часть сумок, коробок и пакетов «так, чтобы можно было увидеть передний борт». Быстро все выкинув и показав содержимое пластикового бокса с запасом масла, фильтров и инструмента, получаем добро на загрузку и проезд к монгольскому КПП.

Надо сказать, что все процедуры на нашей стороне организованы абсолютно корректно, сотрудники таможни ведут себя очень вежливо и тактично, что настраивает на соответствующее отношение к их непростой работе.

В 9:00 пересекли границу и встали перед шлагбаумом с монгольским гербом. Напротив мирно беседуют молодой монгольский пограничник и такая же юная пограничница, оба одетые в пошитый на американский манер камуфляж. До нас им не было никакого дела. Сидим и ждем. Наблюдаем, как в бетонной яме с черной водой купаются монгольские собаки, похожие на лабрадоров.

Собаки в яме.

Ожидание затянулось минут на пятнадцать. Сразу вспомнилось: «монголы никуда не торопятся». Хорошо, что не случился привычный монгольский «маргааш», то есть «завтра» — слово, которое они любят говорить, планируя неотложные дела. Наверное, так и просидели бы до следующего утра, но наконец-то монгольская пограничница, наговорившись с со своим напарником, ушла, и парень обратил свое внимание в нашу сторону. Подошел, заглянул в салон и выдал четыре полоски бумаги, в которых было написано что-то в виде анкеты на монгольском и английском языках. Написав кто мы и зачем едем в Монголию, мы еще некоторое время прождали, когда камуфлированный юноша снова к нам подойдет. Махнув рукой куда-то в сторону и, сказав единственное слово «таможня», монгол поднял шлагбаум. Я проехал по бетонной яме с черной водой, остановился на площадке и побежал искать «таможню». На это у меня ушло минут двадцать, так как никто из монголов ничего не мог мне сказать. Я даже зашел в здание санитарного поста, похожего на больницу, потыкался в двери, но, никого не найдя, вышел. Так и бродил, пока не подъехала следующая за нами машина с российскими номерами. За рулем сидел бурят, который в нескольких словах объяснил мне, что и куда.

Таможня оказалась в будке рядом со шлагбаумом, но с входом с другой стороны, здесь мне выдали бумажку на монгольском языке и так же жестами показали ехать дальше. А дальше была площадка для досмотра и здание для пешего прохода. Подошла та самая молодая пограничница, произнесла слово «bag» и показала жестом, как будто держит сумку в руке. Мы взяли по сумке из машины и пошли в здание. Внутри оказалась стойка с турникетом и красная полоса перед ним. За эту полосу проходить можно по одному. Пропустив сумки через интраскоп, мы направились к выходу с другой стороны здания. По пути я заплатил 60 рублей санитарный сбор и получил бумажку с двумя печатями, без которой, как пишут в отчетах, нас не выпустят на другом посту. Последней формальностью был досмотр машины, но очередной монгольский таможенник, увидев кучу вещей в кузове, махнул рукой в сторону выезда.

На этом наши мытарства на погранпереходе не закончились. На последнем барьере тоже оказалась будка, в которой взяли 1600 рублей за ОСАГО, здесь же мне было предложено обменять рубли на тугрики. После этого нам открыли шлагбаум, и мы въехали в Алтанбулаг. Оставалась мелочь — купить SIM карту.

Офис Mобиком (50.320292N, 106.492582E)

На эту простую процедуру я потратил почти час, так как в офисе Мобикома толпилась куча местного народа. Сначала из нескольких тарифных планов я выбрал самый простой, но он оказался без интернета. Затем интернет не заработал, потому что для настройки нужно было прочитать кучу SMS сообщений на монгольском языке. Так и метался я от машины до офиса, каждый раз тыча в телефон и жестами прося помощи у девушки за столом. Надо отдать должное её терпению: решая проблемы очередного посетителя, она то и дело отвлекалась, чтобы помочь мне, а толпящиеся в офисе монголы не демонстрировали ни малейшего недовольства. Вообще, эта терпеливость и спокойствие монголов меня удивляли всю поездку. Они действительно никуда не торопятся, не суетятся и не шумят.

Алтанбулаг.

Не спеша прокатившись по Алтанбулагу, мы выехали на трассу и направились в сторону Улан-Батора. В Алтанбулаге, если приспичит, можно посетить туалет, цена за удовольствие — 10 рублей, но это будет едва ли не единственный приличный туалет по дороге до столицы. Альтернатива — степь.

Арка.

Здесь мы впервые ощутили запах Монголии… А что вы хотели, если в стране на три миллиона населения пятьдесят миллионов голов скота? Это и есть причина неповторимого аромата, который преследует вас везде, кроме столицы. И это же является причиной практически полного отсутствия высокой травы, так как она, не успевая вырастать, тут же съедается пасущимися животными.

Следующий за Алтанбулагом город, Сухэ-Батор, проезжаем не останавливаясь.

Сухэ-Батор.

Трасса от границы не сказать, чтобы идеальная: с асфальтом не первой свежести, неширокими обочинами и узкими мостиками над редкими ручьями. Но ухоженная.

Дорога на Улан-Батор.

Пейзаж за стеклом особо не блещет разнообразием. Холмистая степь, по которой тут и там пасутся стада животных и виднеются белые юрты пастухов. Поначалу встреча разнообразного домашнего скота рядом с дорогой вызывала бурные эмоции у впечатлительных членов экипажа («Ой, коровка! ... лошадка! ... овечка!») — но их было столько, что мне приходилось иногда нервничать, следя, чтобы не въехать в какую-нибудь внезапно выскочившую на проезжую часть корову или лошадь.

Лошади на дороге.

В отличие от однообразного вида степи, городки, через которые мы проезжали, радовали взгляд. Первое, что бросилось в глаза, это — разноцветные крыши монгольских домов. На большинстве построек ярко оранжевые крыши, однако встречаются и синие, и зеленые, и вишнево-красные. Известно, что у буддистов цвета имеют особое значение — одни обещают процветание, другие здоровье, третьи богатство, наверное, исходя из этих соображений, хозяева и выбирают цвет материала кровли.

Крыши домов.

Еще, что бросилось в глаза — это большие участки, огороженные высокими заборами. На участке может стоять дом или юрта, или и то и другое вместе, или совсем ничего, но заборы впечатляют: чаще деревянные «доска к доске», но иногда из шлакоблоков. Ближе к столице на многих заборах видны вывески с надписью «Зарна» (продается) и с номером телефона.

Забор с надписью «Зарна».

Ближе к обеду въезжаем в город Дархан, который удивил нас довольно плотным движением и суетой на дорогах. Этот, третий по величине город Монголии, построен сравнительно недавно, в 60-х годах прошлого века при активном участии Советского Союза и является крупным промышленным центром на севере страны. Здесь мы увидели единственное за всю поездку ДТП с участием монгольских водителей: груженый металлоломом грузовичок въехал в «Приус». Второе ДТП мы увидели, уже покидая страну, и тот к монголам не имел особого отношения: на трассе завалился «автодом» с европейскими номерами. Больше инцидентов на бесшабашных трассах Монголии нам не попадалось, хотя кое-где случалось встретить на обочине сгоревшие дотла и почему-то перевернутые кверху колесами легковушки.

На выезде из Дархана установлен знаменитый памятник монгольским металлургам.

Железный человек.

После Дархана команда стала настойчиво требовать остановку на обед. Замечаю слева от трассы небольшой домик с надписью: «Цайны Газар» (чайная) и сворачиваю к нему.

Цайны Газар.

Заходим. Небольшое помещение, разделённое стойкой пополам — в одной части кухня, в другой несколько столов для посетителей. За стойкой гремит посудой хозяйка заведения. Приветствуем ее по-монгольски и жестами показываем зачем пришли. В ответ слышим «цуйван» — ну цуйван так цуйван, и «монгольский чай, пожалуйста», — первое, что я хотел попробовать в Монголии, хотя не все из команды разделили мою решимость. Хозяйка переспрашивает «липтон?», киваю, и повторяю «и монгол цай». Буквально через пару минут нам ставят на стол чашки с пакетиками обычного чая и мне внушительную пиалу настоящего «суутэй цай», с молоком, маслом и солью. Надо сказать, сочетание необычное: такого чая махнешь, потом никакого супа не надо.

Суутэй цай.

Через десять минут приносят цуйван — жареную лапшу с мясом.

Цуйван.

Рецепт этого блюда прост: берется тонкая, на вид, как лаваш, пресная лепешка, заранее поджаренная на бараньем жире, режется в лапшу, перемешивается в казане со слегка обжаренным мясом и блюдо готово. Для таких, как мы, иностранцев, в цуйван добавляют лук, морковь и специи. Сами монголы овощи и приправы особо не жалуют. Вкусно и очень сытно.

На обед у нас ушло тридцать минут и 20 тыс. тугриков (500 руб). Благодарим хозяйку и едем дальше.

Все основные дороги в Монголии платные. Стоимость проезда между городами зависит от вида транспортного средства. Легковые машины — 1 тыс. туг, грузовые — от 3 до 10 тыс. туг, мотоциклы — 500 туг.

Стоимость проезда.

Вопреки стереотипам, на конях современные монголы почти не передвигаются, и если в городах основным легковым транспортом можно назвать Тойоту «Приус», то в сельской местности коня заменяет мотоцикл — ездят на них все, кому не лень, от малого до старого, иногда по три человека, по дорогам и просто по степи, и совершенно не пользуются касками — вместо них надеты широкополые шляпы.

В городке Бурунхар останавливаемся у придорожного рынка.

Рынок в Бурунхаре.

Покупаем сушеный сладкий творог — ааруул и такой же на вид, но соленый на вкус, хурут (аналог среднеазиатского курута). Ааруул понравился больше. Его готовят из скисшего молока, которое долго кипятят, потом снимают свернувшийся творог, раскатывают в листы и режут полосками, или сразу продавливают через кулинарный мешок — в результате получаются такие творожные «макароны». В процессе приготовления ааруула получается также масло и айраг, по-нашему: кумыс. Из айрага гонят молочную водку «архи», и то и другое продают буквально на каждом пастбище.

Ааруул.

Чем ближе к Улан-Батору, тем оживленнее движение и разнообразнее пейзаж вдоль дороги. Кое-где заметны современные объекты — солнечные электростанции и клубничные теплицы.

Клубничные теплицы и солнечная электростанция.

На подъезде к столице платим за въезд и за санитарную обработку машины. Нам поливают колеса какой-то жидкостью и берут за это 1 тыс. туг.

Санитарный пост.

Перед границей города первый раз заправляемся. Процедура простая — заправщица заливает полный бак (жест «полный» понятен для всех), берет деньги и отсчитывает сдачу. Цена дизельного топлива варьируется от 21 до 22,5 тыс. тугриков (50,26-50,65 руб). Выбор заправок огромный: как правило, даже в маленьких городках есть минимум две, а чаще пять-шесть. В Даланзагдаде, например, на въезде я насчитал штук десять АЗС. Вопреки многочисленным разговорам, мол, монголы сдачи не дают, нигде на АЗС не было такого, чтобы не дали сдачу, даже если при расчете присутствует мелочь в стоимости, то её округляют в меньшую сторону, т.е. себе в минус. А вот чеки не дают — это факт.

Заправщица.

Топливо чаще всего российское, о чем гордо пишут на АЗС. Вся Монголия потребляет около 2 млн. тонн автомобильного топлива в год, из них Роснефть поставляет 1,2 млн. Тем не менее, в Дархане японцы строят нефтеперегонный завод производительностью как раз 2 млн., что позволит полностью закрыть потребность в горючем. А сырьем, нефтью, наверное, мы будем обеспечивать.

Дизель на АЗС.

Проезд по Улан-Батору стоит отдельного повествования. Приключение это не для слабонервных! Население Монголии составляет всего какие-то 3,1 миллиона человек, из них полтора миллиона проживает в столице, а так как монголы не особо любят ходить пешком, то огромная часть жителей и гостей Улан-Батора передвигается на автомобилях. Город расположен в долине между гор и вытянут почти на 30 километров, поэтому основной поток транспорта концентрируется на центральной магистрали — проспекте Мира.

Приусы.

Мы въехали в город в самый час пик — около пяти вечера— и попали в такие пробки, каких у нас не бывает даже в предпраздничные дни по пятницам. Тысячи праворульных авто, в основном гибридов всех мастей, двигались, непрерывно сигналя и подрезая друг друга. Светофоры и разделительные полосы явно не для монголов, и даже на перекрестках, где стояли регулировщики, порядка не наблюдалось — самые шустрые умудрялись проскакивать за их спинами, не обращая внимания на свистки и запрещающие сигналы.

Регулировщик.

Расстояние от въезда в город до центра, что-то около 10 км, мы преодолели за три часа. В конце этого слалома я уже сам ехал по-монгольски, сигналя, не уступая никому дорогу и нещадно маневрируя между полосами — иначе было просто невозможно пробиться в нужном направлении.

Автомобильное «иго», оккупировавшие столицу Монголии, объясняется просто: в стране отсутствует собственное автопроизводство и нет нужды стимулировать вечно «убыточные» заводы, соответственно нет никаких заградительных пошлин как для леворульных, так и для праворульных машин, поэтому купленный в Японии автомобиль стоит недорого и доступен едва ли не каждому. Уровень цен примерно следующий: гибридный Toyota Crown, 2,5 л, 2013 г. — 50 млн. туг. (1,25 млн. руб), Prius 2013 г. — 17,7млн. (442,5 тыс. руб). Машины, естественно, «без пробега по Монголии». Цены легко гуглятся на монгольских сайтах.

Почему в основном гибриды? Для них созданы особо благоприятные условия — установив минимальные ставки страховых сборов и налогов на «Приусы» и прочие «батарейки», власти таким образом пытаются бороться с загрязнением воздуха. Этих же целей преследует политика ограничения движения автомобилей с номерами, оканчивающимися на определенные цифры в разные дни недели. Например, с номерами, оканчивающимися на 1 и 6, нельзя передвигаться по центру города в понедельник, 2 и 7 в вторник, 3 и 8 в среду, 4 и 9 в четверг и 5 и 0 в пятницу. По праздникам, если они длятся несколько дней, чередуются четные и нечетные номера. Вопрос — как это соблюдается? Не знаю. Особого однообразия в номерах автомобилей замечено не было.

На дороге.

Проблему с проживанием в Улан-Баторе решали на ходу. Помог «Букинг». Цена в 2000 рублей за апартаменты в центре показалась более чем привлекательной. Оставалась самая малость: найти нужный адрес. Оба навигатора и «Maps.Me», как будто сговорившись, привели нас к отелю «Кемпински». Вариант, конечно достойный, но в наши планы он не входил. Отчаявшись доехать до геста самостоятельно, звоню по номеру, указанному в «Букинге». Ответила женщина и, услышав, что мы находимся рядом с «Кемпински», попросила немного подождать. Через 10 минут подъехал «Приус» и, прокатившись за ним пару кварталов, мы оказались во дворе многоэтажки.

