Поездка в Боснию и Герцеговину в марте 2020-го

О поездке в Боснию я мечтал очень давно. Но шансов осуществить её было немного: к западу от нас столько всего интересного и вкусного, что смотреть на восток мы могли только по какому-то большому обоюдному желанию, которого не было. Ксюша считала Боснию страшным криминальным местом, где нас в течение пяти минут после въезда ограбят и убьют, и ехать туда напрочь отказывалась.

Прошло довольно много времени, прежде чем это начало меняться. Пара вынужденных поездок в Сербию позволили ей провести некоторую переоценку стереотипов, а потом вдруг друзья, живущие в Германии, предложили нам встретиться на нейтральной территории, и Босния устроила всех. Тем более, вчетвером — не так страшно. Отобьёмся, в случае чего.

Выехали мы совсем не рано. Друзья вылетали из Берлина и прибывали в Баня Луку, и из дома мы вышли почти одновременно с ними, только они поехали на такси в аэропорт, а мы на машине к границе.

Было самое начало марта, и нам было странно видеть пограничников в масках и перчатках. Буквально через месяц всё изменилось, и стало странно, наоборот, видеть людей без масок и перчаток, но мы увязались в самом начале эпидемии, и никаких связанных с ней проблем в той поездке на себе не испытали.

Граница заняла минут десять, и вот мы въезжаем в приграничный микроскопический город Градишка. Дорожное движение ожидаемо оказалось более безбашенным, чем в Хорватии, хотя до юга Италии боснякам, конечно, далеко, и меня, в целом, ничего не напрягало. Нашей задачей было купить сим-карты для себя и для друзей, потому что в Боснии не действует общеевропейский роуминг, и наши операторы хотели за связь каких-то космических по нынешним временам денег. Мы зашли в ближайший мелкий супермаркет, где оказались искомые сим-карты за какие-то совсем смешные деньги, но там не принимали банковские карты (на вопрос о банкомате ответили: «Ооооо, это надо ехать В ГОРОД»), а боснийских марок у нас пока ещё не было. Мы бы так и ушли как лохи, если бы продавщица не взяла инициативу в свои руки и не спросила: «А что у вас есть?»

Так мы познали первую хитрость боснийской торговли. Платить можно в любой балканской валюте. Евро, боснийские марки, хорватские куны, сербские динары — в ход идёт всё, и это относится не только к рынкам, но и вообще к любым торговым точкам. Мне кажется, они даже югославские динары возьмут, если они ещё у кого-то остались. Курс, конечно, немного в сторону продавца, но без наглости и перегибов. Я пару раз снимал потом в банкомате эти самые марки (ну чтоб посмотреть хотя бы, как они выглядят), но в принципе они там не очень-то нужны.

В общем, выполнив миссию, мы снялись с места и поехали в аэропорт Баня Луки встречать друзей, и пока мы едем, я проведу совсем короткий экскурс для тех, кто не в курсе югославской специфики.

Во-первых, язык. Нас иногда спрашивают: «А как вы там общались?» И для многих это действительно неочевидный момент. Дело в том, что языки большинства стран бывшей Югославии составляют единый языковой континуум с полным взаимопониманием между ними (а восточная лингвистическая школа и вообще до сих пор считает всё это одним единым языком, хотя это уже давно не так). То есть я, зная хорватский, спокойно понимаю сербов, босняков и черногорцев, а они понимают меня. Некоторые грамматические конструкции могут быть непривычными, как и некоторая лексика, но в целом общение никаких затруднений не вызывает.

Во-вторых, хоть я и пишу сейчас не опус о Югославии, её истории и войнах, а отчёт о путешествии, некоторые сноски делать всё-таки придётся, слишком неразрывно всё это связано в единый клубок, но я постараюсь совсем поверхностно. Так вот, в Боснии живут бошняки, сербы и хорваты. Причём бошняки — это, в общем-то, тоже сербы и хорваты, только несколькими веками раньше обращённые в ислам. После югославской заварухи по результатам Дейтонских соглашений Боснию разделили на две большие автономии — Республика Сербская (с преимущественно сербским населением) и Федерация Боснии и Герцеговины (с преимущественно бошняцким). Хорваты же в эти границы не вписываются никак и живут поближе к Хорватии на территории обеих автономий.

И наш путь из Градишки в Баня Луку пролегал по территории Республики Сербской. Дорога была очень колоритной. Она не была плохой, хотя видали мы и получше, но окружающая нас бедность здорово бросалась в глаза. Эти места напоминали глубокую хорватскую провинцию, только ещё разваленнее, ещё заброшеннее и ещё беднее. В принципе, не могу сказать, что это нас удивило.

Но аэропорт был эпичен. Его терминал, возвышавшийся своим единственным этажом над довольно короткой ВПП, тоже единственной, напоминал вытянутый в ширину газетный киоск. Гигантская парковка, мест, наверное, на пятьдесят, стоила 1€ без ограничения срока стоянки. Деньги собирал живой парковщик.

При этом удивительно, насколько аккуратно выглядел этот аэропорт. Как-то прям по-советски аккуратно. Значительно более крупный аэропорт Белграда, например, выглядит сильно хуже и обшарпаннее, чем эта микроскопическая постройка посреди поля.

Встретив друзей, мы погрузились в машину и поехали смотреть Баня Луку. Честно говоря, что там смотреть, мы особо не представляли, просто это был первый довольно крупный город Боснии на нашем пути, и не заехать было бы непростительно.

В Баня Луке мы первым делом пошли в крепость. Не сказать, чтобы крепость была впечатляющей, но она была, почему бы и не зайти. Вход был свободный и внутри не было никого. Мы обнаружили где-то в её глубинах ресторан «Каземат», на пороге которого спал кот, и думали, что он закрыт, но он оказался открыт специально для нас, потому что больше никого внутри не было. Поели мы очень вкусно и плотно, тогда ещё не зная, что в Боснии это быстро станет для нас привычным, а потом нам принесли счёт, и мы поняли, что это ещё и безобразно дёшево. Эта приятная особенность Боснии тоже сопровождала нас всё время поездки.

Ещё одной неожиданностью оказались люди. Можно было ожидать, что люди, живущие в бедности, посреди разваленной страны, будут озлоблены, но они были доброжелательны чуть ли не больше, чем хорваты. Скорее, как хорваты на побережье, которые никогда никуда не торопятся и всегда всем готовы помочь. А когда они слышали, что я говорю на их языке, у них вообще экстаз наступал. В этом смысле Босния удивила нас, пожалуй, больше всего.

Мы вышли из крепости и пошли в сторону центра, чтобы составить хоть какое-то представление о Баня Луке. И, о да, мы составили. Я не назову этот город прям вот интересным, особенно с учётом того, что предстоит нам дальше, но в качестве введения в Боснию он был действительно хорош. Весь этот сплав культур, который лежал в основе единой Югославии, был представлен здесь в полной мере. Православные храмы, мечети и католические церкви мало того, что соседствуют в пределах совсем небольшой территории, но ещё и вовсю соревнуются друг с другом. Православные стараются построить помассивнее, мусульмане — повыше, а католики — понестандартнее, и никто не хочет уступать.

