«Одиночное плавание» в Иран, или берцы в Индийском океане. Часть 6

«Если вы — розовый пони, пукаете бабочками и какаете радугой (может и наоборот — не помню точно). Если вы настолько культурны, ранимы и тонко организованы, что не можете не нагадить в комментах, то не читайте дальше — не мучайте себя…))). Написано не для вас».

Окончание.

Начинать читать с конца бессмысленно, вы ничего не поймете, поэтому сначала сходите по ссылкам, а потом, если будет желание, продолжите.

• Первая часть
• Вторая часть
• Третья часть
• Четвертая часть
• Пятая часть

Вот и подходит к завершению путешествие, послезавтра я буду уже в России, а там и до дома недалеко. Все прошло почти как по маслу, жаль только, что никакого экшена не случилось, такого, как поход в Афганистан в памирской поездке, вишенки, так сказать, на тортик. Хотя нет, всё срослось наилучшим образом. Сегодня высплюсь, а завтра доеду до Каспия, стопудово.

Исфахан

О, благословенный, славный город Исфахан! Всего четыре дня прошло, как я «навсегда» покинул тебя, и вот опять. Я уже успел соскучиться по твоим улицам, огням фонарей, машинам, людям и даже по снующим мотоциклистам. А как здорово ездить по твоим бульварам и проспектам, на которых нет этих бессмысленных красно-желто-зеленых светофоров и пешеходных переходов!

Только снова очутившись в Исфахане, я вдруг осознал, как мне нравится ездить за рулем в Иране. Это не просто процесс передвижения за рулем, это своего рода «танец» на дороге, только танцорами тут транспортные средства.

От въезда в город до места встречи с Мохаммад-Резой было километров двенадцать. Быстро темнело, но почти в назначенном месте и в назначенное время мы с ним встретились.

— Hi, Alex! How are you?
— Привет! Да все нормально.
— Ты доехал, как собирался, до Бандар-Аббаса?
— Конечно!
— Crazy Russian… Надеюсь, ты получил от своего путешествия всё, что хотел?
— Да, все поставленные цели достигнуты. Я уже еду в сторону дома. Я очень устал.
— Ты еще что-нибудь собираешься приобрести или посмотреть в Иране? Чем тебе еще сегодня могу помочь я?
— Да не заморачивайся! Мне осталось только на подарки купить сладостей иранских, но я думаю, что сделаю это ближе к границе: в Тебризе или Астаре.
— Ты хочешь что-то купить в Тебризе? Are you normal? В Тебризе честных людей нет, тебя там обманут, а в Астаре тебя уже обманули. Хочешь еще раз?
— Да я просто боюсь, что сладости за день пути расплавятся в машине.
— Нет. Я не могу допустить, чтобы ты за конфетами ехал в Азербайджан (иранский)! Тем более, что лучше исфаханских конфет в Иране нет! Поехали!

Десять минут по вечерним улицам, и мы остановились у «магазина», хозяин которого уже готовился к закрытию. И тут такое везение, под занавес дня я сделал ему кассу. Полностью положившись на совет новоиспеченного корефана, я приобрел десять коробок, о которых до этого момента даже не знал. Аутентичные исфаханские конфеты под названием «Gaz». Звучит по-русски «Гяз». К газу отношения не имеет. История этих конфеток уходит корнями в глубину столетий. История простых конфет, корнями в столетия… Я «гяз» попробовал только по приезду домой, как и купленный ранее чай. И если об иранской еде у меня впечатление сложилось печальное, что есть, то есть, то от конфет и чая я в восторге. Здесь равных иранцам нет.

Видя счастливые глаза продавца сладостей такой удачной коммерции под вечер, раскрутил его на бонус в виде коробки сладостей из пластинок расплавленного сахара с добавлением зерен какой-тот фигни. Название не знаю. Съели дома за несколько месяцев понемногу.

Расплатился, загрузил «добычу» в багажник. Мохаммад-Реза, уже сидя в машине, спросил опять: «Что я ещё хочу приобрести?». На это ответил, что хотел бы посмотреть иранское золото.

— Ок. Поехали, время ещё есть.

Приехали на улицу, где торговали золотом. Но все варианты, которые я скидывал по вотсапу жене, были отвергнуты, и тема была закрыта. Мне даже проще.

— Алекс, какая ещё тебе помощь нужна от меня? — в очередной раз спросил меня кореш.

Я уже начал напрягаться, немного не догоняя ход его мыслей. Несколько дней звал меня сюда, а сейчас, когда я здесь, он спрашивает о чем угодно, только не о том, о чем говорил. Ну, да ладно. Пусть все идет, как идет, может быть, тема просто не срослась.

— Мохаммад-Реза, уже поздно и мне нужно найти место, где я буду ночевать. Завтра я планирую ехать в сторону границы, домой.
— Ok. No problems. Поехали.

Приехали к какой-то «мехмонхоне», зашли вовнутрь. Он недолго общался с сидевшим на своего рода ресепшене иранцем, потом иранец повел нас на второй этаж здания и показал отличную четырехместную комнату, в которую я на ночь заселюсь один, и всего за 900 000 риалов. К комнате всего за 100 «хомейни» прилагался паркинг в закрытом внутреннем дворике, но с условием выехать до 08:00, иначе потом почасовая оплата. Вообще супер. Ударили по рукам, и мы вышли на улицу. Сели в машину, и я как гость, полностью довольный гостеприимством принимающей стороны и желающий сделать «алаверды», предложил Мухаммад-Резе докинуть его до дома, на другой конец Исфахана. Но у него были другие планы.

Сидя на пассажирском сиденье, он развернулся ко мне, положил правую руку на панель и сказал:
— Alex, you're crazy Russian…  Таким, как ты, «сто верст не крюк» (образный перевод его фразы). Посмотри на навигатор, я скинул тебе координаты.

В этот момент в вотсап пришло сообщение от него. Я открыл геометку в «maps me», которая сразу же проложила весьма замысловатый маршрут к точке. Хренасе, полста километров, далеко за городом. Если сейчас «поведусь», то сладкий сон в уютной гостинице отодвигается часа на три минимум, а уже семь вечера. Но я же «crazy Russian», нельзя человека в его убеждениях разочаровывать. Поспать я всегда успею.

— Алекс, я ждал тебя несколько дней. Сегодня последний вечер маневров. И ты будешь первым русским, который смог увидеть это действие. Поехали. Сейчас единственный шанс.

Мне бы тогда насторожиться, проявить гребанное благоразумие. Но. Я уже внутренне был готов к авантюре. Этот хренов жизненный девиз: «лучше жалеть о сделанном, чем жалеть о не сделанном».

— Поехали, Мохаммад-Реза! Поехали. Уговорил, красноречивый.

Мой иранский друг засиял. Всю его напряженность и задумчивость сняло, как рукой. Он стал снова тем мега активным челом, с которым я познакомился буквально пять дней назад.

— Алекс, ты не пожалеешь! Ты запомнишь этот вечер навсегда! Borrow-borrow!

И ведь прав был! С высоты прожитого года подтверждаю: точно, не забуду никогда.

