На Новый Год в Монголию. Братск—Улан-Батор (2008-2009 гг.)

В то время, как страна извивается в щупальцах всемирного кризиса, только безответственные граждане могут греть свои телеса на теплых пляжах Таиланда, Вьетнама и других экзотических стран. Придерживаюсь такого правила — если России трудно, то и у меня должен быть суровый Новый год! Да такой, чтобы не расслаблял, а мобилизовал на новые подвиги и свершения. В этот раз за свежими впечатлениями и новогодними подарками отправимся в Монголию и сделаем это на личном автомобиле.

Это третье мое путешествие в эту страну. Первое, вообще, было уникальным (о нем уже здесь рассказывал). В перестроечные времена землепроходческий подвиг не был ни замечен, ни отмечен.

Осенью 2007 года довелось мне принять участие в исторической игре, которая прошла на берегу озера Хубсугул. Это была незатейливая поездка, оставившая между тем массу приятных воспоминаний (будет время и о ней расскажу).

В этот раз все было по-другому, хотя предстояло проделать часть маршрута, который уже проходил.

Итак, виза получена, гостиница забронирована, программа развлечений определена, получена сим-карта местного сотового оператора, а заодно и телефон сопровождающего по Монголии. Теперь дело за малым — попасть в столицу МНР Улан-Батор.

Предстоящий путь наш экипаж из двух человек (со мной жена Елена) намерен преодолеть в три прыжка: Братск—Иркутск, Иркутск—Кяхта, Кяхта—Улан-Батор. Конечно, можно было бы попробовать уложиться в двое суток, но дело в том, что погранпереход в Кяхте работает только днем и для того, чтобы гарантированно его пройти нужно оказаться у шлагбаума не позже, чем в 14 часов. Впрочем, время не особо поджимает: двигаюсь расслабленно — вечером 26 января в Иркутске, вечером 27 января в Кяхте.

Под седлом молодой «Опель-Мерива». Специально автомобиль к поездке не готовил, вот только в Иркутске заскочил на сервис да поменял масло и свечи: обещали низкие температуры, а для этой части земли морозы под минус 40 обычное дело, что позже и подтвердилось.

До областного центра путь привычно-наезженный до автоматизма, никаких эмоций. А вот во второй день пришлось несладко. Сразу за Байкальском дорога исчезла в снежной пелене, то, что ты еще на трассе, можно было определить только по придорожным столбам. Фуры приходилось обходить практически вслепую. Впрочем, с дальнобойщиками все вскоре упростилось: один из большегрузов не вытянул в скользкую горку и развернулся поперек нее, оставив узкую щелку для легковушек. В ловушке на несколько часов оказалось пара десятков попутных фур.

Как только закончилась территория Иркутской области, асфальт неожиданным образом проявился из-под снега, а погода заметно улучшилась. И тут-то появилось искушение немного придавить педаль газа, дабы нагнать график, бездарно растраченный в снежной мгле. Собственным опытом неоднократно доказано — не стоит этого делать. Бурятская служба ГИБДД одна из самых засадных и беспощадных в России: это общепризнанный факт…

Не без потерь, но достиг-таки Кяхты. В темноте разглядеть старинный русский купеческий городок было затруднительно, потому знакомство с ним отложил на обратную дорогу. Довольно легко удалось отыскать гостиницу (провинциальный 2-местный люкс, 1500 рублей, титан, дипломаты останавливаются) и поблизости отапливаемый гараж (ночь 150 руб. и уверенность, что завтра легко продолжу путь).

Утром выдвигаемся на погранпереход, предварительно залив топливный бак под пробку и затоварившись в местном супермаркете продуктами (в общем-то, зря) и водкой (тоже не понадобилась). А на границе ждала пробка из грузовиков, маршрутки и нескольких легковушек с монгольскими номерами. Приготовился к самому худшему — долгому ожиданию. Однако в стоящем впереди автомобиле оказался соотечественник, живущий в Монголии и обладающий какой-то неведомой мне властью. После пары телефонных звонков шлагбаум поднялся, и он проскользнул в пограничную зону, сделав знак, чтобы я следовал за ним. Позже это мимолетное знакомство пригодится, мы еще пересечемся в миллионном Улан-Баторе с попутчиком.