Всё, что мы могли счесть интересным, мы посмотрели довольно быстро, и отправились по шоссе вдоль реки Врбас в город со смешным названием Яйце. (Уточнение для тех, кто любит спрашивать, как правильно читать: в слове «Врбас» ударение на «р». Да, здесь это нормальное явление). Это была очень красивая дорога, с которой в сгущающихся сумерках открывался прекрасный вид на горы. К тому времени, как мы достигли пункта назначения, уже почти совсем стемнело.

Очень маленький городок Яйце примечателен ровно тремя вещами. Первая из них — каскады водопадов на Врбасе, и идти смотреть на них не было смысла, потому что было уже темно. Вторая — то, что это был первый на нашем пути город в составе Федерации БиГ, то есть мы выехали из условно сербской части и въехали в условно боснийскую (или, если посмотреть на это иначе, то из условно православной в условно мусульманскую). Третья же вещь — это то, что именно здесь, в Яйце, Антифашисткое вече народного освобождения Югославии приняло решение о создании Югославской федерации. То есть этот город — место рождения СФРЮ. Сам этот факт внушал восторг, но осмотра каких-то знаковых мест не требовал, так что мы решили сразу после заселения в отель просто пойти гулять безо всякой цели.

В отеле нас встретили практически как родных. И не просто родных, а тех родных, с которыми давно не виделись. Такое гостеприимство боснийцев было удивительно даже для нас, жителей Хорватии. Мы свалили вещи в номера, которые вполне ожидаемо были украшены портретами Тито и копиями исторического решения АВНОЮ в рамке, и поспешили на улицу, пока не настала совсем уж ночь.

У выхода из отеля к нам немедленно присоединилась собака. Просто встала с насиженного места и пошла за нами. Мы не знали, как её зовут, и решили называть её «собака», но через несколько минут к нам присоединилась и вторая, и мы стали называть их «собака-1» и «собака-2». Потом, по ходу прогулки, появлялись ещё собаки 3 и 4, но они были приходяще-уходящими, а собаки 1 и 2 сопровождали нас от самого выхода из отеля до возвращения, и даже ждали нас снаружи, пока мы ходили в супермаркет. Мы здорово отвыкли от бродячих собак, но эти были флегматичными и безобидными, так что мы с ними подружились.

Кстати, о супермаркете — в контексте наших представлений о Боснии он нас удивил. Это был большой, светлый и чистый магазин формата макси-маркета, с прекрасным выбором продуктов, многие из которых были нам хорошо знакомы, так как имели хорватское происхождение. Автохтонного тоже хватало, и очень, надо сказать, вкусного. Честно, если сравнивать этот магазин в глухой боснийской провинции с некоторыми супер-бомжмаркетами, например, в Германии, этот даст им сто очков вперёд. Босния продолжала удивлять.

В какой-то момент вечер всё-таки закончился, и мы, попрощавшись с собаками 1 и 2, пошли спать. А рано утром, разбуженные муэдзином расположенной в десяти метрах от отеля мечети, который начинал свои песнопения ни свет ни заря, пошли на завтрак, который был включён в и без того смешную стоимость наших номеров. Завтрак поначалу слегка разочаровал, там было на шведском столе всякое-разное, булки там, сыр, кофе, и, хотя на полноценный завтрак по моим меркам это не тянуло, мы накидали всего этого в тарелки, и тут выяснилось, что мы поторопились. Нам просто не успели сообщить, что нам положен свежеприготовленный омлет, и вот когда нам его приготовили, я начал понимать, что такое боснийский завтрак. Вот это мой формат, вот тут мне уже не на что пожаловаться. Определённо, местные традиции нравились мне всё больше.

Собаки 1 и 2 были тут как тут, встретили нас, как будто всю жизнь нас знали, и пошли с нами на водопады. Рядом с каскадами были сооружены несколько обзорных площадок, мы забрались на верхнюю, и, глядя с неё вниз, туда, где холодный ветер сдувал водяную пыль в сторону совершенно пустых нижних площадок, почти никто из нас не выразил желание посетить нижнюю часть. Собственно, единственным исключением из состава этого «почти» был я.

Не для того я ехал в Яйце, чтобы попялиться на каскады сверху издалека! Мне надо было быть в гуще событий! И я, оставив всех сверху, побежал вниз, чтобы закрыть этот водопадный гештальт. Внезапно на моём пути встретилась касса — оказалось, что проход к нижним площадкам платный. Парень в окошке офигел больше моего. Представьте, в ветреный день, когда к этим самым водопадам никого не затащишь даже за дополнительную плату, приходит русский, который говорит по-боснийски, и объясняет, что у него нет 4 марки, есть только монетка 2 марки и купюра 20 марок. Но у парня нет сдачи, потому что за сегодня я был, видимо, первым. В итоге он взял две марки и дал мне детский билет.

И вот совсем не зря я на это дело решился! Уверен, полные впечатления от Яйце можно получить только спустившись к водопадам и ощутив их мощь вблизи. Правда, промок я знатно, но это того стоило. А пока я там, внизу, стоя в облаке водяной пыли, выжимал максималки из камеры моего простенького телефона, Ксюша с комфортом снимала меня сверху.

После этого мы достаточно быстро обошли город в светлое время суток, просто чтобы зафиксировать тот факт, что мы везде побывали и всё посмотрели. Город очень милый и самобытный, и днём нам он показался ещё более маленьким, чем ночью. Единственное, мы не стали подниматься на крепость. Посмотрели в гугл-картинках, что никаких особенно потрясающих видов оттуда нет, посмотрели на крепость снизу, и решили, что ну его нафиг, в Яйце мы все дела закончили, и дальше нас ждут новые приключения, ещё более захватывающие.

Мы попрощались с собаками 1 и 2, и двинулись в Мостар.

Мостар — пожалуй, самый известный город Боснии и Герцеговины после Сараева, и написать про него можно очень много. Помимо административного деления на Республику и Федерацию, Босния и Герцеговина очевидным образом имеет ещё и историческое деление на Боснию и Герцеговину, и Мостар — столица Герцеговины. Исторически населённый католиками-хорватами и мусульманами-бошняками практически в равных количествах, он стал центром многих столкновений во время югославских войн. Именно разрушение Старого моста, давшего название городу, стоило жизни хорватскому генералу Праляку, который через много лет после этих событий отравился прямо на заседании МТБЮ, заслушивая свой приговор. А всего на полтора года позднее хорватская и боснийская армии выступали здесь уже совместно против сил ЮНА, и каждая из противоборствующих сторон не стеснялась разрушать то, что считала важным для своих противников. В результате к окончанию войны были так или иначе повреждены каждые 9 из 10 зданий города, многие из них были полностью уничтожены. Многие знаковые места были восстановлены, и прежде всего, конечно, Старый мост, но за такой короткий период невозможно скрыть последствия такой разрушительной войны, и мы ехали, чтобы увидеть, как Мостар чувствует себя на этом этапе своей истории.