Театр

Попасть «туда» случайно невозможно. Даже заблудиться таким хитрым путем не выйдет, даже если стараться. У меня все перемещения в поездках фиксируются на трекере. Очень пользительно, однако. Объект находится где-то между Фуладшехром и Зарриншехром, на краю гор, где почти ничего нет. Чтобы подъехать к нему, нужно на развязке уйти совсем в другую сторону, потом развернуться и в незаметный разрыв «отбойников» съехать с магистрали вниз по камням и долго и нудно трястись по узкой грунтовке параллельно с трассой, а затем «нырнуть» в узкий туннель под трассой. За тоннелем из ниоткуда начинается асфальтовая дорога по две полосы с разделителем, которая и приводит туда, куда надо.

Неа, координат и треков я не приложу, незачем травмировать ранимых местных.

Когда в полной темноте мы выскочили из тоннеля, первое, что увидели и услышали, это были всполохи взрывов на горизонте и доносящиеся затем раскаты грома. Я остановил машину, повернулся к спутнику и спросил:
— А может не надо? Арестуют, бля.
— А-а-а, Алекс… «Не очкуй, я сто раз так делал!» (фраза не точная, но смысл — в копейку).

Именно с таких слов и начинаются всегда все косяки.

Через километр к дорожному асфальту добавились ряды фонарей, а еще немного дальше начались парковки, забитые сотнями легковых автомобилей. Только в роли «парковщиков» там рулили хмурые парни в пустынном камуфляже с кобурами на поясе. Появление иностранной машины с российским флагом на антенне сделало парней еще более суровыми. На мой заданный руками вопрос о месте парковки, мне показали свободное место вдоль дороги, без заезда на площадку. Когда мы вышли из машины, стали очень хорошо слышны звуки стрельбы, одиночными и очередями, и хлопки взрывов, всполохами отражавшиеся на склонах рядом стоящих гор. Благоразумно вспомнив анекдот о «неспиленной мушке», не стал брать с собой фотоаппарат, решил обойтись смартфоном, ведь он намного меньше и с закругленными краями.

Суровые парни смотрели исподлобья, с подозрением, но наличие рядом без умолку разговаривающего и экспрессивно жестикулирующего Мохаммад-Резы служило своего рода пропуском. Сбоку от дороги в сторону склона горы шла пешеходная дорожка со стилизованной аркой над ней. Сразу за аркой почти «чайхона», где всем входящим — бесплатно наливали. Чай. Мы там тоже притормозились, не столько ради чая, сколько чтобы немного оглядеться. Хотя скажу честно, за время в Иране я стал на их чай «присаживаться», больно он хорош. Особенно с кусочком иранского сахара. Я оглядывал местных, местные оглядывали меня. Причем, что интересно, там были не только мужики, но и женщины, и дети, и старики тоже промелькивали. Но иностранцы, тем более русские, там отсутствовали.

«Куда я попал?» — вертелся в голове вопрос. И еще песенка Сереги Минаева из далеких «девяностых» про негра-шпиона, попавшего со своей гуталиновой репой на Красную площадь. С одной лишь разницей, что сейчас этим негром был я — с репой славянской.

— Алекс, пойдем?
— А может не надо?
— Не-не, пошли! Все ок!

Перед спуском к «арене» еще один пост фейс-контроля с военными. Оглядели с ног до головы, но молча расступились и пропустили.

Учитывая, что было полдесятого вечера, а значит в Томске уже час ночи, никому из знакомых писать в вотсапе не стал. А вот корешу из Москвы Антохе по-быстрому накрапал что-то вроде: «Куда-то я приперся, думаю, меня тут могут «замести». Если вдруг не выйду на связь, позвони в МИД. Я в Исфахане».

За аркой фонарей не было. Грунтовый спуск метров семь шириной, справа от которого склон горы, а слева, на уходящем к «арене» спуске, бетонные ступени-уступы длиной шестьдесят метров. Когда спускался, по арене параллельно ехал БМП и стрелял из пулемета. Все эти «ступени», спуск и всё пространство рядом, были заполнены людьми. Не знаю, сколько там было — тысяча или больше, я смог найти себе только «пятачок» рядом с открытым колодцем на самом уровне спуска, в который опасался навернуться, пока смотрел действо. Действо, которое разворачивалось на арене. Как я понял, основную часть мы успели пропустить, но оставшегося часа хватило с лихвой.

Присутствовавшие на этом экшене как зрители иранцы, внимали происходящему со всей возможной прилежностью. В одиночку и семьями. Старшие привели младших для того, чтобы мелкие прониклись тому, что им показывали. Нам, русским, этого не понять! Мы уже давно забыли, что такое пропаганда в чистом виде. Нам срут в мозги сладким елеем потреблядства и стяжательства. Мы уже давно живем в парадигме «homo homini lupus est». Из телевизора нам прямо в сознание блюют «домами 2», «бузовыми» и «камеди клабами». Иранцам проще. Благодаря «аятоллам» и «стражам исламской революции», которых у нас так любят хаять, они избавлены от всей этой фигни. Им в виде натурального «театра» показывают то, что происходит последние годы на Ближнем Востоке, который для нас является чем-то эфемерным и далеким, а для них является их домом родным. И как в их доме сейчас беспределят всякого рода уроды — наши извечные враги британцы, наши извечные «партнеры» американцы, наши извечные «друзья» турки. И их выкидыши игиловцы. Примерно за полчаса моего созерцания процесса, который полностью был на фарси (ну кто там, в здравом уме будет озвучивать еще и на русский, а тем более на английский?), и который я ни на грамм не понимал. Но! Например, можно смотреть речь «комманданте» Фиделя Кастро, не понимать ни слова, но в конце речи быть полностью готовым взять автомат и «вступить в ряды». Примерно так же было и там, на склоне голой горы в провинции «Исфахан». Глядя на бегающих инсургентов, палящих во все стороны из всех стволов, орущих толп юных половозрелых созданий, жаждущих перемен и размахивающих флагами цветных революций, понимал: какие молодцы организаторы. «Бить» напрямую по ментальности, это реально круто.

Между стрельбой, на большом экране показывали зажигательные речи Ахмадинежада, Роухани, Хаменеи.

И речи, толкаемые Бушем-мелким, чёрным президентом и трясущим пробиркой BLM-министром обороны.

Иногда полностью гас свет и экран, и «иранский Левитан» начинал вещать из динамиков на всю долину пробирающим голосом. Я подозреваю, что, если бы я еще и понимал о чем речь, гипнотизирующее воздействие было бы еще сильнее. Но я не понимал, и перевести было некому, ибо мой провожатый куда-то свалил.

Периодически по границе «сцены» и «зрительного зала» для усиления эффекта хлопали огненным шаром безоболочечные взрывные устройства, горячий воздух от которых доставал даже до меня, стоящего на самом верху. Эффект на сидящих рядом был ошеломляющим.

Я начал снимать видео, и в этот самый момент меня подвел и мой смарт, заявив, что все его 32 гига заполнены, и больше работать он не будет. Донгон! Мало того, что в темноте фокусировался через раз, так еще памяти нет. И я, понимая, сколько интересного пролетает мимо объектива, с остервенением принялся удалять с телефона и навител, и османд, и другую, такую ненужную сейчас лабудень. Подвычистил немного и продолжил снимать, что успел. Подвел меня тогда «сяоми», и был приговорен к замене на «мейзуху» со 128 памяти и камерой на 48 мегапихалов, что было сделано по приезду. Так что теперь к «повторению» готов.

