По Каракорумскому хайвею и не только, или 6000 километров по дорогам Пакистана от Мохенджо-Даро до Гиндукуша

Часть первая: Планы и реалии.

Нас здесь двое. PeterC из Питера, возможно, запомнившийся кому-то отчетами о путешествиях по мексиканским пустыням, Ираку, другим странам, и Reiser, тоже не безвестный на Дроме, в миру Алексей, пермяк «солёны уши». Рассказы наши где-то здесь болтаются. Писать будем хоть и об одном и том же, но по-разному. Ведь взгляды двух людей с присущими каждому особенностями читать, наверно, будет интереснее. Да и к тому же правдивее: если один чего забудет или приврёт, другой поправит. По крайней мере, в теории.

Глава 1. Маршрут и подготовка. Питер.

Решение поехать в Пакистан созревало долго. Идею туда отправиться подал Алексей. И как всегда водится, окончательное решение вышло совсем не таким, как хотелось, мечталось и планировалось попервоначалу. Сначала план был хотя и грандиозен, но прост: я из Питера, Леша из Перми, на одной машине, через Казахстан и Киргизию, пересекаем китайскую границу и попадаем в Синьцзян. Затем из Кашгара едем по Каракорумскому шоссе, которое через самый высокогорный в мире пограничный переход (Худжерабский перевал, 4730 м) приводит в Пакистанский Кашмир. Далее едем по высокогорью, постепенно спускаемся на юг к Исламабаду и вдоль афганской границы c востока въезжаем в Иран. Моем сапоги в Персидском заливе (реально хотел кинуть в багажник кирзачи) и возвращаемся домой через Армению, Владикавказ и Волгоград. Всего-то 16 тысяч километров! Люди с ДВ и по двадцать пять за отпуск накручивали.

Времени на это нужно не меньше месяца, и он у нас был, хотя и впритык. Но затем появились преграды, на этот раз оказавшиеся непреодолимыми. Это, впрочем, означает всего лишь, что мы их преодолеем в следующей попытке, а их даже у олимпийцев целых шесть, что уж говорить о нас, любителях.

Что же это за преграды?

Самая простая и понятная — Карнет. Карнет де Пассаж — документ, дающий право въезда на машине в страну, которая его требует. Для намечавшегося маршрута это Иран и Пакистан. Выдается Карнет в стране постоянной регистрации автомобиля — в нашем случае это Россия — в обмен на денежный залог, который возвращается владельцу после обратного въезда автомобиля в страну регистрации. Размер залога зависит от стоимости машины, её марки, года выпуска и т.п. Так, для «Тахо» 2012 года залог составляет миллион двести тысяч рублей. Для «Нивы» этого же года — триста тысяч. И поскольку для «Тахи» за Карнет пришлось бы вываливать такую кучу денег, хоть и временно, этот вариант отпал. К тому же, Лёша сказал задумчиво: «Ты знаешь, Питер, что-то не хочется мне ехать к пуштунам на новой «Тахе»… А если за базар отвечать придется, а мы не соответствуем? Ну, например, вот тебе вежливо предложат поменять ее на стадо коз. С четвероногими-то ладно. Но, ведь к ним ещё и жён в придачу дадут! Ты как хочешь, но меня своя дома ждёт. Она ни с козами, ни с овцами, ни даже с верблюдами, а тем более с трудящимися востока, меня на порог не пустит».

Разрушать семейное счастье было не с руки, поэтому остановились на Лёшиной Ниве, как более соответствующей моральному облику и общей политической обстановке. Кроме того, перспектива получить за неё гарем отсутствовала напрочь, хотя насчёт верблюдов некоторые сомнения оставались. Но точку на обсуждении поставил Алексей, заявив, что, если даже его «Ниву» на пару верблюдов и обменяем, то пропавший залог за Карнет нас в общем-то не разорит. На том и порешили к обоюдному удовольствию.

Далее мы составили первые прикидки. По времени, по деньгам — впритык, но укладываемся. А вот дальше наступил облом. Хотя мы про него и знали, но что не удастся его преодолеть — не предполагали.

А дело все в китайском участке. Сам по себе хоть и небольшой, но встал у нас, как кость в горле. Дело в том, что Китай не пускает к себе на собственных машинах. Совсем. А для тех, кто все же очень хочет это сделать, существует ну исключительно затратный по времени и деньгам процесс. Причем пусть бы затраты по времени были только здесь, ладно, но ведь ко всему ещё нужно будет ждать оформления бумаг и после пересечения китайской границы! И если при планировании длительной поездки в сам Китай это вполне того стоит, но вбухивать более тысячи долларов и при этом терять время на оформление всех формальностей в Кашгаре только для того, чтобы проехать 600 км по китайской территории до Пакистана — это уже слишком.

Покумекали над двумя другими вариантами: в Китай, но через Урумчи и далее в Кашгар, но люди с той стороны ещё больше задрали цену. Решили не рисковать и похоронить китайский вариант до следующего раза. Заранее скажу, что негостеприимных китайцев я всё же обдурил, и, используя накопленный опыт перепрыгивания через забор американской границы из Мексики в Аризону и обратно, всё таки запрыгнул в Китай из Пакистана через их этот китайский забор (он оказался пожиже американского), и прошёл вглубь их китайской территории метров на триста. Но об этом позже.

Затем мы начали рассматривать идею добираться через Иран — и туда, и обратно. Не срослось. Время не позволяло. Поэтому, скрепя сердце, решили остановиться на варианте перелёта в Исламабад, чтобы там взять машину и уже оттуда объехать Пакистан — хотя бы и не весь, а самую интересную северную часть — Гималаи, Гиндукуш, Каракорум.

Подготовки при этом варианте в моем понимании почти никакой не было нужно. Главное —это найти в Пакистане принимающую сторону, которая вышлет приглашения на визы и будет сопровождать по стране. Мы использовали фирму Lost Horizon Treksand Tours, www.losthorizontreks.com, Main Road, Jutial Gilgit,Gilgit-Baltistan, Pakistan, тел. 092-5811-455017, 092-5811-457974, е-mail info@losthorizontreks.com, директор Абдул Бари.

Хотя Пакистан — страна в основном спокойная, здесь нужен проводник или гид/переводчик, который сможет объяснять и помогать в разных ситуациях — хоть на базаре, хоть на дороге. Потому что английский здесь так же широко распространен, как где-нибудь в Бодайбо или Крыжополе: ну просто любая продавщица в ларьке и каждый местный полицейский спокойно на английском общаются, и вообще просто ждут не дождутся шанса поразить вас исполнением монолога Гамлета на языке оригинала. Вот почему без местного гида не обойтись, ни в Бодайбо (если вы почему-то русского не знаете), ни в Пешаваре: и в самом деле, зачем нам этот Гамлет?

Затем визы. Лёша делал через Пермскую турфирму, я же съездил в Москву сам, и мне, взяв документы в 11 часов утра, выдали визу уже в два часа дня. Большое спасибо Консулу Пакистана в России: господин Захид Махмуд Минхас пригласил меня в свой кабинет для беседы и долго интересовался как, куда и зачем мы едем, давал практические советы, что посмотреть, где останавливаться и, судя по всему, был искренне рад, что в его страну всё-таки едут туристы, даже если это и мы с Лёхой.

Ну и авиабилеты купили. Турецкими авиалиниями. Петербург—Стамбул и Пермь—Стамбул. Оттуда в Исламабад. Вот и вся подготовка.

По расходам на этот момент: стоимость билетов — 43000 руб., приглашение бесплатно, но надо договариваться о сумме пакета (гид + машина), о чем позже, и посылать предоплату в 600 долларов. Виза делается строго на основании приглашения, которое присылает принимающая сторона. Она оформляется либо через визовый центр (Лёша заплатил две тысячи рублей плюс стоимость визы 130 долларов), либо самостоятельно (я заплатил прямо в посольстве Пакистана в Москве). Посольство в пяти минутах пешком от Маяковской по Садовому кольцу, яндекс вам в помощь.

Глава 2. Маленькое отступление про маленькие путешествия. Питер.

Когда я ездил из Питера в Екатеринбург на майские 2013-го через Вологду, Никольск и Пермь, думал в Перми пообщаться с Reiserом. А он в Норвегию поехал, на рыбалку. И в то же самое время! Только мы с ним не пересеклись, хотя он ехал мне навстречу и проехал, не останавливаясь, мимо той турбазы в Шарье, где я ночевал. Лишь пообщались по телефону. Но уже тогда у него проскочили слова о поездке куда-нибудь далеко, в горы. Я на это внимания не обратил и, как оказалось, зря: Лёха парень упорный и, если чего решит, так обязательно сделает. В результате мы с ним, к моему удивлению, спустя год оказались аж в Пакистане. Но об этом ниже.

За это время я совершил много всяких небольших путешествий, типа опять в Италию или по Штатам, но отчетов не писал, ибо про все это уже не раз многими написано. Хотел о них здесь упомянуть, но Леша резонно заметил, что в отчете про Пакистан им не место, и предложил написать отдельный отчёт, хотя бы и один про все сразу. Что я в скором времени и сделаю.

Но среди всех них была заслуживающая упоминания поездка, оказавшаяся очень полезной в плане тренировки. По Кипру. Поскольку и там, и в Пакистане движение левостороннее. И горные дороги по ущельям и кручам извилисты одинаково, хотя и на разной высоте. Напрягает их узость и непривычка к левостороннему движению. Спасает же малое количество как встречных, так и попутных.

Кстати, начал писать о Кипре ещё в Питере, а редактирую и поправляю её вот прямо сейчас, в девять вечера, в полной темноте по дороге из Исламабада в Мултан и Суккур. Лёша Райзер давит педаль, распугивая вело-, мото- и ослобратанов (в самом прямом смысле этого слова, то есть тележек с осликами), которые меня утомили до распухания мозга, и я предпочел убраться на заднее сидение давить клаву ноута, ибо ещё немного — и я стал бы давить мотоциклистов. Вместо этого, умиротворенный, под звуки цыганского хора сижу и вспоминаю, что Кипр всё-таки оказался прекрасной тренировкой покрутить правый руль, перестать шугаться встречных в лоб, которые совсем даже не в лоб, а в своём праве, и что это ты сам себе злобный Буратино с правосторонними привычками; и научить, в конце концов, собственную левую руку правильно дёргать ручку скоростей, которая находится, сволочь такая, слева — в отличие от педалей, каковые даже и в Пакистане сами себе без изменений, что характерно.

Следующая поездка случилась в Пакистан, но про нее, как вы уже поняли, утомлять буду долго, но немного позже. А пока передаю слово Алексею.

Глава3: Один среди «чужих». Алексей

Ночь.Сон прерывает объявление по громкой связи о снижении самолета. Включается свет, шевелятся соседи, снуют по проходам проводники. В иллюминаторе нарастает россыпь огней большого города. Заложив пару виражей, лайнер ощетинивается закрылками, со стуком выпускает шасси, и вскоре «плюхается» на аэродромный бетон. Все. Двадцать часов в самолетах и аэропортах заканчиваются прибытием в столицу чужой незнакомой страны.