Мостар расположен на Неретве, одной из важнейших рек региона. Её плодородная долина кормит добрую половину Боснии и Хорватии, и в некоторых местах времена года отмеряют не по календарю, а по урожайным сезонам на Неретве. Дорога до Мостара пролегает как раз через долину реки, и это действительно очень живописный маршрут, который заставляет часто останавливаться, чтобы сфотографировать что-нибудь то тут, то там.

Подъезд к апартаментам был из разряда «нет, мы не верим, что здесь можно проехать», но мы были закалены итальянскими деревнями и хорватскими островами, и мне было почти совсем не страшно, а остальные просто закрыли глаза и молились, но в результате мы безо всяких эксцессов заехали в нужную подворотню, припарковались и заселились. Это были, вроде бы, первые в нашей практике апартаменты, рейтинг которых на Букинге составлял 10/10, при том, что их цена, если и вызывала удивление, то скорее приятное. Апартаменты располагались в хорошо отремонтированном здании в самом центре, и были прекрасно обустроены, но главное в них было не это. Главное мы увидели, выйдя на балкон.

Этот вид нельзя было променять ни на что. Неретва, Старый мост, весь исторический центр, как на ладони. И, если вы захотите это заметить, провалившиеся крыши и следы шрапнели на фасадах тоже тут, резко контрастируя с великолепием этих апартаментов и самобытностью старого центра, и напоминая о разных периодах жизни города.

Идти до Старого моста от места нашей дислокации было три минуты, и у нас не было повода не воспользоваться этой возможностью. Мы сразу же пошли на очень колоритный старый рынок в мусульманской части города, потому что Ксюша хотела купить лампу с джинном внутри (собственно, всё, что она знала про Мостар до этой поездки — это то, что там есть мост, рядом с которым продают лампы с джиннами). Лампу мы, конечно, купили, правда, джинн попался капризный, пока не хочет вылезать, сколько её ни три, но мы упорные и своего рано или поздно добьёмся. Кроме того, попробовали местное мороженое и местное пиво. Мороженое было вполне себе, а пиво — довольно обычный пилзнер, но всё равно, +3 балла за аутентичность. Людей было просто неприлично мало, не в последнюю очередь из-за отсутствия азиатских туристов, у которых эпидемия короны была уже в разгаре, и мы старались взять по максимуму от подвернувшейся нам возможности осмотреть эти знаковые места, не толкаясь в толпах. Спустились к реке, посмотрели на мост. Бродя среди мечетей в мусульманской части города, и сами не заметили, как наступил вечер.

Хозяйка апартаментов рекомендовала нам несколько ресторанов, и один из них мы как раз случайно обнаружили на своём пути, и он был почти пуст. Не воспользоваться этим было нельзя, и мы, уже вполне ожидаемо, получили гору отличной еды за смешные деньги, и, к тому же, с прекрасным видом на окрестности. Заказывали всё подряд, и мясо, и рыбу, и креветок, и всё было очень хорошо. Единственное, что в определённой степени подкачало — это вино. Мы же стараемся всегда заказывать местное, а боснийское вино — ну, оно как хорватское, только боснийское. Скажем так, на любителя. На непритязательного любителя.

Наелись мы от души, но вот это вот вино надо было чем-то заполировать, и мы зашли в очень аутентичную кофейню прямо на рынке, где, наконец, выпили настоящий боснийский кофе. И даже не пытайтесь говорить, что это то же самое, что турецкий! Нет, боснийский — особенный. Особенно, когда подаётся хозяином заведения с целой россыпью всех этих рахат-лукумов, баклавы и ещё каких-то там каддафи, про которых я не слышал раньше. Я у него попросил воды, потому что одним кофе всё это было запить невозможно, и он махнул мне рукой в сторону стаканов на стойке, и сказал, иди за стойку, налей из-под крана. Аутентичнее уже просто некуда вообще.

Попробовав всё это, мы впоследствии накупили этих рахат-лукумов, халвы и баклавы. Сейчас до сих пор их едим, и понимаем, что, в общем-то, зря накупили под влиянием момента, боснийская баклава в Загребе в каждом супермаркете есть, халву и рахат-лукум тоже не великая проблема найти при желании, но в тот момент нам просто хотелось увезти с собой частичку Мостара — ну, на тот случай, если джин всё-таки так и не появится из лампы.

После этого мы зашли в отличный супермаркет и купили там дорогущее местное вино. Ну, надо же дать ему ещё шанс, думали мы. Мы же не знаем, что нам там в ресторане налили, надо попробовать чего-нибудь подороже и поинтереснее. Меня, конечно, сходу напрягло, что вино сделано из сорта Вранац, этот балканский сорт я хорошо знаю, из него делают всё подряд, от дешёвого бухла до типа очень понтового вина, потому что он растёт сам по себе, как сорняк, но ни разу вино из него не было выдающимся.

Чуда не случилось, вино было, по крайней мере, неплохим, и я бы даже его иногда покупал, если бы оно стоило хотя бы раза в три дешевле, чем мы за него заплатили. Картинка про боснийские вина сложилась окончательно. Впрочем, это нельзя было назвать разочарованием, ведь мы живём в Хорватии, где ситуация с винами точно такая же.

Ночью мы несколько раз просыпались от шума дождя, который синоптики обещали все три дня, что мы были в Боснии, и который наконец начался. Жаль, конечно, но мы всё равно благодарны им за те три солнечных дня, в течение которых они по доброй традиции ошибались с прогнозами.

Мрачный дождливый Мостар смотрелся с нашего балкона, пожалуй, даже эпичнее, чем солнечный. Мы понемногу собирались, и ждали завтрак, который тоже был включён в стоимость, и время которого мы согласовали с хозяйкой накануне вечером.

Ровно в назначенное время завтрак был доставлен в нашу комнату, и вот тут-то мы начали понимать, что такое Настоящий Боснийский Завтрак. Сначала мы думали, что она ошиблась. Нас было четверо, а еды было минимум на восьмерых. Мы этим завтраком позавтракали, потом убрали в холодильник, и перед отъездом ещё им же пообедали, и там ещё осталось. О, эти ребята явно знают толк в пожрать даже лучше, чем хорваты. И тут я их зауважал ещё больше.

На это утро у наших девчонок была запланирована съёмка в стиле стимпанк, который очень шёл этому городу в его мрачном обличии. Пока наша подруга-модель готовилась, у нас было время ещё немного погулять по рынку и обойти окрестности. Мы хотели забраться на минарет одной из мечетей, но там было время молитвы, и посторонних не пускали. Мы побродили вокруг мечети, задумчиво постояли у ограды с надписью «Гарем, вход строго воспрещён, ведётся видеонаблюдение», через которую при нас бодро перелезли итальянские туристы, чтобы сфоткать какой-то там вид. Я поинтересовался у местных на тему «а чё, так можно было?» На что они ответили, что если успеешь смотаться до приезда полиции, то в принципе да, можно, а если не успеешь, то можно огрести по всей строгости шариата. Желания соваться в огороженные зоны с того момента не возникало.