А вот когда в очередной раз полностью погас свет, заиграла тревожная музыка, и потом зажегшиеся красные прожекторы высветили это, я вдруг вспомнил простое выражение: «вход рубль, выход — два»… Прийти сюда было только половиной дела, теперь надо попробовать без потерь слинять отсюда. Зрелище было предназначено не для глаз иностранцев. Не для их ушей. И не для их фотоаппаратов. Вообще ни для чего их. И это было прикольно.

На сцену «игиловцы» в черном вывели двух «заложников» в оранжевых комбезах, как много раз нам показывали в репортажах из Сирии.

Нет, не кино является «важнейшим из искусств»! Театр — наше все! С безграничной диагональю экрана. С абсолютным погружением.

По сценарию через несколько секунд им «перерезали» горло… И свет погас.

Чтобы хоть с кем-то поделиться увиденным, чиркнул Антону о том, что шоу здесь не для посторонних глаз.

Но! Свет зажегся снова. И присутствовавшим показали, что во всём этом творящемся беспределе вокруг, только Иран противостоит темным силам. Только Иран борется с игиловцами, нусрами и другой нечистью. И все у Ирана получается, хоть и трудно. И победа будет на стороне тех, кто держит флаг правды и защищает угнетаемых.

На этой жизнеутверждающей ноте зажглись все фонари вокруг, сцена наоборот погрузилась в тень. Шоу закончилось. Иранцы, которые зрители, стали вставать со своих мест, подниматься по ступеням наверх, туда, где стоял я, и направлялись на выход.

Не прошло и десяти минут, как вся тысяча народа схлынув, исчезла в районе парковки. Я же стоял, как хрен на Плющихе и сверху смотрел на бывшую сцену, на которой тусили военные. К счастью, оттуда, весело махая рукой, в мою сторону шел Мохаммад-Реза. Ну, ладно, хоть так.

— Alex, how are you?
— Нормально. Ты где был?
— Я к своим коллегам ходил. Тебе понравилось?
— Впечатляет. Это всё, что ты хотел мне показать? Едем в город?
— Совсем нет! Пойдем вниз, тебе будет интересно.

Спустившись по ступеням в район сцены, мы зашли за стоящую автотехнику, подошли к группе иранцев в военной форме, которые, увидев меня, сделали очень удивленные глаза и о чем-то оживленно заговорили. Прямо какой-то холодок, ощутимый на пустынной жаре, пробежал между иранцами и мной. Возникла зона отчуждения. Все вокруг насторожились, что ли. Пропали улыбки и затихли разговоры. Спросил у Мохаммада-Резы:
— Что случилось? Чего так все напряглись?
— Алекс, все нормально, я всех предупреждал, что ты придешь.
— Наверное, не всех.
— Не беспокойся, сейчас все будет ок.

«Окея» не случилось. Через пять минут к нам подошло человек двадцать военных и одетых в черные иранские костюмы. Часть вооружены. Все бородатые, крепкие, с суровыми взглядами, в которых, впрочем, не было и грамма недоброжелательности. От них отделился невысокого роста худощавый иранец в гражданском с очками на заостренном носу. В ухе — гарнитура. Он подошел ко мне, протянул руку и сказал:
— Your passport!

Я достал из сумки загран и протянул ему. Он не торопясь пролистал все страницы паспорта, произнес вслух мои имя и фамилию, сравнил с фотографией, просмотрел все штампы пересечений границ и, не увидев там иранского въездного штампа, спросил:

— Where is visa?
— Electronic visa in my car, on parking.
— Ok.

Он вернул паспорт, посмотрел прямо в глаза.

— Mister Konev, stay right there, — махнул рукой сопровождающим. Один из них, лет двадцати пяти - тридцати, в черных брюках и белой футболке, подошел и встал рядом в полутора метрах, еще двое остались стоять метрах в трех. Сам же «безопасник», как я его окрестил для себя, со всеми остальными, прихватив с собой Мохаммада-Резу, удалились в сторону стоящих неподалеку строений-вагончиков.

Так тихо и мирно, без «шуму и пыли», я был задержан Корпусом Стражей Исламской революции, в простонародье КСИР. Кто не слышал о таких, гугель в помощь.

В этот самый момент, когда стоял под охраной трех бородатых чуваков, где-то в пустынной местности в пятидесяти километрах от Исфахана и хрен знает как далеко от дома, на меня «опустилось» самое охренительное состояние, которое мне только довелось ощущать в жизни. Состояние абсолютного спокойствия. Это когда сердце бьется 60 ударов в секунду, не ускоряясь и не замедляясь, когда нет ни страха, ни тревоги, ни нерешаемых проблем. Когда почти на все вопросы понятен ответ, а мысли прозрачны и не роятся в хаотическом танце, а аккуратно разложены по полочкам на стеллаже. Первый раз такое состояние посетило в памирской поездке, уже после похода в Шугнан, после знаковой ночевки в Ишкошиме, после посещения Биби-Фатимы, наутро после Ратма. Тогда состояние абсолютного спокойствия я списал на привыкание к адреналину и на отсутствие реакции на него. Тупо биохимия. После возвращения из Ирана «порылся» в инете и нашел полное соответствие «симптомов». Называется это состояние атараксия (https://psihomed.com/ataraksiya/), психология чистой воды.

Как-то сразу я был готов к тому, что мой выезд теперь «сдвинется» вправо, ну и ладно, для такого и был предусмотрен запас в несколько дней. Опасаться долгого задержания оснований не было, ведь я находился в одной из самых безопасных стран, да и «за спиной» у меня была суровая северная Империя. Мне было чертовски интересно узнать, чем все это закончится.

«Прокричала всё ж она, по ту сторону окна: «эт Кащей меня похитил, выручай, не то — хана». Успел я только по вотсапу отписаться Антохе, что меня все-таки «заарестовали», и попросил утром, если я не выйду на связь, позвонить на всякий случай в МИД. На что охранник попросил убрать телефон и больше не доставать.

В это самое время происходило бурное обсуждение метрах в тридцати от меня. Там был в окруженном состоянии Мохаммад-Реза и один «отбивался» от наседавших на него «пасдаранов» (стражей). Раз в пять минут он подходил ко мне и говорил: «Алекс, не беспокойся, я сейчас всё решу», и снова уходил к военным. В каждый его приход он становился все бледнее, если это слово можно применить к иранцу. Через двадцать минут вся процессия направилась в мою сторону, возглавляемая «безопасником», который шел с торжествующим видом. Рядом шел полностью опустошенный мой кореш в самом, что ни на есть угнетенном состоянии. Остановившись, «безопасник» сверкнул из-под очков полным превосходства взглядом и приказал: «Follow me!», а охранявшие меня вежливо раскрытой ладонью показали направление движения. А Мохаммад-Реза только и смог сказать: «Я не понимаю, что происходит. Всё плохо, Алекс!» А что тут было не понимать? Стоило только посмотреть на «безопасника», светившегося, как новогодняя елка, от счастья. Еще бы! Ведь в конце трудной трудовой недели, насыщенной чередой интересных, но совершенно бесперспективных событий, он неожиданно поймал шпиона, да не простого, а иностранного. И у него на левом плече сидело почти вот такое, весьма самодовольное существо, только построже, одетое на иранский манер в черные брюки и черную же футболку:

Рисунка не моя! Она любезно предоставлена интернетом и размещена здесь в сугубо ознакомительных целях. Автор указан в реквизитах. И да, роялти платить не буду).