Комфорт самолетного салона сменяется оглушительной уличной жарой и запахом горелого керосина. В зале прилета встречает стена бородатых мужчин в белых одеждах. Где-то среди них мой визави — единственный здесь человек, который должен помочь сделать первые шаги в этом, как тогда казалось, враждебном городе. Шарю глазами по толпе. Ага, вот и он, держит в руках картонку с надписью «Мr. PeterC…». Уф! Напряжение спадает. Градус настроения лезет вверх. Как к родному ломлюсь к этому парню…

Чтобы Вы поняли, уважаемый читатель, откуда у меня взялся столь нервный настрой, прервуэ пизод и переведу Ваше внимание на несколько часов назад, в аэропорт Стамбула.

Осталось позади утомительное ожидание рейса в Исламабад, скрашенное недолгой вылазкой в город.

Прогулка, где-то возле Софийского собора…

Фото на память с турецким секьюрити…

Разыскиваю нужный выход и присоединяюсь к моим будущим попутчикам. Большинство из них мужчины, на лицах которых ни улыбок, ни эмоций. От их сурового вида чувствую себя неуютно. До начала посадки остается полчаса, а моего партнера, небезызвестного на «Дроме» PeterC, который ездил на своей «Тахе» в Ирак, еще не видно. Странно. Ведь, самолет из Петербурга уже давно прибыл… Ладно, звоню на телефон. То, что слышу, повергает в шок: «Я не приеду…». Причина, которая называется — печальна и в любой момент может настигнуть каждого из нас (не дай, Бог, конечно…).

Этого никогда не ждешь, но оно приходит независимо от нашей воли. Ведь, все мы смертны. Поэтому, вслед за сочувствием, первая мысль, которая проскакивает в голове: «Ну, как же так. Почему, именно сейчас, и именно с нами, это случилось? Позади более полугода подготовки, десятки написанных писем, часы разработки и обсуждений маршрута, оплаченный аванс, выкупленные билеты, наконец. А главное — прямо из рук ускользает путешествие, на которое затрачено столько сил, средств и времени!». Ведь, осуществить его одному, практически без языка, в стране, которая, мягко говоря, считается не совсем безопасной, в этот момент кажется безумным. Однако со своими советами тут же лезет авантюрный «бесенок», всю жизнь сидящий внутри: «Ты же хотел, изначально, ехать один. Вот тебе и предоставляется такая возможность. Используй ее!».

Голос Питера (именно, так зовут моего партнера, а теперь, думаю, друга) в телефонной трубке возвращает на землю: «…прилечу через три дня. Встречай. Тебя будет ждать в аэропорту машина отеля. До моего приезда занимайся, чем хочешь». Честное слово, если бы события развивались по самому худшему сценарию, воспринял бы их, как данность. Забегая вперед, скажу, что Питер нашел в себе силы не только справиться, но и продолжить осуществление нашего плана, хоть и изрядно измененного. Прилюдно благодарю его за твердое слово, за партнерскую ответственность, за интерес к путешествию, сохраненный и после пережитого стресса.

Ну, ладно, возвращаемся в аэропорт Исламабада к оставленному там таксисту. Для него, еще в самолете,с помощью электронного переводчика заготовлена пара английских фраз, коротко поясняющих ситуацию. Подхожу, здороваюсь и демонстративно прямо с бумажки их зачитываю, давая понять, что не владею языком. Он реагирует нормально: «О,кей, сэр. Вэлкам ту Исламабад, сэр». Заученным движением хватает чемодан и волочит к машине. Охлажденный салон новенькой «Хонды» спасает от жары, которая буквально душит, стоит только оказаться на улице.

Выехав со стоянки аэропорта, мчимся по пустынным ночным улицам пакистанской столицы. За окном мелькают темные высотки, рекламные щиты, деревья, освещенные витрины, мечети и даже шикарная церковь проносится мимо. Все, как в любом европейском городе. Непривычны лишь левостороннее движение да стоящие кое-где на перекрестках полицейские джипы с пулеметами на крышах. Наконец, через полчаса, проехав вдоль высоченного забора, увенчанного «колючкой», упираемся в подъемный барьер и двух автоматчиков.

Подъемный барьер (снято днем).

Это первый пост охраны отеля «Серена» — самого «крутого» в Исламабаде. Один секьюрити заглядывает в салон, о чем-то говорит с водителем. Второй осматривает пространство под капотом, багажники, с помощью зеркала с фонариком заглядывает под машину. Барьер опускается, едем дальше. До подсвеченного здания отеля остается пара сотен метров, на протяжении которых минуем еще два поста и зигзагообразную дорожку между искусственными препятствиями. Наконец, уже на входе, мой чемодан пропускают через сканер, а меня — сквозь рамку металлоискателя. Да-а-а!… Начало пребывания в стране многообещающее. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше попадаю в некое подобие дворцового зала, ослепляющего богатым убранством, блеском мрамора, торжественностью интерьера. Но это всего лишь служба приема.

У стойки меня встречают как Питера C... Ведь именно он бронировал отель. Как могу, поясняю ситуацию и, желая удешевить проживание, прошу вместо двухместного номера, забронированного Питером (125$ c человека), предоставить одноместный. Желание исполняется, но врученный счет недвусмысленно говорит о том, что мой английский совсем плох, и меня неправильно поняли. Внизу бумаги красуется цифра гораздо бОльшая ожидаемой. За двое-то суток!!! Но уже нет ни желания, ни сил, да и гордость не позволяет объяснять, что для меня это очень дорого. Подписываю счет, забираю ключ и в сопровождении коридорного поднимаюсь в свои апартаменты.

Честно скажу, что, прожив уже большую часть жизни, немало поездив по России и миру, в таких «нумерах» останавливаться не приходилось. Комната — как небольшой спортзал. Кровать — в полкомнаты. Телевизор — в полстены. Кресла кожаные, мебель красная, картины подлинные. Джакузи-ванна-душ-биде красуются в санузле по размеру большем, чем комната в моей квартире. Холодильников два. Зачем? До сих пор не знаю. Ну, да, ладно. Могу себе, хоть раз, позволить. А сейчас спа-а-ть, спать! На улице уж брезжит рассвет.

По плану, согласованному с принимающей пакистанской турфирмой, в 12:00 этого дня мы должны были за обедом познакомиться с ее представителями и затем ехать осматривать город в их сопровождении, уже на арендованной машине. Однако где-то в 10:30 на мой вопрос: «Не интересовался ли кто прибытием туристов из России?», администратор на рецепшене отвечает отрицательно. Телефон фирмы есть. Звоню, но номер не отвечает. В тревоге отправляю сообщение на E-mail фирмы: «Мы в «Серена-отель». Где наш гид и машина?». Электронные сообщения директор мистер Бари должен принимать на сотовый телефон.

Просто сидеть и ждать не в моем характере. Прошу вызвать такси, чтобы осмотреть город. Предлагают взять машину в отеле. Стоимость 70$ за день. Соглашаюсь. Составляем список достопримечательностей, плачу деньги, получаю путевку и на стоянке возле отеля сажусь в ту же «Хонду», что была в аэропорту. Только, водитель другой.

Зовут его Стефен. Как ни странно, он христианин. Узнав, что будет возить туриста из России, радуется и произносит: «Путин каращё». Молодец. Политически «подкован» и пару слов по-русски знает. Но главное, что от него требуется, провезти меня по всем интересным местам и вернуть обратно.

Для начала едем на холмы к северу от города, которые называются Маргала Хиллс. Как поясняет Стефен, они являются одним из самых любимых мест отдыха горожан. На территории этих холмов расположен одноименный национальный парк — обиталище многих видов животных, птиц и редких растений, а с обзорных площадок в хорошую погоду открываются панорамные виды столицы. Мне немного не везет, потому, что над городом стоит дымка, и видимость не столь хороша, как бы хотелось. Животные же, видимо, в этот день попрятались в лесу от сорокаградусной жары.

Зато этот день рабочий, и местное население не досаждает своим присутствием и любопытными взглядами.

На лоне природы нервное напряжение окончательно спадает, позволяя, впервые после выезда из дома, почувствовать, что нахожусь в отпуске. Просто наслаждаюсь красивыми видами,…

…брожу по сувенирным лавкам и что-то покупаю по мелочи,…

…а после обеда в одном из практически пустых ресторанов…

…даю команду Стефену ехать вниз в город к следующей достопримечательности — мечети Шейх Фейсал, которая хорошо видна сверху.

Вблизи она предстает грандиозным сооружением, выстроенным с использованием современных технологий, материалов и дизайна. Помимо основного помещения площадью 5000 кв. метров, рядом имеется открытая эспланада для прихожан. Вместе они способны вместить около 300 тысяч верующих. Эта мечеть, конечно, уступает по размерам и роскоши отделки мечети Хасана II, виденной когда-то в марокканской Касабланке, но все равно, вблизи производит сильное впечатление. Ведь, это четвертая по величине мечеть в мире. Построена она в 1986 году на средства короля Саудовской Аравии Фейсалаас Сауда и названа его именем. Стоимость строительства составила около 120 млн. долларов.

Снимаем обувь, вступаем на эспланаду и обходим сооружение вокруг. Внутрь, к сожалению, попасть не удается. В этот день закрыто. Но даже внешнего осмотра достаточно, чтобы проникнуться уважением к реализованному архитектурному проекту.

Во время прогулки ощущаю на себе любопытные взгляды людей, которые потом будут сопровождать нас все время пребывания в стране. Некоторые подходят и, узнав, что я из России, просят вместе сфотографироваться.

Видимо, бледнолицые сахибы не такие уж частые здесь гости, а россияне, в особенности. Но надо отдать должное, никакой недоброжелательности, а тем более, агрессии в свой адрес, не чувствую, как не чувствовали ее и потом, в других местах. Закончив осмотр столь близкого к небесам сооружения, перемещаюсь на более приземленный объект, а именно, в зоопарк, где среди живых представителей фауны их давно вымерших предшественников провожу остаток дня.

А по возвращении в отель все само собой образуется. На рецепшене меня уже ждут мистер Бари, директор турфирмы, и мистер Али, наш гид. Впрочем, увидев возраст этих людей, слово «мистер» сразу отбрасываю и дальше при общении пользуюсь только именами. Поскольку обеденное время давно прошло, предлагаю знакомство и обсуждение дальнейших действий провести за ужином. Благо, идти никуда не надо. Ресторан отеля представляет для этого прекрасную возможность.