То тут, то там появлялись отдельные туристы, а иногда и небольшие группы, и в какой-то момент случился забавный эпизод: откуда ни возьмись нарисовался самый что ни на есть настоящий китаец, и, протягивая мне свой телефон, жестами объяснил свою просьбу сфотографировать его на фоне моста. Это сейчас смешно, а вы представьте: самое начало марта 2020-го, в Хорватии — 4 заражённых, в Боснии — один, и про коронавирус мы знаем только то, что это неведомая смертоносная хрень из Китая. Я невозмутимо сфоткал его, вернул телефон, после чего достал из рюкзака дезинфицирующие салфетки и стал протирать руки. Ксюша сначала смотрела на меня с недоумением — такое поведение, как применение дезинфицирующих салфеток, для меня совершенно нетипично — а когда до неё дошло, выражение в её глазах сменилось на ужас. «Спокойно, он не чихал», — сказал я.

Надо сказать, всё это время шёл дождь, может и не слишком сильный, но очень неприятный. Чёртовы синоптики раз в сто лет оказались правы, и нам пришлось гулять под дождём. Мы так и не попали на минарет, откуда должен был открываться отличный вид на реку и мост, но нашли пустую террасу закрытого ресторана, вид с которой был не сильно хуже, пошатались туда-сюда, и, наконец, все заинтересованные лица сообщили о своей готовности начать съёмку, которую тоже пришлось проводить под дождём.

К слову, закрытых ресторанов в Мостаре было предостаточно. Начиналась эпидемия, заканчивались туристы, и народа было, может и побольше, чем в предыдущий день, но это уж точно нельзя было назвать толпой. Большую часть съёмки мы провели на террасах закрытых ресторанов. Какие-то причастные к этим ресторанам люди периодически ходили туда-сюда, но вопросов не задавали.

Но потом мы переместились на вполне себе работающую террасу, и оставаться там исключительно ради съёмки было бы некультурно, поэтому мы на какое-то время приземлились за столик и заказали пиво и капуччино, получив, таким образом, индульгенцию на дальнейшую эксплуатацию террасы в целях съёмки.

Дальше центр наших интересов сместился к мосту, и тут мы обнаружили любопытный доселе неизвестный нам способ заработка на туристах: местный экстремал предлагал заплатить ему 5€ за прыжок с моста в реку. Вообще, на улице было 8°, и мы были одеты довольно тепло. Этот эпизод тоже, знаете, даёт некоторое представление о благосостоянии местного населения.

Наконец, съёмка была окончена, и мы вернулись в апартаменты. Попрощались с нашей крайне дружелюбной хозяйкой, попрощались с Мостаром, и поехали дальше, в самую, пожалуй, главную точку нашего маршрута — в Сараево.

Дорога из Мостара в Сараево была ещё красивее, чем из Яйце в Мостар. Сплошные горы в шапках облаков, туманы, дождь, и среди всего этого внезапно яркое оранжевое пятно — на обочине продают знаменитые неретвинские мандарины и лимоны.

В Сараево мы приехали затемно. И, хотя в темноте было видно очень немного, город поражал своим масштабом, пусть он и в четыре раза меньше Загреба. Город, четыре года находившийся в осаде, но не сломленный. Город, который подарил нам Эмира Кустурицу и Горана Бреговича, Дражена Ричла и Давора Сучича, Миленко Йерговича и Златко Топчича, в отношении которых любой житель Балкан, будь он сербом, хорватом или боснийцем, совершенно не задумываясь, употребит местоимение «наш». Настоящее сердце Югославии.

Мы забронировали номера в отеле в старой части города, в районе Алифаковец, и я очень старался следовать всем указаниям навигатора, хотя это порой было нелегко, и предполагало повороты почти на 180° на крутых подъёмах и резкие спуски по мощёным булыжником улицам. Отель располагался выше основной части города, был очень современным и комфортным, и, судя по всему, мы были в нём почти единственными гостями. Несмотря на довольно позднее время, мы не могли устоять перед искушением спуститься в город, и посмотреть на Сараево поближе.

И я не могу говорить за всех участников нашего трипа, но для меня Сараево — это любовь. Это город, настолько пропитанный атмосферой Югославии, что никакие там «миротворческие» миссии ООН не смогли порвать её на составные части. Здесь мечети стоят бок о бок с католическими церквями, белеющие своими надгробными камнями мусульманские кладбища обращены лицом к сербским православным, облачённым в строгие чёрные цвета, а на площадях старого города непрерывно звучит музыка — боснийская, сербская, хорватская, общая, югославская. Да, сейчас Сараево — преимущественно город мусульман, и старый город, особенно Башчаршия, его центр, хорошо это подчёркивает своим колоритом с коврами, мечетями и рахат-лукумами, но этот дух единения культур буквально витает в воздухе. Здесь есть всё, даже чешский трдельник! Правда, мы не смогли его купить, потому что палатка с ним оказалась первым на нашем пути заведением, которое принимало к оплате только местные марки, без вариантов. А я уже так отвык от того, что они вообще нужны, что они у меня кончились.

Банкоматы в окрестностях хотели от меня какую-то не совместимую со здравым смыслом комиссию за съём наличности. Стыдно признаться, но меня спас Сбербанк, банкомат которого был единственным, который не взял с меня ничего за съём наличности с карты российского банка. Ну хоть на что-то они сгодились. (Если кто вдруг не в курсе — да, российский Сбербанк весьма активен на Балканах, он есть в Хорватии, Боснии, Сербии и чёрт знает где ещё, но это всё-таки не «тот самый» Сбербанк, который украл наши вклады в девяностые, а его близкие, но довольно независимые родственники).

Башчаршия оставила неизгладимый след в моей душе, и мы, уже понимая, что не избежим возвращения сюда на следующий день, стали искать, где поесть. В отеле нам дали много разных рекомендаций, среди которых значилось довольно бюджетное, но очень аутентичное заведение, где делали сомуны с разными наполнителями. Сомун — слово, хорошо знакомое мне по хорватским реалиям, это полая внутри лепёшка, во многом похожая на питу, но имеющая свою специфику. В Загребе много где можно купить хлебобулочное изделие под названием «сомун», или даже «сараевский сомун», но настоящие сомуны надо пробовать, конечно, в Сараево.

Традиционно в сомун кладут что-нибудь мясное. Сараевская традиция предполагает суджукичи, маленькие колбаски в натуральной оболочке, хотя и более универсальные чевапчичи, и любое другое мясо тоже вполне себе катит. Хорваты обычно едят это с пивом, и я, вообще, рассчитывал поступить так же, но не учёл, что мусульманская традиция напрочь запрещает алкоголь! Его просто не было в меню, что для Хорватии полностью немыслимо.