Многоэтажка.

Заставленный машинами двор, домофон, типичный подъезд относительно нового дома — все оказалось привычным. Поразила квартира: 115 кв. метров в полном нашем распоряжении. Хозяйка объяснила, что квартира принадлежит ей, сама она с семьей живет в другом месте, а эту жилплощадь сдает через «Букинг». Бонусом к проживанию входил «breakfast», холодильник для этого был укомплектован нужными продуктами. От возможности приготовления завтрака руками хозяйки, которая готова была прийти в нужное время утром, мы вежливо отказались, заверив ее, что справимся самостоятельно.

Вид из окна.

Поставив за 3 тыс. туг. (75 руб.) Эльку в находящийся у подъезда подземный паркинг и распрощавшись с хозяйкой, мы направились в находящееся поблизости кафе корейской кухни. Ужин обошелся в 30 тыс. туг. (750 руб.) Небольшая прогулка по вечернему Улан-Батору завершила первый день в Монголии.

18 июля

Домашняя обстановка геста и плотный завтрак не уменьшили нашего желания поближе познакомиться со столицей Монголии. Однако, помня о вчерашних приключениях в пробках, решено было пройтись по городу пешком. Музеи-галереи планом поездки не предусматривались, а вот купить подарков друзьям, родственникам и знакомым надо было обязательно. Поэтому направились мы в сторону центрального универмага.

Первое, что бросилось в глаза, это следы потоков воды на улицах Улан-Батора. Участки тротуаров и дорожного покрытия местами были просто смыты, во дворах до сих пор стояли огромные лужи, а кое-где виднелись знакомые нам с 2013 года баррикады из зеленых мешков с песком. Оказывается, подобные катаклизмы здесь не редкость, июль и август — самые дождливые месяцы в году. Прошедшие в горах ливни нет-нет, да обрушиваются потоками воды на город, а для того, чтобы его не смыло совсем, поперек улиц устроены укрепленные водопропускные каналы. Не такая-то и сухая Монголия! Хотя нынешнее мокрое лето также дало прикурить нашему Забайкалью и Бурятии.

Река в городе.

Улан-Батор показался вполне современным городом. Сложно сказать на что он похож: широкие улицы, высокие здания, почти небоскребы в центре, множество магазинчиков, кафе, хаотичное движение на дорогах…, наверное, город вобрал в себя наиболее характерные черты азиатских городов с оглядкой на европейские. Хотя чувствуется, что к застройке приложили руку и наши соотечественники — за новыми домами тут и там проглядывают типовые советские панельки.

Панельные дома.

Прогулка по городу и незатейливый шопинг заняли у нас целый день. Подробно описывать достопримечательности Улан-Батора не имеет смысла, так как мы увидели лишь небольшую его часть: площадь Сухэбатора и ее окрестности.

Центр UB.

Чтобы побывать во всех значимых местах монгольской столицы, требуется грамотный экскурсовод и несколько дней свободного времени. Мы такой роскоши не имели.

Улицы города.

Центральный универмаг практически ничем не отличается от аналогичных торговых центров в любой столице мира.

Пешеходная улица перед ЦУМом.

ЦУМ.

Единственной его особенностью оказался целый этаж, заполненный продукцией кашемировой фабрики «Гоби». Предприятие было построено при участии японцев в восьмидесятые годы прошлого века, после этого неоднократно модернизировалось и в настоящее время занимает лидирующие позиции среди аналогичных фирм, поставляющих шерстяные изделия на внутренний рынок и на экспорт. Вещи действительно добротные, на любой вкус, но, как показалось, далеко не на всякий кошелек, так как качественная шерсть и в Монголии стоит недешево.

Продукция фабрики «Гоби».

По факту купить «недорогое» верблюжье одеяло, дешевые верблюжьи носки и удовлетворить прочие потребности наших заказчиков нам здесь не удалось — у нас можно все это приобрести гораздо дешевле. Это касается именно ЦУМа, рассчитанного на туристов. Хотя был повод для удивления — классические 501-е джинсы от Levis с такими же шортами в довесок попались нам по цене 4 тыс. руб., но пошиты они, конечно же, не в Монголии.

Всякие мелочи, те самые носки, побрякушки, шапки, кепки, магнитики и т.п. мы накупили в маленьких магазинчиках неподалеку от ЦУМа.

Торговые точки на улицах.

Ближе к середине дня наш шопинг-процесс был прерван в связи с необходимостью перекусить. С выбором места для обеда в Улан-Баторе проблем нет. Скорее проблема как бы не потеряться в этом разнообразии различных точек общепита. Город напичкан всевозможными ресторанчиками, кафешками и закусочными на любой вкус, но среди всего изобилия особое место занимают корейские заведения. То ли мода на них, как у нас в свое время на «китайки», то ли результат монгольско-корейской дружбы, но «кореек» действительно много. Есть переулки, буквально забитые вывесками с корейскими названиями. Нам это было уже не интересно, мы ведь только вчера ужинали в подобной кафешке, поэтому направились на поиски местного заведения. Оно нам попалось на Сеульской улице, что за российским посольством.

Кафе «Айраг» (47.914590N, 106.910524E)

Обед, состоящий из бууз, цуйвана и гурултай шула (мясного супа с лапшой) обошелся нам в 22 тыс.туг. (550 руб.) на четверых.

Завершая рассказ о нашей «прогулке» по Улан-Батору, скажу, что нам так и не удалось выполнить одно поручение наших друзей. В «столице монгольской шерсти» мы так и не нашли шерстяную пряжу. Это звучит как анекдот, но на все наши вопросы, демонстрацию картинок из Google и помощь интернет-переводчиков, местные жители недоуменно разводили руками, и нам ничего не оставалось, как отказаться от поисков. Полуфабрикат от знаменитой фабрики «Гоби» оказался так и не найденным.

Ближе к вечеру, вдоволь набегавшись по городским улицам, мы погрузились в Эльку и поехали к следующему пункту нашего путешествия: в долину Тэрэлж. Это живописное место, «монгольские Альпы», расположено в пятидесяти километрах к востоку от Улан-Батора и, по моим прикидкам, проезд до него не обещал каких-либо приключений. Оба навигатора единодушно согласились вести нас в выбранном направлении, и мы выдвинулись из города, не особо задумываясь о возможных трудностях. Насколько можно доверять безмозглым гаджетам, нам пришлось убедиться буквально через полчаса.

Забитые Приусами улицы столицы остались позади. Мы едем по бескрайним пригородам мегаполиса по постепенно сужающейся полосе асфальта, и если сама столица мало отличается от множества городов мира, то частный сектор здесь оказался с выраженным монгольским колоритом. С плотной городской застройкой в центре контрастирует бескрайнее море пригородных участков, практически на каждом из которых установлено по юрте. Это те же самые участки, огороженные кирпичными или дощатыми заборами, что мы видели на въезде вчера. Иногда на участке стоит домик под вид финского или канадского, с яркой крышей, но рядом присутствует обязательная юрта и пара автомобилей. Или вместо дома установлена только юрта и больше ничего. Следов какого-либо земледелия, как и обилия домашних животных на пригородных участках, заметно не было. Прямоугольные, в половину гектара участки с юртами устилают собой всю местность на протяжении десятков километров вокруг Улан Батора. Кажется, что каждый уважающий себя житель Монголии отхватил рядом со столицей кусок земли, пометил его юртой, и если не живет здесь, то хотя бы иногда наведывается, отрываясь от дел насущных где-то на другом краю страны.

Пригород Улан-Батора.

Наконец асфальт совсем сошел на нет, и мы поехали даже не по грунтовой дороге, которая в нашем понимании должна быть отмечена кюветами, обочинами и прочими дорожными атрибутами, а просто по проселку, затоптанному коровами. Если бы не юрты и разноцветные крыши, то можно было подумать, что едешь по задворкам типичной российской деревни.

Участок в пригороде.

В конце концов, и это удовольствие закончилось. Местность становилась все менее обитаемой, и по пути начали встречаться только отдельные участки с неизменными юртами, зато с каждым километром от города все чаще стали попадаться разнообразные стада домашнего скота. Изредка встречаются местные жители, которым, словно суровым индейцам прерий, нет никакого дела до проезжающего мимо белого пикапа с российскими номерами.

Юный кочевник.

Небольшой ручей и торчащие из земли валуны обозначили окончательную границу цивилизации. Впереди возвышались поросшие редким лесом горы, на склонах которых едва проглядывались черные проплешины со следами колес. Навигаторы упорно вели нас по этим следам. Отступать назад и возвращаться было поздно, время приближалось к восьми часам вечера. Включаю передний мост и направляю Эльку по обозначенному курсу.

Дорога к перевалу.

Вспоминая наши приморские холмы, на пониженной передаче протискиваюсь между елок и выползаю на вершину перевала. Высота 1840 метров. Проезжаем увитый голубыми лентами монгольский овоо, говорящий о том, что выше этой отметки дороги уже не будет.

Перед нами открывается великолепный вид на долину Тэрэлж. Мы умудрились заехать в нее с «заднего крыльца», хотя я точно знал, когда планировал маршрут, что в долину ведет асфальтированная дорога. Этот первый опыт преодоления монгольского бездорожья вселил в нас уверенность, что Монголию мы покорим.

Вид на долину Тэрэлж (47.988004N, 107.379864E)

Сделав несколько снимков, полюбовавшись заходящим солнцем, мы спускаемся в долину. Справа на краю леса показались флаги, а под ними расставленные ровными рядами белые юрты. Подъезжаем. Оказалось, что мы доехали до самого дальнего в Тэрэлже юрточного туристического кэмпа «Тумэн-Хан». Планировалось доехать до базы «UB-2», но до нее еще добрый десяток километров и ночь уже на носу, поэтому решаем остановиться здесь. К тому же, судя по одиноко стоящему на парковке перед кэмпом Toyota RAV-4 с монгольскими номерами, мы попали не в пик сезона, то есть мешать нам никто не будет.

Кэмп в Тэрэлже (47.980373N, 107.394811E)

Навстречу к нам вышла девушка, предложившая расположиться в одной из юрт за 100 тыс. туг. (2,5 тыс. руб). Расспросив о сервисе и получив ключи, мы расположились в новенькой юрте, установленной, казалось, только накануне.

Юрта.

С волнением переступаю порог. Про юрту, по-монгольски «гэр», я много читал и запомнил, что с ними связаны различные условности, правила и табу. Это удивительное жилище вобрало в себя все самое лучшее из опыта многих поколений кочевников.

Юрта внутри.

Стены юрты собраны из легких деревянных решеток, рейки которых шарнирно скреплены между собой полосками верблюжьей кожи.

Решетки.

Количеством таких решеток определяется размер юрты, их может быть и четыре, и шесть, и двенадцать. На решетки опираются длинные жерди, сходящиеся к центральному кругу, опирающемуся в свою очередь на две массивные стойки. Центральный круг символизирует солнце, раньше через него выходил дым от очага, сейчас выведена труба металлической печки и через него же внутрь юрты проникает свет. Обычно все элементы внутреннего каркаса жилой юрты окрашены яркой желто-оранжевой краской и расписаны различными узорами. Каркас покрыт войлоком в один или несколько слоев, в зависимости от времени года.

Согласно обычаев хозяйкой монгольского гэра является женщина. Только женщины занимаются установкой юрты, внутренним обустройством и уборкой. Мужчинам и младшим членам семьи запрещено помогать им в этом нелегком деле.

Несмотря на кажущиеся компактные размеры внутри юрта довольно просторная, площадь составляет 26-28 квадратных метров. Внутреннее пространство разделено особым образом. Правая от двери половина — женская, левая — мужская. Мужчинам запрещено заходить на женскую половину даже в случае семейных разборок, в свою очередь, женщина при выяснении отношений может кидать в хозяина подручные предметы, не пересекая границу. Противоположная от двери часть — самая почетная, там располагаются важные гости или пожилые члены семьи. Путникам, зашедшим «на огонек», отводится место слева от двери.

Как правило, юрта устанавливается дверью на юг. По проникающему через дверной проем свету раньше определяли время. С дверью же связаны особые правила. Нельзя наступать, садиться на порог, разговаривать или что-либо через него передавать, вносить оружие. Такие же правила существуют в буддистских храмах. Туристам, особенно иностранным, следует помнить и уважать местные обычаи, ну и не забывать, например, что в войсках Чингисхана наступившему на порог юрты человеку отрубали голову и, хотя сейчас до этого дело не дойдет, наверное, хозяева могут обидеться. Понятно дело, что все эти условности не имеют отношения к гэр буудал (юртам-гостиницам).

Путешествуя по Монголии, нам удалось убедиться, что с юртами здесь связана целая индустрия. В магазинах, на рынках и на монгольских интернет-площадках продаются как сами юрты в сборе, так и всевозможные элементы внутреннего убранства — от печек и посуды, до ковров и мебели. Готовая к проживанию юрта стоит от 1,2 до 8 млн. туг. (30-200 тыс. руб). Например, такой вариант мы видели в специализированном магазине в Мурэне:

Юрта на продажу.

А вот так юрты перевозят:

Юрта на грузовике.

Оставив вещи внутри и обойдя окрестности, лес рядом с кэмпом — почти как дома, с такими же березками и лиственницами, направляемся в ресторан, находящийся в дальней части лагеря.

Лес рядом с кэмпом.

Ужин для нас, единственных посетителей заведения, готовят с пылу с жару.

Вид на ресторан.

19 июля

Утром нас будят странные хрюкающие звуки. Их издают яки, целое стадо которых собралось возле небольшого загона в ста метрах от лагеря. Некоторое время мы наблюдаем, как несколько женщин занимаются дойкой этих своенравных животных. По сравнению с коровами яки отличаются особым поведением, больше характерным для диких животных. Например, при нас одна такая лохматая корова убежала, и хозяева потратили с полчаса, чтобы вернуть ее к стаду.

Для поживающего в горах населения яки являются основным источником пищи, как правило, молока, которое гораздо жирнее коровьего, до 18 процентов жирности. Чтобы подоить яко-корову, требуется сначала подвести к ней теленка, иначе як будет сопротивляться, не подпуская никого к себе. Шерсть яка идет на изготовление пряжи, войлока, веревок. Мясо тоже идет в пищу, но среди местного населения пользуется меньшим спросом, чем баранина.

Яки.

Посмотрев издалека на утренние хлопоты кочевников, попив чаю, мы засобирались в путь.

Дорога через Тэрэлж.

Асфальтированная дорога начиналась в восьми километрах ниже по долине, как раз от первой ближней к нам капитально обустроенной базы отдыха Terelj Luxury Hotel и расположенного рядом кэмпа «UB-2», в котором я планировал остановиться. Теперь остановка не требовалась, и мы просто проезжаем мимо, разглядывая причудливую архитектуру за воротами.