Справа Абдул Бари — директор турфирмы. Слева Али — наш гид

Официальная часть проходит отлично. Бари адекватно воспринимает информацию о случившемся у Питера, о вынужденном изменении согласованного плана и предложение дождаться приезда моего партнера для дальнейших финансовых расчетов. С трудом, с помощью электронного переводчика, но мне удается вести беседу на английском языке. Парни говорят бегло. Чувствуется большая разговорная практика. Ну, а когда ужин, а вместе с ним и официальная встреча, заканчиваются, предлагаю подняться ко мне в номер и перейти к неформальному общению за армейской фляжкой коньяка, благополучно преодолевшей вместе со мной все границы. После первой «за знакомство» и вручения российских сувениров разговор становится совсем непринужденным, а языковый барьер почти исчезает. Удается даже шутить, при этом довольно сносно друг друга понимаем.

Похоже, употребление алкоголя для ребят совсем не в диковинку. К моменту опустошения фляжки у нас уже готовы экспресс-планы на последующие два дня. Завтра с утра едем в город Лахор. Для этого Бари, в счет дня аренды джипа у него на фирме, нанимает в городе легковой автомобиль, на котором и совершим это путешествие. Вот на такой оптимистичной ноте, в ожидании новых впечатлений прощаюсь со своими гостями и иду осваивать арсенал предоставленных мне банных услуг. Ведь завтра надо покинуть эти хоромы, либо снова раскошелиться. Для меня это неприемлемый вариант.

Следующее утро наступает рано. Уже в семь завтракаю вместе с моими сопровождающими, а еще через полчаса стартуем к цели. В качестве транспортного средства в этот раз выступает довольно «свежая» «Тойота» с водителем.

Преодолеть предстоит 400 километров по трассе национального значения М2, которая по-местному называется «моторвэй». Как чуть позже оказалось, по сути, это «штатовский» шестиполосный интерстейт, или немецкий автобан. Никаких пересечений в одном уровне с другими дорогами, и все инфраструктурные объекты (заправки, места отдыха и т.д.), расположены в стороне, на съездах. Максимальная разрешенная скорость 120 км/час.

До Лахора есть также более короткая дорога через Гуджрат, но, если я правильно понял моих попутчиков, при езде по ней «душа поднимается в небо». Поэтому не экспериментирую и полагаюсь на знающих людей.

Ну, что же, трогаемся. Пока выезжаем из города, изучаю его из окна машины. Собственно, изучать-то особо нечего. Исламабад — город молодой. Он спроектирован и построен в середине прошлого века, уже в качестве столицы государства. Поэтому имеет широченные проспекты и улицы «на вырост», квадратно-гнездовую планировку, как в Нью-Йорке, и унылую архитектуру шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, позаимствованную, видимо, в московских Черемушках.

И лишь постройки последних лет выделяются своей индивидуальностью.

Но, главное, что сразу бросается в глаза, это огромное количество зелени. Город просто «утопает» в садах, парках, скверах и газонах.

И еще. В сравнении с остальными городами Пакистана, где побывали, он показался самым «европеизированным». Но это лично мое мнение.

Тем временем покидаем пределы Исламабада и выезжаем на развилку, с которой можно направиться, как на восток к индийской границе, так и на запад к Афганистану.

Уже через несколько минут за окном устанавливается однообразная картинка убегающей вдаль дороги, местами обрамленной деревьями и кустарником. Монотонность движения нарушают лишь редкий попутный транспорт, да время от времени встречающиеся дорожные рабочие, убирающие наносы листьев возле разделительного барьера.

Трафик на дороге минимальный, рабочих еще меньше, темы для разговоров пока исчерпаны, поэтому неудержимо тянет в сон. Похоже, не меня одного, чему, вскоре, вижу и подтверждение.

Основательно встряхивают и возвращают к бодрому состоянию лишь остановка и перекус, где-то в середине пути. Места отдыха на этой трассе вполне цивилизованные. Территория ухоженная, вся инфраструктура в наличии — заправка, ресторан или фастфуд на выбор, магазины, ларьки со всякой всячиной и сувенирами, душ, чистый туалет, мечеть, навесы для стоянок машин. С вечера, как сказали, есть охрана. Ничуть не хуже «Автогриллей» на европейских автобанах. Могу сравнивать, бывал.

После отдыха дело идет веселей, да и пейзаж становится интереснее. Въезжаем в гористую местность и, преодолев небольшой хребет по названию Соляной, через час оказываемся в предместьях Лахора — второго по величине городе Пакистана после Карачи.

Ну, а вскоре погружаемся в городскую гущу бесчисленных мотоциклов, тук-туков, машин, велосипедов, осликов с неуклюжими телегами, броуновского движения людей. Все это перемещается мимо лавок, магазинов, хаотично нагроможденных строений непонятного назначения, опутанных хитросплетением проводов, и в звуковом сопровождении несмолкаемого гула клаксонов. Ездил до этого самостоятельно по Тегерану и другим иранским городам, но там просто образец организации дорожного движения, в сравнении с лахорским, да, и в целом, как потом оказалось, пакистанским.

Чтобы не тратить время на ориентирование в этом содоме, Бари вызывает своих местных друзей, которые приезжают на мотоцикле. Один садится в машину в качестве навигатора, а второй добирается до нужных мест на своих колесах. Сначала едем к монументу, который называется Минар-е-Пакистан (Минарет Пакистан). Он возведен в 1968 году в честь 20-тилетия образования государства, на месте, где была подписана Хартия Независимости Пакистана. Представляет собой 72-метровую бетонную башню с основанием в виде цветка и смотровой площадкой наверху. Спроектирован он, кстати, дагестанским архитектором Усман Ханом.

Особого паломничества людей к монументу не наблюдаем. Вход наверх закрыт, потому что в окружающем парке Икбал развернута грандиозная стройка по его реконструкции. С трудом нахожу точку, откуда в кадр не попадают кучи камней, труб и арматуры. Делаю пару снимков, и едем дальше.

Следующий объект для знакомства — знаменитый лахорский форт (крепость) — наследие династии Великих Моголов, который начал возводить шах Акбар в середине ХVI века, а достраивали его последователи на протяжении 200 лет. Форт имеет площадь около 18 га, на которых за мощными стенами разместились более двадцати исторических построек. Одна из самых красивых и наиболее сохранившихся — белокаменные ворота Аламгири.

Другая достопримечательность, которой продолжается осмотр форта, — мечеть Бадшахи. Возведенная в конце семнадцатого века, она до сих пор входит в число самых больших (пятая по величине) и красивых мечетей мира. Побродив по ней, посмотрев на искусные каменные резные панно и цветочные росписи, понимаешь, насколько изменились понятия о красоте и ценности вещей за прошедшие века.

Вид на мечеть с эспланады…

…и с улицы, из-за стены.

В портале входных ворот.

Входные ворота.

Осматривая эту мечеть, впервые за время пребывания в Пакистане встречаю иностранных туристов — двух китайцев. Узнав, что я из России, они сначала буквально впадают в ступор. А потом дружно принимаются кричать: «Путин, Путин!», тащат фотографироваться и брататься. Лихорадочно пытаюсь вспомнить имя китайского премьера, чтобы назвать в ответ, но тщетно. Тогда, как свидетельство дружбы, достаю из рюкзака и дарю небольшие российские флажки. Слово «Френдшип» звучит с удвоенной частотой.

На такой вот рекламно-патриотической ноте расстаемся с вновь приобретенными друзьями и продолжаем наше исследование крепости. Еще более двух часов лазим по отреставрированным и не очень стенам и лестницам, заглядываем в укромные уголки, любуемся образцами архитектуры разных веков.

Зал аудиенций.

«Лестница слонов».

Шахская беседка.

Купола жемчужной мечети.

Они же с другой точки съемки.

Зеркальная мечеть.

Реликвии на задворках.

Посетителей, кроме нас, в крепости, буквально, единицы. Привлекают внимание сикхи из соседней Индии. Для российского туриста они любезно соглашаются позировать.

Встречей с этими, по-видимому, культурными людьми, поинтересовавшимися, из какого города России я приехал, экскурсию по крепости завершаем и возвращаемся к машине, оставленной в одном из близлежащих к форту дворов.

Едем на обед в кафе, принадлежащее то ли родственникам, то ли друзьям наших лахорских гидов. Пара бокалов напитка, типа айрана или кумыса, принятых для затравки, хорошо поднимают настроение и возбуждают аппетит.

Но даже они не помогают мне справиться с предложенной порцией риса и курицы, обильно приправленной жгучим перцем. Вообще, в пакистанских заведениях общепита, кроме излишнего количества подаваемой еды, все организовано нормально. По крайней мере, в тех, где мы бывали. Посуда и приборы всегда чистые, салфеток дают с избытком, вода — только из бутылок, которые открывают при тебе же. И хоть еда довольно однообразная — ее основу составляют рис, куриное мясо и овощи — при желании можно заказать все, что угодно. Питер, например, несколько раз заказывал суп. Захотел как-то раз картошки целиком с соленой рыбой — на тебе картошку. Еда слишком перченая? Перец дадут отдельно — сыпь или кусай, сколько надо. Главное, чему неукоснительно необходимо следовать — не употреблять еду, продающуюся у дороги (пирожки, мясные изделия и т.п.). Кроме фруктов, конечно. Но, к ним требования везде одинаковые — прежде чем тащить в рот, вымой. Так что мои таблетки от отравлений приехали домой не распечатанные. В среднем стоимость обеда где-нибудь в ресторане при гостинице или в кафе составляет от четырех до шести долларов с человека.

Из кафешки пешком идем в лахорский музей. Как вещает Интернет, он — крупнейший в стране, с самой богатой экспозицией. Насчет крупнейшего — возможно. Здание внушительное и оригинальное. Да и залов внутри много.

А вот, что касается экспозиции… Лично мне она такой уж выдающейся не показалась. С местным колоритом, да.

Буддистская ступа.

А вот и он сам, великий и могучий Будда…

А в целом — стандартный музейный набор оружия и военной амуниции разных эпох,…

Половина этих ружей произведена в Российской Империи.

…старинных предметов быта и искусства,…

…исторических и археологических артефактов, связанных с известными личностями, верованиями, мифами и преданиями,…

Статуя Будды из Гандхара.

…предметов изобразительного и декоративно-прикладного искусства, музыкальных инструментов, ювелирных изделий, текстиля и керамики. Все это видим, как говорится, «одним глазом», пробегаем «по верхам», потому что за час-полтора, отведенные на музей, все равно ничего толком изучить нельзя. Таким местам надо посвящать, как минимум, день. А у нас впереди еще две достопримечательности, куда надо успеть.

Сначала едем в северо-восточную часть города, смотреть сады Шалимар — объект Всемирного наследия ЮНЕСКО, которые были построены императором Великих Моголов, Шах-Джаханом в первой половине семнадцатого века. Вход в этот райский уголок, расположенный за каменными стенами среди шумного города, за небольшую плату доступен всем желающим и до сих пор используется жителями Лахора для отдыха и пикников.

Здесь действительно много деревьев и тенистых лужаек, но основную историческую, да и утилитарную ценность представляют многочисленные бассейны, фонтаны и павильоны.

Их неспешный обход, осмотр и фотографирование занимают немало времени, но на созерцание прекрасного его совсем не жалко. Тем более, в сопровождении такой команды «охранников» …

…чувствую себя вполне комфортно и снимаю все, что хочу, и кого хочу, чтобы попытаться передать безмятежную атмосферу этого места.