И вот эта красномордая тварь, упиваясь чувством собственной значимости, с завидным усердием ковыряло в погоне «безопасника» новую дырочку под внеочередную звездочку. Ковыряла и ехидно щерилась. Если так дело пойдет, через пару часов он полезет на лацкане дырку сверлить.

C таким роскошным конвоем был препровожден я к месту допроса — вагончик метров пяти-шести в длину с инвентарем, предназначавшимся для закончившегося театра. У вагончика была единственная дверь справа в торце с парой ступенек от земли. Слева от двери стоял стол со стулом рядом, дальше вдоль левой стены через метр — почти кресло. Почти в конце вагончика ближе к правой стене стоял стул, повернутый к выходу и еще один стол вдоль правой стены. Меня и Мохаммад-Резу завели в самый конец, меня усадили на стул, иностранный гость, как-никак, а ему пришлось стоять рядом справа. С нами в вагончик вместе с безопасником, который уселся на кресло, зашли еще четыре военных в пустынной форме. Почему уточняю про форму, у КСИРовцев есть еще форма темно-зеленого хаки, так это старшие офицеры, и они всегда держались немного в стороне группой человек в пять, общаясь только с безопасником по рации. Пустынные — младшие и рядовые. Четверо военных, трое из которых были при стволах, расположились двое стоя у стола слева от меня и двое у выхода справа. Дверь закрылась. Обложили напрочь.

•••

— Хозяин, да что деется-то? Повязали волки позорные фраера залетного!!!
— Вот зря ты, мелкий, уркаганский рэп затеял.
— Отчего же? Всегда ж срабатывало…
— Дык они по-русски не рубят, а переводить начну на аглицкий, а потом на персидский, так обоссутся всей толпой так, что хату затопят.

•••

Ближнего ко мне военного, лет сорока, назвал я для себя просто «военный», а сидевшего у выхода самого молодого бойца, лет двадцати пяти, соответственно, «молодым». Двое других стражей, бородатых тридцатилетних парней, в разговоре участия не принимали по причине абсолютного незнания английского, и их участие ограничивалось только эмоциональными жестами и выражениями лиц. А что вы хотели, атараксия она такая, только констатирую факты, как было.

Допрос, как это обычно и бывает, начался с разговоров, а перешел в банальный обыск. Кореш мой, как мог, старался весь негатив ситуации взять на себя и практически грудью бросался на амбразуру. Почем зря. Сначала они говорили на фарси, но постепенно и я начал вклиниваться посредством переводчика, коим выступал всё тот же Мохаммад-Реза.

Безопасник, гад, упивался ситуацией, он ей наслаждался. Сидя, откинувшись в кресле, положив нога на ногу и изредка перекидываясь фразами через гарнитуру. Орлиный взгляд, косая сажень в плечах. «Красный» же, уже провертевший дырочку под звезду, раскачивался у него на плече и, сука, что-то ему дул в ухо. Самим безопасником в это время кто-то «рулил» извне посредством рации. Начал он изгаляться с попутчика: изъяв у него наплечную сумку, с плохо скрываемым удовольствием вытаскивал оттуда документы, снимая с них обложки, разворачивая и читая каждую бумажку, потом планшет и сотовый, заставляя снять их с блокировок, просматривая содержимое и листая фотографии. Потом планшет и сотовый Мохаммад-Резы были разобраны, сим-карты вытащены и все их номера записаны в протокол изъятия. Также в протокол записывались и серийники техники. Всё, что из сумки Мохаммад-Резы было вынуто, досмотрено и внесено в протокол, отправлялось потом в виде запчастей в полиэтиленовые пакетики для вещдоков. Всё упаковывалось и складировалось в ящик на столе. Сумка Мохаммад-Резы с содержимым таким образом быстро похудела и сама отправилась в пакет. Настал мой черёд. Прикольно. Как бы я, как ни крути, гражданин иностранного государства, и нормы международного права при задержании соблюдать следует. Но, если у них там и был в вагончике томик международного права, то в тот момент на нем лежала большая иранская залупа. Господь, жги, мне всё интересней!

•••

— Хозяин, не богохульствуй!
— И не пытался. Ибо только в поддержке его сила наша и надежда!

•••

Так вот этот говнюк распотрошил мою набедренную сумочку, где от самого дома лежали и паспорта, и бабки, и документы, как злобный Чикатило. Когда он из портмоне вытаскивал баксы, думал, от радости в штаны обтрухается. Когда же дошло дело до банковских карт, он, распахнув большие иранские глаза, только и смог молвить:

— VISA????!!!!
— Да «виза», «виза». Это мои рабочие карты. Положи на место!

Дошел он до моего смартфона. Сняв крышку и вытащив симку, стал пробовать вытащить батарею. Пришлось рявкнуть: «Battery is not detachable». Услышал. Что-то стал он меня утомлять.

Всё это время я сидел и просто созерцал происходящее, и, когда мои карты и телефон отправились в пакетики, мне было по большому счету пофиг, все равно вернет скоро. Но вот когда он дошел до паспортов, и, пролистав загран, вперив в меня пронзительный взгляд, когда узрел афганскую визу, закрыл и отправил в новый и чистый пакетик, пришлось сказать:
— Stop! From this moment I need a Russian Consul.

Мои слова не произвели на сученыша никакого впечатления. В хрен он не ставил нашего консула. Вот это обидно! Ну, как говорится: не жили богато, нехрен начинать. Придется действовать по-другому.

Военный, который в этой ситуации держал сторону дружелюбия и лояльности, начал говорить мне:
— Алекси, мы не собираемся вас арестовывать.
— Ага, просто ограничили свободу передвижения, забрали документы и деньги. У вас есть, что мне предъявить? Я нарушил какие-нибудь законы Иранской республики?
— Нет, вы ничего не нарушили.
— Ок, это мероприятие запрещено для посещения иностранцами? Почему нет на входе предупреждений?
— Нет, официальных запретов нет.
— Ну, тогда отпускайте меня.
— Алекси, мы не можем вас отпустить.
— Если за мной нет нарушений закона, то это незаконно!
— Мы просто хотим, чтобы вы остались в Исфахане на два-три дня.
— Сила ваша. Но это незаконно!!

Мой нажим на незаконность их действий возымел действие на мужиков в форме. Они явно осознавали косячность своего поведения. Но над ними стоял безопасник.

В процессе этого общения начали вырабатывать способ коммуникации. Военный установил на свой смарт русский языковой пакет и параллельно стал переводить свои слова на русский. Вроде обрели языковое понимание. Но я пока ни на шаг не приблизился к освобождению. Но в силу абсолютного спокойствия меня это не напрягало. Во всем есть плюсы: целых два дня побуду в Исфахане.

Но соглашаться с позицией стражей не очень-то я собирался. Надо только изменить методы борьбы. Попробую по-другому.