Около четырех часов ушло на оформление погранично-таможенных процедур. Бегая с бумажками по монгольской погранзоне, я наткнулся на стоянку необычных автомобилей. С одним из них мне пришлось летом прошлого года встретиться у паромной переправы на Ольхон. Как я позже выяснил, это был один из участников знаменитого ралли, которое совершают английские студенты на допотопных автомобильчиках из Европы в Монголию.

Почему монголы оставили на границе несколько десятков этих монстриков, решил выяснить на обратном пути. Увы, сделать этого не получилось из-за чрезвычайных обстоятельств, о которых расскажу позже, но есть две версии: либо Россия не пропустила обратно на свою территорию этот автомобильный хлам, либо монгольские власти не позволили больше на таких раздолбайках путешествовать по стране.

После обеда я оказался на территории соседнего государства. Сразу за воротами атаковали менялы: покупали рубль за сорок тугров. Уже зная, что проезд по дорогам Монголии платный, прикупил немного тугриков, да еще взял и автомобильную страховку (850 тугров). Кстати, все время пребывания в МНР я использовал только рубли, как в обменниках, так и при покупках, хотя можно было бы пустить в ход и запасенные доллары, но зачем?

Дорога от пограничного перехода до Улан-Батора — это песня: ровная, длинная и однообразно-тягучая, как у кочевника.

Шоссе двухполосное, но обочина не чищена, поэтому местный транспорт передвигается строго по центру и делает это не торопясь. На световые сигналы с просьбой дать возможность для обгонного маневра, кто-то реагирует, а кто-то игнорирует. Но движение рассеянное и особых проблем не создает. И у меня сложилось ложное впечатление, что вот так вот легко и просто буду путешествовать в дальнейшем, но, как говорится: «не кажи гоп…».

В тридцати километрах от российско-монгольской границы расположен город Сухэ-Батор (не путать с Улан-Батором). На выезде из него было очень оживленно: как выяснилось, здесь только что закончились конные скачки, и публика ждала кульминационного момента — награждения победителей. Кстати, главный приз был достойный — спортивный мотоцикл. Я успел перефотографировать всех наездников, лошадей и даже местных гаишников, с которыми даже немного поболтал, а награда все никак не могла найти своего героя. Так и не дождавшись начала торжеств, я тронулся в дальнейший путь.

Единственной трудностью, с которой до этого момента пришлось столкнуться, было отсутствие дорожных указателей: чуть было не въехал в один из немногочисленных городов Монголии — Дархан, вместо того, чтобы проскочить его по объездной. Но на заправке, коих много в МНР, мне жестами указали правильную дорогу. На окраине города я все-таки остановился: да и как было возможно миновать потрясающую фигуру, олицетворяющую этот славный город. Жители воздвигли футуристическую скульптуру металлурга, собранную из какого-то лома. Нужно отметить — многометровая статуя впечатляет.

Кроме этой красоты, ровной степи, по которой гуляли тучные стада, редких пунктов сбора дорожной подати (ушло 2000 тугров) ничто более не отвлекало от дороги. Вскоре я даже нагнал пограничного знакомца, который много раньше меня покинул переход. Он любезно предложил сопроводить до гостиницы. У меня была схема расположения отеля и не хотелось лишний раз напрягать соотечественника, но тот настоял на своем. И правильно сделал, поскольку до въезда в столицу Монголии все происходящее со мной было лишь легкой прогулкой…

Вечерело. Я стоял на последнем пункте сбора дорожной подати перед стольным градом Улан-Батор. Ключи никто не нес… Мой добровольный проводник кратко меня инструктировал:
— Держись плотно за мной. Никого не пропускай. Если будут пытаться втиснуться, жми на гудок. И покажи еще раз схему проезда до отеля. Что-то не нравится мне она. Цирк знаю где, но, вроде, там нет гостиницы… Ну, тронулись!

Не успели мы проехать и сотню метров, как со второстепенной на главную, аккурат между мной и ведущим, нагло втиснулся абориген на «Тойоте». Мой проводник тут же остановился, даже не постаравшись встать на обочину, и отчитал меня за неправильные действия: «Держись за меня, чего бы это ни стоило, а то пропадешь!».