Terelj Luxury Hotel (47.987930N, 107.461276E)

По пути сворачиваем к знаменитой скале «Черепаха». У находящихся неподалеку торговых точек встречаем организованную группу корейских туристов, одетых в одинаковые халаты и от этого больше похожих на буддистских монахов, чем на простых путешественников.

Скала Черепаха (47.907952N, 107.423779E)

Корейцы толпятся у входа в юрту с сувенирами, многие заходят внутрь и покупают безделушки. Продавщица, на вид тоже кореянка, тараторит с ними на родном языке, перекидывается с помощницей монгольскими фразами, а увидев нас, переходит сначала на английский, потом на русский. Покупаем какие-то мелочи и выходим наружу. Ассортимент и цены на сувениры здесь мало отличаются от столичных. В качестве платежного средства в ход идет любая валюта: кореянка одинаково ловко шелестит корейскими вонами, долларами, тугриками и рублями, безошибочно переводя цены по нужному курсу.

Сувенирная лавка.

Выехав на трассу Улан-Батор — Эрдэнэ, поворачиваем налево и направляемся к мемориалу Чингисхана.

Конная статуя Чингисхана (47.806670N, 107.531086E)

Мемориал был построен в 2008 году и воплотил в себе саму суть возрожденного на обломках советской идеологии культа великого завоевателя. Площадь Чингисхана, орден Чингисхана, аэропорт его имени, улицы, сотни памятников… Да что там говорить — на каждой купюре монгольской национальной валюты изображен Чингисхан.

Чингисхан везде! Мало того, что едва ли не каждый монгол считает себя прямым его потомком, так и само государство убеждает всех в том, что является носительницей особой культуры, родоначальником которой являлся Темуджин. Впрочем, как и вокруг любой другой неординарной личности, споры историков и по этому поводу не затихают с давних пор. На протяжении восьмисот лет за право называть Чингисхана своим бьются, например, японцы, утверждая, что Чингисхан на самом деле — отвергнутый родиной сегун, покинувший Японию после кровавой междоусобицы. Китайцы в свою очередь считают, что полководец — не иначе как один из китайских императоров, основатель династии Юань. Наши буряты тоже спорят с монголами — по одной из версий Темуджин родился в долине реки Онон, а такое название имеется, как и у нас в России, так и по другую сторону границы, в Монголии. Да что там говорить, киргизы с казахами делят между собой право считаться потомками полководца. Наверное, и они могут быть правы. Согласно исследованиям ученых, потомком Чингисхана могут считать себя каждый двухсотый житель Евразии, ведь у полководца было только три «официальных» жены и более пятисот «неофициальных», количество прямых наследников в таком случае может исчисляться тысячами.

К пятидесятиметровому монументу ведет широкая лестница. Основание статуи представляет собой круглое в плане двухэтажное здание с кольцевой галереей внутри. Вход платный — 8500 туг (212 руб.) со взрослого посетителя. Детям, студентам и пенсионерам скидки.

В цокольном здании можно купить разные сувениры, примерить национальный костюм и почитать о подвигах монгольских полководцев.

Сапог.

Кнут.

На голове коня расположена смотровая площадка, подняться на которую можно по узкой лестнице или в лифте. Отполированная нержавеющая сталь, из которой выполнена статуя и смотровая площадка довольно ощутимо накаляются на солнце, поэтому находиться наверху не очень комфортно — ощущение такое, как будто на тебя со всех сторон направлены миллионы солнечных зайчиков, а сам ты стоишь в горячей кастрюле или сгораешь под взглядом Чингисхана.

Голова Чингисхана.

С площадки открывается вид на местность, окружающую мемориал. По преданию именно здесь Чингисхан нашел кнут «всевластия».

Рука Чингисхана.

Рядом с комплексом установлены бронзовые конные статуи. Говорят, что любой желающий может заказать свою скульптуру на коне, заплатив 25 тыс. долларов. Судя по не слишком большому количеству изваяний, желающих не так уж много.

Статуи.

В целом, несмотря на монументальность, мемориал производит впечатление наспех сооруженного новодела. У меня, например, возникла навязчивая аналогия с Хабаровским краевым цирком: те же потрескавшиеся ступени, держащиеся на каких-то хитрых скобках облицовочные панели из искусственного камня, пластиковые двери и прочие выполненные из «современных» материалов элементы не внушают чувства многовековой основательности — ну постоит немного, туристы растопчут, построим новый аттракцион.

Вдоволь насмотревшись и потратив некоторое количество тысяч тугриков на безделушки, выезжаем с территории комплекса. Впереди Гоби.

Вернувшись к Улан-Батору, поворачиваем на юг. По пути, не доезжая нескольких километров до съезда на трассу Улан-Батор — Даландзагдад, замечаем в руках у придорожного торговца листья знакомого с детства каждому дальневосточнику растения. Черемша! На радостях покупаем пучок собранной почему-то без черешков зелени. Таких покупок, по 500-1000 туг. будет еще много на нашем пути — то ягода, то дикий лук, то айраг. Местные жители не стесняются зарабатывать самым доступным способом, а мы и рады расставаться с мелочью, заваливая салон машины по сути подножным кормом.

Дорога.

Прямая как стрела, шириной в полторы полосы, дорога ведет нас на юг. Степной пейзаж по сторонам постепенно сменяется пустыней. Вид вокруг все больше и больше становятся похожим на высушенные солнцем бескрайние просторы Невады — чтобы окончательно потеряться во времени и пространстве не хватает только торчащих из потрескавшейся глины корявых кактусов и знаков типа «Route 66». Попутных и встречных машин очень мало, и мы катим со средней скоростью около ста километров в час.

Въезжаем в Мандалгоби — небольшой городок, центр Среднегобийского аймака (Дундговь). Когда-то здесь квартировалась советская военная часть, сейчас городок, как и весь остальной аймак, живет за счет животноводства.

Здесь мы должны пообедать, заправиться и купить продуктов. Останавливаемся у «стекляшки» с вывеской «Coca Cola». Такие плакаты размещены на каждом хусний дэлгуур (продуктовом магазине). Оказывается, что это оптовый склад, торгующий самым ходовым товаром в пустыне — водой. Покупаем «Бон-акву» в немыслимых для нас объемах, пятилитровками. За двенадцать таких бутылей и шесть полторашек отдаем 40 тыс. туг (1000 руб). Раздумывать не приходится, ведь погибать в пустыне без воды не наш вариант.

Магазин Кока Кола (45.765511108333N, 106.27638888889E)

Обед по плану у нас здесь же, в Мандалгоби, в заведении под названием «Seven зоог» (семь блюд) (45.765511108333N, 106.27638888889E).

В кафе за сдвинутыми столами тихо отмечают какое-то событие местные жители. Мы заказали неизменный суутэй цай, цуйван и гурилтай шул — тот же цуйван, только в виде густого супа.

Гурилтай шул.

Обед обошелся в 30 тыс. туг. (750 руб). В довесок нам налили полный термос суутэй цай. Сытые и довольные выезжаем на трассу, однако внезапно поднявшийся ветер и низкие облака, стремительно затягивающие небо, заставляют нас насторожиться.

Облака.

Пристроившись в хвост к нескольким Приусам, едем в сторону Даландзадгада. Экипаж грустно молчит, в стекло начинают бить первые капли дождя. Пустыня и дождь! Казалось бы, трудно совместимые вещи, но, оказывается, среднегодовое количество осадков в Гоби в целом-то не маленькое, наши тихоокеанские муссоны доходят и сюда, беда в том, что глинистая почва, ветра и высотное расположение (вся Монголия расположена на плато с высотами 1,5-2 тыс. метров) не позволяют воде надолго задерживаться, и едкая красная пыль, превращенная ливнем в грязь сегодня, через пару дней снова станет пылью.

Настроение нам немного поднял монгольский гаишник, который, действуя по образцу и подобию наших придорожных полицейских, высвечивал «феном» превышающие положенные 80 км/ч автомобили. Останавливая один за одним несущиеся под сотню Приусы, несмотря на номера, тормозит нас. Забавно было видеть его реакцию. Опускаю стекло: «Здравствуйте!». Секундная пауза и вопрос: «Руссиа?» «Руссиа, руссиа!» — говорю. Вместо ответа следует взмах жезлом, мол, «проезжай». Вот и поговорили! Это была вторая, если считать читинский объезд, и последняя за всю поездку, остановка нас гаишниками.

В конец утомленные марсианскими видами и проливным дождем подъезжаем к маленькому городку Цогт Овоо, над которым удивительным образом раскинулась радуга.

Радуга над Цогт Овоо.

Считая, что это добрый знак, останавливаюсь у придорожной гостиницы в надежде здесь заночевать, а завтра продолжить путь к югу. К моему удивлению, дверь в гостиницу закрыта. Захожу в соседнюю и оказываюсь в продуктовом магазине, в котором мирно беседует с продавщицей мужчина в рабочей одежде. Объясняясь жестами и словами, пытаюсь узнать насчет гостиницы. Мужчина машет руками, давая понять, что гостиница не работает и, проведя меня к выходу, показывает на третий дом по улице, мол, я там живу, у меня можете остановиться. Иду советоваться с экипажем Эльки. К такому обороту мы пока не готовы. Непонятная ситуация и сомнительная перспектива разместиться в доме у монголов, а не в гостинице заставляет нас отказаться от предложения, и мы поехали дальше.

Километрах в двадцати от Цогт Овоо замечаем вот такую скульптуру.

Верблюд.

Мобилизовав все возможности онлайн и офлайн переводчиков, разбираемся в надписи, в которой говориться о благодарности монгольских кочевников этому выносливому животному. Только почему скульптор изобразил верблюда в такой странной позе — непонятно. Не то он кричит, не то, извините, что-то другое делает. В общем, еще одна загадка. Хотя ничто не удивляет в этой стране: Сухэ Батор, говорят, центральную площадь заложил в столице на том месте, где помочилась его лошадь, потом там же его мавзолей построили, может быть и это место в пустыне было подобным образом отмечено.

Пользуясь тем, что дождь остался где-то позади и понимая, что он нас так или иначе догонит, а ночь все-таки придется провести в пустыне, съезжаю с обочины и направляюсь по твердой, как бетон, красной глине к виднеющимся неподалеку кучам мелкого щебня, оставшимся по всей видимости после строительства дороги. Красные зарницы на горизонте не предвещают ничего хорошего.

Закат над Гоби.

Как это часто бывает, едва только начинаешь ставить палатку, тут же поднимается ветер. Именно так случилось. Поставив Эльку вплотную к куче щебня так, чтобы образовалась хоть какая-то защита, приступаем к установке палаток. Ветер тем временем усиливается до такой степени, что, ломая палатку, больно хлещет пылью вперемежку с мелкими камушками. Небо стремительно темнеет.

Палатка на ветру.

Едва успеваем наспех поставить и закрепить наши тряпочные домики, как на нас наваливается даже не дождь, а какой-то грязный шквал. Гоби, Гоби… пустыня и дождь… немыслимо!

20 июля

Утренний пейзаж заставил нас в очередной раз удивиться. Там, где мы вчера съехали с асфальта и катили по глиняной целине, колыхалось красное болото с торчащими редкими кочками саксаула.

Вода в пустыне.

Незатопленными оказались те самые кучи, послужившие нам укрытием, и узкая трехсотметровая полоска щебенки от них до дороги. Я проспал всю ночь с берушами в ушах и не слышал ни шума дождя, ни ветра, ни тревожных разговоров экипажа, который, как выяснилось, всю ночь, не смыкая глаз трясся от страха, боясь быть смытым вместе с палатками.

Вид из палатки.

Ветер стих, дождь стал сыпать пореже, и мы не стали дожидаться, когда он совсем прекратится. Сушить палатки было некогда, да и невозможно, оставалось только их вытряхнуть и упаковать в пакеты. Выбираемся на асфальт. До Даланзадгада рукой подать — всего 125 километров. Вдоль дороги видны последствия ночного катаклизма. На радость верблюдам по пустыне текут реки воды, собираясь в низинах. Кое-где дождь застал врасплох местных жителей — в пятидесяти метрах от обочины в жидкой глине намертво увяз грузовичок и его безуспешно пытался вытащить паркетник.

Дождь все еще ходил полосами по пустыне, когда мы въехали в Даланзадгад, «город семидесяти колодцев», центр Южногобийского аймака (Умнеговь). Основа промышленности здесь — добыча полезных ископаемых. Основной потребитель природных ресурсов — Китай, до которого чуть больше ста километров.

Даланзадгад можно смело назвать «город семидесяти автозаправок», потому что такой концентрации АЗС в одном месте наблюдать раньше не приходилось нигде, настолько рябило в глазах от разноцветных бензоколонок.

Заправки на въезде.

Даланзадгад.

Городок показался грязноватым, особенно после прошедших дождей. Серые здания, лужи и останки асфальта на разбитых улицах контрастировали с многочисленными вывесками торговых точек.

Улицы Даланзадгада.

Особых целей здесь не было, поэтому мы ограничились посещением местных супермаркетов, прикупили кое-каких мелочей в дорогу, заправились и поехали на запад в сторону Булгана.

Парк на выезде из Даланзадгада.

Привычная в нашем понимании дорога закончилась сразу за аэродромом, колея разделилась надвое, потом еще и еще. Навигаторы то и дело начали надоедливо попискивать в попытках притянуть трек к ближайшей трассе, которых справа и слева были десятки. В таких условиях проще ехать «по азимуту», чем по треку — выбрал направление и покатил, не обращая внимание на карту.

Дороги.

Прорезанная следами колес глиняная равнина иногда окрашивалась в зеленый цвет благодаря растущему сплошным ковром дикому луку.

Лук.

Что удивительно, на этих луковых «грядках» паслись стада овец. Интересно — они едят лук, или выбирают какую-то другую растительность?

Стада овец среди лука.

Добраться из Даланзадгада до песков Хонгорин Элс можно несколькими путями, мы выбрали вариант проезда через туристический кэмп «Three Camel Loge». Здесь мы рассчитывали пообедать и разузнать о короткой дороге через ущелье в хребте Гурван Сайхан.

«Three camel loge» (43.895242N, 103.740083E)

Солидный вид кэмпа и отъезжающие от него несколько топовых японских внедорожников заставили нас усомниться в собственных финансовых возможностях уже на подъезде к «Three camel loge». Так и вышло. На вопрос «How much a lunch?» парень за стойкой в ресторане показал на калькуляторе шестизначную цифру. Сто тридцать тысяч тугриков нас слегка озадачили, а когда он добавил «per one person» наши сомнения вмиг улетучились. Мы как-то на это не рассчитывали и отдавать 12 тыс. рублей за обед на четверых были не готовы.

Кто видел снятую в Монголии программу «Орел и решка», тот должен вспомнить, что в этом кэмпе можно арендовать трекомнатную юрту со всеми удобствами: двуспальной кроватью, душем и туалетом.