Внимательно осмотрев меню на предмет заменителей, я без труда вычленил то, что употребляют под сомун в качестве напитка местные жители, и этим, как ни странно, оказался питьевой йогурт. Чистый, безо всяких там фруктов и сахара, просто тупо жидкий йогурт. И я, решив в этот вечер быть настоящим сараевцем, заказал сомун с суджукичами и йогурт.

Не буду подробно описывать свои впечатления от этого блюда, скажу лишь то, что после этой поездки к моим хлебопекарным практикам добавилось ещё и обязательное приготовление домашних сараевских сомунов — искусство, которым я, без лишней скромности, неплохо овладел за последнее время. Йогурт же оказался действительно идеальным дополнением к довольно острым суджукичам, хотя вот к его употреблению я себя пока приучить не смог, вино и пиво мне всё-таки ближе.

Мало-помалу мы обошли почти весь центр нового старого города (этот оксюморон вполне применим к Сараево, и обозначает районы, построенные ближе к долине реки, по прошествии эры османского владычества). Мы не стали заглядывать на улицы с непрерывными магазинами шмоток, но вот те, которые были самобытны и интересны, обошли все. Всё это время погода благоволила нам, и как раз тогда, когда назрело решение возвращаться, начался натуральный ливень.

Конечно, мы могли добежать до отеля, он был недалеко, но мы промокли бы до нитки. Естественным решением было взять такси, и мы, дети современной цивилизации, спрятавшись под какую-то крышу, стали искать приложения для вызова такси в Сараево. Довольно быстро поняв, что затея не слишком осмыслена, а в 30 секундах бега от нас находится стоянка такси, мы рванули туда, будучи готовыми отдаться на милость столичных таксистов и порядком разориться на короткую, но необходимую нам поездку. Напомню, в процессе участвовали люди, проживающие в Берлине и Загребе, то есть там, где таксисты — это сытая привилегированная каста потомственных жуликов, и дальнейшие события нас в некотором смысле шокировали.

Мы запрыгнули в такси, я назвал адрес, а таксист назвал цену. Я сначала согласился, потому что выбора всё равно не было, а потом стал считать. У меня получилось в районе 2.5€. Я подумал, что я слишком опьянел от сараевского йогурта, достал телефон, запустил калькулятор и посчитал на нём. У меня получались всё те же 2.5€. Эту сумму я обескураженно озвучил всем остальным.

Повисла тишина. Через несколько секунд гробового молчания Ксюша буквально прошептала: «Сколько? Два с половиной евро?!» И тут случилось совсем уж невозможное. Поняв её слова (русские числительные понятны боснийцам без перевода) таксист повернулся к нам и смущённо спросил: «Что, дорого, да?»

Оставшееся от дороги время мы вчетвером всячески уверяли его, что нет, не дорого. Нормально. Потянем, ничего, можем себе изредка позволить такую роскошь, не обеднеем. Сами же мы, конечно, пребывали в состоянии культурного шока. Да, ехать нам было минут пять, но в Загребе, где есть дешёвый Убер, сесть в него стоит дороже, чем вот это вот. Я уж молчу про Берлин, где посмотреть в сторону такси — это отдельный тариф, который зависит от времени суток, дохода посмотревшего за последние три года и фазы Меркурия, но никогда не может быть меньше 10€, потому что за эти деньги даже дверь никто открывать не будет.

Оказавшись в отеле, мы, давимые массой новых для нас впечатлений, легли спать. А утром проснулись и увидели город из окон наших номеров.

Отель располагался на склоне, и с одной его стороны открывался чудесный вид на город. На районы, расположенные на других склонах, на Ковачи и Мейташ, на полусферические купола мечетей и их минареты, на красивые православные церкви, на множество старых аккуратных домиков старой малоэтажной застройки, на некоторое количество панелек советско-коммунистического периода, а также на совсем немногочисленные современные высотки… Но также и на дома, разрушенные бомбардировками и артобстрелами, стоящими посреди обломков собственных крыш, на оголённых внутренних стенах многих из них сохранились обои, кое-где была видна старая брошенная мебель внутри зданий, и от этого зрелища на глаза наворачивались непрошеные слёзы.

А с другой стороны отеля, на склоне холма было мусульманское кладбище, и я захотел сходить туда, то ли чтобы как-то уравновесить эти впечатления, то ли чтобы катализировать их, не знаю. Остальные члены нашей команды не так глубоко проникались югославской историей, и не захотели ко мне присоединиться, и это было к лучшему. Это кладбище позволило мне немного выдохнуть и подумать о вечном, а кроме того, увидеть Сараево с совсем другой перспективы, в которой мир мёртвых находится наверху, а город живых — под ним. Мне кажется, такая конфигурация родилась не просто так, и имеет свой глубокий смысл. Гуляя там, среди надгробий, и глядя вниз, на муравейник, где кипит жизнь, лучше осознаёшь направление этого движения оттуда — сюда. И становится немного спокойнее от того, что всё просто идёт своим чередом.

И я снова спустился в мир живых, где меня уже ждали мои спутники, готовые к исследованию Сараева при свете дня. Мы не стали искушать судьбу и поехали в центр на машине, припарковав её на стоянке какого-то крутого отеля. В отеле к тому же оказалось прекрасное кафе, где мы выпили очередной боснийский кофе с панна коттой, которую я бы назвал «панна коттой алла Босниа», она была очень вкусной, но больше похожей на лукум, чем на панна котту.

Выйдя из кафе, мы обнаружили дождь. Что ж, особого выбора у нас не было, и мы были вынуждены перемещаться то под зонтом, то без него, когда дождь немного переставал, но преследовал он нас в тот день постоянно. Башчаршия предстала перед нами в новом свете, не только как центр старого города, но и как сосредоточие туристов, которых в Сараеве оказалось вполне приличное количество, что вызывало некоторое удивление после относительно пустого Мостара. На одной из очень узких улочек была сплошная непрерывная очередь из них, и я не хотел туда идти, но Ксюша, у которой нюх на такие вещи, заставила меня стоять и ждать чего-то, причём довольно долго, и я уже начал возмущаться. Но внезапно улица опустела — туристическая группа ушла куда-то дальше, и стало понятно, как она была права. Это оказалась Казанджилук — старая улица чеканщиков, и это была, пожалуй, самая атмосферная отдельно взятая улица, на которой мы побывали в своей жизни.

В какой-то момент, гуляя по центру, мы увидели указатель «CD Shop», который показывал куда-то вниз. Я очень хотел увезти из Сараева какой-нибудь музыкальный сувенир, возможно, что-то из ранних альбомов Bijelo Dugme или Zabranjeno Pušenje, ведь все знаменитые югославские группы родились именно здесь. По указателю действительно оказался подвальный магазин CD-дисков в лучших традициях перестроечных времён, очень маленький и совершенно пустой, и, едва заговорив с его хозяином, мы поняли, что это судьба.