Дождавшись, пока персы наговорятся между собой, я начал свою «речь»:

— Интересная страна — Иран, как ни посмотри… Сначала на границе меня обманул на деньги нелегальный валютчик! Ни в одной стране со мной так не поступали, всегда обмен честный делали!

Стражи притихли, слушая перевод в исполнении Мохаммад-Резы. Когда он закончил, на их лицах уже не было той печати стопроцентно уверенных в своих действиях несгибаемых борцов за всеобщее счастье.

— Потом, в Бандар-Аббасе, до меня домогался гомосек! (я в тот момент вообще забыл слово «fagot», поэтому пришлось говорить «homosexual»). Нигде такого не было.

После этих слов даже у безопасника на лице появилась виноватая улыбка, ведь имидж Ирана — это, прежде всего, справедливые бородатые мужики в черном, а теперь гость увозит с собой еще и память об иранских гомосеках…

— А теперь вот вы! Мне вообще Иран нравится! У вас так принято со всеми гостями поступать? Всех туристов под арест?!

Я видел, как Мохаммад-Реза сглаживал перевод, но все-таки суть они уловили. И по выражениям их лиц я понял: они «поплыли», но останавливаться я не собирался:

— Я, когда приеду, обязательно напишу про Иран, люди у вас хорошие. Но я должен буду и про валютчика написать, и про пидара, и про вас тоже напишу! А про тебя, — я показал пальцем в безопасника, — я отдельно упомяну!

После это Мохаммад-Резу из вагончика увели. Я остался один на пятерых пасдаранов.

•••

— Хозяин, ты что, правда перед иранцами спасовал?
— Не ссы в муку, не делай пыли! Самое интересное начинается! Мне теперь по базару не надо кореша беречь.

•••

В разговор включился «военный», который был предельно корректен и адекватен:

— Алекси, я хочу, чтобы вы понимали, что всё, что мы сейчас делаем, мы делаем в целях государственной безопасности, и только.

И в этот момент я заржал… Реально заржал. Сказать, что «стражи» были озадачены, не сказать ничего. Они ошарашенно переглядывались, вопросительно подняв кверху открытые ладони согнутых у пояса рук. И только «молодой», сидевший у самой двери, недоуменно глядя на меня, спросил:
— What are you laughing at?

Я заткнулся, сделал репу кирпичом, сел поудобнее на стуле и, глядя на военного, сказал:
— Я с такой формулировкой любое действие оправдать могу. Вот вы сейчас нормы международного права нарушаете, прикрываясь «безопасностью»!

После перевода повисла тишина, которую первым нарушил опять же военный:

— Алекси, вы неправильно всё поняли. Я хочу, чтобы вы знали, — при этом он показал самый известный в Иране жест — сплетенные указательные пальцы двух рук, означающий «настоящую дружбу», — я хочу, чтобы вы знали: «руси ирани — дустим!» (русские и иранцы друзья!). После его слов присутствовавшие заулыбались и одобряюще закивали.

•••

— Хозяин, персы подставились! Мочи!!

•••

Я откинулся на стуле, небрежно махнул правой рукой наотмашь куда-то вверх и твердо сказал на персидском:
— Na!!! (Нет)

Ответом на эти две буквы были широко распахнутые иранские глаза, в которых был шок. (Иранцы вообще могут «разговаривать» посредством жестов рук и выражением глаз. Эта способность возведена в абсолют). Все молчали, растерянно переглядываясь. Ладони вопросительно подняты кверху. И только молодой тихо спросил:
— Why?

Я посмотрел на «военного», и махнул рукой к себе:
— Give me your phone!

Он неуверенно протянул мне свой смартфон, предварительно сняв его с блокировки и открыв гуглопереводчик. Я взял смарт, написал по-русски, нажал перевести на фарси и передал ему. «Военный», держа телефон в правой руке, прочитал написанное на экране. Потом закрыл глаза, левой ладонью закрыл лицо и покачал головой. Безопасник, глядя на него снизу-вверх из кресла, спросил:
— Что?

Военный отдал телефон ему, тот прочитал, откинулся в кресле назад и закрыл лицо ладонью. Остальные, в полном недоумении от того, что происходило, ждали ответа. Когда «военный» им прочитал написанное, они опустили головы, обхватили их руками и замолчали.

На экране было всего четыре слова: «Друзья так не поступают!». Несокрушимая иранская ментальность была пробита. Стражи были растеряны.

На самом деле, иранцы, хоть и серьезны, суровы, тренированы и вроде бы готовы к предстоящему замесу с окружающими их врагами в лице США, израильтян и части европейцев, но вся их уверенность основана только на поддержке самой сильной военной державы в мире — России. Они готовы нести своё знамя справедливой борьбы за свой суверенитет, бороться за него, отстаивать свое право жить по своим законам. Но! Есть одно НО. В одиночестве такая борьба не под силу никому. И вся надежда иранцев только на нас. Не на беспонтовый Китай, который не может вернуть даже Формозу, и поэтому ценность Китая в этом отношении — «0». Нет. Только на нас.

Осознание этой простой истины давало мне полный карт-бланш в построении схемы разговора. И я же, развалившись на стуле, продолжал:

— Вы вообще молодцы! Поймали шпиона? Довольны? — я вперил в безопасника свирепый взгляд. — А завтра об этом узнает наше консульство в Исфахане, а послезавтра — наш МИД. А потом мы с тобой поедем в Тегеран к аятолле, где ты будешь объяснять, нахрена ты задержал гражданина единственного союзника на планете. Ты уже придумал, что будешь говорить?!

Все это я сказал по-русски, потом, взяв телефон военного, перевел на фарси. Все прочитали. Безопасник в своем кресле даже стал как-то меньше размером что ли, а мелкий красный чертик у него на плече ссыкливо спрятался за воротник.

— Телефон мой верните! Мне там переводить удобнее.

Так ко мне вернулся из пакетика вещдоков смарт. Первая победа! Но останавливаться на достигнутом я не собирался, становилось все веселее и интересней.

Остапа понесло! Воткнув свой указующий перст в потолок временного каземата, подобно вышедшему из глубин древности Заратустре, он громогласно молвил:

— Ман мехмон! Ман мосАфер!! (фарс.) (Я — Гость! Я — путешественник!!) А вы что?!! (рус.) Allah said, the traveller is my messenger (англ.) А вы посланника Аллаха под арест?!! (рус.).

После каждого захода приходилось прибегать к помощи гуглопереводчика.

— Мы не собираемся вас арестовывать, — натужно произнес безопасник, — мы просто хотим, чтобы вы никуда не уезжали из Исфахана два дня.

— Да я понял. Куда я без документов поеду-то? До первого патруля? И без документов сразу в тюрьму? И где я, по-вашему, ночевать должен? Хотя я знаю: на площадь Имама поеду, на газоне спать буду!

— Почему? Мистер Конев, вы можете ночевать в гостинице.

— Правда? Вы законов своей собственной страны не знаете! Меня без паспорта ни один хостел к себе на порог не пустит. Нет, точно на площади ночевать буду, а утром пойду в мечеть к мулле. Всё ему про тебя расскажу. Пусть он тебя от церкви отлучит!

