Иркутск—Бобруйск: встреча двух бабров

Наконец-то дошли руки до большого летнего автопутешествия. Вот, кстати, схемка, проложенная нашим трекером.

Я условно назвал его путешествием из Иркутска через Урюпинск в Бобруйск. В пути мы были больше двух месяцев. Перемещались мы на уже всем хорошо известном Прадике, который нас не подвел, хотя мы однажды попали в сложную переделку, о чем в свое время и расскажу. Наш экспедиционный корпус был в прежнем составе: за рулем я (автор текста), справа от меня жена Елена, она же наш бессменный штурман.

Путешествие, как видите, получилось очень насыщенное: каждые день-два новые города и впечатления.

К сожалению, каждый день оформлять во что-то связное свои путевые заметки в дороге не получалось, поэтому сейчас занимаюсь достаточно сложной работой по приведению их в порядок, но увы, быстро не получается. Поэтому иду на компромисс и предлагаю вашему вниманию только часть путешествия, но она цельная и логичная, связана только с Белоруссией. Почему так: просто боюсь увязнуть в огромном объеме российских впечатлений и там перегореть. А так: себя раззадорю и морально подготовлю к тому, что если уж начал рассказ, то нужно его и закончить. К следующему сезону, глядишь, и рассчитаюсь с долгами…

Так, что — «Поехали!»

А знаете ли вы, что между Иркутском и Бобруйском есть неявная связь? В гербе сибирского города присутствует неведома зверюшка бабр, а белорусском названии Бабруйска это слово тоже есть. Вот мы и исследуем этот вопрос. Но начнем из-за печки, с Гомеля.

Гомель

Вообще-то, я уже изъяснялся в любви к Белоруссии, в том числе и здесь. Повторяться не стану, просто держите это в уме. До этого я объехал почти всё дружественное нам государство, а в этот раз закрыл некоторые белые пятна.

Хоть мы и путешествуем на автомобиле, но в Гомеле нашли приют в гостинице у железнодорожного вокзала, то есть в одном из самых оживленных мест города.

Здесь же решились пообедать. Каким-то образом нас занесло в местную столовую. Она словно была вырезана из советских 80-х годов и поставлена здесь во всей свой первозданной красе: гулкое помещение с бетонными полами, столы с тонкими гнутыми ножками из металла, алюминиевая стойка раздачи и дебелые тетки за ней… Впрочем, все получилось недорого и съедобно, но возвращаться сюда не хотелось. Поэтому мы ужинали уже в другом месте, в народном ресторане с намекающим названием «У батьки».

Вот где, лоб в лоб, столкнулись два мира, две системы. И это непередаваемое ощущение советского прошлого и европейского настоящего нас всюду сопровождало.

Но в Гомеле удивило не это. Город наполнен не явной, но чувственной эротикой. Столько дев и дам в коротеньких шортиках я более нигде в Белоруссии не встречал.

И все эти обнимашки-целовашки происходили повсеместно. Но надо заметить, что проявления любви демонстрировались в хорошем городском антураже.

Гомель — красивый. А может, мы просто в удачное время в него попали. Но разве может быть плохим город, в котором работает выставка «Люди и птички»?

Туров

Из Гомеля мы отправились в Туров — один из старейших городов Белоруссии. История городка пронзает тысячелетие, но за эти годы он не оброс крепостными стенами и цитаделями, а остался небольшим, провинциальным местечком, но при этом очень уютным. Нам невероятно повезло с гостиницей, точнее, огромным домом, в котором мы были, похоже, единственными постояльцами.

К нашему большому номеру на первом этаже примыкала гостиная, она же кухня, перешедшая в наше единовластное пользование.

Тут же был отдельный выход во двор, откуда открывался потрясающий вид на реку и заповедный луг — очень важный для птиц, как было указано в предостерегающих и информирующих надписях вокруг.

Отчего-то остро захотелось жить в таком же доме и в таком же месте.