Мы проговорили с полчаса. Узнав, что мы из России, он выразил восхищение тем, что я говорю на его языке, причём он не употреблял определений «боснийский» или «сербский», просто «ты хорошо говоришь на нашем» — ну да, мы ведь в Югославии, где всё единое, наше. Он показывал на Фейсбуке фотографии своего сына во время его путешествия в Москву, и говорил, что тоже хочет в Москву, и что его сын много путешествовал, но Москва нравится ему больше всего, проводил параллели между краснокаменным Кремлём и красными крышами Сараева (я не стал ему говорить, что Кремль изначально был белым), в общем, оказался очень интересным и душевным собеседником.

Но старых альбомов у него не было. Он объяснил, что где-то там, ближе к главной площади, есть другой магазин, который специализируется на югославской музыке и ориентирован в основном на туристов, и вот там всё есть, а у него в основном современное. Но было понятно, что без покупок мы точно не уйдём, и я выбрал два диска — последний альбом Zabranjeno Pušenje и сборник лучших песен известных югославских панков Električni Orgazmi. Меня, честно говоря, даже удивило, что диски оказались лицензионными.

Закрыв таким образом один из гештальтов (и тогда ещё не зная, с каким профитом), мы побежали закрывать остальные. Одним из них была пицца. Чёрт его знает, почему я решил, что мы обязаны съесть в Сараеве уличную пиццу. Сложно сказать. Тем не менее, мы её нашли и съели, и она была очень и очень вкусной, но требовала её чем-то запить. И едва я высказал эту мысль, как мы встретили дедушку, который продавал гранатовый сок, аккуратно разлитый в бутылочки из-под газировки. Чёрт, надеюсь, он их хотя бы вымыл, но сок тоже оказался безумно вкусным. Вообще, я готов применить термин «безумно вкусный» ко всему Сараево.

Конечно, не надо воспринимать мой рассказ так, будто там мёдом намазано. Я находился под глубочайшим впечатлением от этой атмосферы, но, будучи опытным путешественником, сквозь эту эйфорию успевал замечать знаки «опасайтесь карманников, убирайте ценные вещи», граждан цыганского вида, стреляющих глазами в сторону туристов, множество нищих, просящих милостыню, облупившиеся изрисованные низкохудожественными граффити фасады, и другие атрибуты города, довольно далёкого от того, что принято называть благополучием. Есть города, где всё это портит впечатление. Сараево — не такой. Здесь всё это дополняет общую картину, картину самого разношёрстного города Балкан, где эмоции каждую минуту скачут из плюса в минус и обратно, где хочется смеяться и плакать одновременно.

Мы не пошли на мост Врбаня, потому что для меня это слишком тяжёлый кусок истории, а остальные были не в курсе. Ну и зачем это надо? Я не хотел увозить из Сараева слишком много депрессии, только ту здоровую её долю, которая составляла обязательную часть общего впечатления от города. Мы не пошли на Латинский мост, потому что история Первой мировой мне уже не так интересна. В остальном, мы сделали в Сараево всё, что хотели сделать за первое его посещение. Мы пошли обратно к отелю, под которым была припаркована наша машина, чтобы двинуться дальше.

Я понял, что не знаю, где вход на подземную парковку, и спросил об этом официанта в кафе отеля. В ответ он сказал: «Пойдём со мной», и провёл меня через внутренние помещения отеля, включая ресторанную кухню, прямиком к парковке. Я выгнал машину, проложил маршрут, выехал на проспект, и, направляясь из города, вставил в магнитолу тот самый диск с последним альбомом Zabranjeno Pušenje.

В жизни крайне редко случаются такие совпадения, что всё складывается одно к одному — и обстановка, и настроение, и погода, и даже музыка. Дождь с иногда проглядывавшим солнцем очень шёл этому городу, который постоянно кидает тебя из радости в грусть, а в динамиках звучала первая песня альбома, которая стала, и теперь уже точно надолго останется, моей новой самой любимой песней у Zabranjeno Pušenje — «Svjetla Sarajeva».

Я всё ещё существую, всё ещё бросаю вызов Богу,
И со мной поёт всё моё бытие
Я не боюсь ничего, лишь если смогу
Ещё раз увидеть огни Сараева

Это было настолько полное погружение, что я просто даже боялся не вынырнуть. К счастью, я был единственным из присутствующих, кто был настолько погружён, и был способен понимать текст и связывать его с обстановкой, и меня довольно быстро вытащили обратно, окрестив эту песню «песней про ежа», потому что в ней довольно часто встречалось слово «još» («ещё»), созвучное русскому ежу. И это было к лучшему, если бы не эти смехуёчки, возвращающие к реальности, я бы запросто мог свернуть куда-то не туда. Но, уезжая, я обещал себе ещё раз, и не один, увидеть огни Сараева. Города, где вершилась история. Настоящего сердца Югославии.

От Сараева на север ведёт единственный, вроде бы, полноценный платный автобан в стране. Его конструктивные особенности живо напомнили нам кое-что, и мы не удивились, когда на въезде на него обнаружили, что построила его хорватская государственная компания «Хорватские автомагистрали». Боснийцам есть чему поучиться у хорватов в смысле строительства скоростных дорог в горной местности, но, с другой стороны, зачем учиться, если можно попросить хорватов построить дороги на условиях концессии.

Мы ехали в Травник. Этот маленький, но древний город успел наследить в истории столько, что был интересен всем присутствующим хоть чем-то. Там ещё кельты засветились, а потом римляне, турки, хорваты, снова турки, венгры, снова хорваты, потом война, причём тут он попал под раздачу по самому плохому варианту — его по очереди громили все три стороны боснийско-хорватско-сербского конфликта. Было очень интересно посмотреть, осталось ли от него хоть что-нибудь. Дорога была очень красива, и это начинало становиться привычным. Мы привыкали к тому, что Босния — это очень красивая страна. Меня, опять же, это не удивило, я знал это и раньше, но, как говорится, лучше один раз увидеть.

На первый взгляд город произвёл впечатление «зачем мы сюда вообще приехали». Ну, это пока мы парковались где-то между мусорными баками на задворках супермаркета среди пятиэтажных панельных домов. Но когда мы пошли осматривать город, наше мнение здорово изменилось.

Уникальная архитектура города, сохранившая следы всех этапов его развития, начиная с независимой средневековой Боснии, через османское владычество, через Австро-Венгрию, Югославию, и снова к независимости. Буквально, можно подходить к зданию и спрашивать: «Кто построил?» — и в большинстве случаев ответ будет очевиден.