Чем глубже мы вонзались в монгольскую столицу по главной ее дороге, тем отчаяннее приходилось совершать маневры, дабы удержаться в фарватере соотечественника. Такого движения я еще не видел, хотя повидал страшное: Каир и Вьетнам. Поток шел в четыре полосы с миллиметровыми зазорами по кругу, движение было рваным и не всегда очевидным. Дорога была плотно забита японскими автомобилями всех марок, причем у большей части на кузовах были видны результаты такой езды. Если бы я не был уверен, что нахожусь в МНР, можно было бы предположить, что я двигаюсь по Стране Восходящего Солнца, правда, почему-то попав туда в 2000 году. Редко-редко среди бывших в употреблении иномарок мелькал новенький автомобиль, но, как правило, он тоже был из Японии.

Российский транспорт, который в первое мое путешествие в столице Монголии был основным, практически исчез. В сельских районах еще распространены ЗИЛки и ГАЗики, да УАЗики-буханки используются как маршрутки по бездорожью. Забегая немного вперед, расскажу, как, попав в район автовокзала, был оглушен криками водителей-зазывал. Как пояснил гид, таким образом объявляется маршрут движения транспорта и планируемые остановки.

Куда делся российский автопром и откуда взялся японский секонд-хэнд? Все просто. Как объяснили мне местные жители: «У ваших машин нужно часто поднимать капот…». В отношении бывших в употреблении японских автомобилей государственная политика такова — низкие таможенные пошлины. Вот и все. Теперь, похоже, главная монгольская проблема заключается в том, что весь транспорт движется по несвойственной ему стороне. Да и на себе я заметил, что сборщики дорожной подати и полицейские всегда подходили ко мне с правой стороны, хотя у меня автомобиль с левым рулем.

Но вернемся к нашему дорожному детективу. Ближе к центру появились регулировщики, которые, в отличие от наших гаишников, были вооружены не полосатыми, а красными светящимися жезлами.

Хоть и не до того было, но я пытался восстановить в памяти хоть какие-то знакомые ориентиры, ведь по этой, в ту пору пустынной улице, мне доводилось неоднократно гулять чуть более 18 лет назад. Но ничего не всплывало. Это был совершенно незнакомый мне город…

Вот и цирк. Здесь мы расстаемся с моим проводником, я самонадеянно решаю, что тут-то я сам во всем разберусь: по схеме гостиница должна быть уже в пределах видимости, безмятежно паркуюсь на стоянке и иду осматривать окрестности. Часовая беготня с бумажкой, на которой была изображена гостиница и путь к ней, ни к чему не привела: местные жители, таксисты, полицейские охотно ее рассматривали, но всякий раз указывали противоположное направление. В общем-то, я и раньше с удивлением отмечал для себя, с каким интересом монголы рассматривали различные карты, но почти никогда не подсказывали верного направления. Может быть, менталитет у них такой? Давным-давно даже услышал на эту тему анекдот, хоть и не особо смешной, но жизненный. Один монгол говорит другому: «Вон, смотри, русский с картой идет. Сейчас дорогу спрашивать будет».

Возвращаюсь к цирку, и тут-то для меня начинается настоящий цирк. Закончилось новогоднее представление. Из недр огромного каменного шатра высыпали сотни людей и одновременно начинают выезжать с парковки через узенький проезд. Я сдуру тоже сунулся в этот поток и вскоре понял: меня в нем просто разотрут в порошок. Таких рисковых маневров, разворотов и вариантов движения задним ходом я прежде не видывал. Ситуация самая безрадостная: заблудился в чужой стране, да еще попал в настоящую мясорубку. Как мне удалось без потерь выбраться из автомобильной каши, сам не понимаю, но когда это случилось, то дал себе зарок впредь передвигаться по Улан-Батору только пешком или на такси, которое здесь стоит недорого.

После десятой неудачной попытки связаться с встречающим гидом, зазвонил телефон, как выяснилось, нас тоже искали монгольские товарищи. Через некоторое время рядом остановилось такси, и я попал в заботливые руки сопровождающего по Монголии, который представился Антоном.

С гидом здорово повезло, Алтангэрел (так звучит его настоящее имя) окончил русскую среднюю школу, а когда они массово начали закрываться в МНР, то поехал доучиваться в Белоруссию. По-русски он говорил почти без акцента и, что немаловажно, понимал устремления души российской. Поэтому первым делом после того, как удалось уже в темноте попасть в гостиницу (кстати, она оказалась двумя улицами ниже, чем указано на схеме) и пристроить автомобиль в теплый гараж, повел в украинский ресторан, по пути объясняя, где лучше всего менять рубли на тугры. А в Улан-Баторе это целое искусство: скажем в банках, супермаркетах, гостиницах курс от 35 до 38 тугров за рубль, а в некоторых обменниках он уже 43 тугрика.