Школьницы.

Изготовление лестницы из бамбука.

Семейство?

Еще одно…

Похоже, местные клерки на отдыхе…

Однако мы уже должны торопиться, чтобы успеть посмотреть главную, на мой взгляд, лахорскую достопримечательность — церемонию «Спуск флагов» на единственном пограничном переходе между Пакистаном и Индией, находящемся вблизи Лахора в местечке Вага. Начинается она в семь часов, но, как сказали наши сопровождающие, уже в шесть надо занять удобные места потому, что народу бывает очень много.

Снова садимся в машину и выдвигаемся на восток, к индийской границе. Проехать надо всего-то девятнадцать километров по трассе Grand Trankroad, проходящей как раз мимо садов Шалимар. Но наши провожатые заставляют водителя свернуть на параллельную городскую дорогу под предлогом, что она менее загружена. Ну что же, им видней. Хотя, мне так совсем не показалось.

И действительно, когда дорога выходит к каналу, то оказывается полностью забитой транспортом горожан, спасающихся здесь от сорокапятиградусной жары. Она идет прямо по берегу канала, и на всем ее протяжении от обочины до уреза воды стоят машины и мотоциклы купальщиков. Не знаю, намеренно или нет, нас сюда затащили, но зрелище сотен, а может, и тысяч взрослых мужчин, самозабвенно плескающихся прямо в одежде в мутных коричневых водах канала глубиной не более метра, вполне может быть отнесено к еще одной достопримечательности Лахора. Именно здесь в очередной, и отнюдь не в последний раз, возникает мысль, что нахожусь в стране, населенной преимущественно мужиками.

Наконец, совсем по-черномырдински, — «хотели, как лучше, получилось, как всегда», — потратив на двадцать километров более часа, прибываем к границе.

Дальше дорога перекрыта. Армейский пост направляет весь транспорт на стоянку, …

…а народ около километра идет пешком. Вот те ворота в белом обрамлении, вдалеке справа, и есть граница.

По мере приближения к границе количество армейских и полицейских патрулей нарастает,…

…а перед входом на территорию пограничного перехода вооруженные люди и искусственные заграждения разделяют и «сжимают» толпу до нескольких ручейков, которые, в конечном итоге, попадают под рамки металлоискателей.

Не думаю, что через такой контроль проскочит даже мышь с небольшим поясом шахида. Увы, мы опоздали. Когда минуем все кордоны, церемония уже идет. Трибуны плотно забиты людьми,…

Женская трибуна.

Мужская трибуна.

…а на плацу караулы с пакистанской и с индийской стороны проводят подготовительные строевые упражнения и становятся по своим местам согласно сценарию.

Доклады, перестроения, диковинные маршировки — ноги выше головы — все это совершается под ритмичный, в медленно нарастающем темпе, барабанный бой.

Патриотические или религиозные призывы двух глашатаев с зычными голосами…

…заводят толпу. После каждой их тирады трибуны взрываются и в едином порыве кричат: «Аллах Акбар!!!»...

Честное слово, мурашки пробегают по коже, когда видишь общие столь высокие эмоции тысяч людей и понимаешь, что перед тобой не просто толпа, а единая нация.

Тем временем ритм барабанного боя достигает апогея и обрывается. Звучат очередные команды с обеих сторон. Под торжественные звуки горнов начинается одновременный медленный спуск пакистанского и индийского флагов. Все встают и замирают по стойке смирно.

Внизу индийские и пакистанские солдатики подхватывают свои полотнища, снимают с тросов, ловко в несколько движений сворачивают и передают начальникам караулов. В сопровождении эскорта те на вытянутых руках проносят их по всему плацу и передают на хранение в караульные помещения.

Народ ревет от восторга. Над трибунами несется: «Па - ки - ста - а - а - н!, Па - ки -ста - а - а - н!!!». Жуть! Как хорошо, что нам нечего делить с этой страной.

Утром флаги снова взметнутся вверх, соединяя две страны. А пока ворота закрываются, и больше нет места на всем протяжении более чем двухтысячекилометровой границы между Пакистаном и Индией, где бы ее можно было легально перейти или переехать.

Ну а мы сразу после закрытия ворот в числе первых покидаем «арену», где разыграно это необычное зрелище. Фотографируемся на память с одним из участников действа,…

… и, опять же пешком, возвращаемся к машине. Снова трудно, через огромные пробки пересекаем весь город. На западной окраине Лахора прощаюсь с нашими сопровождающими, одарив каждого матрешкой. В Исламабад въезжаем уже затемно.

Расписной пакистанский грузовик ночью. Он весь увешан катафотами.

Ночую в номере за сорок долларов, в отеле, где остановились ребята. По большому счету, все то же самое, что и в «Серене», разве что комната и кровать поменьше размером, да джакузи, биде и ванна отсутствуют. Ну и стены без картин. Не беда, не из графьев. Отсутствие картин совершенно не напрягает.

В последний день перед приездом Питера никуда не тороплюсь, потому что провести его запланировали в окрестностях Исламабада. Жду товарища, как родного. За три дня без русской речи, честно скажу, морально устал. Ведь, каждое услышанное или произнесенное слово надо о с м ы с л и т ь, чтобы понять самому, и ответить так, чтобы быть понятым окружающими. Внезапно оказаться в таких условиях трудно. Более-менее серьезно английский начал изучать, лишь пять месяцев назад. Но на седьмом десятке лет мозги уже не те, и результаты тоже. Ну да, ладно, недолго осталось.

Пока же знакомлюсь с арендованной для основного путешествия машиной, на которой будем «рассекать» уже сегодня, и ее штатным водителем. Машина — пикап «Toyota Hilux» с пробегом триста тысяч километров,…

… а водитель по имени Умар — пятидесятилетний мужик из Гилгита. На вид весьма грозный. Но, как потом оказалось, с рассуждениями и поступками ребенка, феноменальной работоспособностью, минимальной потребностью в бытовых условиях и беспрекословной готовностью выполнить все указания начальства и пожелания клиентов. В городе за рулем чувствует себя не очень уверенно, зато в горах водит машину виртуозно.

Вот для начала и даем ему возможность показать свои способности. Едем в горы, за сорок километров к северу от Исламабада в район, который называется Мюррей — продолжение маргальских холмов.

Здесь находятся единственные в Пакистане обустроенные горнолыжные склоны с подъемниками, и зимой можно кататься на лыжах. Это же, как понял, элитное место, где состоятельные столичные жители покупают себе участки земли и строят, своего рода, дачи для отдыха от удушающего летнего зноя.

И действительно, на высоте до двух тысяч метров чувствуется прохлада горного воздуха, пьянит аромат сосновых лесов, покрывающих эти холмы. Со слов моих гидов в хорошую погоду с их вершин открываются великолепные панорамы, и даже просматриваются силуэты хребтов Гиндукуша. Но сегодня прямо над дорогой висит туман, который местами проливается мелким дождем.

Доезжаем до какой-то турбазы, откуда начинаются пешие и конные маршруты в горы, но никакого желания ходить пешком или ездить на лошади в такую погоду не возникает. Температура градусов двадцать, в футболке уже прохладно.

Предлагаю где-нибудь перекусить и возвращаться вниз в тепло. Так и делаем. Правда, перекусывать приходится в скрытом от посторонних глаз закутке кафешки. Начался священный месяц Рамадан и прием пищи у всех на виду в дневное время, мягко говоря, не приветствуется. Мои гиды не придерживаются религиозных мусульманских традиций, но вынуждены с ними считаться.

Вернувшись в город, едем на Равальское озеро. Это искусственное водохранилище, используемое для водоснабжения Исламабада, а попутно — еще одно место отдыха его жителей. Есть обширная стоянка для машин, обустроенная набережная,…

Этот заборчик не деревянный, он из бетона!

…а на прибрежной территории оборудованы многочисленные беседки для отдыха и лужайки для пикников. Непосредственно на берегу есть станция по прокату лодок и водных велосипедов.

В обычные дни здесь полно народу. Но сейчас во время Рамадана наблюдаем, лишь две-три группки молодежи, да парочку рыбаков в отдалении. Когда температура на улице плюс сорок пять, казалось бы, вода принесет прохладу. Увы, ее температура, лишь на несколько градусов ниже температуры воздуха. Берем в прокате лодку и отплываем подальше от берега, чтобы искупаться. Разницу температур чувствую только в первые мгновения после прыжка в воду. А потом снова становится жарко. Плыть тяжело. Зато, пока высыхаешь, солнце обжигает нещадно. В общем, удовольствия ноль.

Гораздо интереснее и приятнее проводим время в птичнике, находящемся здесь же в зоне отдыха. Он устроен в роще деревьев, огороженной, словно шатром, огромной сеткой на мачтах. Состав его обитателей весьма разнообразен и экзотичен, а созданные для них условия близки к естественным. Да и мы в тени деревьев чувствуем себя вполне комфортно. Наиболее удачные снимки, лишь малой части живущих там птичек, привожу без комментариев.

А всего там обитают несколько десятков видов птиц, от желтых попугайчиков до водоплавающих и страусов.

На этом сегодняшние развлекательные мероприятия заканчиваем и возвращаемся в отель. Бари уезжает по делам в министерство туризма, а мы отдыхаем в прохладе кондиционеров и отсыпаемся. Ну, а ночью едем в аэропорт, встречать Питера.

Самолет прилетает по расписанию. Становимся свидетелями выхода и встречи почти всех пассажиров рейса, а нашего Питера все нет и нет.

Наконец, появляется и он…

…а вместе с ним — новая проблема. Кто-то там, наверху, сильно не хочет, чтобы состоялось наше совместное путешествие. Но завтра мы найдем способ преодолеть очередное препятствие. Впрочем, это уже другая глава, о которой расскажет Питер.

Глава 4. Совет в Равалпинди. Питер.

Ещё в России, когда способ путешествия и маршрут были «устаканены» в прямом смысле этого слова во время Лешиной командировки в Петербург, мы остановились на варианте полёта через Стамбул. Вообще-то, все рейсы в Исламабад неудобные, ночные, хоть через какой город лети. Наверно, если через Лондон — было бы не ночью. Однако лететь в Лондон это уж слишком: это как в Москву через Новосибирск. Так что пришлось выбирать наименьшее зло. Наименьшим оказался Стамбул, куда из Петербурга мой самолёт должен был вылететь в пятницу 28 июня в 16:30. Там встреча с Лешей, и уже совместный перелет в Исламабад. Как уже сказано, из этого города должен был начинаться наш вояж. Сначала, на север к китайской границе,…

…потом на юг до развалин древнего города Мохенджо-Даро близ Ларканы.