На обед пригласили в ресторан, принадлежащий владельцам отеля. Очень стильный. Конечно, мы налегали на белорусскую кухню: много картошки, много сала и мяса.

Устроившись и подкрепившись, мы созрели для изучения местных достопримечательностей. Вообще, в Турове много удивительного, особенно связанного с крестами. Существует поверье, что в город против течения из Киева приплыли несколько каменных крестов. Один из них, собственно, и установлен на территории кладбищенской церкви Всех Святых.

Однако этого чуда показалось мало, и тут же обнаружился еще один каменный крест, растущий из земли.

В центре городка на территории храма можно увидеть еще один удивительный крест. Утверждают, что ему более тысячи лет.

Кроме действующих культовых сооружений здесь есть еще одно. Обнаружили его в 1961 году и установили, что храм был построен в XII веке. Затем был уничтожен землетрясением. А сейчас над его остатками установили крышу, превратив бывшее святилище в музей.

Для небольшого городка с населением всего-то в 3 тысячи человек исторических памятников даже как-то слишком много. Но немало удивили и природные.

Во-первых, река.

Поплавать по ней не удалось, потому что водные прогулки на местном кораблике, толкающем перед собой плавучий ресторан, предназначались только для организованных туристов, к коим мы не принадлежали.

Пришлось гулять по берегу пешком.

Во-вторых, луг со всеми этими птушками. Для их сохранения на берегу Припяти был создан единственный в Беларуси негосударственный заказник — «Туровский луг». Ежегодные разливы превращают его в сеть островов, на которых кулики, чайки, утки и другие птицы устраивают настоящие колонии. Здесь же пролегают основные пути миграции птиц, в том числе из Европы в Африку.

Чтобы наблюдать за редкими птицами, сюда приезжают сотни орнитологов со всех концов света, а также любители наблюдать за пернатыми.

Тут действует единственная на территории Белорусии станция кольцевания.

Мы, конечно, побродили по заказнику. Птичек действительно много, но какие из них уникальные самостоятельно выяснить не удалось. Птахи да птахи. Но утром приятно было проснуться под их пересвист.

Давид-городок

Мы двигались по Белоруссии, останавливаясь то здесь, то там. В основном, в красивых местах.

Часто у церквей. Иногда они стояли в отдалении от сел и городков, поскольку были кладбищенскими. Порой я прогуливался по погосту. И замечал нечто интересное. Это, видимо, цыганские могилы: идут одна за другой. Немного разрывают шаблон о том, как должно выглядеть православное захоронение.

Но иногда попадаются могилы с памятниками, которые несут особый смысл. Вот один из таких. Дерево с обрубленными корнями и ветвями.

Наверное, здесь лежит последний из рода, на нем, видимо, прервалась связь поколений.

Конечно, кладбища — это экзотика, не всякий готов разделить кладбищенскую печаль, особенно находясь в автомобильном путешествии, поэтому такими прогулками не злоупотребляли. Чаще искали в белорусских селах и городах что-то более оптимистическое.

Недалеко от Турова мы задержались в Давид-городке. Хотя в его названии содержится намек на что-то очень небольшое, но городок больше Турова. И с не менее насыщенной историей. Пережить ему пришлось многое за свою тысячелетнюю историю: он принадлежал то одним, то другим. В 17-м веке воевода князь Волконский осадил здесь литвинов и сжег городок.

Сейчас на месте детинца высится холм. Утверждают, что тут более 3 метров культурного слоя. Но ничто не свидетельствует о былом величии, кроме памятного камня, вокруг которого пасется корова.

В центре самого городка, лежащего недалече, поставили памятник основателю — Давиду Игоревичу, князю волынскому и внуку Ярослава Мудрого. Персонаж ещё тот, но других в ту пору и не было.

Вокруг ведутся восстановительные и реставрационные работы, глядишь, дело дойдет и до изб горожан, явно портящих идиллическую картину.