Итак, украинский ресторан (кстати, украинцев много в Монголии, впрочем и во Вьетнаме заметно, причем все заняты каким-то бизнесом): это мы здесь собачимся из-за газа, а там, когда тебе к заказанным 100 граммам водки «Чингисхан» вынесли несколько ломтиков сала, чуть слеза не прошибла. Конечно, немного необычно смотрятся монгольские официанты в украинских национальных нарядах, но такая экзотика никоим образом не отразилось на качестве истинно малороссийских блюд.

Если уж начал кулинарную тему, то разовью ее, дабы более к ней не возвращаться. Как и в любом столичном городе, в Улан-Баторе масса национальных ресторанов, кафе, включая всем известные «Макдональдс», «Пицца-Хат» и подобных им. Особо популярны пабы. В центре города можно смело заходить в любой попавшийся: цены и качество блюд вас приятно удивят. Мне даже показалось, что для тех, кто любит мясо, а особенно, когда его много, можно организовывать туры в Монголию: за куском стейка тарелку не видно. Антон так объяснил порционную политику: мужики возмущаются, что порции маленькие. А то, что могут сделать возмущенные местные жители, испытала на себе компартия Монголии — сожгли штаб-квартиру.

— Что так сурово? — интересуюсь у Антона.
— Сказали по телевизору, что они результаты голосования подтасовали…
— Переголосовали?
— Нет.

Но вернемся к пище насущной. Ужин и отчасти обед на двоих в украинском ресторане обошелся где-то рублей в 600. Плотный обед в национальном ресторане вышел и того меньше, а вечерние посиделки в кафе «Бродвей» (итальянская кухня) около 800 рублей. Я не был ни разу в Манчжурии, которая славится своей дешевизной на еду, но, думаю, монголы могут китайцам составить серьезную конкуренцию.

…Наконец-то закончился этот сумасшедший день. Выясняю программу на следующий: монастырь, музеи, кашемировая фабрика, торговые центры… Осматриваюсь в номере (4 звезды, 25 долларов в сутки) — это вам не люкс в Кяхте! Похоже, что в новенькой 6-этажной гостинице, всего несколько постояльцев — не сезон. Таких, как мы чудаков, приехавших встречать здесь Новый год, еще нужно поискать.

Несколько предстоящих дней предстояло напитываться новыми впечатлениями о стране пребывания. Было ощущение, что время будет потрачено не напрасно. С утреца поднял звонок Антона, у отеля ждал микроавтобус: нам предстоял экскурс в столичный монастырь, где расположена одна из самых крупных стоящих статуй Будды.

Во времена Великой Отечественной медного колосса распилили на несколько частей и пытались вывезти в СССР, с тем, чтобы пустить на патроны. В те суровые годы это была жертва, уходящая за грань разумного, свидетельствующая о самой высокой степени самопожертвования. Сейчас статую восстановили, и ничто внешне не говорит о том, что она претерпела в жестокие годы войны.

А вообще, сейчас в Монголии период духовного возрождения. Власти и богатые спонсоры восстанавливают дацаны, всюду видно много молодых лам, и все движется к тому, что, как и в прежние времена, каждый третий мужчина будет здесь монахом. Но, учитывая нынешнюю специфику, руководство страны не может себе позволить вывести из оборота столько половозрелого населения, Монголия и так мало заселена: из чуть более двух миллионов человек половина проживает в столице. А бескрайние просторы сродни сибирским, но еще более пустынны. От того, вероятно, монахам вышло послабление: теперь они могут жениться, жить за пределами монастыря и питаться мясом.

Есть, конечно, и сторонники чистоты веры, которые считают, что при таком раскладе никогда просветления не добиться: келью одного из таких адептов можно наблюдать в горах в семидесяти километрах от Улан-Батора. В заповедной долине есть монастырь, который используется как летняя резиденция. Зимой в нем никого нет. Преодолев крутую гору и перейдя подвесной мостик (не более двух человек за раз) можно оказаться во дворике, откуда открывается потрясающая панорама на долину — самое место для медитаций: без всякой подготовки впадаешь в прострацию. И если бы не мороз за минус 20 можно было бы потерять счет времени. Еще выше монастыря в скале мерцает оконце — там, в пещере, живет отшельник. Но, похоже, что не так он и одинок — в прогулке по монастырским землям нас сопровождают кошки… Удивительные животные, похоже, совсем не боятся мороза, а может, они нас просто приняли за вернувшихся монахов и вышли поприветствовать?