Если хочешь рассмешить Аллаха, расскажи ему о своих планах. Лёша напрасно ждал меня в Стамбуле. О причинах уже сказано. Но мне надо было очень постараться, чтобы улететь туда, хотя бы через два дня. Но как бы то ни было, 30-го я улетел, и Алексей встречал меня в Исламабаде в четыре утра. За эти два дня он много куда успел, о чем сам уже рассказал. Но пока он меня встречает в аэропорту, я пытаюсь встретить свой чемодан. Тщетно, потому что чемодан решил остаться в Стамбуле и прилетит не раньше послезавтра, потому что завтра из Стамбула рейса нет.

Ехать на север в горы без вещей нельзя, а два дня в Исламабаде торчать глупо. Утром после недолгого и полного романтики дальних стран сна в отеле на минус две звезды, куда Леша перебрался из «Серены», в городе с волнующим с детства названием Равалпинди проводим военный совет.

Утро, как и всегда, оказалось мудренее, и выход был найден. Вместо поездки на север решили прямо сейчас ехать на юг в Мохенджо-Даро. Это займет, как раз, два-три дня, необходимых, чтобы прилетел чемодан. Заберем его на обратном пути. Правда, для поездки нужен легковой автомобиль, но Бари обещает добыть его быстро. Слово держит. Вскоре перед отелем стоит серебристая «Тойота».

Так что ещё до восьми утра выезжаем.

А отель… Что еще сказать про отель? Нью-Йорк — город контрастов! «Да не был я в Нью-Йорке». «А где были?». «В Равалпинди». «Ну, так и напишем: «Равалпинди — город контрастов». Тем более, когда в нем среди лачуг строится скоростная надземная рельсовая дорога.

Часть 2: На юг по долине Инда

Глава 1. Езда по-пакистански. Питер

Легковая «Тойота» с водителем. Это было одним из наилучших решений за все время поездки. Дело в том, что в Пакистане движение левостороннее, и переключать передачи одной левой как-то непривычно. Это была бы и не беда, но вот манеры и самое количество мотоциклов, мопедов, велосипедов, пешеходов, осликов, тракторов и грузовиков создают какую-то нереальную картину, когда все движется, сигналит, обгоняет и перестраивается в самый последний момент, и чтобы сквозь все это проехать (не говоря о том, чтобы проехать быстро) нужно здесь родиться и сесть на свой первый мопед лет в десять. И это не только в городах, а абсолютно везде, потому что даже шоссейные дороги все равно полны этих вездесущих двух- и трёхколёсных мотоциклеток, не считая орд грузовиков. В общем, если бы не наш водила, ехали бы мы эти 1100 км не полтора дня, а наверно дня три-четыре. Если бы вообще доехали, столкнувшись либо с каким-нибудь мотоциклистом, либо просто с козой (не путать с блондинками на российских дорогах) — имею в виду именно козу, на всех её четырех ногах. Этим козам я все же отомстил, съев одну из них (надеюсь, самую наглую) на обед в Мултане. И вот теперь, ублаготворённый сытным обедом и спокойно проведённой в отеле ночью, неспешно и благодушно размышляю, как бы перенять такой положительный пакистанский опыт по отношению к козам из разряда «блондинка на подарке» в Петербурге. Разве что без поедания, поскольку питерские, как правило, безвкусны и в общем и целом вредны для пищеварения.

Коз разгоняет местный водитель без нашего с Лёхой участия.

Я постарался классифицировать для вас основные виды обитателей пакистанских шоссе. Вот они:

• Собаки. Самые дисциплинированные и безопасные участники движения. Встречаются крайне редко, никому не мешают. Обычно бегут вдоль дороги по обочине.
• Козы и овцы. Встречаются достаточно часто, как большими группами, так и стайками по две-три. Как все козы, при сопровождении пастухом безопасны. Самая опасная овца — предоставленная самой себе, без мужицкого пастушьего пригляда. Особенно, если их две. К счастью, в отличие от Санкт-Петербурга, такого здесь почти не встречается. Восток, понимаешь.

• Коровы и буйволицы. Даже без сопровождающего мужика степенно идут вдоль дороги по обочине. Возраст, наверно. Да и размер имеет значение.

• Пешеход стоячий на обочине, включая разносчиков товаров и продавцов чего угодно на ногах. Абсолютно безопасен.

• Пешеход, идущий по дороге. Степень его безумия измеряется расстоянием от обочины. Те, кто идут по обочине — тех больше всего.

• Встречаются также, идущие по самой трассе. Этот вид хоть и опасен, но малочислен и вымирает. Идущие по середине дороги вдоль — уже вымерли как мамонты. Хотя одного видел.

• Пешеходы перебегающие. Довольно безопасны, так как естественный отбор оставил лишь самых быстрых и у кого впридачу все в порядке с глазомером.
• Разносчики и продавцы товара с тележек. Умеренно опасны, так как занимают место на дороге и недостаточно мобильны, чтобы быстро увёртываться. Этот недостаток компенсируется их спокойным и предсказуемым поведением. Под колёса не прыгают, так как, по-видимому, опасаются за сохранность товара.

• Велосипедисты. Умеренно безопасны, поскольку не имеют шансов внезапно вылезти перед твоим капотом для обгона трактора из-за нехватки лошадиных сил. Правда, самые резвые обгоняют тележки с осликами. Кроме того, занимают мало места в ширину — до тех пор, пока не вздумают поехать большим коллективом. Их опасность резко возрастает, когда они внезапно устремляются к знакомому на другой стороне дороги или вдруг вспоминают, что надо вернуться домой.

• Тележки, запряженные осликами. Умеренно безопасны по той же причине, что и предыдущий подвид. Однако, в отличие от велосипедистов, ширина тележки заставляет тебя маневрировать и тормозить, если не пролезаешь по ширине для того, чтобы разминуться со встречным грузовиком.

• Трактора с прицепами. Возят огромные воза, медленны, нерасторопны. Опасны только в том случае, если ты его не заметишь. Связанное с ними основное неудобство — их, как и тележки с осликами, все обгоняют, выпираясь перед тобой в самый неожиданный момент. И в отличие от осликов, они гораздо шире. И быстрее, что удлинняет обгонную траекторию. Многие очень красиво и причудливо изукрашены, некоторые снабжены динамиками для услаждения слуха попутного транспорта. А вот мирно пашущих тракторов я ни разу не видел.

• Грузовики. Их так много, что передать невозможно. Возят всё.

Как правило, очень красивы. Примерно пятая часть — красивы очень, вплоть до деревянных резных дверей вместо штатных в кабину. Тюнингованные! Многие имеют характерный выступ, или кокарду, над кабиной. Видимо, она служит для привлечения самок — так они красиво расписаны, хотя наука до сих пор не смогла дать точный ответ на этот вопрос. А внутри их размещается лежак для спанья сменного водителя, так как в кабине жарко. Если на концах бамперов и по задним обвесам кузова прикреплены чёрные флаги, это значит, что водитель — шиит, а если флаги разных цветов — то это для красоты.

Грузовики, как правило, довольно медлительны и их можно обогнать. В случае поломки вместо треугольника аварийной остановки обкладывают себя камнями со всех сторон и спокойно чинятся по нескольку часов или даже дней. Движущиеся грузовики представляют неудобство, когда они сами кого-то обгоняют, например, телегу или трактор. Представляют опасность, если этот маневр они совершают, двигаясь тебе навстречу. Поверьте, два грузовика, едущие тебе навстречу по двухполосной дороге с неширокой обочиной — не самая приятная картина для наблюдения сквозь своё собственное лобовое стекло. Степень неприятности уменьшается со временем, ибо привыкнуть можно ко всему.

• Мотоциклы трёхколёсные, пассажирские и грузовые, называемые здесь чин-чи. Тоже, как правило, расписаны где только можно и очень живописны. Неудобны своим количеством, тем, что их приходится объезжать и тем, что они много кого обгоняют, даже некоторые грузовики.

• Мотоциклы двухколесные. Самая сволочь. Могут ехать в крайнем левом, обгоняя грузовики, даже если на одном мотоцикле едут четверо: муж, жена и двое детей. Пытаются соперничать — как по пассажировместимости, так и по грузоподъёмности — с представителями более высоких подвидов. Мешают очень, но пугливы и, как правило, заполошно убираются влево при мигании дальним и продолжительном звуковом сигнале. Некоторые не убираются вплоть до почти касания бампером. До пинка в задницу не дошло ни разу, хотя иногда и хотелось. Очень.

• И, наконец, легковые автомобили. Можно не описывать по причине своей крайней редкости, так как встречаются раз в год, и то по обещанию. Хотя в больших городах они присутствуют в довольно значительных количествах, преимущественно местной марки «Мехран». Такие бешеные табуретки, размером с нашу «Оку», но с приличной сузуковской родословной.

• Ну и всякие прочие подвиды вне классификации. Например, тележки с горбатым приводом (просьба не путать с Запорожцем — размеры не те).

• Или с таким:

• Или кому совсем торопиться некуда:

Эти варианты почти не опасны в силу своей малочисленности.

Транспортные средства с механическим приводом составляют меньшую часть всех участников движения.

Да, и ещё: гаишников в Пакистане нет. Совсем. Нигде.

Глава 2. Картинки придорожной жизни. Алексей.

В то время как Пит, перебравшийся на переднее сиденье, изображает из себя то ли Дарвина, то ли Менделеева, наблюдая и классифицируя транспортные средства, наш водитель без устали делает свое дело. Где-то к двум часам прибываем в священный город Мултан — столицу суфизма, место упокоения многих пророков. Вернее, в его пригороды, потому что мое предложение заехать в центр и взглянуть хоть одним глазком на мечеть с самым большим в мире куполом отвергается под предлогом недопустимой траты времени. Питер заменяет его циничным контрпредложением удовлетвориться лицезрением её километров эдак с трёх-четырёх, потому что она и так видна из того места, где (взамен посещения мечети) предлагает поесть. Это у водителя Рамадан, а у нас-то обед давно прошел. Беспрепятственно поесть до захода солнца таким гяурам как мы, можно только в ресторане при крупном отеле. Покрутившись немного в поисках, тормозим возле весьма приличного отеля какой-то международной сети. Его ресторан пуст, но у нас принимают заказ. Надо только подождать полчаса, пока приготовят еду.

Это время Питер даром не теряет. Уходит с Али в торговый центр, который видели по дороге,…

…а возвращается… султаном из Мултана! Приобрел местную одежку, которая называется шальвар-камиз. Достали его джинсы в сорокаградусную жару, а в этом национальном прикиде ему сразу понравилось ходить. Вот и второй «выстрел в десятку». После столь удачной покупки на всех последующих остановках местные так и липли к светлолицему «пакистанцу», желая с ним пообщаться, подискутировать и сфотографироваться.

Но это будет потом. А пока запихиваем в себя очередную порцию риса с «огненной» курицей, немного тушим пожар во рту чаем с молоком и едем дальше.

Теперь дорога бежит по долине могучего Инда. Слева и справа до горизонта простираются крестьянские поля с различными сельскохозяйственными культурами.

Где-то урожай уже собран и сушится тут же у дороги,…

…а где-то угодья еще только подготовлены под посадку или отдыхают.