Пинск

Отчего-то у меня Пинск ассоциировался с болотами. Вероятно, в детстве прочитал книжку о партизанах. Но ничего такого в городе не обнаружил (ни болот, ни партизан).

Самым большое впечатление на меня произвела скромная мемориальная доска, помещенная на одном из в общем-то обычных домов на этой улице. Вы видите, что на ней написано, но на всякий случай продублирую: «В этом здании учился в 1885-1892 годах уроженец деревни Мотыль, первый президент государства Израиль Хаим Вейцман».

В истории города столько всего намешано, что, вероятно, это не самый удивительный факт.

С погодой нам, можно, сказать повезло — дождь не шел, хотя и было пасмурно. Может, в отсутствие солнца Пинск не заиграл всеми своими красками. И все же город показался симпатичным, и мы с удовольствием по нему погуляли.

Брест

Брест — это одновременно символ российского позора (Брестский мир) и несокрушимой стойкости (Брестская крепость). Удивительно, но оба эти действа совершены были в одном месте.

Несмотря на дождь мы все-таки приехали сюда. Конечно, для того, чтобы почтить память тех, кто сложил здесь свои головы. Из-за непогоды народу было немного, но низкое серое небо только усиливало трагизм места.

Крепость для меня — модель сопротивляющейся агрессии Белоруссии: иссеченной металлом, напитанной людской кровью. В том числе и моего деда, командира противотанковой батареи, лежащего сейчас в братской могиле под Витебском.

Больше говорить ничего не буду, просто пройдемся по этому выжженному огнем кусочку земли, где до сих пор находят непохороненных солдат, которые только сейчас возвращаются из своего последнего боя.

Бобруйск

Мы ворвались в Бабруйск (уж позвольте мне использовать сразу и белорусское и албанское написание) под прикрытием дождя. Вообще, мокрая полоса накрыла нас на подходе к Бресту. Если крепость-герой мы еще геройски и осмотрели, то в Слуцке под защитой зонтов смогли добежать до местного торгового центра, где и провели большую часть пребывания в этом замечательном городе, о котором в итоге представления не имею.

Поступить так же с главной целью нашего автопутешествия мы, понятно, не могли. И пустились во все тяжкие. Первым делом решили осмотреть памятник Шуре Балаганову, который, похоже, и создал нынешнюю интернетовскую славу городу.
Помните:

« — Нашли дураков! — визгливо кричал Паниковский. — Вы мне дайте Среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию.
— Как, всю возвышенность? — заявил Балаганов. — А не дать ли тебе еще Мелитополь впридачу? Или Бобруйск?
При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом».

В какой-то момент город стал мемом и разошелся на цитаты в Интернете на так называемом «албанском» языке. Есть даже альтернативная история Бабруйска, к настоящему городу имеющая самое слабое отношение.

Кстати, памятник Балаганову установлен впритык к кафе, где и решили перекусить. Мне сказали, что платежную карту примут, а штурману, что нет. И она побежала менять деньги куда-то в пампасы под шелест дождя, пока я фотал местных улиток, вышедших на влажные прогулки.

Рассчитались-таки картой, но, похоже, Шура Балаганов был в чем-то прав — любят здесь идиотов.

Вообще-то, Бобруйск — это по-русски Бобров. Так некоторые местные и называют город. Есть памятники этому «жывотному». Популярно и пиво «Бобров». Штурман, к слову, родом из российского Боброва, так что можно сказать: вот они и встретились.

С Иркутском также есть параллели: правда, в Сибири бабр — это придуманный зверь, в отличие от его белорусского аналога.

В дождь особо по Бобруйску не разгулялись, то в знаковые места заглянули. В том числе и на рынок.

В этом году над городом, похоже, разорвалась термоядерная клубничная бомба, накрывшая ягодной шрапнелью всю округу. Клубника была всюду и дешево. Но ее было столько, что и сибиряку не съесть!