Вообще-то, с середины 17-го века и до 1924 года Монголией правили первосвященники, которые были как светскими, так и духовными лидерами своего народа. Возможно, кто-то даже слышал слово «хутухта». Это не что иное, как последняя часть титула, который в 1650 г. Далай-лама V присвоил первому духовному главе буддистов Монголии - Джебдзун-дамба.

Последний, восьмой Богдо-гэгэн (1870—1924) в 1911 встал во главе монгольского теократического государства. В 1919 был он отстранен от власти после взятия Урги (ныне Улан-Батор) китайскими войсками.

А вот восстановил его на троне русский генерал, барон Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг. Личность просто потрясающая. К ранее сказанному о нем хочется добавить, что, по моим ощущениям, барон Унгерн был предтечей Гитлера. Наверное, сам Роман Федорович, принявший буддизм, по этому поводу сказал бы, что он после смерти воплотился в Бесноватого. Однако беспримерная жестокость в нем совмещалась с души высокими порывами. Он бестрепетно приказал перед строем заживо сжечь прапорщика Чернова, после неудачной атаки на Ургу. И мог продемонстрировать личную неустрашимость. Он не побоялся побывать в осажденной Урге, где китайцы дорого бы заплатили за его голову. Как вспоминают однополчане, в один из ярких, солнечных зимних дней барон, одетый в свое обычное монгольское одеяние — в красно-вишневый халат, в белой папахе, просто въехал в Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он побывал во дворце главного китайского сановника Чен-И. На обратном пути заметил, что китайский часовой спит на посту. Это возмутило барона. Он слез с коня и наградил часового ударами плети. Проснувшемуся и страшно испуганному солдату Унгерн пояснил по-китайски, что часовому на карауле спать нельзя и что он, барон Унгерн, наказал его за это. Такое появление барона в Урге произвело сенсацию среди населения города, а китайских солдат повергло в страх и уныние, внушив им уверенность, что барону помогают какие-то сверхъестественные силы…

Унгерн стал национальным героем монголов, поскольку вернул им независимость. Но смерть барон принял по приговору революционного суда в 1921 году в Новониколаевске, нынче Новосибирске.

Но вернемся к Богдо-гэгэну. Я побывал в его летнем дворце. Большой деревянный 2-этажный дом. Никакой роскоши. Думаю, что у некоторых местных предпринимателей есть коттеджики позавидней. Но тут нужно учитывать, что правитель в то время в Монголии был больше духовным лидером, чем воином или вельможей.

Удивительно, как со времен Чингисхана переродилась власть монгольских властителей. Безжалостная и бескомпромиссная воля диких кочевников, коим себя чувствовал и барон Унгерн, выродилась в буддистское всепонимание и всепрощение. Но народ, давший миру Потрясателя Вселенной, не может жить, вдохновляясь такими историческими примерами. Поэтому имя основателя монгольского государства сегодня присутствует всюду и поминается к поводу и без оного. Начиная от водки и кончая забегаловкой — все носит имя Чингисхана. Конечно же, это реакция на многолетнее подавление памяти народной. Коммунистическая пропаганда долгое время называла великого хана агрессором и убийцей…

Главную площадь Улан-Батора я узнал по памятнику Сухэ-Батору, она, кстати, и носит его имя. Все остальное здесь здорово переменилось. В первую очередь за счет того, что убрали серый мавзолей маршала Чойбалсана, стоявший перед домом правительства.

Над правительственными зданиями нависает небоскреб, очень похожий на Парус, что в Эмиратах. Наверно, не самое удачное место для его возведения — подавляет он собой все окружающее.

На площадь выходят ступени государственного парламента и здесь произошли самые главные перемены. В центре, между колонн, расположилась сидящая скульптура Чингисхана, справа и слева — соратники, а по краям конные статуи сыновей. Такое не воинственное изображение самого успешного военачальника всех времен и народов должно, вероятно, свидетельствовать о том, что завоевать полмира мечом можно, а править им с помощью одного оружия — трудно.

Впрочем, есть и иная скульптура Потрясателя Вселенной. Гигантский памятник Чингисхану поставили в семидесяти километрах от столицы Монголии.