Такие возможности дает сочетание благоприятных климатических условий — круглогодичные положительные температуры — и обилие воды. Вся местность прорезана многочисленными каналами, речками и арыками. Они берут воду из Инда и распределяют ее по полям, обеспечивая полив и контролируемое затопление там, где это нужно.

Именно поэтому одной из основных выращиваемых здесь зерновых культур является влаго- и теплолюбивый рис.

Отсутствие ярко выраженной сезонности в сельском хозяйстве позволяет местным фермерам культивировать на одних и тех же землях различные растения и получать по нескольку урожаев в год. При этом, в условиях недостатка естественных пастбищ, на убранных полях и неудобьях, с использованием отходов сельскохозяйственного производства, выращивается большое количество крупного рогатого скота,…

…и более мелкой полезной живности. Например, тех же коз и овец, по которым прошелся Питер в предыдущей главе.

Таким образом, своими глазами видим житницу Пакистана. Этот регион, занимающий, лишь небольшую часть всей территории страны, равной по площади паре не самых крупных сибирских областей, обеспечивает поставку продовольствия для большей части ее 190-миллионного населения. Казалось бы, производство столь нужного и востребованного товара, как продукты питания, должно обеспечивать местным жителям хорошие доходы и процветание. И действительно, иногда встречаем латифундии, по-видимому, позволяющие их хозяевам иметь высокий уровень жизни и все блага современной цивилизации.

Но в основном, едем мимо бедных деревень…

…и стихийных придорожных базаров возле них,…

…свидетельствующих, что большинству фермеров занятие сельским хозяйством не приносит богатства. Это, по большей мере, результат устаревших методов ведения сельскохозяйственного производства: низкого уровня механизации, отсутствия химикатов для борьбы с вредителями и современных удобрений, применения примитивных технологий и ручного труда.

Там и сям встречаем всевозможные кустарные промыслы: кирпичные заводики,…

…«точки» по распиловке и продаже дров,…

…многочисленные автомастерские и шиномонтажки.

Повсеместно процветает мелкая лоточная торговля. Даже дети зарабатывают на хлеб насущный. Пока самые маленькие, предоставленные сами себе, предаются доступным забавам и времяпровождению,…

…их чуть старшие братишки и сестренки уже добывают какую-то копейку продажей всякой всячины.

Девочка, продающая корзинки.

Девочка с фруктами.

Ну да ладно. Что-то много внимания уделил проблемам пакистанской деревни. Для их решения есть правительство страны и местные власти. Пусть занимаются.

Мы же свою конечную цель сегодня, скорее всего, не достигнем. Придется искать ночлег. А пока заезжаем на стоянку дальнобойщиков возле придорожного кафе, чтобы поужинать вместе с нашим водителем. Солнце село, и он может совершить намаз и покушать. Железная выдержка у этого парня. Впервые вижу человека, просидевшего двенадцать часов за рулем без еды, питья, курева и, в общем-то, без отдыха, если не считать пару дневных молитв.

Ставим машину, заходим на территорию кафе. Присутствующие сидят на длинных помостах, служащих одновременно столами. Никто не кушает, ожидая призыва муэдзина, коротая время в беседах. Наш Питер, выучивший к этому времени пару дюжин слов на урду типа «здравствуйте», «спасибо», «как дела?», без малейшего стеснения направляется к свободным местам между двумя компаниями и, поприветствовав окружающих, ловко усаживается в такой же позе, как они. Мне и Али ничего не остается, как присоединиться. На несколько мгновений над присутствующими повисает тишина, и почти физически ощущаешь, как полтора десятка человек буравят тебя взглядами. Но, напряжение быстро сменяется ответными приветствиями, любопытством, традиционными, в таких случаях, вопросами: «Откуда?», «Где хотите побывать?», «Нравится ли страна?» Обычные вопросы обычных людей. И, пока Питер и Али на них отвечают, успеваю снимать. Никто не возражает.

Когда приступаем к ужину, на нас уже не обращают внимания. Так что спокойно трапезничаем и отправляемся дальше в наступившую ночь. Сил нам хватает ещё на пару часов, прежде чем натыкаемся на придорожный отель «Мидвэй».

Отель «Мидвэй». Утро.

Хоть название и не соответствует нашему пробегу —под колесами гораздо больше половины пути, — решаем, что он нам подходит и по качеству и по расстоянию, остающемуся до Мохенджо-Даро. Двести километров с утра можно пройти максимум за три часа, даже с проездом городов Суккур и Ларкана. А когда на входе в отель встречает такой «хозяин» — мужичок с ноготок…

…и расшаркивается перед тобой, лепеча что-то детским голосом, отказать в постое на «его территории» вообще невозможно. Похоже, он неплохо зарабатывает на позировании. Мне и Питеру совсем не жалко было дать ему чуток зеленых денег. Глядя на экран планшета после съемки, ловлю себя на мысли: «Вот бы сфотографировать этого мини-мужичка рядом с тем охранником из Стамбула, с которым фотографировался сам и выглядел так же. Или, еще лучше, втроем, по росту».

Ночь проходит отлично. Номера в этом отеле вполне комфортные, все удобства, включая горячую воду, в наличии. Перед отъездом нас просят расписаться в гостевой книге и сфотографироваться с персоналом.

Как было сказано: «Вы первые наши гости из России и не знаем, когда будут следующие». Может, как раз мы и проторили дорожку?

С утра она оказывается не очень загруженной, и уже вскоре, переехав через реку Инд…

…въезжаем в город Суккур. По внешнему виду улиц он мало чем отличается от других городов Пакистана: кубические дома с магазинами и лавками на первых этажах, сетка проводов, перекрещивающих небо, и орды мотоциклов на дороге.

Город оказывается изрядно запутанным, поэтому даже с помощью навигатора и пары обращений к местным с трудом находим выезд на трассу до Ларканы. Зато, встав на нее, попадаем в настоящие тропики. Теперь вместо полей вдоль дороги чередой тянутся отдельные деревья и целые рощи финиковых пальм.

Видимо, во время вчерашней ночной езды преодолели некую климатическую границу, за которой уже чувствуется дыхание Индийского океана. Ведь до побережья остается всего лишь шестьсот километров. Сто из них проглатываем немногим больше, чем за час, минуя Ларкану по объездной. И вот мы у цели. Перед нами археологический комплекс и музей Мохенджо-Даро.

Глава 3. Знакомство с Мохенджо-Даро. Алексей

Сильно грузить Вас, уважаемый Читатель, чем знаменито это место, не стану. В Интернете можно найти кучу материалов о нем, стоит набрать в любом поисковике соответствующий запрос. Скажу лишь, что руинам Мохенджо-Даро более пяти тысяч лет, и они являют собой остатки одного из крупнейших городов индской цивилизации, внезапно погибшего в результате непонятной катастрофы. О ее характере до сих пор среди ученых идут жаркие споры и выдвигаются гипотезы, одна экзотичнее другой, вплоть до якобы произошедшего над городом ядерного взрыва (в трехтысячном-то году до нашей эры!!!). Основанием для таких гипотез служат оплавленные камни и обугленные скелеты людей и животных, найденные при раскопках. Они могли образоваться только в результате мгновенного воздействия чудовищно высоких температур, недостижимых при пожаре или извержении вулкана.

Наш же визит, похоже, становится основанием для переполоха среди служителей комплекса. Привратники, узнав, кто мы, давай куда-то звонить. Питер в это время, как заправский ревизор, перепугав всех в радиусе километра, потребовал подать ему журнал учета посетителей на проверку. И представьте себе, этот журнал ему мгновенно принесли и вручили, с поклоном освободив единственный стул в присутствии. Пит с удовольствием уселся за проверку.

Да-а-а, судя по книге, неорганизованных любителей древностей здесь бывает немного, тем более, из России. Последний раз четверо наших соотечественников посетили комплекс в конце 2013 года, и это, похоже, были сотрудники российского консульства в Карачи (у одного в графе «род занятий» написано — атташе).

Большинство туристов прибывают в Мохенджо-Даро самолетом именно из Карачи —бывшей столицы Пакистана, до которого отсюда около пятисот километров. Жаль, не доехали. Для посадки самолетов рядом с комплексом построен аэродром. Я в книге посетителей делаю запись о том, что было интересно побывать в столь загадочном месте. И идем смотреть, действительно ли это так. Тем более, что нас уже ждет гид.

Не помню, как его зовут, но он прекрасно знает свое дело и умело ведет по всему туристическому маршруту, выделяя его ключевые позиции. Сначала, конечно, основная постройка центральной части городища — древняя буддистская ступа. Это бывшее место молений и совершения обрядов сегодня является главным экспонатом комплекса, центром притяжения взоров всех его посетителей, да и, пожалуй, одним из национальных символов Пакистана. Надо отметить, что по сравнению со всеми остальными сооружениями (2500 лет до н.э.) она была построена совсем недавно, во втором веке.

Она даже изображена на купюре в двадцать рупий

Питер, конечно, не упускает возможности сделать то, чего нельзя, и «перепрыгивает» через очередной «забор» — но на этот раз без пересечения границы и с согласия сопровождающих. Вон он там, наверху.

Пока мой партнер преодолевает очередные «проволочные заграждения» (ну, хобби такое у человека! Он же ещё потом и в Китай полезет!), мы спокойно осматриваем окрестности. Ведь город, население которого составляло более пятидесяти тысяч человек, занимал огромную площадь, из которой сейчас раскопано, лишь около двадцати процентов.

Спустя некоторое время, продолжаем экскурсию. Как величайшие технические достижения инженерной мысли того времени, нам показывают системы водопровода и канализации, бассейны и колодцы, функционировавшие в городе.

Хотя мне кажется странным предполагать, что люди, сумевшие построить такой город, не должны были хоть как-то позаботиться об обеспечении своей жизнедеятельности в нем. Даже животные не гадят в гнезде, а люди и пять тысяч лет назад обладали разумом. Наука, похоже, до сих пор недооценивает интеллект и знания наших предков. Ведь, они накапливались и передавались из поколения в поколение многие тысячи лет с тех пор, как человек встал на ноги и взял в руки камень в качестве орудия труда.

Примерно такие мысли приходят в голову от рассказа гида в переводе Питера. А вообще, если честно признать, развалины эти лично меня не впечатлили. Может, с научной точки зрения, они и являются уникальными, но мне, как туристу, гораздо интереснее было в свое время бродить по развалинам римского города Волюбилис в Марокко. Там, хоть понятно было: вот это — остатки городской стены и ворот, здесь был амфитеатр, а там — колонны форума. И причина его запустения банальна. Жители перебрались в бурно развивающийся город Мекнес, образованный неподалеку. Здесь же, только кирпичные остатки стен и рассказы гида об их предполагаемом назначении, которые, в свою очередь, базируются на версиях ученых. Всю экскурсию хотел посмотреть на оплавленные камни от «ядерного взрыва», но и тех не оказалось. Как сказали, они находятся в музее Карачи.