На это ответа у него не было, и он снова начал говорить по рации. Лоб его был покрыт испариной. Через пару минут переговоров он махнул рукой одному из парней и тот, вытащив мои паспорта из пакетика, протянул мне.

Но Остап был неумолим! Пегас его мысли витал под низким потолком, стуча копытами по беззащитным головам персов.

— Вы мне рассказываете, что гость в Иране — это святое?? Да я в Афганистан ходил, там на базаре мне встретился моджахед. Так он по закону гостеприимства половину своей лепешки оторвал и мне отдал! А вы?! Два часа меня тут держите, голодом морите. Даже воды не даете попить!!

Когда я говорил про еду и воду, то давил больше на «голодуху», но, как я впоследствии узнал, фраза «воды не даете попить!!», сказанная тогда иранцам, была не менее сильным ударом по их сознанию. Дело в чем: 10 октября 680 г. в Кербеле был убит имам Хусейн — основная фигура шиизма, который является объектом всеобщего поклонения в Иране. В процессе битвы раненный Хусейн просил у своих убийц попить воды, но ему отказали. И с тех пор, больше тысячи трёхсот лет, на шиита, не давшего другому человеку попить воды, практически накладывается проклятие. Именно поэтому в Иране вода везде бесплатная и в свободном доступе.

И вот прикиньте картину: пятеро стражей исламской революции задержали иностранного шпиона, а он, вместо того, чтобы от страха делать под себя, сидит, лыбится и издевательским образом «тычет в глаз» косяками и обещает кары небесные. Причем ладно бы единоверец, так ведь еще и неверный.

Опять последовали переговоры по рации с удаленными абонентами. Потом безопасник что-то сказал своим. Он был угнетен, остальные растеряны. Прикольно, дальше что?

На плече безопасника зашевелился маленький чертик, только сейчас он был занят тем, что пытался выковырять из погона уже сидевшую там звездочку, при этом прикрывая свежеполученный фингал под глазом.

А вот это по-нашему! Это мне нравится.

Дверь в вагончик открылась, и с улицы передали какой-то пакет. Молодой вытащил оттуда пластиковую коробку и полторашку воды, подошел ко мне. Безопасник же обратился ко мне, впервые в Иране назвав по имени-отчеству, причем совершенно без акцента:

— Алексей Владимирович, я приношу вам свои извинения за случившееся, прошу простить нас и не держать зла. С этого момента вы свободны и можете уехать отсюда в любом направлении. Я также прошу принять от нас еду и воду. Вас сейчас проводят, чтобы вы могли нормально поесть.

Мне вернули конфискованные сумочку, карты «виза», деньги и остальную лабуду. Потом молодой протянул мне коробку и бутылку. Я взял, поставил их себе на колени, потом и коробку, и бутылку убрал на пол слева от стула. Уселся поудобнее и сказал:
— Не пойду!

Такой наглости они еще не встречали… Снова удивленные взгляды, опять ладони кверху, опять молодой возмущенно спросил:

— Why????
— Русские своих не бросают! Другана мне верните!

•••

— Хозяин, на месте иранцев я бы тебя уже пристрелил нахрен… Чтобы не залупался.
— Не ссы, прорвемся. Они уже сдулись.

•••

Опять переговоры с кем-то там. Через пять минут привели совершенно охреневшего Мохаммад-Резу и «водрузили» его на то место, где он и стоял. Что происходит, он не понимал.

— Алексей Владимирович, теперь вы всем довольны?!
— Да. Меня всё устраивает.
— Могу я вам задать вопрос? Как вы относитесь к тому, что сегодня видели?
— Да всё вы правильно делаете, надо людям правду показывать. Особенно молодежи. Ваша молодежь очень хочет страну поломать. Но у Ирана есть надежда, пока есть стражи революции.
— Спасибо за ответ. А сейчас будьте добры, проследуйте на улицу и покушайте там! Мы вас потом позовем.

Под конвоем меня вывели из вагончика. Буквально в двадцати метрах стояла палатка шатер с открытой передней стенкой, под потолком которой болталась на ветру горящая лампочка. На полу, прямо на каменистую поверхность было постелено тоненькое покрывало. И всё. Сопровождающие жестом, не допускающим возражений, показали, что мне нужно сеть на пол и начать трапезу. Кряхтя, свернул ноги калачом и уселся на землю, причем острые камни впились в задницу. Но страдать было уже некуда, голодуха — не сестра родителей. Не ел уже с обеда. В коробке, которую вручили иранцы, был стандартный набор: берендж, кебаб и некое подобие сметаны, похожее на йогурт. Нормально. Только вокруг шатра стояло человек двадцать…

Успел минут за десять умять половину порции, когда за мной пришел «молодой». Махнул мне рукой, мол, пошли — труба зовет. Зашли с ним в вагончик, там царило всеобщее умиротворение и радостное единение. Стоящий на ногах Мохаммад-Реза и радовался, и печалился одновременно, он подошел ко мне и сообщил:
— Алекс, все хорошо. Нас отпускают!
— Конечно, отпускают. Зачем мы им нужны-то?

Спустя минут десять все стражи и басиджи, которые уже и так задержались на площадке до полуночи только из-за того, что к ним приперся я, собрались рядом с нами, и из вагончика вышли безопасник с военными. Потом вся эта процессия неторопливо двинулась в сторону выхода, но не по дороге, по которой я пришел, а напрямую по пологому склону.

Один из басиджей сказал мне:
— Пойдем, посмотрим твою машину.
— Обыскивать будете?
— Нет. Мы по-дружески!
— По-дружески обыскивать будете??
— Э, брат, обижаешь! Не будем мы обыск устраивать. Ты же наш гость!
— Ну да, ну да. Забыл.

Мне-то как бы было чего опасаться: в багажнике, хоть и «зарытая» в запаску, но при желании быстро находимая, лежала рация. Найдут, все начнется по новой, только уже с фактурой. Когда подошли к машине, и я снял ее с сигналки, вспомнил историю по дедушку Ленина, который услужливо подставил табуреточку полицейскому, чтобы тот начал обыск шкафа с верхней полки, тогда как компромат был спрятан снизу. И таки полицейский, уставший листать книги, пропустил спрятанную закладку. Дедушка Ленин умный был, всем рябятам примером. Чтобы затупить внимание к багажнику, устроил небольшой цирк, без коней. Открыл все двери, бардачок и предложил иранцам «по-дружески смотреть». Они застремались. Поэтому, когда дошло дело до багажника, ограничился только тем, что поднял крышку спальника, а к вещам никто даже не прикоснулся. Зато я «по-дружески» засэлфился:

Когда «по-дружеский осмотр» закончился, кто-то из толпы вручил Мохаммад-Резе иранский флаг, с которым пришлось устроить фотосессию:

Причем кроме этого молодого пасдарана, больше никто в кадр не залазил. Все стояли сзади.

Потом этот чувак попросил мой телефон и набрал себе на смарт. Потом покрутил мой телефон в руках и выдал: «У меня телефон круче, чем у тебя!» Отдал его мне и сказал: «Запиши меня в контакты. Я Ahmed!»