Было довольно холодно, мелкий дождик то начинал, то прекращался, и мы зашли выпить чего-нибудь горячего, или даже горячительного, если тут такое можно, мы же не знаем степени местной приверженности мусульманским традициям. К счастью, в Травнике хорваты составляют вторую по численности часть населения, а они, как известно, без алкоголя существовать не могут в принципе, поэтому он был доступен. Мы забежали в маленький уютный ресторан с чудесным видом на кладбище, и я, традиционно готовый взять на себя роль переводчика, открыл меню… Оно было на тюркском. Причём не на современном тюркском, а арабской вязью. К такому меня жизнь не готовила.

Мы поймали официанта, и я объяснил ему, что такое глинтвейн. Для него идея подогревать вино явно была новой, но он согласился. Если вы когда-то будете в Травнике, и вам предложат глинтвейн, знайте — это наша заслуга. Кроме того, мы выяснили, что некоторые из закорючек в меню означают суп и блины, и воспользовались этим, чтобы немного перекусить. Само собой, всё было очень вкусно, мы уже привыкли, это ж Босния.

Местечко, где находился этот ресторан, называлось «Plava voda», то есть «голубая вода», по имени ручья, образующего здесь водопад, и вся обстановка намекала, что место это крайне туристическое — тут были места для палаток с сувенирами, и ещё какая-то сопутствующая инфраструктура, и даже очень красивые золотистые карпы в реке, в обычное время где-то здесь можно купить для них корм и покормить, но в связи с короной всё это было закрыто, и только одинокий продавец сувениров с надеждой смотрел на нас, но мы не разжалобились. Посмотрели на водопад, погуляли, пофотографировали, и стали думать, что делать дальше.

Осмотр гугл-карт выявил наличие над старым городом ещё более старого города. Буквально — крепости Травник, с сооружения которой и началась, собственно, история города. Я сразу предложил ехать туда на машине, но остальные стали сомневаться в качестве подъездных путей, и в итоге мы решили отправиться туда пешком.

И эта часть города оказалась ещё более интересной! Казалось бы, после разноцветной мечети, соседствующей с модерновой архитектурой, куда уж дальше, но мощёные улицы древнего Травника имели своё особенное очарование. Мы не спеша забрались наверх, и дошли до крепости, и обнаружили, что она закрылась минуту назад.

Ну как закрылась. Там был ответственный за крепость служащий, который говорил «закрыто». Сам он при этом был занят разговором с какими-то то ли знакомыми, то ли посетителями, с которыми он нашёл общий язык. Я пустил в ход немалую часть своего словарного и идиоматического запаса, чтобы очаровать его своим знанием языка. В итоге он согласился пустить нас на пять минут, пока он тут разговаривает, причём бесплатно, хотя обычно посещение стоит денег. Мы провели на крепости все пятнадцать — боснийские разговоры быстро не заканчиваются — и успели посмотреть всё, что хотели.

Напротив крепости находился небольшой семейный ресторанчик, и все присутствующие как-то разом почувствовали, что блины и суп, съеденные внизу, наверху силы не имеют. И срочно надо чего-нибудь ещё. Но после этого надо будет идти вниз. А спуск такой крутой. И такой булыжный. А будет уже темно, вдруг мы споткнёмся. Дорогой, а давай мы сядем в ресторане, а ты пока сходишь и пригонишь сюда машину, отличная же идея, да?

«Отличная идея, просто замечательная», — бормотал я себе под нос по пути вниз, уворачиваясь от пары бродячих собак, которые то ли хотели от меня еды, то ли считали, что я и есть еда. «Говорил же сразу, поехали наверх на машине, на фига тащиться туда пешком, если всё равно оттуда мы стартуем к месту ночёвки». Согревала меня мысль о том, что им там всем придётся объясняться на боснийском с хозяином заведения, который вряд ли говорит на каком-то языке кроме местного боснийко-тюркского диалекта, который знают 15 человек, живущих в соседних домах. Но в итоге я успешно пригнал машину наверх, и мне даже достались уштипцы. Это такое традиционное блюдо, которое… Нет, словами я это не объясню, приезжайте и попробуйте, в конце концов.

Рассматривая варианты ночёвки после посещения Травника, мы отмели сам Травник. Все варианты внутри города были совершенно неадекватны либо по цене, либо по качеству. Поэтому, когда встал вопрос о месте ночёвки, естественным выбором был ближайший крупный город — Зе́ница.

Узнав о том, что мы едем в Зеницу, я пришёл в неописуемый восторг. Ведь Зеница — это одно из тех знаковых мест Югославии, в которое я не надеялся попасть вообще никогда, потому что не мог представить себе обстоятельств, при которых Ксюша могла бы туда захотеть. Зеница — это югославский Владимирский Централ, крупнейшая тюрьма страны, именно о ней Zabranjeno Pušenje поют в песне «Zenica Blues» на своём самом первом альбоме «Das ist Walter».

Когда я приехал в Зеницу, меня сопровождали пять или шесть копов
Окружной судья назначил 12 лет, 12 лет строгого режима
Зеница, я ненавижу каждый твой камень, и из-за тебя я ненавижу свою жизнь
Кто переживёт 12 лет в колонии Зеница, тот реально крутой чел

Главная проблема состояла не столько в наличии в городе тюрьмы, сколько в том, что кроме тюрьмы в городе не было ни-хре-на вообще. По крайней мере, мне не удавалось найти ничего больше, ради чего можно было бы хотя бы начать планировать поездку в этот город. И тут такое везение, что нам просто больше негде ночевать. Девчонки, конечно, поохали по этому поводу, мы ведь даже не знаем, есть ли там хотя бы магазин, ну пусть даже пакистанский мини-маркет, и бывают ли там приличные отели, мы вроде забронировали приличный, но вдруг это ловушка, а уж поесть-то мы там почти точно не сможем. Но выбора не было, и я, внутренне улыбаясь, повёз нас в Зеницу.

Я рассчитывал добраться из Травника до Зеницы по той же очень неплохой дороге, по которой мы приехали в Травник из Сараева, но навигатор решил иначе. В итоге мне пришлось в темноте крутить руль по довольно крутому и очень посредственного качества серпантину. Но это был далеко не первый такой опыт, а песня про ежа поддерживала меня на этом пути.

Зеница предстала перед нами как на удивление крупный, но с виду довольно скучный город. Он хоть и довольно стар, но никогда не был значимым, и во время урбанистического бума в начале XX века почти утратил свои исторические черты. Тем не менее, он не был слишком похож на криминальную клоаку, и это нас немного успокоило.

Когда же мы добрались до точки, обозначенной моим навигатором как отель, мы успокоились окончательно. Высотное здание, внутри которого располагался собственно отель, самый большой и самый крутой отель за время этой поездки, с огромным холлом, нарядным рестораном для гостей, стеклянными лифтами и прекрасными просторными номерами, внушал надежду, что вряд ли это построено просто для того, чтобы заманить приезжих туристов в капкан. А в соседней высотке располагались современный торговый центр с супермаркетом и бизнес-центр, и общая парковка этих двух сооружений была забита, несмотря на тёмное время суток. В общем, Зеница, по крайней мере, оказалась не так страшна, как её малюют.