Питер:

Ну, тут я с Лёшей не согласен. Пять тысяч лет назад построить ТАКОЕ и иметь водопровод, канализацию и развитое городское хозяйство — это что-то! Особенно если вспомнить, что вся «просвещённая» Западная Европа и в семнадцатом ещё веке выплескивала нечистоты из окон прямо на улицы, прямо под ноги мушкетёрам или там разным другим гвардейцам кардинала.

Но другое верно — там и я не почувствовал Духа и особенности этого места — как это было, например, на развалинах древней армянской столицы Ани.

А в Карачи правильно сделали, что не поехали. Я сделал такой вывод после этого путешествия: все города там на одно лицо, и ничем друг от друга не отличаются. Что Суккур, что Мултан, так и точно так же какой-нибудь Индийский Мадрас или бангладешская Дакка, или Иракский Эрбиль. Отличаются только особенные места, памятники культуры и архитектуры, очень особенные города (наверно, Бомбей, наверно, Дамаск).

Это как в Северной Америке, но по-другому. Там тоже есть особенные города — как например Сан-Франциско, Ванкувер, Нью-Йорк или Бостон, а большинство одинаковы и скучны — что Калгари, что Литл-Рок, что Буффало, не говоря уже о скучных до ломоты в челюстях Канзас-Сити или Торонто.

Лёша:

Ну ладно, идем смотреть местный музей.

Здесь тоже не видим каких-то особенных артефактов. Обычный музейный набор: посуда, украшения, орудия труда, оружие, а также история обнаружения и раскопок комплекса в фотографиях.

Осмотр музея, вместе с рассказом, занимает не более получаса. Завершив экскурсию, платим и даем чаевые всем, кому положено, покупаем сувениры у продавца, который уже «нарисовался» перед входом в музей,…

Они чем-то похожи. Наверное, потомок этого мохенджодарского короля.

…и отбываем обратно в Исламабад. Как показали дальнейшие события, решение было не совсем правильным. Вполне могли бы сгонять в Карачи, чтобы полностью закрыть тему Пакистана. Но, как говорится, жизнь не знает сослагательного наклонения. Все «пишется» сразу и набело. А в Карачи, возможно, съездим в другой раз. Пока же едем на север, теперь уже другим берегом Инда. Снова под колеса стелется непривычная «левая» дорога.

Как стеклышки в калейдоскопе, проносятся мимо люди…

…современные дома и убогие лачуги,…

…магазины и лавки по продаже всего и вся,…

…городки и деревни,…

…сельские пейзажи,…

Буйволы спасаются в пруду от жары.

…современность и позапрошлый век.

В общем, наблюдаем чужую жизнь во всем ее многообразии и красках. И хорошо, что мы проехали так далеко на юг. Обычно туристы, посещающие Пакистан ради гор, не видят страны такой, какая она есть. Потому, что северный Пакистан совершенно другой. Но об этом чуть позже. А пока наш водитель превосходит самого себя, давя гашетку в пол и стараясь приехать домой еще сегодня. Где-то заправляемся, где-то останавливаемся, чтобы купить перекус вместо обеда. Но в целом едем гораздо быстрее, чем ехали туда. В результате еще до полуночи прибываем в Исламабад, снова в отель «Серена».

Берем двухместный номер и бухаемся спать, ведь завтра начинается самая интересная северная часть нашего путешествия. Но о ней начнет рассказывать Питер в следующей главе.

Часть 3. На север в горы.

Глава 1. От сумы да от тюрьмы… Питер

Сначала — несколько фоток из отеля Серена в Исламабаде, куда мы вернулись после первой части нашего путешествия. Тушка отдыхала, глаз тоже радовался.

И в самом деле, есть в Пакистане места, где чувствуешь себя совсем белым человеком. Сеть Серена — это, конечно, оно. Где бы ты в них не останавливался — всё обеспечено на самом высшем уровне. Знали англичане, как жить, колонизаторы такие. Забываешь обо всем вокруг и чувствуешь себя набобом. Или эмиром. На худой конец — падишахом (голос из зала: «А с худым концом в падишахах делать нечего!»). Это Лёха неподалёку резвится, фотографируя меня с одной местной гурией, а потом шантажирует, обещая сдать меня с потрохами в Петербурге. Вот ведь, гад, какой! Никакой же личной жизни. Мало того, что не даёт с честными девушками знакомиться, так ещё и храпит (иногда), исправно занимая одно койко-место в том же самом номере, что и я, поскольку экономия. А ведь, мог бы и свалить куда подальше, хотя бы ненадолго!

Гурия была очень приятная в общении. И поверьте, уговорить её было нелегко. Не принято это у пакистанских женщин, даже работающих в отеле, где полно иностранцев. Я, кстати, имею в виду сфотографироваться. А вы чего подумали?

Тем временем подъезжают Али и Умар. Пока прощаюсь с черноокой, Лёша всё шустрит с фотоаппаратом по окрестностям.

Этот привратный генерал на десяток лет младше Лехи, а по усам превзошел его на полвека.

И вот мы отправляемся в аэропорт за чемоданом.

Там обычная суета. Наученные горьким опытом, готовы ко всему, но, видимо, чемодану в Стамбуле надоело, и он прибыл. Сказал, что соскучился и больше не будет. Был прощён, в отличие от Турецких авиалиний. Ну а пока я его с треском отдираю от таможенной службы, Умар всё пакует, а Лёша всё фотографирует. В русском языке в таком построении фразы слово «всё» может обозначать как продолжительное непрекращающееся действие, [пример — «они всё никак не успокоятся»], так и «вообще всё». Так вот здесь я имею в виду именно последнее. Умар пакует всё, что видит вокруг, чукча поёт обо всём, что видит вокруг, а Лёша фотографирует всё, что видит вокруг, при этом от чукчи мало чем отличаясь, разве что характером используемого оборудования.

Фотографирование — это у него страсть такая. Например, грузовиков за первые три дня снял с полтысячи, а мотоциклов — наверно с полторы. В этот отчет хотел даже динозавров штук двадцать впихнуть. Я ему показал, где Пакистан, а где динозавры. После этого он их сократил до двух. Наверное, плохо показал.

Так вот, у Леши одних только карт памяти видимо-невидимо, но ему всё мало, вот и продолжает фотографировать везде, где можно, и где нельзя, тоже. Потом шлёт кому ни попадя. Пару раз я ему в ухо заехал, в смысле камеру (пока ещё фотокамеру, настоящая будет не далее как сегодня вечером) дёрнул, спасая от бдительного полицейского, навострившегося уже грозно вопросить: «А чегой-то это ты тут, милай, стратегические объекты фотографируешь? Шпиён, что ли?».

После чего Алексей забавляется невинными сценками оригинальной эвакуации автомобилей по-пакистански.

Наконец поехали. Ближайшая цель ясна. Впереди около четырехсот километров — это примерно десять часов езды до конечной точки нашего сегодняшнего маршрута городка Чилас высоко в горах. Сразу скажу: держать среднюю скорость движения (даже без учета остановок) и в 40 км/ч очень трудно. А кто не верит, пусть сам попробует, тогда поговорим. Я и сам не верил при проработке маршрута. Оказалось, зря. И сорок — это ещё оптимистический сценарий. Ежели считать с остановками на помыть руки — выпить чаю — пофотографировать, то и 35 в час не набирается.

До Чиласа есть две дороги. Одна — по Каракорумскому шоссе, она длиннее, но быстрее, хотя тоже довольно хреновая. Другая — от Маншехры напрямую по горной дороге через перевал Бабуссар высотой 4500 м. Мы ж простых путей не ищем, нам красоты подавай. И приключения. Ведь у нас джип и отпуск.

Пока же выбираемся на западную окраину Исламабада и поворачиваем на дорогу, ведущую на север.

За окном промелькивают последние рекламные слоганы типа «партия и народ едины» с местным уклоном.

Вскоре им на смену приходят идиллические сельские пейзажи.

Здесь уже растет картошка.

Емкости для хранения урожая.

Пасека.

Козы-альпинистки.

На склонах холмов пасется немало скота, но на дороге (в отличие от центра и юга) коз и прочей живности не наблюдается. Да и машин немного, хотя дорога бежит мимо многочисленных деревень и мелких городков, постепенно поднимаясь вверх в горы. Температура падает до 30-32 градусов, и мы наслаждаемся жизнью и видами. Лепота и благорастворение воздухов, так сказать.

Массовый помыв машин в притоке Инда.

Это ли-чи — один из моих любимых фруктов. Хотя со свежим инжиром, только что снятым с дерева в своем саду,
под рюмочку домашней граппы, не сравнится ни один фрукт в мире!

Но я что-то отвлёкся…

Наконец, дорога приводит в город Абботабад, куда, суля златые горы, зазывает игривая девушка с плаката на въезде.

Мы ей не верим, но миновать этот ничем особо не примечательный городок о ста пятидесяти тысячах жителей не можем. Дорога одна, и проходит она прямо через его центр.

А вот в центре наблюдаем такое: над улицей висит растяжка с понятной надписью:

За ней начинается длиннющий забор, увенчанный по верху острыми пиками и увитый колючкой. Сразу видно: военный объект. Ну, а когда возле бдительно охраняемого входа на его территорию видим танк и ракету на постаментах, Лешины руки опять ползут к фотоаппарату. Но тут он, наконец, вспоминает о штампе в паспорте, поставленном в консульстве, с запретом съемки военных и полицейских объектов, и давит желание. К сожалению, не совсем. А тем временем на нас уже и так обращают внимание окружающие, даже в движущейся машине. Поэтому Лёха делает иногда снимки из-под полы.

Военная академия остается позади, как и почти весь город. Но тут нас начинают терзать смутные сомнения. Я припоминаю, что Усама, который был ладен (а может, и неладен), долгое время (пока его не грохнула американская команда с вертолетов) нагло скрывался именно по соседству с какой-то пакистанской военной академией. А Алексей вспоминает, что именно в Абботабаде в 2011 году янки провели операцию по уничтожению главного на тот момент всемирного террориста.

Мы, естественно, хотим на это место полюбоваться. Али кривит лицо выражением, как после ведра лимонов, и пытается протестовать, но нас уже не остановить. Мы ему заявляем, что здесь ему не тут, и даже не лига наций, и что торг здесь неуместен. Али пытается воззвать к тому, чего у нас с Лёхой отродясь не бывало (к рассудку), и говорит о том, что смотреть там совершенно нечего, потому что власти полностью разрушили ладенский дом и распахали участок в ноль. Нас это не волнует ни разу, а поскольку это место недалеко, то желание ехать лишь крепнет. Потом мы, конечно, поняли, с чего это Али так противился.

Ныряем за академией в один из множества совершенно неприметных переулков, потом петляем по дороге метров четыреста.