Гэр буудал «Three camel loge».

Расспросив персонал о дороге к Хонгорин Элс, идем к выходу. Из вежливости покупаем в сувенирной юрте удобные походные термосы с фирменной символикой и, бесплатно наполнив их ледяной водой из кулера, отъезжаем от приветливого, но дороговатого для нас кэмпа. Место для обеда «на капоте» нашлось в пятистах метрах от него, на базальтовом плато, с которого открывался великолепный вид на Гоби.

Вид с плато.

Воспользоваться советом повернуть влево и ехать коротким путем к скалам Гурван-Сайхан у нас не получилось. Навигаторы упорно рекомендовали ехать через Булган, а неуверенности добавили пять черных TLC-200, удаляющиеся от нас в том же направлении. Недолго думая направляюсь за ними, безуспешно пытаясь не отстать, но участки жесткой гребенка оказались не по зубам рессорной подвеске Эльки.

«Гребенка» на Булган.

Глядя на повисшие за крузаками пыльные вихри, катим следом со скоростью 75-80 километров в час. Ориентиром Булгана является высоченная мачта связи, возвышающаяся на горизонте. Неподалеку находится странное сооружение, похожее на водокачку с перегороженной плотиной запрудой.

Крузаки мы догнали на АЗС в городке. Водитель одного из них сказал, что везет австралийцев, и если мы хотим попасть в Хонгорин Элс, то можем ехать за ними.

АЗС в Булгане (44.096924N, 103.541085E)

Булган оказался прожаренной солнцем полузасыпанной песком деревней. Похоже, что вся жизнь здесь крутится вокруг туристов. В центре расположено несколько магазинчиков, ассортимент товаров в которых, помимо разнообразных продуктов, включал в себя также богатый выбор прохладительных напитков и мороженого. В такую жару очень приятно было увидеть здесь наш родной пломбир в стаканчиках. Что удивительно, в ходе поездки мы проехали множество богом забытых монгольских сумов, и помимо не раз упомянутых обязательных АЗС, в каждом из них имелись делгуры, набитые не только товарами первой необходимости, но и такими специфическими вещами как мороженое-пирожное-лимонад. При этом никаких фур, грузовиков, автолавок и прочих продуктовозов на дорогах мы практически не встречали. Была даже мысль, что городки эти снабжаются каким-то особым способом, авиацией что ли, но это, конечно, не так. Скорее всего, пути снабжения лежат в стороне от основных трасс, или завоз происходит организованно по конкретным дням.

От Булгана путь наш лежит на юг. Пустыня здесь каменистая, перерезанная оврагами и полосами щебня, кое-где заметны соленые водоемы и одиноко стоящие будки водокачек с бетонными поилками.

Поилка.

Рядом находится скважина с насосом, в будке заперт переносной дизель-агрегат для автономного электроснабжения водокачки.

Однообразный ландшафт упирается в горную гряду — Гурван-Сайхан, дорога до которого кажется бесконечной.

Гурван-Сайхан.

В клубах пыли поднимаемся на продуваемое ветром обширное плато.

Каменные постройки.

Перед самыми скалами замечаем невысокие каменные постройки, рядом с которыми местные жители устроили импровизированный базарчик.

Базарчик.

Основным товаром являются всевозможные дары местной природы — камни, куски окаменелых деревьев, странного вида обломки костей, аметисты, а также различные артефакты былых времен — наконечники стрел, монеты, незатейливые украшения, больше похожие на хорошо имитирующие старину поделки. Наличие камней и «ископаемых» ценностей нас не так удивило, как собственно присутствие самих монголов в этой пустыне. Вокруг не видно никакого жилья, до Булгана больше ста километров, а эти люди каким-то образом добираются сюда, на ведущую к Хонгорин Элс дорогу, чтобы продать несколько безделушек туристам. Мы тоже не можем устоять перед соблазном и покупаем пару пустотелых камешков с кристаллами аметиста.

Камень.

По мере приближения треугольные скалы хребта Гурван-Сайхан все больше напоминают поднимающиеся к небу бесчисленные ряды зубов исполинской акулы.

Скалы Гурван-Сайхан.

Что интересно, в этой пустыне нашли себе место два азиатских журавля.

Журавли.

Подбираемся к горам. Дорога, по которой мы едем, проложена многие века назад и использовалась с давних времен как один из самых коротких путей, север Монголии с центральными районами Китая. Въезжаем в извилистое ущелье без признаков растительности. Мелкая щебенка предгорного плато превращается в скальные обломки, и нам остается надеяться на прочность гудричевской резины.

Ущелье.

Пока мы остановились на короткую фотосессию, мимо нас пролетают один за другим набитые туристами микроавтобусы Delica. Дорога петляет между скал и неумолимо поднимается вверх. За бортом плюс 38.

«Муля», бортовой компьютер, тревожным голосом сообщает о превышении температуры двигателя. Переключаюсь на «двойку» и на повышенных оборотах выезжаю на вершину перевала. Высота 1972 метра. Тут же рядом с колеей стоит побитый ветром овоо, основание которого засыпано всевозможными «драгоценностями»: причудливо закрученными бараньими рогами, частями машин и даже крупными «щетками» аметистов, под которые подсунуты бумажные деньги. На шест поверх синих лент надеты несколько рулевых оплеток — что-то все это значит. Считаем, что местные духи оказались благосклонны к нам тоже, пропустив через горы, поэтому и мы бросаем в эту кучу горсть монет.

Овоо на перевале Гурван-Сайхан.

Спускаемся несколько сотен метров вниз и останавливаемся перед информационным щитом, на одной стороне которого изображена карта, а на другой с описание того, что можно и что нельзя делать в Хонгорин Элс.

Информационный щит Хонгорин Элс.

Внизу раскинулась долина, вдоль которой в пыльной дымке протянулась гряда барханов. Нам туда — к самым высоким из них.

Вид на Хонгорин Элс.

На картах обозначено несколько юрточных кэмпов, но мы решаем остановиться непосредственно возле песков, рядом со священным источником Сэруун-булаг, вытекающим из-под барханов.

Мост через Хонгорин-гол (43.773436N, 102.255071E)

По металлическому мосту пересекаем речку Хонгорин-гол и останавливаемся на поросшей редкой жесткой травой лужайке напротив источника. В тридцати метрах справа и слева, примерно в таких же палатках, как у нас, расположились монголы. Неподалеку пасутся лошади, коровы и многочисленный мелкий рогатый скот, видимо, они и огромное количество продуктов их жизнедеятельности добавляли к местным достопримечательностям особо концентрированный «аромат». Источник оказался не просто священным, но и жизненно необходимым для пасущихся животных. Впрочем, монгольский скот не отличается особой привязанностью к человеку и практически не подходит к посторонним, так что на наш лагерь никто не покушался. А сколько Татьяна ни пыталась «погладить лошадку», у нее ничего не получилось.

Таня и лошади.

Солнце стремительно клонилось к закату, и Андрей, прихватив весь свой фото-арсенал, пошел на вершину песчаной горы, туда же потянулись многочисленные туристы и пара любопытных быков.

«Пустынный бык».

Закат (43.763132N, 102.252977E)

21 июля

Наутро перед нами открылась поразительная картина: абсолютно чистое, синее и непривычно близкое небо гармонично сочеталось с зеленой травой и желтым песком барханов. Место, где хочется сесть и, ни о чем не думая, просто наслаждаться видом… стараясь не обращать внимания на стойкий запах Монголии.

Лагерь у источника.

Пока не поднялось солнце, мы сходили на барханы. Сверху видны на обе стороны долины: горы с юга здесь кажутся гораздо ближе и выше северных, а сами пески скорее похожи на песочницу среди черных скал, чем на пустыню. Можно предположить, что постоянно дующие ветра постепенно нанесли в этот распадок песок с каменистых пустошей равнинного Гоби, сформировав дюны высотой до трехсот метров. Если бы не оазис вдоль речки, это место было бы совершенно безжизненным, а так и туристам радость и местным скотоводам есть чем заняться.

Вид с барханов.

Спустившись вниз, встречаем приехавшую вчера на крузаках группу австралийцев, которые приветствуют нас поднятыми вверх большими пальцами.

Тем временем неподалеку от нашего лагеря вокруг источника Сэруун-булаг (43.768040N, 102.249127E) собралась большая монгольская семья. Рассевшись на траву у воды, они сначала негромко переговаривались, потом спели какую-то песню, в конце которой дружно прокричали несколько раз «ура» и потихоньку пошли в сторону своих машин.

Монголы рядом с источником.

Засобирались и мы. Сегодня нам предстоит проехать по пустыне не менее трехсот километров. В процессе сборов я заметил интересную особенность: температура воздуха неуклонно росла и уже достигала тридцати градусов, однако это совершенно не чувствовалось, я даже не вспотел, укладывая багажник и прыгая по подножкам Эльки. Более того, наверх, на барханы мы ходили одетые в джинсы и плотные рубашки, так как на ветру казалось довольно прохладно. Понятно, что это обусловлено тем, что воздух здесь совершенно сухой и вся влага моментально испаряется, охлаждая тело.

Выезд из Хонгорин Элс.

Обратный путь показался нам не таким утомительным, как вчера. Настроение немного портил резкий ветер, поддувающий машину сзади, что в совокупности с высокой температурой воздуха приводило к тому, что перед капотом формировался воздушный карман, не позволяющий двигателю как следует охлаждаться, о чем то и дело напоминала «Муля». Это наблюдалось именно на равнине, когда направление движения совпадало с направлением ветра. Стоило только немного повернуть боком к потоку, двигатель сразу начинал остывать.

В Булгане мы заправились и подъехали к кафешке для того, чтобы как следует пообедать.

Элька рядом с кафе (44.096134N, 103.543552E)

Меню в семейном заведении не отличалось разнообразием, но было адаптировано под предпочтения европейских посетителей: помимо привычных уже «гурултай шул», «хар шул» и «цуйван», здесь предлагались такие чудеса как «vegetable soup» и «dumpling soup». Первый представлял собой наваристый мясной бульон, щедро заправленный варено-мороженными овощами, а второй отличался от первого наличием лопухастых пельменей. Благодаря свежайшему мясу оба блюда показались нам удивительно вкусными, а в качестве приправы хозяева поставили на стол литровую банку соленого степного лука, который добавил остроты и немного песка в нашу еду.

Суп.

Обед на четверых, с неизменным суутей цай, обошелся нам в 30,5 тыс. туг. В благодарность мы прикупили за 5 тыс. туг. банку лука (еще одна бесполезная покупка), а молодой хозяин, прочитав надписи на заднем стекле кунга, путая английские и монгольские фразы, восторженно высказался о нашем путешествии, похвалил нашу Эльку: «good car!» и, пожелав нам удачи, показал направление к следующему пункту нашего путешествия — урочищу Баянзаг.

Баянзаг (место, где растет саксаул) знаменит тем, что здесь в начале двадцатого века в залежах красной глины американские ученые нашли окаменелые яйца динозавров. С развитием туризма этот пункт стал неизменным местом посещения всех путешественников, бывающих в Гоби. Всего в каких-то паре сотен километров к юго-западу находится еще более интересное место — кладбище динозавров Хэрмен Цав, но ехать туда нужно через пески на хорошо подготовленном автомобиле и желательно не на одном. Мы не собирались рисковать и ограничились посещением Баянзага.

Сказать, что Баянзаг являет собой нечто уникальное, довольно сложно. Большинство из нас могут вспомнить в родных краях подобные места, называемые в народе «Красный яр», «Красный лог», «Красная балка», «Красный увал» и тому подобные складки рельефа с выходящими на поверхность пластами красной глины, песка или сланца. И здесь, на первый взгляд — всего лишь большой овраг, прорезающий в нескольких местах склоны песчано-глинистой возвышенности, но стоит представить, что сорок-пятьдесят миллионов лет среди этих песков по мелководью древнего моря бродили доисторические чудовища, становится не по себе — человек просто пылинка на краю вечности, по сравнению с этими песками.

Баянзаг (44.138269N, 103.727669E)

На самом верху возвышенности вдоль края оврага расположились продавцы всевозможных ископаемых чудес и их имитаций. Как и в предгорьях Гурван-Сайхана торговля камушками здесь один из относительно простых способов зарабатывания денег местным населением. Есть небольшое отличие — цены повыше и ассортимент различных окаменелостей или их искусных подделок разнообразней. Мы не поддались на предложения продавцов и полезли в овраги, пытаясь найти если не яйцо динозавра, то хотя бы кусочек скорлупы. Надежды наши подобрать что-нибудь стоящее естественное не оправдались, а если учесть, что стоимость окаменелых костей динозавров может составлять пяти-шестизначную сумму в долларовом эквиваленте, шансы на успешные поиски вообще стремились к нулю. Впрочем, даже если бы что-то подобное оказалось в наших руках, все равно вывозить окаменелости из Монголии строго запрещено, а мы уважаем местные законы.

Потратив на осмотр около часа, продолжаем путь на север. Чуть вернувшись назад от оврагов, спускаемся на поросшую саксаулом равнину.

Ресторан-черепаха (44.174713N, 103.696881E)

Объезжаем кэмп с забавной постройкой в виде черепахи. Говорят, что внутри находится ресторан, но мы не стали проверять и едем некоторое время вдоль огороженных сетчатыми заборами заросших саксаулом участков, устроенных, судя по информационным табличкам корейцами. Такая попытка вырастить саксауловый лес в Гоби, наверное, для предотвращения выветривания.

Таблички на заборах.

Пустыня снова превращается в «стол» с едва заметными миражами далеких холмов на горизонте. Тем не менее, навигаторы дружно рисуют автодорогу Булган — Мандал-Овоо, что также подтверждается редкими километровыми столбиками и заменяющими их наполовину врытыми в землю покрышками.

Каменная пустошь (44.553294N, 103.894436E)

Впрочем, назвать эту пустынную твердь землей не поворачивается язык, больше это похоже на перемешанный с мелким щебнем асфальт, от которого даже пыль за машиной не поднимается — настолько все здесь выдуло ветрами.

Земля под ногами.

Кое-где пейзаж разнообразили черепа верблюдов, больше ничего в этой пустыне нам не встретилось. Невольно посетила мысль о всей абсурдности нашего здесь нахождения. На одной машине, без связи, без серьезных запасов… Случись что, не дождешься никакой помощи, засохнешь здесь, скрючишься от жары и будет торчать посреди пустыни белый остов Эльки, как гигантский верблюжий череп. Ну их, такие мысли!

Приближение к Мандал-Овоо обозначила станция космической связи. Объект предназначен для обеспечения воздушного движения.

Станция связи.

До населенного пункта добираемся вдоль линии электропередач по хорошо укатанной дороге. Заметным ориентиром также оказалась вышка сотовой связи, возвышающаяся на горизонте.