С ним до сих пор периодически общаемся…

После окончания фотосессии все попрощались, пожали друг другу руки и разошлись, иранцы военные не скрывали радости, что этот инцидент так мирно разрешился. Нас с Мохаммад-Резой оставили одних. Мы сели в машину и по-тихому отчалили оттуда, пока никто не передумал. Минут пятнадцать ехали в тишине, потом я решил его немного расшевелить:

— Mohammad-Reza, how are you?
— «How are you. How are you»… Alex, what do you think about how I am? «Bip-bip», Alex! «Bip-bip»!
— Да ладно тебе, все же нормально закончилось.
— Закончилось??? У меня забрали документы, телефон и планшет. Все только начинается.
— Если сегодня не отправили в камеру, значит, все будет хорошо.
— Алекс, скажи честно, ты на них работаешь?
— На кого?
— На иранское правительство.
— С чего ты так решил?
— Потому что нас отпустили…
— Да мы просто по-дружески с ними поговорили!
— С ними??
— Угу.
— По-дружески???
— Да.
— Алекс, так не бывает.

Вот так за один вечер побывал и американским и иранским шпионом. Разубедить его у меня не получилось.

Немного поблуждав по темным окрестностям, выехали наконец-то на автомагистраль в сторону Исфахана и через полчаса были в городе. Отвез я его до дома, а сам, уже ближе к часу ночи, приехал в гостиницу, где гадский дедушка заселил меня совсем в другую комнату, не в ту, которую он показывал. Типа, он думал, что я уже не приеду, и сдал хорошую комнату другим. Мне уже по большому счету было пофиг, в душ да спать. Ночью первый раз в Иране замерз, из-под потолка дул центральный кондиционер, который нельзя было закрыть. Да и на подушку я предпочел подстелить свою футболку, ибо видок у подушки был так себе. Но это все мелочи.

И зеркало в умывальнике было суперское:

Поутру, помня о том, что стоянка действует только до 08:00, умылся, собрался и стартовал в обратный путь.

Потом была долгая дорога в сторону границы с Азербайджаном.

•••

— Слышь, мелкий, а что за металлическое позвякивание появилось?
— Хозяин, я стесняюсь сказать, но по ходу это звенят стальные яйца…
— Б..я, и что теперь делать с этим?
— Я хз. Наверное, захромировать надо, пока не заржавели…

•••

Сделал всего несколько остановок. Вспомнил вдруг, что за все девять дней в Иране так и не попробовал «фирменный» иранский фрукт — гранат. Тормознулся у дорожного торговца, купил четыре огромных граната по конской цене, пытался сбить цену, но торгаш не «двигался» совсем. Видя мою недовольную физиономию, он позвал меня к ларю-холодильнику, достал оттуда полторашку, налил в одноразовый стакан и протянул его мне. Гад, знает, чем людей брать: ледяной свежий гранатовый сок божественен. Взял у него всю полтораху.

Через пятьсот километров от Исфахана, уже проскочив по объездной Тегеран, сразу за Казвином, заехал на «Rest area» на заправку и обед. Что-то среднее между столовой и рестораном. Увидел и заказал салатик из помидоров и огурцов — редкость у персов.

Смог съесть только одну ложку салата, там было жуткое количество уксуса.

А это чек на 595 000 риалов:

В районе Решта попал в первый иранский дождь:

И около девяти вечера, проехав больше восьмисот километров, добрался до иранской Астары. Погранпереход уже был на замке, поэтому в maps me нашел ближайшую гостиницу и поехал на ночевку.

Приличная гостиница по цене чуть больше исфаханской халупы. Да еще и с завтраком.

А сейчас посмотрите на снимок и узреете, что такое настоящая толерантность. В ее абсолютном проявлении:

Туалет, в котором учтены все возможные национальные и религиозные вариации и комбинации. Вообще все.

Гостиничный ресторан и лобби на следующее утро:

На снимке выше, кто не видит, картина «Тайная вечеря» с Христом. Это для тех, кто свято уверовал в зомбирование о том, что Иран — страна религиозных фанатиков. Иран сверхтерпим ко всем конфессиям.

Очень атмосферная гостиница.

Ну и обязательно отцы нации:

Выселился и поехал на границу.

Последние взгляды на Иран, аж душу защемило.

Развевающийся тяжелый черный флаг…

Десять дней назад я смотрел на этот флаг с другой стороны, и за флагом для меня была полностью непонятная и покрытая мраком неизвестности страна. Сейчас же у меня за спиной простирался такой ясный и понятный Иран, с чередой лиц людей, с которыми там пересеклась линия моей судьбы. Иран, такой прикольный и разный, с кучей своих прибабахов, которых, если разобраться, будет поменьше, чем у нас — русских. Иран, который ежедневно взрывал мне мозг, и из которого увожу я очередное состояние «абсолютного спокойствия». Я буду по нему скучать. Я буду скучать даже по тем вещам, которые меня сначала выбешивали: по «шахид-мобилям», по беренджу с жареным помидором, по людям со стеклянными глазами, по сепах пасдаранам. Я под конец поездки уже привык к жаре, я насквозь пропах восточными благовониями и пряностями, хоть и не мазался ничем, я без затруднений общался с иранцами на английском. За спиной было 4300 километров иранских дорог.

Грёбанная печаль.

Перед выездом на переход решил заскочить на заправку, куда заехал при въезде в Астару из Азербайджана, и где меня заправщик нагрел на бабки при первой заправке. И, о чудо! Меня и в этот раз молодой ушлый заправщик решил на сотку «хомейни» обуть. Но был нюанс. Я уже знал эту тему и на лету считал иранские дензнаки. Дал ему ровно по факту, а он стал требовать еще. Базара нет, сказал ему закрывать колонку и вызывать полицию. Пацанчик прихренел и по-быстрому слинял, вместо него подкатил старший, сказал, что «Рафик невиновный», с кем не бывает, и не надо вызывать полицию.

Да я и не собирался. Мне надо было ехать.

Погранпереход:

Заехал на переход, ко мне подкатил прикольный иранский таможенник, говоривший по-русски. Мы с ним поговорили, поприкалывались, а он потом говорит человеческим голосом:

— Брат, иди штраф плати!
— Какой нафиг, штраф???!!! Я что нарушил?
— Э, брат, ты пользовался дешевым иранским бензином?
— Пользовался…
— Ну вот и иди плати 23 доллара штрафа! Борроу-борроу!

Делать нечего, пошел к окошку и отдал 23 бакса. После этого таможня дала добро, и я поехал дальше. Там же встретил мудака Гомида:

— Э, брат! Как дела?
— Не брат ты мне! На…бал ты меня при въезде.
— Брат, какой такой павлин-мавлин? Блэк маркит, такой тогда курс был…
— Нехороший ты человек, путешественника обманул. Давай мне меняй риалы на манаты по нормальному курсу.
— Э, брат. Конечно, обменяю. Какой курс ты хочешь?

Оставшиеся риалы поменял на манаты, оставил только на сувениры пачку риалов разного достоинства. Поехал к азербайджанцам. На прохождение иранской половины ушел у меня один час.