За одним из домов видим свежевспаханное поле, а рядом стройку, ведущуюся на старом фундаменте. «Это было здесь», — говорит Али. Леша с энтузиазмом первопроходца выскакивает из машины и начинает в своей манере всё подробно фотографировать. Я же прямо из окна делаю пару кадров и возвращаю свою камеру, откуда взял — глубоко под сиденье. Вот они:

Только Алексей начал свой процесс, как из ближайших кустов выпрыгнули два типа: местных, но важных. Один перекрывает дорогу машине, а второй тычет в окно какие-то корочки. Али бледнеет и, успев только сказать, что это местная служба безопасности, выходит наружу. Говорят о чем-то. Тот, который с корочками, похоже, главный, куда-то звонит. Потом требует наши паспорта. Изучает и отдает обратно. Потом просит показать отснятые фотки на Лешиной камере. Снова куда-то звонит. Как говорит Али, он ждет распоряжений начальства, с которым пока нет связи. Понятно: день, жарко, какая там служба для больших начальников… Указаний сверху все нет и нет. Я сажусь в тенёк возле замусоренного ручейка и делаю зарядку. Стражи заинтересованно смотрят на это безобразие, но прекратить вольнодумство не рискуют. Мои пятки нежно щекочет какой-то невысокий кустик с очень характерными листиками. «Это же конопля!» — догадываюсь я и прикидываю, является ли по местным законам преступлением употребление её через пятку. Леха утверждает, что не является. Я всё же отодвигаюсь на всякий случай подальше, при этом попадая в заросли кустиков повыше, покрепче и позабористее. После этого мне становится уже вообще все равно, и я созерцаю процесс.

Процесс такой: стражи стоят, периодически позванивая в телефон. Я спокойно сижу в кустах в позе «приехали». Али нервно ходит кругами. Умар не дует в ус. Леша порывается ещё пофотографировать, но вспоминая, где и с кем он, ненадолго приходит в себя.

Прождав около часа, главный предлагает проехать в городской полицейский участок, который в центре. Хорошо Абботабада, а не Равалпинди. Ладно, возвращаемся в центр. Довольно легко разыскиваем полицейский участок и паркуем машину. Али идет внутрь объяснять ситуацию. Через какое-то время возвращается и приглашает нас тоже пройти в участок.

Внутри обширного двора, засаженного деревьями, перед входом в оперативную часть стоят человек десять встречающих. Похоже, на сегодня мы с Лехой здесь главные. Процедура входа таких главнюков разработана довольно детально и проходит согласно занимаемому положению. Все — от рядового и выше — здороваются за руку и улыбаются так, как будто увидели богатого дядюшку почти при смерти, причем совершенно искренне. Если это старослужащий, то после простого рукопожатия добавляются интенсивные рукопожатия двумя руками и потряхивания рук. Начиная с сержантского состава — легкие полуобъятия и похлопывания по спине. Старшины уже хлопают по спине и обнимают крепко и мощно. Начальники отделений — ещё больше и ещё дольше, с заглядыванием в глаза и неподдельной радостью. Нам повезло, что не было самого главного начальника. Тогда бы мы целыми ребрами не отделались.

Вне классификации стоят обладатели больших усов — наверное, их наличие поднимает носителя сразу на два уровня. Но не прибавляет лишнюю жизнь.

Пока старший по званию предлагает пройти и разместиться в тенечке, в своеобразной беседке под навесом, Али снова уносит фотоаппарат на просмотр внутрь здания, а потом возвращается, чтобы спросить, нет ли у Алексея провода для соединения с компьютером. Леша не дурак, и провода нет. Снова уходит.

Во время его отсутствия наблюдаем работу местной полиции, уделяя особое внимание классам, видам и подвидам приветствий. Все ходят с оружием. В общем, обычная суета.

Через полчаса приходит Али и сообщает, что полисменам неизвестен сотрудник органов под записанным у него именем. Становится грустно. Но потом они все-таки нашлись: приехали самостоятельно. После чего, Очень Большой Начальник, то ли от полиции, то ли от этих хмырей, просмотрел фотографии и повелел их удалить. Фотоаппарат Алексею вернули. В общем, все обошлось, если не считать, что Лёхино любопытство стоило нам больше четырех часов потерянного времени и приобщения к Рамадану, в смысле ни поесть, ни выпить.

И ещё момент — когда меня повели на оправку (к их чести, по первому требованию). Обычный пакистанский толчок на уровне пола, но помещение без двери. Совсем. Никакой. Ну, нам то что, мне же по малой нужде. Повернулся куда надо передом, ко входу задом, начал, вдруг сзади командирский голос сопровождающего: «Да что же это такое, разве же можно стоя???». Недоуменно оглядываюсь. А он заботливо, как дитю малому и неразумному, объясняет: «Писать надо сидя. А если стоять, то проблемы с почками будут». Вот такие заботливые полицейские в городе Абботабаде.

К моменту нашего сидения, после нескольких дней в Пакистане, я уже мог немного общаться на урду, одет же был в самую натуральную пакистанскую одежду дорогого сорта, поэтому довольно скоро в приятелях у нас были не только полицейские и примкнувшие к ним детективы в штатском, но и пара муджахедов (на лицо ужасные, добрые внутри — что позже подтвердилось на свободе, на территории племен), трое уголовников, с полдюжины мелких жуликов, семейство цыган, мелкий нарушитель чего-то там, пожилая пара, то ли обкраденная, то ли что-то потерявшая, и даже перманентно недоверчивый местный кошак. Узрев из своего окошка такое вот вопиющие единение разных народов, начальник отделения выпер нас досиживать срок в нашу Тойоту, которая тихо ждала нас на улице неподалёку. Но мы и тут не растерялись, привлекши к себе внимание до того момента мирно проходившей мимо демонстрации, то ли за, то ли против чего-то. Когда их лидер встал на кузов тойоты и начал что-то громко скандировать, нервы местной полиции не выдержали, и, я абсолютно в этом убеждён, именно в этот момент они нашли задержавших нас коллег из параллельного министерства, и, зуб даю, выдали им в бубен за таких задержанных. А демонстрантов отправили демонстрировать дальше.

Провожать нас вышли все, от самого главного начальника до местного кошака. Жуликов и цыган, правда, на церемонию прощания не пустили. Речи и напутствия длились минут десять, и главным был вопрос — как нам нравится Пакистан? После заверения всех присутствующих в незыблемой нашей к нему любви и неподдельного к нему и всем присутствующим уважения, мы были торжественно выперты из города с приглашением заезжать ещё. И другим передать. Что я здесь и делаю.

Алексей.

Каюсь и посыпаю голову пеплом за потерянные часы и вынужденное общение с пакистанской полицией и ее «клиентами». Но зато, какое приключение! Кто ж знал, что пакистанцы столь строго охраняют тайну своих строек? Ведь в перечне объектов, запрещенных к съемке консульским штампом в паспорте, я что-то не заметил слова «building». Их «друзья» из Штатов давно бы повесили над этим местом плакат с надписью: «Здесь тогда-то и тогда-то произошло такое-то и такое-то историческое событие». А заодно поставили бы там какой-нибудь стенд для фотографирования, а рядом — будку с билетами. Глядишь, за пару лет неплохо бы заработали, а главное, привлекли бы поток туристов. А местные «бизнесмены», видишь ли, двух хмырей в кустах спрятали. Да еще, поди и зарплату им не маленькую платят. Зря, видимо. Ведь место-то мы все равно сфотографировали! Более того, я даже координаты с навигатора списал. Так что, если кому они нужны, обращайтесь. В пакистанской «каталажке» посидеть, когда мимо проезжать будете, или для другой какой цели.

Питер.

По ходу решаем, что дальше. За оставшуюся часть дня до Чиласа мы явно не доберемся. Перспектива ночевать в горах мало радует. До мотеля PTDC в национальном парке тоже доехать проблематично — не знаем состояния дороги. Решаем, что экстрим все же должен иметь свои пределы, и его норму на сегодня мы уже выбрали. Поэтому едем в Бешам, чтобы там заночевать, а завтра, уже не останавливаясь в Чиласе, ехать до Скарду.

Вскоре после Абботабада дорога приобретает полностью горный характер — серпантинами лезет вверх, по краю появляются обрывы.

 Где-то за полсотни километров до Бешама она выходит на берег Инда и дальше идет его долиной. Открывающиеся горные пейзажи захватывают внимание, будоражат воображение, а в лучах заходящего солнца смотрятся очень эффектно.

Большей частью дорога проходит по скальным выступам. На таких участках, от взгляда на проплывающий за окном двухсотметровый обрыв, захватывает дух.

Но Умар невозмутим и спокоен, как окружающие горы, уверенно ведет машину по всем сложностям дороги,…

…и к сумеркам и начавшемуся дождю доставляет нас в мотель PTDC на окраине Бешама — один из сети мотелей министерства туризма Пакистана, разбросанных по всей стране.

Бешам. Мотель. Рассвет. Тойота.

Пусть карта не вводит вас в заблуждение. Если между Абботабадом и Бешамом на местности кто-нибудь найдёт
хоть три прямых участка дороги длиной более ста метров, того буду поить до конца жизни.
 Это относится почти ко всему Каракорумскому шоссе — за исключением участков, которые строили китайцы.

Вполне удобное место. Перед ужином раскупориваем запаску: когда-то привезённый мне и долго томившийся в офисе, но дождавшийся, наконец, своего часа, настоящий первач. То, что в нем оказалось не меньше семидесяти прямо из горла без закуси, оказалось сюрпризом. Пришлось повторить, чтобы покинуло чувство изумления. Потом закрепить достигнутое и спокойно идти на ужин. А потом спать. Хорошая страна — Пакистан!

Алексей

Полностью с Питером согласен. Особенно, когда такие выводы делаются после пары стаканов нашего старого доброго напитка.

Но дальше об этой славной и очень даже интересной для туриста стране расскажем в следующих частях нашего повествования. Поделили отчет на две публикации потому, что: а) у самих дел накопилось много и надо пока отложить писательские труды; б) не хотим совершать диверсию и полным отчетом на весь день отвлекать наших уважаемых читателей от работы или разлучать на весь вечер с семьями.

Поэтому публикуем первую половину и делаем перерыв. Ну, а чтобы не тормозить слишком резко, раскрою секрет. Во второй половине отчета мы побываем в легендарной Шангри-Ла, проедем через самое высокогорное Гималайское плато Деосай, переночуем в местной «Швейцарии», а потом направимся дальше на север. На этом маршруте будет тоже много интересного. Увидим настоящий старый Шелковый путь, перевезем нашу машину на лодке через огромное Аттабадское озеро, и наконец, потопчем ногами китайскую землю. На обратной дороге погостим и пообедаем в доме местных жителей, познакомимся со столицей Хунзы — городом Каримабад и попытаемся улететь из Гилгита на пакистанском военном самолете автостопом. Что из этого получилось, узнаете во второй половине отчета, где нас также будут сопровождать прекрасные и величественные пакистанские горы.

В общем, надеюсь, читать и смотреть Вам будет интересно, как было интересно путешествовать нашей небольшой, но дружной команде.

С приветом, PeterC и Reiser.

Следите за публикациями на Дроме.