Мандал-Овоо (44.654062N, 104.058697E)

Мандал-Овоо весь состоит из заборов, за которыми прячутся надворные постройки и юрты. Поселок довольно большой. Здесь, как и везде на нашем пути, есть несколько магазинов, почта, баня и пара заправок — их легко найти по торчащим вверх молниеотводам. В Мандал-Овоо мы увидели точно такую же статую верблюда, как и на трассе Улан-Батор — Даланзадгад, наверное, без этих животных не было бы поселка, и вообще жизни в пустыне.

На АЗС заливаемся до полного и, немного поплутав на выезде, направляемся в сторону Онгийн Хилд. Судя по стремительно заходящему солнцу, добраться до намеченной точки нам сегодня не удастся, поэтому едем вдоль ЛЭП и пристально смотрим по сторонам, выбирая место для ночлега. Пустыня все больше превращается в степь, появляются глубокие колеи, по которым Элька идет как по рельсам: скорость можно держать высокую, но нужно быть внимательными в местах пересечения с такими же колеями, пролетаешь точно, как через железнодорожный переезд, и кидает неслабо.

Удобный вариант для лагеря приглянулся на берегу реки Онгийн-гол.

Речка Онгийн-гол (44.962658N, 104.132536E)

Животных поблизости видно не было, хотя под корень выщипанная трава, перемешанные копытами берега, запах и прочие атрибуты жизнедеятельности присутствовали. Речка казалась интересной в плане рыбалки, но настойчивые просьбы Татьяны «покидать удочку» в столь позднее время пришлось оставить без удовлетворения. После дневного вояжа по пустыне хотелось просто упасть и уснуть.

22 июля

Ночь была бодрая, температура к утру сильно упала, и наш подъем был очень энергичным. Задерживаться, распивая чаи, совсем не хотелось, было решено доехать до Онгийн Хилд и там уже позавтракать.

Местечко Онгийн Хилд находится на берегу все той же реки Онгийн и расположено среди невысоких скалистых холмов. Примечательно оно тем, что до известных революционных событий 20-х - 30-х годов прошлого века здесь находился большой буддистский монастырь. Пришедшие к власти атеисты монастырские постройки разломали, а несколько десятков монахов, не желающих принимать новые порядки, расстреляли.

Вид на Онгийн Хилд (45.333538N, 104.008193E)

В наше время остатки монастыря притягивают к себе множество паломников. Сюда приезжают как отдельные палаточники, так и организованные группы, для удобства которых рядом сооружен комфортабельный кэмп, возле которого мы расположились для завтрака.

От самого монастыря мало что осталось, построенные из сырого кирпича здания основательно разрушены и некоторые едва угадываются, кругом нагромождены кучи щебня и битой черепицы, практически нет никакой растительности, но все-таки из обломков восстановлен один храм.

Руины монастыря Онгийн Хилд.

Рядом сооружена ступа с закрепленными по бокам табличками с именами погибших монахов.

Дацан и ступа.

Место оставляет безрадостное впечатление как от своей грустной истории, так и от мыслей об условиях существования здесь пусть даже привыкших к аскетизму монахов. Общее уныние усугубилось от усевшегося на полуразрушенную статую Будды и каркающего во все воронье горло ворона, поэтому, молча побродив среди руин, мы поспешили покинуть монастырь.

Обломки статуи.

Пейзаж на пути до Сайхан-Овоо ничем особенным не отличался, разве что удалось увидеть, как цветет верблюжья колючка.

Верблюжья колючка.

И вот такие дорожные столбы, с надписями современным и старомонгольским письмом и выбитыми изображениями животных.

Дорожный столб.

Сайхан-Овоо (45.45816N, 103.902276E) слегка отличается от своего собрата Мандал-Овоо, заборы здесь пониже, но это скорее обусловлено тем, что здесь уже не пустыня, а степь и нет угрозы постройкам быть засыпанными песком. Заправляемся, покупаем в хусний дэлгуре мороженое и едем дальше.

Местность из ровной превращается в холмистую, ответвления от дороги ныряют то в один распадок, то в другой, навигаторы начинают пищать, теряя направление. Наконец мы понимаем, что едем не как ранее планировалось до Арвайхээра, а серьезно отклонились вправо. Надо что-то делать. На склоне холма у очередной развилки замечаем большую монгольскую компанию. Останавливаемся, чтобы уточнить направление и поясняем, что от Арвайхээра нам надо следовать на Хархорин. Поводив пальцами по карте один из местных махнул рукой по направлению дороги на север, мол, мимо не проедете, другой подошел с баклажкой кумыса.

Монгольская семья.

Пригубив для вежливости пиалу с мутной жидкостью, тепло прощаемся с монголами и под их радостные возгласы продолжаем движение. Если верить карте, то дорога должна нас вывести на асфальтированную трассу А0301. В Арвайхээр мы в таком случае не заедем.

Не доезжая несколько километров до пересечения с асфальтом, мы попадаем в странное место — неширокая долина, в которой, как нигде больше на нашем пути, оказалось очень много павшего скота. Чем это объяснить? Говорят, что животные, да и кочевники тоже, находясь в степи, часто становятся жертвами молний. Может быть и здесь случилось что-то подобное — о недавнем дожде свидетельствовали следы потоков воды вдоль дороги. Вспоминаю, как позавчера в грозу мы первый раз ставили палатки в пустыне. Становится не по себе.

Перекресток с трассой А0301 примечателен большим загоном для скота, расположенными рядом юртами с хусний дэлгур, цайны гаазар и даже гриль-баром.

«Grill & smoke» на перекрестке с А0301 (46.661057N, 103.174755E)

Километров через пятьдесят после пересечения с трассой А0301 дорога приводит нас в Хужирт — довольно крупный город, расположенный на склонах живописных холмов.

Хужирт (46.899017N, 102.774370E)

Здесь наши скачки по пустыням и степям заканчиваются, наконец-то выезжаем на асфальт и останавливаемся у цайны гаазар. Обед. В меню как всегда ничего хитрого — суутей цай, цуйван и несколько вариантов шула —с лапшой, с рисом и без добавок, просто с мясом.

Хар шул.

После миски хар шула начинаю осознавать, что мяса я уже наелся. Хочется чего-нибудь нашего, родного. Ничего роднее мороженого здесь купить все равно не удастся, поэтому ограничиваемся этим ставшим обычным десертом. Из местного прикупаем сладкий ааруул.

Заправка в Хужирте.

На АЗС встречаем микроавтобус с молодыми французскими туристами. «Франция чемпион!» — кричат они нам. Согласны. Тут не поспоришь!

По асфальту едем до Хархорина. Небо затягивают тучи, начинает накрапывать дождь. Непогода вносит сумятицу среди животных, пасущихся недалеко от дороги.

Стадо овец на дороге.

То и дело приходится останавливаться перед очередным стадом, вышедшим на асфальт. Обычно осторожные монгольские овцы норовят кинуться под колеса Эльки, видать, по сравнению с грозой — это меньшее зло.

Арка Хархорин.

В Хархорине покупаем хуушуры. Команда давно требовала, и я, остановившись у монгольского аналога нашей чебуречной, заказываю эти хваленые пирожки из мяса. Пять штук по 1 тыс. туг. готовят в течение нескольких минут.

Хуушурная в Хахорине (47.191826N, 102.812869E)

В хуушурной встречаю соотечественников, семейную пару из Комсомольска, путешествующую по Монголии не первый раз. Обменявшись впечатлениями, едем дальше. Дождь заканчивается, и над степью появляется двойная радуга.

Радуга над степью.

Третье по счету небесное явление за время нашего путешествия. Добрый знак.

Проезжаем Цэцэрлэг, крупный город с довольно плотным движением — здесь нам даже удалось постоять в пробке. На выезде оплачиваем проезд, 2 тыс. туг.

Оплата проезда.

Дорога начинает подниматься в перевал, асфальт местами размыт потоками воды, едем медленно. На склонах сопок появились первые деревья за последние четыре дня пути.

Арка Ихтамир.

Миновав арку, обозначающую границу сума Ихтамир, выезжаем на плато. Как подтверждение, что все трудности позади, из туч к дороге позади нас опускается очередная радуга — такой небесный шлагбаум, закрывающий за нами Гоби!

Радуга.

Небо начинает выделывать чудеса, заставляя нас то и дело останавливаться для того, чтобы запечатлеть игру света и тени в лучах заходящего солнца. К сожалению, фотоаппарат не в состоянии передать увиденное.

Свет и тень.

Тем временем дорога незаметно поднимается вверх. Отчитываю цифры на альтиметре: 1997, 1998, 1999… Две тысячи метров над уровнем моря! И похоже, что это не предел, так как на следующем подъеме мы поднимаемся еще выше.

Подъезжаем к Тариату. Справа от дороги речка Чулут пробила в скалах глубокий каньон.

Каньон р. Чулут (48.133526N, 100.277701E)

Рядом находится юрточный кэмп. Подъезжаем. Тут же подбежала девочка и на вопрос о ночлеге показала какую-то немыслимую сумму на экране смартфона. Я переспросил еще раз, она подтвердила — 200 тыс. туг. (5 тыс. руб.), а на вопрос про душ, туалет и т.п. — показала на дощатый сарай. Едем дальше. Тем временем заходящее солнце вытворяет чудеса.

Закат над Хорго.

Приближаемся к озеру Тэрхийн Цаган Нуур. Совсем стемнело. Справа на фоне озера виднеются юрты. Съезжаем с дороги и направляемся к ним. Не успели остановиться, как тут же подкатил мотоцикл. Монгол средних лет показывает в сторону юрт и демонстрирует на пальцах — 20 тыс. туг. (500 руб.). Очень выгодное предложение.

Юрта.

Жилище оказалось полностью оборудованным для проживания: четыре кровати, стол, пара шкафчиков и, конечно же, печка. Дрова спустя несколько минут принес хозяин. Свет — светодиодная лампа, запитанная от аккумулятора. То, что надо! На ужин пьем суутей цай из термоса, закусывая ааруулом.

23 июля

Рассвет над Хорго.

Озеро Тэрхийн Цаган Нуур (Великое Белое озеро) расположено на высоте 2060 метров над уровнем моря и образовалось после извержения вулкана Хорго четыре тысячи лет назад. Потоки лавы, изливающиеся из жерла вулкана, перекрыли русло реки Хойд, в результате чего сформировалось озеро, запруженное с востока обширным лавовым плато. Теперь это местная достопримечательность, как и находящийся рядом невзрачный виновник катаклизма — его с трудом можно найти на фоне высоких гор.

Вид на озеро и юрты (48.140935N, 99.808007E)

Монгол, предложивший нам жилье, оказался владельцем стада яков и отцом большого семейства. Три из пяти юрт, установленных на берегу озера, он сдает летом туристам, в двух располагаются старшие и младшие члены семьи — престарелая бабушка, сам хозяин с женой и семеро их детей.

В юрте.

Жизнь монгольских скотоводов не предполагает особых удобств, поэтому мы и не рассчитывали на сервис, вместо душа — озеро, помыть руки — рукомойник, а вот по нужде — сортир. Хотя его могло и не быть. А тот, что есть, без дверей, правда повернутый к дороге, чистый и не вонючий, с глубоченной ямой и ведерком для бумажек.

Сортир.

Утренняя потребность стала неизбежной необходимостью, и комплексы избалованных цивилизацией отдельных членов команды сначала заставили их побегать в поисках более укромного места, но за неимением поблизости ничего более приватного, пришлось воспользоваться тем, что есть. Впоследствии мы уже не заморачивались отсутствием дверей, в конце концов, все делают «это», и монголы, и русские, и даже заморские принцы с принцессами…

В планах на предстоящий день входило посещение вулкана и ближайших окрестностей, а так как пешие прогулки нас не особо прельщали, то поехали мы на Эльке.

Путь к Хорго лежит через Тариат. Чуть в стороне от асфальтированной трассы располагается пропускной пункт национального парка. Въезд платный — 6 тыс. туг. с машины.

КПП нацпарка (48.163111N, 99.888682E)

Вулкан при взгляде издалека не производит особого впечатления, а на фоне гор и вовсе теряется, но когда подходишь поближе, то масштабы бедствия четырехтысячелетней давности ошеломляют.

Хорго (48.186748N, 99.854057E)

Переваливаясь через глыбы туфа, подъезжаем к подножию. Здесь устроено место для стоянки машин, имеется платный туалет и мусорный контейнер. Народ толпится возле палаток с сувенирами, ассортимент которых похож на тот, что мы видели в Баянзаге — минералы и разные поделки из них. Сразу за палатками начинается тропа на верх, к кратеру.

Тропа на вулкан.

По обе стороны от тропы чьими-то руками сложены пирамидки из туфа. Говорят, что, складывая их, загадывают желания. В кармане у меня камешек, прихваченный у подножия — его я оставлю на самом верху.

Лавовое поле.

Сверху открывается шикарный вид на лавовое поле, которое раскинулось километров на десять, и если бы не чахлые лиственницы, то можно было бы подумать, что катаклизм случился совсем недавно. Наверное, четыре тысячи лет в масштабах вселенной — это буквально вчера, ведь лава даже не заросла лесом как следует.

Народу наверх и обратно идет по тропе много, кое-где подъем довольно крутой и в таких местах устроены бетонные ступеньки. Все говорит о том, что такое популярное место не остается без внимания служащих нацпарка, именно их руками за деньги посетителей сделаны ступеньки и мусорки и прочие удобства.

Путь наверх заканчивается у глубокого кратера. Особо смелые спускаются в самое жерло, метров на семьдесят вниз.

Кратер.

Здесь мы в очередной раз стали свидетелями загадочного ритуала. Группа монголов, усевшись рядом с овоо на краю кратера, запела ту самую песню, которую мы слышали у источника Сэруун-булаг в Хонгорин Элс. По окончании песни они так же, как и там, прокричали несколько раз «Ура!» и разошлись. Забегая вперед, скажу, что объяснение этому мы явлению мы все-таки узнали.

Спустившись вниз мы купили несколько сувениров и, проехав по краю лавового плато, выехали к северному берегу озера, к базе отдыха с песчаным пляжем и прочими сопутствующими атрибутами. Местность здесь обозначены множеством черных туфовых пирамид, сложенных рядом с водой и которые мы издалека приняли за причудливых животных.

Туфовые пирамиды.

Планом поездки предполагалось, что именно от северного берега озера мы поедем дальше в сторону Мурэна. Пока же мы возвращаемся к себе в юрту.

По пути назад посетили кафешку (48.148729N, 99.892580E) в Тариате. Разобраться с монгольским меню без картинок нам помог молодой монгольский парень, сидевший с женой и маленьким ребенком за соседним столом. На чистейшем русском языке он предложил нам свою помощь и после того, как мы определились с заказом, перевел все, что мы выбрали, поварихе. А дел-то было — заказали буузы.

Буузы.