Высота его — 40 метров. Сам монумент построили быстро и при международном участии, в том числе и российском, но работы на этом не закончились. Вокруг памятника планируется построить несколько крупных туристических баз, а также деревню в стиле XIII века.

Почему именно в этом удаленном степном районе идет такая грандиозная стройка? Есть предание, что именно здесь Чингисхан нашел камчу (нагайку), отделанную золотом, и воспринял это как знак того, что его ждет великое будущее. Многометровый макет этой плетки расположен в постаменте памятника. Там же есть лифт, на котором можно подняться на самый верх исполинского монумента.

Так ли выглядел Потрясатель Вселенной и реально ли он здесь что-то находил — трудно сказать. Прижизненных изображений Чингисхана не сохранилось, а его жизнеописание восстановлено по китайским источникам. Но монголы ни на минуту не сомневаются в его избранности. Кстати, основатель Монголии не был буддистом. Как утверждали мои собеседники, он был язычник, поклонялся духам природы. В законах, которые он дал своему народу, запрещалось под страхом смерти мыться в реках, рубить деревья… Это совсем не значит, что мыться не нужно было — просто набери воду и отойди, собери валежник, хворост…

Он утверждал, что нельзя просто так проливать кровь. Поэтому врагам и провинившимся просто ломали хребет и оставляли в степи, а баранов до сих пор здесь режут особым бескровным способом.

Из мрачных глубин средневековья перенесемся в современный Улан-Батор. Чтобы не создавалось впечатления, что памятники здесь стоят только воинам и богам, расскажу об очень необычном. Рядом с главным универмагом есть стена будто бы кирпичного дома. С одной стороны на крыльце сидит гитарист, а вот с другой стороны стоят «Битлы». Композиция очень странная. Впрочем, посмотрите сами. Вы что-нибудь поняли? Я, по правде говоря, нет. Особо меня поразил Джон Леннон с лимонкой в кулаке. Ну, а Маккарти, стоящий босыми ногами на снегу вообще вызвал озноб. Но, памятник ценится среди поклонников легендарной группы и в первую очередь — за его оригинальность.

Кстати, он двусторонний. На обратной стороне сидит гитарист и пытается подобрать мелодию. Может быть, битловскую.

Мероприятие, под названием — встреча Нового года, случившееся в столице Монголии не особо отличалось от того, как если бы я праздновал Новый год в родном городе. Кабы не китайский ресторан и соотвествующая кормежка, то, глядя на собравшихся, почти невозможно было заподозрить, что ты оказался в нескольких сотнях километрах от ближайшего российского городка. А все дело в том, что в ресторане собралась исключительно русскоговорящая публика.

Хотя Улан-Батор сравнительно небольшой город (чуть более 1 млн. жителей), но живет по столичным правилам: в нем есть все, что и должно быть, в том числе и резкие контрасты — на окраинах за дощатыми заборами юрты без всяких удобств, а рядом престижные поселки, типа московской Рублевки, где цена за сотку переваливает за 150 тысяч долларов.

Как и любая столица, Улан-Батор — центр скопления иностранцев, и не туристов, а специалистов, прибывших на заработки, работников совместных предприятий, или бизнесменов, ведущих здесь свои дела. Как рассказал сопровождающий, больше всего в Монголии русских. Я думаю, в это число входят все граждане бывшего СССР, за исключением, вероятно, казахов, у которых сейчас появилась своя граница с МНР.

Следом, естественно, идут китайцы, ну и потом уж остальные-прочие. Позиции русских здесь исторически сильны, и поэтому диаспора создалась сплоченная, вросшая многолетними корнями в эту суровую почву. Здесь не считают зазорным собирать национальные вечеринки и от души на них веселиться. Так и произошло в нашем случае: Дедом Морозом у нас был бывший игрок иркутского «Локомотива», за нашим столом он оказался по принципу землячества. Неподалеку расположились красноярцы, поэтому Новый год встречали сначала по иркутскому времени, потом по красноярскому и так далее…

Тут же состоялась неожиданная встреча с моим пограничным проводником, он тоже оказался в этом ресторане в компании своих родных и сослуживцев.