Подведу итог: Бабруйск — хороший город, в нем «жывотных» не обижают.

Могилев

Мы достигли главной точки нашего путешествия — Бобруйска. Но поскольку мы перемещаемся на автомобиле, то не можем из одной точки земли резко телепортироваться в другую. Поэтому мы построили наш обратный маршрут таким образом, чтобы побывать в Белоруссии там, где еще не были. И следующим нашим городом стал Могилев.

Перечитывая долгую и кровавую историю Могилева, я так и не понял, почему город называется именно так. Есть предположение, что назван он в честь основателя — князя Льва, но таковых было несколько. А кто-то утверждает, что имя собственное здесь вообще не причем.

В российский период Могилев любили посещать императоры. Здесь была Екатерина II, а во время первой мировой тут находилась ставка Николая II.

На подъезде к городу первое, с чем мы столкнулись, был воинский мемориал, посвященный последней войне. Много было военной техники, в том числе и немецкой.

Но и немало людей. Одновременно происходило два события: от мемориала отправлялся крестный ход (с ним мы еще пересечемся в центре города) и параллельно проводилась экскурсия для военных.

Батюшка был красноречив:
— Вы видите, какой ценой нам далась независимость. Если вновь придется отстаивать её, будьте готовы взять в руки оружие и не посрамите памяти своих предков.
Честно говоря, я не ожидал от попа таких милитаристских заявлений. Но, видимо, в воздухе что-то такое носилось.

Военные дождались, когда крестный ход уйдет, и негромко обсудили свои вопросы.

По Могилеву мы гуляли всё так же под мелким дождем, который то начинался, то прекращался. Удалось найти квартал со старой застройкой, хотя в интернете утверждалось, что её мало сохранилось после войны.

В целом Могилев показался ухоженным и интересным городом, впрочем, как и большинство нынешних белорусских поселений.

Мстиславль

От Могилева до российской границы рукой подать, но мы решили еще задержаться в Белоруссии, в городке с многозначительным именем Мстиславль. Как и все населенные пункты в этой части земли, город имеет насыщенную и противоречивую историю. Возможно, для русских особенно значимым событием стало то, что именно здесь Петр I впервые распробовал вкус победы над шведами. Тут же местные евреи вручили императору петицию с жалобой на мародерство солдат. Но все это уже происходило тут постоянно, как за сотни лет до, так и сотни лет после.

Городок горел и уничтожался много раз, католические храмы перестраивались в православные и наоборот. Удивительно то, что после всех исторических вихрей и катаклизмов сегодня Мстиславль являет собой благостную картину.

Есть тут, понятно, объекты, которые еще предстоит привести в порядок, но в целом все радует глаз.

На ум приходят ненужные параллели: вроде и народ здесь живет с той же ментальностью, что и через несколько десятков километров, но уже на российской земле. Но отчего такая разница в отношении к собственной среде обитания? Понятно, что в России подобных городов и, может быть, даже с более значимой историей, намного больше, что всего сразу не отреставрировать и не восстановить, но почему белорусы смогли это сделать, ведь у них и ресурсов для этого заметно меньше?

Меня, прежде всего, поражает разница не между крупными городами Белоруссии и России, тут без вопросов наши впереди, а между вот такими небольшими поселениями, удобными для жизни и приятными для глаза.

Когда же наши большие начальники поймут, что именно они и создают ощущение того, что многие называют Родиной?

Подытожим. Вот такое путешествие получилось у нас по Белоруссии. В этот раз мы побывали там, где прежде не были, и страну посмотрели полностью. Поездка вышла очень позитивной: всюду чувствовали себя как дома, везде встречали нас добром и лаской. Особенно, конечно, понравились малые города. Словом, сердце не обманешь — не случайно легла страна на душу. Будет возможность, вновь сюда заглянем.

Июль 2017 г.