После сытного обеда… спать было некогда! В недрах Эльки были спрятаны всевозможные снасти, а как нам было известно, во всех монгольских озерах водится уйма рыбы — монголы-то ее не едят, думали мы, значит, сама будет в руки прыгать. Как бы не так! В озере Тэрхийн Цаган Нуур рыба была вчера и будет завтра, и даже сегодня она есть, но только у самого дальнего берега, а не там, где мы пытались ее ловить. Перепробовав все снасти, ничего мы, конечно же, не поймали, хотя на мелководье в огромном количестве крутились мальки, что говорило о том, что озеро все-таки живое.

Пока я мутил воду в озере, ко мне подошел тот самый парень, который помог нам в чайной. Разговорились. Зовут его Укка, учился он в Санкт-Петербурге на геолога, там же освоил русский язык, по возвращении на родину работать по специальности не стал, занялся бизнесом, женился, и теперь с женой, маленьким ребенком и тестем путешествует недалеко от Улан-Батора — палатка и джип стояли поблизости. Я спросил насчет рыбы в озере, Укка сказал, что сам не рыбак, но один его знакомый видел, как туристы ловили рыбу в западной части озера.

Сегодня я уже никак не успевал к рыбным местам, а завтра мы планировали уезжать, поэтому я задал вопрос насчет дороги до Мурэна. Укка предложил расспросить тестя.

Подошли к палатке. Тесть Укки — невысокий крепкого телосложения пожилой мужчина в потертой энцефалитке совсем не говорящий по-русски стал через Укку объяснять мне, как проехать, делая жесты руками в сторону запада. Я сбегал за картой и показал, что планирую выехать к Мурэну через Жаргалант, который находится в семидесяти километрах к северу от озера. Мужчина объяснил, что этот путь очень рискованный, ехать предстоит через перевалы, а так как несколько дней шли сильные дожди, могут быть проблемы с размытой дорогой и бродами через речки. Короче, не наш вариант. Предложил проехать по асфальту на запад до Тосонценгела и дальше по «хорошей дороге» мы сможем добраться в Мурэн (Мурун, по-монгольски). Укка дал свой номер телефона и сказал звонить, если будет нужна помощь. Отблагодарив монголов, я собрал свои снасти и пошел к юрте.

А потом случилось страшное! Женщины наши не удержались от соблазна и полезли купаться. Последствия этого поступка нам пришлось осознать много позже.

ТТ и ТР в воде.

После водных процедур взрослых тетенек к нам пришли хозяйские дети, сначала младшие, а потом и постарше. Языковой барьер преодолевали совместными усилиями. Младшие долго смеялись над нашими надписями на заднем стекле Эльки, а потом взялись исправлять неверно написанные названия — буквы, что у нас, что у них — кириллица, а звучание совершенно различное, соответственно и монгольские топонимы пишутся по-русски и по-монгольски по-разному. Доской для ликбеза послужил борт кузова.

Борт Эльки.

Затем стали разбираться в именах. Наши по сравнению с монгольскими оказались образцами лаконичности, а в именах младших мы так и не разобрались, выяснили только, что самых старших девочек зовут Эрдэнэцэгцэг и Сарантунгалаг. В общем — язык сломаешь.

Дети.

Собираясь в поездку, мы набрали с собой мелких игрушек и конфет для подарков. Оказалось, что ни тем, ни другим детей в Монголии не удивишь, хотя все почти по пути раздарили. По-настоящему необычным угощением для них оказались наши сухофрукты — курага, чернослив и изюм. Брали мы их для себя, чтобы перекусывать во время движения и, когда предложили детям — восторгу не было предела! Хотя тут же стали свидетелями местного воспитания: получив первые горсти угощения, мелюзга сразу отнесла их детям постарше и взрослым, потом только пришли за добавкой для себя.

В процессе знакомства Андрей нашел общий язык с двумя старшими девочками. Оказалось, что они неплохо говорят по-английски, и это позволило им пообщаться. Молодежь расселась на траве между юртами и разговаривали допоздна. Каждый рассказывал о себе и своих занятиях. Так и выяснилось, что в семье семь детей и что они не кочевники в обычном смысле, а ведут полуоседлый образ жизни и круглый год живут на берегу Терхийн Цаган Нуур. В хозяйстве несколько десятков яков, коровы, большое количество овец и коз. Живность пасется вблизи озера и на склонах сопок. Зимой животные не предоставлены сами себе — их угоняют в специально устроенные в горных распадках крытые загоны, где кормят заготовленным летом сеном. Родители все время заняты работой, им помогают сыновья и живущие в городе родственники. Природа здесь богатая, но климат суровый, мы сами били свидетелями — утром температура была семь градусов, а зимой морозы достигают пятидесяти градусов ниже нуля, тем не менее, монголы живут в юртах, топят печки.

Девочки — капитал в монгольских семьях, в них серьезно инвестируют деньги, учат в престижных вузах, стараются устроить на хорошую работу и выгодно выдать замуж. Старшие учатся в Улан-Баторе, в университете, одна на факультете госуправления, другая на природопользовании, причем стажировку проходит в Южной Корее. Обучение платное, на обеих родители платят за образование по 100 млн. туг. (250 тыс. руб) в год. В целом система образования в Монголии скопирована с американской: обязательная начальная школа-шестилетка, старшая школа, затем первая ступень (что-то типа колледжа), которая не дает права на работу, затем ВУЗ. Младших отдают в школу-интернат, а на парней особо не тратятся — шести классов обычно достаточно, иначе кто будет хозяйство содержать? А хозяйство реально прибыльное, если доход позволяет оплачивать такие суммы. Скот — живой товар, приносящий прибыль на всем: молоко и продукты из него, айраг, ааруул, хурут, архы, шерсть, мясо, шкуры, даже навоз продают в качестве топлива. Показателем достатка скотоводов являются как сами юрты — один гэр со всей утварью стоит недешево, а пять-шесть — целое состояние, так и техника, которой пользуются — как правило, рядом с юртами можно увидеть пару мотоциклов, микрогрузовик, джип или микроавтобус и неизменный Приус. Впрочем, мы слышали уже несколько раз, что монгольские скотоводы зарабатывают гораздо больше горожан и ни от кого не зависят, государство только помогает им со сбытом, централизованно скупая продукты животноводства. Практически на всех дорогах нам встречались рефрижераторы и большие фургоны, доверху груженые шерстью и шкурами, а если есть сбыт, то есть и деньги. Кстати, основной экспортер монгольской продукции — Китай.

Я спросил о том, все ли монголы одинаковые, то есть язык, обычаи и тому подобное. Девчонки сказали, что в центральной части Монголии живут несколько национальностей и есть некоторые отличия в языке южных и северных монголов, а самые дикие племена живут в горах за Хубсугулом, пасут оленей, живут в ярангах и говорят на непонятном диалекте.

К русским относятся очень хорошо, хотя русский язык в школе учат факультативно, в отличие от английского, который основательно преподают с младших классов. Также много внимания уделяют изучению истории и традиционной культуры Монголии. Помимо официального кириллического письма изучают вертикальную древнюю монгольскую письменность, которая обязательна к применению в государственных структурах.

Задали им вопрос про песню, которую мы слышали в Хонгорин Элс и на Хорго. Мол, что это — гимн или какое-то народное произведение? Девчонки сказали, что это особая песня, ее поют в торжественных случаях в семейном кругу и смысл ее прост: «Красивая наша Монголия, самая лучшая страна… и т.п.». С трудом представляю себе наших соотечественников, распевающих на пикнике что-то вроде «Широка страна моя родная…». Разные мы все-таки: не в пример нам в Монголии имеется государственная идеология, основанная на воспитании здорового национального самосознания народа, без фанатизма и показухи. Да и, собственно, не мешает никто народу жить и работать в свое удовольствие. Отсюда и песни такие.

За разговорами совсем стемнело и похолодало. Завтра новый день, новые приключения.

24 июля

Утром, с первыми лучами солнца, едва мы только начали собираться, к нам пришла Эрдэнэ, принесла суутэй цай, посетовала, что мы не останемся еще на день, потому что сегодня у них праздник и они собирались печь хуушуры. Нам бы, глупым, сообразить тогда, что праздник они собирались устроить для нас в полном соответствии с обычаем — два дня монголы смотрят на гостей, а потом гуляют вместе, но умная мысль пришла слишком поздно, когда мы были уже далеко.

Чай в дорогу.

Отдав Эрдэнэ остатки кураги, мы подъехали к загону со скотом и, попрощавшись с занятыми дойкой яков хозяевами, выехали на трассу.

Дойка яков.

Дорога до Тосонценгела по монгольским меркам просто идеальная — чистый ровный асфальт.

Дорога на Тосонценгел.

Правда ехать пришлось преимущественно в гору, и если озеро Тэрхийн Цаган Нуур расположено на высоте 2060 метров над уровнем моря, то самая высокая точка, которую мы преодолели в пути, составила 2558 метров (48.279816N, 98.974907E). Не вершина мира, конечно же, но, если учесть, что высота самой большой в наших краях горы Сихотэ-Алиня, Тордоки-Яни, всего лишь «какие-то» 2090 м, можно представить, куда мы забрались. Порядком навьюченной Эльке местами было грустно, но она вывезла.

Арка Тосонценгел.

На заправке в Тосонценгеле обнаружилась первая поломка — от вибрации лопнуло основание правой защелки крышки кунга. Надо было что-то придумать, потому что один замок дальнейший путь не выдержит. Вопрос решился просто. Обратились к проезжавшим мимо на мотоцикле монголам, показав им железки, те без лишних разговоров проводили нас к ближайшей автомастерской «дугуй засвар», где вне очереди, предварительно разогнав ожидающих соотечественников, за пару минут и 1000 туг. (25 руб.) мастер все аккуратно заварил. Замок встал на место, как новый.

Дугуй засвар в Тосонценгеле (48.759729N, 98.271796E)

Городок с приветливыми жителями и цветными крышами домов расположен на западном крае горной гряды, которую мы пересекли, поднявшись от Цэцэрлега. Дальше асфальтированная трасса А1102 поворачивает на юго-запад, в направлении города Улистай, а нам, в соответствии с рекомендациями тестя Укки, на выезде из Тосонценгела нам нужно было съехать с основной трассы направо и двигаться 25 километров вдоль насыпи строящейся дороги до указателя, показывающего «хороший» путь на Мурэн. Так и поступили.

Выезд из Тосонценгела.

Судя по неспешному строительству, когда-нибудь здесь тоже появится асфальт, а пока едем по типичной грунтовке, обгоняя пылящие фуры, груженые шерстью.

Дорожный указатель на Мурэн (48.805116N, 97.897455E)

До местечка, обозначенного на одной карте как Согоотын Даваа, а на другой как Цогоо Мешок, и состоявшего из одного барака, окрестности вдоль дороги ничем примечательным не отличались, единственным украшением были только полянки цветущего чабреца. Так было, пока мы не заметили множество раскиданных по степи белых округлых камней.

Согоотын Даваа (49.148645N, 97.973056E)

При ближайшем рассмотрении камни оказались самыми обыкновенными шампиньонами. Проехать мимо такого богатства было просто невозможно! Действительно мешок. Грибной!

Шампиньоны (49.158051N, 97.979644E)

У женской части команды тут же проснулся неудержимый инстинкт грибных охотниц. Остановить это безумие было нереально, поэтому пришлось выдать им ножи и пакеты и наблюдать, как они все дальше убегают в степь, наклоняясь то к одной находке, то к другой. По крайней мере, здесь-то не заблудятся.

Сборщицы грибов.

Утолив жажду легкой наживы, грибные амазонки вернулись с полными пакетами идеально чистых, ароматных грибов. Мои сомнения о том, действительно ли это шампиньоны, а не какие-то монгольские несъедобные их аналоги, были категорически отвергнуты. Но договорились, прежде чем их есть, этот вопрос уточним у местных.

Самое интересное, что грибное место нам по пути попалось только одно и, хотя дальше степь ничем не отличалась, но шампиньонов мы больше не видели.

Животные в воде.

Палящее солнце не щадит никого, редкие стада животных вынуждены собираться у мелких водоемов, оставшихся после последних дождей.

Теленок.

Здесь же неподалеку делят добычу огромные стервятники.

Стервятники.

По монгольским меркам «хорошая» дорога, обозначенная на карте как трасса А1102, лишь изредка поднимается из продавленной колеями и промоинами степи на нормальную насыпь, и то на подъездах к солидным мостам, а в основном просто виляет между холмами, многократно разветвляясь и снова сходясь.

Мост.

На всем пути следования до городка Цагаан-Уул нам встретился только один автомобиль, да и то это оказался солидный экспедиционник с европейскими номерами.

Мерседес.

Ближе к середине дня на горизонте появились первые признаки цивилизации.

Дом и юрта.

Городок Цагаан-Уул (49.6032201N, 98.69.7732E) расположен в шестидесяти километрах от монгольско-российской границы на берегу речки под названием Шарга-гол. В Монголии, что ни речка, то «гол», а что ни озеро, то «нуур». Да и слово «Шарга» для нас не новость: в ста километрах от Комсомольска тоже есть Шарга, озеро, на котором когда-то находился рыборазводный завод — теперь его нет, от былой роскоши осталась только плотина с разрушенным шлюзом и неимоверное количество не клюющего ни на какие наживки серебристого мелкого карася в заросшем кувшинкой пруду.

Цагаан Уул — означает Белая гора. Вообще, слово «цагаан» (белый) — одно из самых часто употребляемых в местных топонимах — Цагаан-Нуур (Белое озеро), Цагаан-Уур (Белое гнездо), Цагаан Бургас, Баянцагаан, Бууцагаан… У наших бурят это слово тоже в почете, только звучит несколько по-другому: «саган», Саган-Хушун, саган-дайли...

Обед в местной кафешке обошелся нам в 26 тыс. туг. (650 руб.) и как всегда не отличался разнообразием: цуйван, мясной шул с лапшой, суутей цай. Все вроде бы съедобное, но как-то без души. Поэтому, в отличие от всех ранее посещаемых нами заведений, это нам не понравилось. И дело не в еде, а в явно ощущаемой неприязни. Атмосфера примерно, как в советской столовке с хамоватым персоналом, только здесь нам не хамили, а как бы игнорировали — неспешно готовили, долго и вразнобой несли заказ, небрежно выставляли тарелки, брякая ими об стол, не торопились давать сдачу. И все это с невиданным ранее равнодушным выражением на монгольских лицах. В общем — ни здравствуйте вам, ни до свиданья, ни спасибо, ни пожалуйста. А ведь точно говорили девчонки на озере — монголы разные, эти северные, действительно, отличаются не только по внешнему виду, но и по характеру. Но спишем все на то, что заведение, скорее всего, в чьих-то суровых руках, а работающий на хозяина персонал не слишком мотивирован на качественное обслуживание.