Словом, было весело, но сейчас думаю, что интереснее было бы попасть в монгольскую компанию и посмотреть, как отмечают этот праздник местные жители. Впрочем, кое-что подсмотреть удалось. За несколько часов до наступления 2009 года довелось побродить по главной площади столицы, хотя погода этому не особо способствовала. И первое, что попалось на глаза — выступление монгольского ансамбля, исполнявшего русскую кадриль: зрелище очень забавное. Мне всегда было интересно понять, что чувствуют люди, когда иноземцы танцуют их танцы, то есть пытаются перевоплотиться в твой народ. Вот и понял: никогда монголы не будут русскими, впрочем, как и наоборот…

Танцы это одно, а песни — другое. Вероятно, кому-то это покажется странным, но в Монголии очень популярен рэп: за короткое время удалось послушать вживую пару групп.

Сначала хотел приколоться над монгольскими рэпперами, но заслушался. Дальше —больше: купил фирменный диск местной звезды. Так как небольшой любитель этого музыкального направления, дал послушать сведущим людям — отзывы самые положительные. Теперь почти уверен — лучшие рэпперы живут в Монголии, а лучшие брейкеры во Вьетнаме.

Все же национальная специфика присутствовала в народном гулянии. Любой желающий за небольшую плату мог посадить на руку огромного беркута.

Судя по тому, что птиц было несколько, услуга пользовалась повышенным спросом.

К сожалению, низкая температура, стоявшая в те дни в Улан-Баторе, не позволяла долго находиться на площади: периодически приходилось отогреваться в кафе и магазинах.

Кстати, о шопинге. Попав в продовольственный супермаркет, вы вряд ли почувствуете, что оказались в чужой стране: набор продуктов традиционный. Более того, много товаров российского производства (от водки до тортов), причем никак не адаптированных к местным условиям — нет даже надписей на монгольском. Самое забавное, что цены на них ниже, чем в России, вероятно, что здесь, как и в случае с автомобилями, действуют низкие таможенные ставки.

Что же касается промтоваров, то здесь не все просто: сложная бытовая техника и компьютеры, по моим ощущениям, несколько дороже, чем у нас, а вот на товары собственного производства цены бросовые.

С этим малышом столкнулись в универмаге.

В первую очередь это касается изделий из шерсти и кожи. Туристов, попавших в Монголию, обязательно повезут на местные фабрики. В нашем случае удалось даже попасть на экскурсию в цеха самой известной из них — кашемировой фабрики «Гоби», и проследить путь превращения грязного комочка шерсти козы до тонкой, почти невесомой кофточки или платья.

Для женщин фирменные магазины кашемировых производств (а их в Улан-Баторе несколько) — настоящий рай. И мне пришлось в этом раю просидеть несколько часов, поскольку в нашей группе большинство были дамы. Впрочем, и я сделал покупку, приобрел таки долгожданные кожаные штаны (около 2,5 тыс. рублей), а еще, пользуясь тем, что на колесах, прикупил родственникам очень оригинальные ковры из чистой шерсти (2х3 и 2,5х3,5 за менее, чем 10 тысяч рублей).

С сувенирами также проблем не было. В главном супермаркете столице, на самом верхнем его этаже можно купить все, начиная от национальной одежды, кончая деревянными головоломками. Но больше всего меня поразило то, что в лавках при монгольских музеях можно относительно недорого приобрести настоящие предметы старины, которые, по мнению сотрудников музея, исторической ценности пока не представляют.

К сказанному стоит добавить, что продавцы в Монголии очень сдержанные: никто к вам не будет приставать с советами, более того, постараются оставить вас один на один с товаром.

Итак, покупки сделаны, Новый год отмечен, достопримечательности изучены — пора собираться домой. В обратную дорогу решено отправляться рано утром, пока столичные магистрали еще относительно свободны и температура окружающей среды не опустилась до обещанных минус 40 градусов.

Когда до границы оставалось километров пятьдесят, безоблачное настроение было безнадежно испорчено блюстителем местного дорожного порядка. Дело произошло так: после расчета на последнем пункте сбора проездной платы я был жестом отправлен на обочину. Нужно сказать, что хотя местный стиль езды действует несколько расслабляюще, предусмотрительно вел себя в чужой стране строго в соответствии с правилами дорожного движения, то есть: был пристегнут, слушался знаков и был трезв. Между тем, полицейский забрал документы, ткнул палкой в габаритные огни и скрылся в избушке.

Первоначально я решил, что огни у меня неисправны: но они горели, потом я подумал, что меня остановили, как раз из-за этого: местные не включают днем габариты или ближний свет за городом. Что же конкретно мне вменялось в вину, выяснять не стал, да и как бы это сделал? Но документы нужно было как-то выручать и делать это быстро, еще одна часовая задержка, и я просто не успею попасть на пропускной пункт.