Мы пошли заселяться, и я, на правах владеющего местным наречием, стал выспрашивать у работницы ресепшена, а что бы такого в этом городе посмотреть. Там была очень непосредственная девушка, она задумалась на секунду и ответила: «Ничего». Я уточнил: «Кроме тюрьмы?» Она искренне рассмеялась и ответила: «Да, кроме тюрьмы». «Если хотите что-то посмотреть, езжайте в Травник, или в Завидовичи. А я, — говорит, — всю жизнь в Зенице живу, и смотреть здесь, я вас уверяю, совершенно нечего».

Что ж, вызов принят, в конце концов, другого мы от Зеницы и не ожидали. У нас было ещё немного времени до того, как вечер станет ночью, и мы пошли исследовать шоппинг-центр в соседнем здании.

Туда, кажется, в этот день съехалась вся Босния. Ну уж вся Зеница-то точно. Народу было просто через край, мы такое не любим, но решили всё равно быстро пробежаться. Я хотел купить в Зенице тот самый альбом «Das ist Walter», но понимал, что шансов у меня мало. Музыкальных магазинов не было, мы зашли в большущий супермаркет и там эмоционально спорили на тему, в какую сторону пойти, чтобы поискать CD-диски. Услышав русскую речь, проходивший мимо дядечка обратился к нам на очень хорошем русском. Сказал, что долгое время работал в России, повспоминал молодость. Я похвалил его русский, а он — мой «наш» язык. Спросили у него про CD, он сказал, что без шансов. Ну и ладно.

Для очистки совести спросили гугл-карты, что посмотреть в Зенице. Гугл-карты ответили, что есть какие-то заброшенные угольные шахты, но точную позицию они указать не могли. Короче, все возможности были исчерпаны, и нам ничего не оставалось, как пойти искать очередной ресторан, потому что отельный был закрыт в связи с поздним временем.

И это тоже оказалось непростой задачей. Я нашёл всего пару интересных ресторанов в центре и мы зашли в один из них, а там была свадьба и левых людей не пускали. Эти поиски заняли у нас время, за которое мы успели обойти центральную часть Зеницы и составить своё впечатление о городе.

Современная Зеница — развитой промышленный город. Долгое время он был районом фактически экологического бедствия из-за огромного количества предприятий тяжёлой промышленности, и не удивительно, что именно здесь находится штаб-квартира первой боснийской партии зелёных. Сейчас обстановка получше — после войны несколько особо вредных предприятий закрылись. Здесь много работы, здесь комфортное и недорогое жильё, здесь река Босна, давшая название стране и протекающая через центр, и велодорожки вдоль её набережной. Это самый комфортный для жизни из боснийских городов на нашем пути — современные здания, современные планировки районов без вот этой вот исторической застройки с подворотнями, в которые не пролезает велосипед. Но здесь совершенно нечего делать и совершенно нечего смотреть. Здесь действительно просто совсем ничего нет. Кроме тюрьмы.

В итоге мы нашли открытый ресторан «Дубровник» при одноимённом отеле. Само название намекало на то, что это ресторан хорватской кухни, и так оно и оказалось. Что ж, коренное хорватское население здесь немалое, и нет ничего плохого в том, чтобы отведать местной, пусть и хорватской, кухни. Заведение оказалось довольно понтовым, но без перегибов. Официанты, открывающие перед тобой двери, заложив одну руку за спину, конечно, впечатляют. Но главное — это очень и очень вкусная еда; впрочем, мы же в Боснии, чему тут удивляться. Действительно удивить нас смогло местное Мерло — первое вино, выпитое нами внутри страны, про которое мы дружно сказали «это что-то». Его ещё и наливали так, будто это как минимум шато Марго гран крю, с укладыванием пробки на поднос, пробным наливом и прочими заморочками.

После всего, что было между нами и Зеницей, у нас уже не было повода не пойти спать в наши комфортные номера, чтобы, проснувшись, спуститься в отельный ресторан и употребить потрясающий (без шуток) завтрак с прекрасным (шутка) видом на дымящие трубы предприятий, окружающих город, на фоне гор.

Наше небольшое путешествие подходило к концу. Мы погрузились в машину и двинулись к Баня Луке, с которой всё началось. Там мы выгрузили друзей в аэропорту, посидели с ними в местном кафе (из ассортимента там был кофе из кофе-машины и вафли из супермаркета), попрощались и поехали домой.

Наш навигатор, как мы его гордо называем, хотя это и просто Google Maps в телефоне, имеет собственное сознание, и довольно часто решает провести нас каким-то своим путём. Благодаря ему мы много раз попадали в такие места, в которые без него никогда бы не догадались забрести, и часто мы благодарны ему за это. На сей раз он решил, что мы должны возвращаться в Хорватию не через тот погранпереход, через который мы въехали в Боснию, а через какой-то другой. Мы не стали противиться, так как привыкли, что его решения обычно имеют какой-то глубокий, часто первоначально скрытый от нас смысл.

На границе мы простояли около часа. Видимо, день был неудачный для возвращения, ну да невелика беда. На этой границе машины с российскими номерами — явление нечастое, и пограничница сначала удивилась этим самым номерам, а потом, взяв в руки документы, ещё больше удивилась хорватским ВНЖ. Осторожно спросила, говорю ли я по-хорватски. Когда выяснила, что говорю, последовал интересный диалог, в котором она удивлялась, как вообще так получилось, что двое русских живут в Хорватии. Для неё это было что-то из другой Вселенной. В её мире всё наоборот, хорваты мечтают уехать, если не в Германию или Ирландию, то хотя бы в Москву, там работа, там деньги, а тут ничего, голь и запустение. Мне удалось донести до неё мысль, что в современном мире не обязательно работать там, где живёшь. Она пожелала нам хорошей поездки, я поздравил её с праздником (это было 8 марта как раз), и мы въехали в Хорватию. Въехали домой.

Мы ехали по узкому шоссе от границы, всё ещё гадая, что хотел нам сказать навигатор, поведя именно этим путём, как справа от дороги расцвёл Каменный Цветок, и всё стало ясно. Каменный Цветок, памятник жертвам концлагеря Ясеновац, должен был напомнить нам о том, что в новейшей истории нет правых и виноватых, нет плохих и хороших, и что страна, которую мы любим, и которая стала нашим новым домом, тоже хранит достаточно скелетов в своих шкафах. Смешно жить в Хорватии и предвзято относиться к Боснии и Сербии, ровно так же, как смешно и обратное.

В душе я панславист и искренне хотел бы, чтобы все славянские народы стали одной дружной семьёй. Я хорошо понимаю невозможность этого в современном мире, но именно в Боснии в тебе зарождается надежда, что может быть, когда-нибудь, в другой жизни… Жаль, что я этого не увижу. И чтобы подглядеть одним глазком за этой возможностью, я буду снова и снова возвращаться в Боснию. В бедную и разрушенную страну, которая так мала на карте, но оставляет такой большой след в сердце.