В несколько подавленном настроении мы покинули Цагаан Уул. Но это длилось недолго. Природа заметно преображалась, позади оставалась холмистая степь, а на севере поднимались скалистые горы, и все это на контрастах с близким монгольским небом и белыми перистыми облаками, появление которых не обещало ничего хорошего в ближайшие день-два.

Горы за Цагаан Уул.

Дорога приняла более-менее приличный вид, пошла «полочками» по склонам, появились даже дорожные знаки и столбики, ограждающие опасные места. Проехав пару «шпилек», мы стали спускаться в долину реки Дэлгэрмурун. О том, чтобы сегодня доехать до Мурэна не могло быть и речи. «Хорошая» дорога, все равно оказалась не быстрая. В очередной раз в команде зазвучали возмущенные фразы, что старый монгол показал нам «не ту дорогу», или мы сами поехали не так, как он говорил. Наивные! Что такое «не та дорога», причем единственная, им еще предстоит убедиться.

Долина реки Дэлгэрмурун.

Лагерь разбили на покрытом травой берегу реки, метрах в трехстах ниже по течению от одиноко стоящего деревянного дома.

Речка (49.572007N, 99.417391E)

До боли родной вид горной речки подразумевал наличие в ней такой же, как у нас на Дальнем Востоке, рыбы. Однако по бурному потоку мутной воды было видно, что в верховьях прошли дожди и о рыбалке с переката не могло быть речи, к тому же течение несло всевозможный мусор, а спуск с подмытого берега представлял серьезную опасность.

Протока.

Поэтому, наудачу прицепив самую яркую муху, кидаю удочку на выходе узенькой протоки, в надежде, что в более прозрачной воде может находиться какая-нибудь живность. И удача в виде хорошего ленка не заставила себя ждать!

Ленок.

Едва начавшись, продуктивная рыбалка сразу же и закончилась, превратившись в долгие эксперименты с мухами и прочими наживками. Ничего больше поймать не удалось. Ленок был отправлен в уху.

В завершение дня устроили баню в большой хозяйственной палатке.

25 июля

Утром собирались без суеты, помыли машину, перебрали вещи, спокойно позавтракали и выехали в начале одиннадцатого. До Мурэна оставалось проехать какие-то семьдесят километров, и мы рассчитывали попасть туда к обеду. Дорога, следовавшая краем сопок, параллельно реке не представляла особых сложностей. Отмытая от гобийской пыли Элька резво побежала дальше.

Расположенный в широкой речной долине Мурэн встретил нас глухими заборами и разноцветными крышами. По монгольским меркам этот довольно большой по площади город представляет собой уже ставшую привычной нашему взгляду смесь трех-пятиэтажных домов в центре с множеством деревянных построек и просто юрт вокруг. Вообще, как кажется, границы населенных пунктов в Монголии весьма условные: благодаря бескрайним просторам и «мобильным» кочевым технологиям, всякий желающий может занять свободное место на окраине, а за ним встанет еще одна юрта, и еще, до бесконечности. Как ни крути, а степные жители все равно тяготеют к цивилизации.

Мурэн.

Побывать в Мурэне и не посетить знаменитый рынок было бы неправильным, поэтому направляемся прямиком туда. Людям излишне впечатлительным здесь станет не по себе: шум, гам, пыль, снующие покупатели, галдящие продавцы, продукты и хозтовары на земле и на прилавках, машины, мотоциклы, еще живые и уже забитые бараны, которых тут же обдирают и разделывают, кровь и вонючие шкуры под ногами… Обычный азиатский рынок.

Рынок в Мурэне (49.646099N, 100.165963E)

Наша цель — купить натуральную пряжу. Общаемся с местными, показываем картинки на телефонах, нас водят по разным торговым точкам, но ничего, кроме китайских тканей и всевозможных ниток найти не удается. Напоследок зашли в магазин, в котором продаются различные аксессуары для юрт и сами юрты, но и там ничего похожего на пряжу нет. Наверное, не вяжут монгольские женщины.

Побегав по рынку и ничего не купив, заезжаем в супермаркет на окраине города, затариваемся продуктами и выдвигаемся в сторону Хатгала. Наша цель — Хубсугул.

Супермаркет (49.636090N, 100.178275E)

Расстояние от Мурэна до Хатгала составляет чуть больше 120 километров. Асфальтированная трасса поднимается из долины Дэлгермуруна на двухкилометровый перевал и плавно спускается к озеру. На перевале расположены хуушурни и небольшой базарчик с местными сувенирами и платным туалетом.

Базар на перевале к Хатгалу.

Прикупив несколько расчесок из рога и пару хуушуров для проголодавшегося юного члена команды въезжаем в Хатгал. На въезде в поселок пришлось оплатить 6 тыс. туг. за посещение национального парка «Хувсгул».

Полицейское управление Хатгала.

Хатгал, своего рода монгольские Сочи, единственное место в Моголии, где можно совершить «морскую» прогулку на настоящем корабле: от Хатгала до Ханха курсирует старенький теплоходик, типа нашего «Омика».

Теплоход на озере Хубсугул.

Есть суда поменьше, различные катера и даже гидроциклы, которые катают туристов в пределах порта. Недостатка в желающих совершить «круиз» нет, единственная улица поселка забита машинами с монгольскими номерами, а толкучка на пристани говорит о популярности этого места, чему, конечно же, способствует недавно построенная хорошая дорога и относительно небольшое расстояние от Улан-Батора. Рядом с пристанью расположились сувенирные лавки и магазины (59.460365N, 100.174204E).

Рынок Хатгала.

Здесь мы пытаемся потратить остатки монгольских денег, выбирая сувениры в подарок знакомым и друзьям. Многое продавцы бегло говорят по-русски, но торгуются не очень охотно, скидку удается выпросить, только если покупаешь несколько одинаковых предметов. Пересчитав на пальцах всех претендентов на подарки, оптом набираем причудливо изогнутые костяные гребешки, остальной товар не внушает доверия, так как явно сделан руками китайцев, а не местных мастеров. Хотя, если подумать, и с расческами не все так однозначно, уж слишком много их здесь продают. Сколько можно напилить гребней с пары рогов, какой толщины эти рога должны быть, и есть ли столько яков — одни вопросы.

Продукты на рынке.

Продукты на рынке тоже присутствуют, различные сладости, местный чай, ааруул, напитки. Но покупать их лучше в рядом расположенном минимаркете «Номин» — тот же ассортимент, только дешевле и мороженое есть.

В завершение шопинга переговорили с одной из продавщиц насчет проезда до Ханха. Она слегка удивилась, мол, куда собрались-то на ночь глядя, потом спросила какая у нас машина, покачала головой, посмотрела на заходящие с юга тучи и неуверенно сказала, что проедем, только «тихонько-тихонько». Здесь бы еще раз призадуматься. Но мы не из тех, кто отступает перед финишем!

Прикинув, что при длине озера 135 километров, путь по дороге Хатгал-Ханх, обозначенной на карте как трасса А1101 не должен быть намного длиннее, обнадеживаю команду, что выехав сейчас, в четыре часа дня, максимум к десяти вечера, мы будем на месте. Запас топлива позволял проехать это расстояние, и можно было не покупать дорогой монгольский дизель в расчете заправиться уже на нашей стороне границы, однако в последний момент заезжаю на заправку и заливаю до полного. Это было единственное верное решение!

Проезжаем Хатгал обратно и сворачиваем с асфальта к мосту через Эгийн-гол. За мостом то, что можно еще назвать дорогой и никак нельзя назвать трассой А1101, резко заканчивается, разветвляясь на множество уже привычных проселков.

Дороги за Хатгалом.

Готовясь к путешествию, я прочитал массу отчетов от автотуристов, в том числе и о проездках вдоль Хубсугула. Может быть, отчеты не были слишком подробными, но о каких-то существенных трудностях в них не говорилось. Единственное, писали многие, что будут несколько небольших речек и перевал с вышкой связи. Люди проезжали здесь на разных авто, в том числе на паркетниках, и никто особо не жаловался, мы же едем почти на вездеходе, нам тем более переживать не о чем. Как бы пытаясь развеять печальные мысли, посетившие меня при взгляде на поднимающуюся к сопкам и усыпанную камнями дорогу, нас бодро обогнал громыхающий разбитой подвеской Приус. Ну если «батарейка» покатила в сторону Ханха, то нам уж подавно…

Приус на трассе.

Поднялись на первый небольшой перевал, спустились в долину к озеру. Обманщик Приус свернул в сторону виднеющихся на берегу юрт. Значит в Ханх Приусы не ходят. Ковыляем, объезжая залитые мутной водой рытвины. Небо стремительно затягивают низкие тучи, а позади всего лишь десяток километров. Карабкаемся на следующую сопку, на уходящей в гору дороге появляется неглубокая колея, наверху рядом с опорами ЛЭП возвышаются здоровенные лиственницы. Подъем затяжной, «Муля» начинает жаловаться на рост температуры. Переключаю селектор в ручной режим и с повышенными оборотами заползаю наверх. На стекло падают редкие капли дождя. Молю монгольских богов, чтобы глина на дороге не успела раскиснуть.

Второй перевал.

Миновав вторую долину, поднимаемся на небольшое заболоченное плато. Дорога сворачивает в сторону от озера, в обход заросшей лесом горы и неожиданно переходит на лежневку, уложенную поверх торфа. Едем в одну колею. Переезжаем через расшатанный мостик.

Мостик.

Лежневка закончилась, опять пошли промоины. Спускаемся в очередную долину и переезжаем вброд две речки. Снова ползем вверх. По краю дороги и между колеями появляются глубокие размывы. Дождь зарядил теперь уже по-настоящему, с пузырями на лужах. Вот они, перистые облака, разродились наконец-то! Экипаж молчит, раскачивая головами в такт с шагающей по колее Элькой. Какой это уже по счету перевал? Думать некогда. Сумерки. Приходится напрягать все внимание, чтобы не соскочить в какую-нибудь яму. Без двадцати десять. Высота 2000 метров. Опять едем по лесу, протискиваясь между деревьями. На фоне темнеющего неба появляется странная конструкция. Вышка связи! Рядом увязанный всевозможными тряпочками овоо — перевал Бага Сантын. А ведь это только половина пути. Повязываю на овоо ленту, выгребаю из карманов мелочь и распихиваю между камнями. На удачу. Пусть духи Хувсгула, младшего брата нашего Байкала, помогут нам!

Овоо на перевале Бага Сантын (50.875992N, 100.698750E)

Дорога совсем испортилась. Видать, забайкальские дожди и здесь нахулиганили. Основное направление настолько размыто, что приходится проезжать через свежепротоптанные перехваты прямо по кустам. Хороши «гудричи», даже на мокрых склонах нигде боком не ползут! Несколько раз крепко касаюсь защитой об валуны, справа начинает что-то позвякивать. Выскочил, посмотрел — вроде бы все цело, ничего не отвалилось.

Дорога в лесу.

Выезжаем из леса в широкую долину. Чуть в стороне виднеются юрты, рядом сгрудились голова к голове мокрые яки. Экипаж начинает роптать по поводу «не той дороги». Пресекаю бунт на корню, в очередной раз объясняя, что дорога здесь одна и нам ее предстоит проехать. Назад пути нет. Как подтверждение моих слов навстречу появилась «Хово» с прицепом, набитым какими-то тюками. То есть жизнь там впереди все-таки есть, а вот как «китаец» будет ползти по тем размывам между деревьями, которые мы уже миновали, — вопрос. Впрочем, в Монголии можно ничему не удивляться.

Час ночи. Спускаемся с очередной горы. Справа внизу отблеск света. Навигатор изображает на экране наличие кэмпа с каким-то хитрым местным названием (51.092259N, 100.718256E). Пришлось самому задуматься: а стоит ли продолжать движение. Может, узнаем насчет ночлега? Подъезжаем к огороженной невысокими столбиками площадке со знаком «Р», парковка. Рядом полосатыми конусами обозначена вертолетная площадка. Интересно!

Нацепив налобники, идем с Андреем к свету. Где-то в стороне глухо ворчат собаки. Поднимаемся на широкую ровную площадку к необычным юртам, они сделаны в виде бунгало с тонированным панорамным стеклом со стороны озера. В одной из юрт явно кто-то есть. Открываю дверь, внутри накурено, вокруг низкого столика уютно расположились три изрядно выпивших человека, рядом батарея пивных бутылок. Здороваюсь по-монгольски. Один из сидевших, на вид больше похожий на китайца, чем на монгола, спрашивает на чистом русском языке, чем может помочь. Объясняю, что мы туристы и хотели бы остановиться на ночь. Вместо ответа человек что-то бормочет в рацию.

Нас отвели к свободной юрте и уже начали готовить ее к нашему заселению, как меня осенило: сколько будет стоить удовольствие переночевать в таком комфорте? Задал вопрос работнику, тот показал на телефоне неимоверную сумму: 300 тыс. туг. (7,5 тыс. руб.). Прикинув остатки непотраченных в Хатгале денег и попросив пока ничего для нас не делать, идем к машине. Предложение заманчивое, но не по карману.

Едем дальше. Перевал. За ним второй, третий, четвертый. Наконец-то спускаемся на равнину. На навигаторе справа от дороги, видны контуры платного пляжа «Золотые пески». Заезжаем на территорию и останавливаемся под лиственницами. В нескольких метрах плещется Хубсугул.

Четвертый час ночи, экипаж в прострации и явно намерен провести остаток ночи в машине. Преодолев попытки полусонного сопротивления, заставляю приступить к установке палаток. Через двадцать минут все были уже в спальниках… Засыпаем под шум волн.

26 июля

Итого за минувшие сутки, выехав в начале пятого вечером из Хатгала, мы под проливным дождем за одиннадцать часов преодолели 159 км и девять перевалов. До Ханха необходимо проехать еще тридцать километров, но уже по равнине.

Палатки на берегу Хубсугула (51.369193N, 100.798525E)

Проснулись в час дня. Погода шепчет. Однако тепло ощущается только пока светит солнце, а едва набегает тень от низких облаков, как сразу становится очень зябко. Татьяна попробовала зайти в воду и тут же выскочила — настолько холодный Хубсугул даже в середине лета.

Хубсугул очень похож на своего старшего брата, но не такой глубокий, максимальные глубины всего 200-250 метров. Из него так же вытекает только одна река, и он питается за счет воды, стекающей с окружающих гор. Зеркало озера расположено на высоте 1,6 километра над уровнем моря, что на 1,2 км выше Байкала, и по сути вся эта масса воды рано или поздно оказывается в Байкале, пройдя путь в целую тысячу километров по Эгийн-гол и далее по Селенге. Говорят, что здесь много рыбы, только ловить ее желательно в устьях рек. Нам это проверить не удалось. Там, где мы встали, сколько я ни забрасывал различные снасти, ни одна рыбешка ими не заинтересовалась.

Хубсугул.