Надо сказать, что когда я въезжал в Монголию, на пункте осмотра авто один из местных пограничников ввел мне в телефон свой номер и сказал: «Будут проблемы — звони. Решаем вопросы. Недорого». Но почему-то я вспомнил не этого доброго парня, а Антона, нашего сопровождающего. Чудеса творит сотовая связь! Она, кстати, в МНР дешевая и качественная. Антон быстро откликнулся и попросил передать трубку полицейскому. Но разговора не получилось. Посмотрев на столичный номер, тот просто захлопнул слайдер и вернул документы. Увы, это была не последняя неприятность на пути к родной стороне.

Похоже, я был последним в этот день, кто въезжал в Россию через Кяхту. Когда мне уже казалось, что все формальности на монгольской стороне урегулированы, я уже собирался просить разрешения на съемку автомобильных монстриков из экспедиции «Ралли Монголия», о которых упоминал вначале. Но тут ко мне приблизился последний персонаж, которому нужно было сделать свою отметку в моих документах. Будете смеяться, но это тоже был работник дорожной полиции. Я был спокоен, как удав: габариты предусмотрительно выключены, автомобиль практически новый, дважды уже без проблем пересекал на нем границу в обе стороны.

И на старуху, как говорится… Полицейский не стал смотреть ни номера кузова, ни двигателя. Он полез в аптечку! Она, кстати, была в заводской упаковке. Расковыряв, извлекли инструкцию, а в ней, о боже, черным по белому написано, что срок использования истек уж как три дня, то есть в прошлом году.

Вот тут начались хороводы вокруг авто, намеки, что далее двигаться категорически невозможно. Все вылечилось пачкой оставшихся неизрасходованных тугров.

Вот скажите мне, как в этой симпатичной стране, которая строит демократию, могло случиться такое? Может быть, плохие американцы или немцы какие научили этого парня такой штуке. Отнюдь. Специалист, похоже, набирался опыта в нашей милицейской школе. Теперь свои знания применяет на горе братским народам.

В Кяхту я въезжал в шибко расстроенных чувствах. Как все же легко, буквально на 50 километрах, так изнахратить светлое настроение, создаваемое несколькими предыдущими днями. Но вокруг тоже был не сахар.

Еще по пути в МНР я планировал, что отведу хотя бы полдня на знакомство с Кяхтой. Это удивительный городок, еще 18 лет назад он поразил меня своими церквями, пусть и разрушенными. Одна из них стояла как раз у старого погранперехода. Ее маковки видны далеко на сопредельной территории. Впрочем, так и задумывалось: кяхтинские купцы, которые зарабатывали миллионные состояния на чае (Кяхта была тогда главной перевалочной базой на чайном пути в Россию), были патриотами: они хотели, чтобы все приезжие видели, где начинается их Родина.

В свое первое путешествие я заглянул в полуразрушенную церковь — там был хлев. Сейчас кое-что изменилось: поставили забор, забили пустые окна, установили леса. Хочется верить, что храм когда-нибудь возродится во всей своей красе на краю бывшей империи.

Попасть в местный музей не удалось — каникулы. Но огромный каменный дом, как и собранные в нем сокровища — это тоже заслуга русских купеческих династий: как утверждают побывавшие в музее, такими собраниями может похвастаться не каждое областное хранилище.

Удивительно, но в одном из кафе, носящем имя «Слобода» по месту, где оно расположилось, можно рассмотреть портреты отцов города царских времен. Их бородатые лица выглядели умиротворенно: они понимали, зачем они здесь живут и ради чего. Под их спокойными взглядами я наяривал какое-то вкусное блюдо, запеченное в горшочке, пока не пришли эти…

Малолетняя банда гопничков расположилась на нескольких столиках. Вытащила принесенное с собой пиво и семки, заставила перепуганную барменшу воткнуть в магнитофон кассету с блатными песнями и включить его на полную мощность, да так, что вкус у только что нравившегося блюда начисто пропал. В общем, как поется «здравствуй, родина родная»!

… Дальше все просто. Через пару дней были дома, правда, успев заглянув перед этим в Улан-Удэ и Иволгинский дацан. За время путешествия преодолели около 4 тысяч километров. Машина меня не подвела даже в морозы под минус 40 градусов. Если доведется, то вновь побываю в Монголии, но уже летом.

2008-2009 гг.