Несмотря на все прелести места, в котором мы остановились, внутренний голос не переставал твердить: «Уезжайте отсюда поскорей!». Тревогу добавлял также и барометр, показывающий крайне низкое давление. Похоже, что непогода взяла небольшую передышку и черные тучи с юга рано или поздно навалятся на эту красоту. Выслушав мои доводы о необходимости отъезда, все еще сомневающийся экипаж получил недвусмысленный намек в виде резкого холодного ветра, подувшего вдоль берега. Надо бежать! Греться и загорать будем на Байкале.

Деревья на берегу.

Наскоро собрав рвущиеся из рук палатки, выезжаем в сторону Ханха. Тридцать километров проезжаем меньше чем за час.

Въезд в Ханх.

Дорога проходит по берегу озера, затем пересекает широкую долину и приводит нас в небольшое село, расположенное на краю хвойного леса.

Ханх (51.674874N, 100.993570E)

В деревне останавливаемся возле расположенного в деревянном доме магазина с местными товарами, закупаем по совершенно бросовым ценам шерстяные носки, перчатки, рукавицы и меняем остаток монгольских денег в находящемся напротив Торийн-банке.

Ханх.

Банк мало чем отличается от магазина и очень напоминает сельскую сберкассу из нашего детства — рубленная изба, без особых изысков. Из всех современных аксессуаров — только компьютер, переносной дизель в сенях и спутниковая тарелка в палисаднике, и никаких излишеств в виде взломостойких дверей и бронированных стекол.

Торийн Банк (51.509938N, 100.672285E)

Симпатичная кассирша в очках-велосипедиках выдает пенсию двум старушкам и, приняв у нас вложенные в паспорта тугрики, шустро отсчитывает новенькие российские купюры.

Кассир в банке.

Наши монгольские приключения близятся к завершению. До погранперехода около двадцати километров. Начинается дождь. Бежим от него, но не успеваем. Подгоняемая южным ветром Элька резво катит по свежеуложенному асфальту, попадая в полосы ливня.

Дорога к границе.

По пути нас останавливает охранник национального парка и зачем-то берет с нас сто рублей.

Граница.

Формальности на погранпереходе занимают около двух часов. Народа довольно много, на улице сильно похолодало, и все набились в двухэтажное здание таможни. Монгольские пограничники особо не спешат с оформлением выезда и пропуском машин, долго переговариваются между собой, часто отлучаясь по каким-то делам. Правда и досмотра как такового не состоялось, спросили только на счет мяса-рыбы, смеясь, прочитали надписи на заднем стекле Эльки и попросили разрешения их сфотографировать. Мы не возражали.

Пограничные столбы.

На нашей стороне все гораздо строже и организованней. Машину тщательно осмотрели снизу и под капотом, простучали крылья и двери, сверили номера, даже собачку пустили понюхать — все очень корректно и вежливо.

Наконец, последний шлагбаум позади. Элька выезжает на родной асфальт, вероятно, никогда не видавший ремонта. Почему-то этот участок от границы до Монд отличается особой разбитостью, нигде больше мы таких ухабов на асфальте не встречали. Может быть, есть сложности с пропуском строительной техники в приграничную зону? Или принадлежность дороги, как это у нас принято, не определена? А скорее всего просто нет хозяина.

Дорога на Монды.

В Мондах пересекаем последний шлагбаум погранзоны и дальше едем по Тункинскому тракту в сторону Култука. Справа серые дождевые тучи цепляются за Саянские горы. Нам эти тучи уже не страшны.

Саяны.

Вопрос с ночлегом в Култуке решаем по факту: на въезде замечаем рекламный щит и едем по указателям. Гостиница расположена на территории какой-то базы, но нас не смущают фуры, по соседству с которыми есть место для Эльки. Охраняемая стоянка, чистая комната, душ — это все, что нам нужно, и всего-то за две тысячи рублей.

Гостиница в Култуке.

На этом можно было бы закончить повествование о нашем путешествии по Монголии. Оставшиеся пять дней мы провели на Байкале, на берегу полюбившегося нам Баргузинского залива. Нет смысла подробно их описывать, так как все было сказано в прошлогоднем отчете.

Из нового. Мы посетили бухту Окуневую. Татьяна там купалась и сказала, что вода почти как в Хубсугуле — такая же чистая, но не такая холодная. Баргузинский залив был весь перебаламучен штормами, более-менее вода посветлела только в последний день перед нашим отъездом. Рыбалка на окуней в этот раз не удалась — рыба не клевала, зато при попытке пробраться к озеру Арангатуй мы нарвались на неимоверное количество грибов.

Грибы.

Я бессилен был что-либо сделать с дорвавшимися в очередной раз до грибной охоты женщинами. Награбили восьмидесятилитровый контейнер.

Добыча.

Как это ни смешно, но чтобы не выкидывать добычу, пришлось закупить в усть-баргузинском «Титане» две коробки стеклобанок, крышки к ним, восьмилитровую кастрюлю и ингредиенты для маринада. Целый день варили и мариновали грибы в походных условиях, в результате привезли домой целую батарею закруток. Хорошо, что поздно спохватились, узнав, что рядом в лесу полно голубики, иначе бы еще наварили варенья.

Песчаная карга потихоньку застраивается, на том месте, где мы стояли в прошлом году уже расположились платные беседки. Плохо это или хорошо? Глядя, как ведут себя некоторые соотечественники, располагаясь на бесплатных участках и нещадно загаживая все вокруг, думаю, что присутствие хозяина — это не плохо. Но все-таки становится грустно, что на Байкале становится все меньше мест, где можно было бы почувствовать себя настоящим дикарем.

Байкал.

Стоит добавить, что с погодой на Байкале в этот раз было не очень хорошо. Не сказать, что было холодно, но ветер дул постоянно, а пару дней прилично лил дождь. Зацепившиеся за Прибайкалье и север Монголии циклоны с начала лета без передышки терзали регион. Нам еще повезло, что мы не попали в момент, когда задували мощные ветры, заливавшие волнами песчаную каргу. Эти штормы оставили после себя то, что заставило нас расстроиться — огромную массу мусора в заливе, и мусор этот, к сожалению, весь был искусственного происхождения. В воде плавали обрывки полиэтилена, пенопласт, на берегу валялись бутылки. Не хочется морализировать, но нам есть с чем сравнить, мы были на берегах младшего брата великого озера, видели чистейшую воду, нетронутые берега и можем сказать, что Байкал болен и виной тому равнодушное отношение людей к окружающей природе. Бесконтрольное истребление лесов, хищнический вылов рыбы, бесхозяйственная «хозяйственная» деятельность на берегах озера и впадающих в него рек в угоду сиюминутным интересам приводят к тому, что Байкал превращается в сточное болото. Многие говорят, что все это ерунда, потенциал озера к самовосстановлению огромен, а особенности экосистемы таковы, что вода способна очищаться от любой дряни за счет уникальных микроорганизмов. Не знаю. Пока никакого самоочищения не заметно, и если мы в прошлом году, побывав на Ольхоне, видели, как «цветет» Малое море, то в этом году убедились, что Большое море тоже в плачевном состоянии.

Про Монголию. Впечатлений масса! Откровенно говоря, проскочив с «обзорной экскурсией» по бескрайним просторам этой страны, мы ничего почти не увидели и многое не поняли — наверное, это будет правда. В отличие от многих стран Азии, где все становится понятным с первых дней поездки, где к туристам относятся как к источнику дохода, Монголию мы застали совершенно другой. Да, это развивающаяся страна, но с особым, по своему уникальным укладом жизни. Наверное, нам их не понять: с одной стороны, поражает, что монголы «никуда не торопятся» и у них всегда «маргааш», с другой, несмотря на кажущуюся примитивность кочевого быта, удивляет основательное их отношение к себе, своей семье — каждый монгол знает свой род до десятого колена и дорожит памятью предков, чтит старших и трепетно воспитывает младших; к гостям — двери юрты открыты для всех, сегодня обстоятельства заставили постороннего человека искать приют у тебя, а завтра на его месте можешь быть ты; особое отношение к земле — земля священна, она кормит, ее нельзя без нужды беспокоить; к воде — источнику жизни; к жилищу — временному или постоянному, если это юрта, то с росписью на всех деревянных элементах, если дом, то с разноцветной крышей и крашенным фасадом.

Конечно, глобализация делает свое дело, города разрастаются, притягивая к себе жителей провинции — такая тенденция везде, не только в Монголии, но здесь, как нигде больше, заметно влияние исторически сложившегося уклада — люди селятся вокруг городов в юртах и, если что-то пойдет не так, бросят Приусы, пересядут с мотоциклов на лошадей и всегда смогут вернуться в свою обычную среду обитания и заняться привычным делом. Такой народ самой природой застрахован от глобальных потрясений, что бы ни случилось в мире, какие бы катаклизмы ни произошли, кочевники, являющие собой настоящий резерв цивилизации, выживут при любых обстоятельствах.

Несмотря на трудности, поездка не показалась нам тяжелой, мы проехали по намеченному маршруту, вернулись домой и уже строим новые планы, и Монголия в этих планах не на последнем месте.

Практические вопросы и ответы.

Общий бюджет поездки составил 120 тыс. рублей, включая затраты на дорогу от Хабаровска и обратно. На тугрики меняли 60 тыс. руб., еще 20 тыс. оставили в рублях. Особо не шиковали, но денег хватило на все. Кое-какие покупки в Улан-Баторе оплачивали картой.

Закупка продуктов в Кяхте себя не оправдала. Все необходимое можно купить в любом супермаркете, причем в Монголии есть качественные товары европейского производства — соки и шоколад, которые у нас не купишь. Во всех магазинах на видных местах выставлена продукция монгольских производителей: чай, сладости, ааурул, сливочное масло, борц (сушеное мясо), черничное варенье. С фруктами сложнее. Их мало, и они стоят довольно дорого, их можно купить на первое время у нас, но можно обойтись. Пакетированная молочка и колбасы в стране с 50 млн. стадом скота — скорее исключение, чем правило. Свежее мясо и домашние кисломолочные продукты можно купить практически везде. Реально пригодились наши сухофрукты и сухие хлебцы, а также выручала тушенка, но она тоже продается, как и привычные нам российские макароны, масло, крупы и т.п.

Вещи особо теплые летом не нужны, достаточно ветровок и джинсов. Шорты, футболки в дорогу, само собой, пригодились. Кроссовки — обязательны, без них по горам не побегаешь. Термобелье будет не лишним.

Аптечка должна быть укомплектована всем необходимым. Особое внимание стоит уделить энтеросорбентам, средствам от аллергии, обезболивающим и дезинфицирующим.

О наличии в Монголии опасных животных и насекомых, когда туда ехали, особо не задумывались. Дома уже узнали, что и скорпионы есть, и жучки-паучки всякие кусучие. Поэтому нужно внимательно осматривать места стоянок и вещи в палатках. Мошки и комаров не встречали, наверное, сказывается высокогорье.

С едой и заправками проблем не было нигде. Какая бы захудалая деревня ни была, в ней всегда есть магазин, кафешка и как минимум пара АЗС. Дизель и бензин есть везде.

Навигаторы работают по всей территории Монголии, оффлайн карты тоже в целом соответствуют реальности. В Улан-Баторе купили две карты, обзорную и автодорог — обе пригодились.

CB-радиостанция не понадобилась, молчала как в обычном режиме, так и в сканирующем.

Сотовая связь в пределах населенных пунктов — 3G. Тариф, который мы выбрали при покупке сим-карты, позволял организовать раздачу WiFi с одного телефона на все остальные, и команда без проблем разговаривала с домом по WhatsApp, не ощущая каких-то ограничений. Через GSM тоже звонили, стоимость минуты около 12 руб. Все деньги с сим-карты так и не израсходовали. По серьезному, спутниковый телефон в Гоби был бы не лишним, на всякий случай, но у нас не было.

Общение с местными. Монгольский язык крайне труден для восприятия на слух и тем более для воспроизведения, если монголы легко повторяют русские слова, даже не понимая их значения, то повторить их речь практически нереально, в ней очень много низких согласных, непривычных нашему слуху. Все наши оффлайн и онлайн переводчики оказались бесполезными: что бы мы ни написали, местные или смеялись, или разводили руками. Молодые пытаются говорить по-английски, но дальше элементарных фраз и числительных дело не идет. Русский язык знают в основном люди старшего поколения, но тоже фрагментарно. Поэтому общались знаками и картинками.

Проблем с проездом при грамотной подготовке быть не должно, главное не переоценивать возможности свои и авто. В любом случае, если ехать, то лучше двумя машинами. Несмотря на весь описанный выше драматизм ситуации на Хубсугуле, если бы у меня были серьезные сомнения в успехе, то я бы там не поехал, или все равно бы поехал... Были мысли и за и против, но состояние машины поддержало мою уверенность. Для неуверенных в себе и располагающих деньгами есть вариант — доехать до Улан-Батора любым транспортом и там арендовать «буханку» с опытным водителем, который отвезет по любому оговоренному маршруту.

В поездке следует также учесть, что вся Монголия расположена на плато, с высотами от 1,5 до 2,5 км над уровнем моря. Поэтому поведение машины меняется, несмотря на наддувы, впрыски и прочие современные ухищрения, авто ведет себя по-другому, особенно в затяжных подъемах и в пустыне. Необходимо следить за температурой и не перегружать двигатель.

Большое значение имеет резина, в пустыне ехать приходится по острым камням, высота протектора и крепкие закраины имеют большое значение. Масло и прочие расходники для замены по пробегу можно везти с собой, на границе никто вопросов не задает, но доверить монгольскому придорожному «дугуй засвару» даже такое несложное ТО, как замена масла и фильтров для своей машины, я не решился, а поиски чего-то более серьезного в мои планы не входили. Воздушный фильтр и салонник поменял сам, как только пыльные дороги остались позади, а масло поменял уже в Байкальске.

При поездке по пустыне не лишней была бы оклейка корпуса в уязвимых местах, все-таки песок и мелкие камни делают свое дело, сбивая краску. Что невозможно защитить, так это лобовое стекло, у меня оно после Гоби покрылось микроскопическими царапинами и сколами — почти незаметно, но неприятно. Виной тому ветер, который несет абразивную пыль, а также встречные и попутные машины, поднимающие тучи за собой. В целом особого ущерба для машины не случилось, не считая лопнувшего и заваренного замка кунга, а также двух заклепок на подножке, выбитых камнем на хубсугульских ухабах — она и позвякивала, но была починена на Байкале.

Домой мы прибыли 3 августа. Суммарный пробег составил 10 тыс. км, из них по Монголии — 5 тыс. км.

Все цены в рублях указаны по состоянию на момент поездки. К сожалению, курс быстро меняется, причем не в нашу пользу.

И еще. Монголы весьма суеверны в бытовом плане: землю нельзя ковырять без надобности, в юрте особые порядки… Женщинам нельзя заходить в воду, потому что это может вызвать грозу. Искупались ТР с ТТ в Тэрхийн Цаган Нуур, вот нас на Хубсугуле и накрыло…