На прохождение азербайджанской половины ушло два…

Азербайджанская таможня… Падла, сцуко, извращенцы. Меня так даже узбеки на Устюрте на дрочили. Когда всё, что было в машине, вытащили на улицу, я спросил: «что ищете, скажите, я вам скажу, где лежит». Сказали, что ищут наркотики и взрывчатку. Зачем искать взрывчатку за подкладкой у наплечной сумочки, мне не ответили. Когда таможенник час ковырялся в машине, ничего не нашел, привели собаку. Почему сразу собаку нельзя было? Нет ответа. Собаке хватило минуты, чтобы сказать им, что ни взрывчатки нет, ни наркоты.

Потом заехал на погранконтроль. В тот самый момент на переход приперся какой-то начальник со свитой человек в десять. Ходил, смотрел, проверял. Увидел карту на капоте, подошел ко мне. Свита за ним.

— Откуда едешь?
— Из Ирана.
— Зачем туда ездил? Что там делать?
— Смотрел, как люди живут.
— Один ездил??
— Один.
— Так не бывает.
— Чего не бывает-то? Бывает.
— Сейчас куда едешь?
— Домой в Томск.
— А в Армении был?
— Пока не был.
— И не надо! Не надо в Армению ездить!
— Почему?
— Армяне — предатели все!
— Меня не предавали.
— Ты знаешь, что Армении не существует?
— О, как! Не знал. А Владимир Владимирович в курсе?

Азербайджанец «встал» на паузу.

— А при чем тут Владимир Владимирович?
— Ну как. У нас в Гюмри военная база. Надо срочно сообщить ему, что базы больше нет.

Перспектива сообщать плохие новости Владимиру Владимировичу ему не понравилась, и он «повернул» тему в сторону:
— По трактату от такого-то года Армении вообще не было! Княжество Эриванское только было.
— Я, кстати, с иранцами говорил, так они говорят, что и Азербайджана тоже не было! Бакинское княжество только было. Так мы его у персов отжали, и Эриванское, и Нахичеванское тоже. Говорят, что все вы часть Ирана. Вы, главное, не забудьте жену и дочь предупредить, что им скоро придется чадру носить.
— Как чадру носить?!! Почему?
— Ну, вы же хотите, чтобы все было, как встарь?

После таких перспектив азербайджанец решил, что с темы лучше съехать.

— Куда в Иране доехал?
— До Бандар-Аббаса, — я показал город на карте.

Он пальцем провел весь маршрут от Томска до Бандара.
— Далеко…
— Есть такое.
— Знаете, я вам завидую, что вы так вот можете путешествовать. Правда, завидую. Удачного пути вам!

Пожали друг другу руки, и он со своей свитой отправился дальше, а меня быстро оформили, и я выехал в такой уже родной Азербайджан.

Остановился, поменял симку на «азерсел», чтобы отписаться домой, но словил облом, ничего не работало. Но зная, что в Азербайджане можно обратиться к любому человеку и тут же получить от него помощь, я подъехал к первому попавшемуся автосервису. У ворот сервиса стояла «семерка» на домкрате со снятым колесом:

Подошел к работающим парням, объяснил проблему со связью. Молниеносный ответ:
— Брат, подожди пять минут, колесо поставим и все решим.

Ровно пять минут и за руль семерки прыгает парняга лет двадцати, махает мне рукой: «Езжай за мной!» Несколько поворотов и останавливаемся около стеклянной витрины, за которой салон сотовой связи, рядом — витрина магазинчика, на витрине ряды бутылок пива. Внутри салона — люди, среди них девчонки в платьях и миниюбках.

Блин, щас девчонок «полиция нравов» заметёт, без чадры — харам. Пиво на витрине: что щас будет, продавца на год закроют!!

•••

— Хозяин, ты чего пылишь???!!!, мы из Ирана выехали уже!!
— Я реально за людей переживать стал. Вот блин)))). Привык уже.

•••

И ведь, правда, я целых десять дней не видел представительниц женского пола без драпировки и наличие чадры воспринимал, как нечто само собой разумеющееся. Есть у иранцев плюсы.

Десять дней назад во все глаза лупился на каждую чадру, а теперь на каждую миниюбку.

В салоне мне быстро убрали иранские настройки, и телефон заработал. Кинул немного денег на счет. Поблагодарил парня за помощь и поехал дальше. Сегодня мне нужно было добраться до России. Весь Азербайджан от границы до границы 470 километров. Начать и закончить.

Баку по объездной:

Это уже ближе к вечеру:

Стремление проехать по дороге через Губу (город) подвело меня. Я попался на известную разводку азербайджанских гайцов. На участке, где было много маленьких населенных пунктов со знаками ограничения скорости «60», а в конце населенных пунктов стояли знаки «90». И так много раз. Я скоростной режим как бы соблюдал, только не мог понять, чего местные не ускоряются с 60 до 90 после знаков «90» … А потом на Ланги поворот налево в сторону границы, на повороте стационарный пункт дорожной полиции. Еще спустя три километра узрел в зеркало погоню со сверкающей люстрой на крыше. «Примите вправо, остановитесь». Остановился, иду к гайцу, а тот, открыв окно, начинает:

— Как же так, Алексей Владимирович? Вроде не молодой уже, стаж большой, категорий столько, а нарушаете!
— Насчет «нарушаете» поподробнее можно?
— Конечно можно, Алексей Владимирович! — он достал планшет, положил его на руль и начал.
— Километр такой-то — превышение. Километр такой-то — превышение. И вот еще: опять превышение. Ну, разве так можно?
— Да быть такого не может.
— Ну, что вы такое говорите? — укоризненно склонив голову, спросил он. — Все ходы записаны. Но, если хотите, можем доехать до каждого места и сами убедитесь.

Ну точно. Двадцать туда с остановками, двадцать обратно. И потом на границе ночевать.
— И на сколько три нарушения тянут по совокупности?
— Вот это правильный вопрос! Три раза по 40 манатов, итого 120!

Я достал калькулятор, умножил на 37 и результат мне совсем не понравился: 4500 рублями.

— Нее, у меня столько манатов нету! И вообще, я гость Азербайджана, путешественник, возвращаюсь домой. И вы что хотите? Чтобы я огорченный с плохими воспоминаниями уезжал из вашей прекрасной страны? Посмотрите получше там, я думаю, у вас есть вариант немного снизить конечную сумму или лучше совсем обнулить.

Он смотрел на меня с нескрываемым любопытством, таких наглых сегодня не видел с самого утра.

— Правда путешествуете?
— Конечно! От океана еду.
— А где тут рядом океан?
— В Иране.
— Вы с Ирана едете??
— С Ирана.
— Знаете, совсем обнулить не получится, все-таки три нарушения и вас еще и догонять пришлось. Но вот эти два, наверное, можно убрать, — и он на планшете удалил две строки. — Итого с вас 45 манатов.

Это уже по-божески. Я отсчитал манатки и отдал ему. Тот закрыл штраф, развернулся и уехал.

А я докатил последние десять километров до российской границы.

Границу прошел как-то быстро. Ура, Дагестан! Все такое родное. Рассея… 183 километра и я в Махачкале, в гостинице «Марказ»:

Утром из окна:

А после Махачкалы — долгая дорога в сторону Волгограда. 840 километров.

С неприветливыми хозяйками кафе «Вайнах»:

И пасмурными калмыцкими степями:

И почти внезапно после степей — опорная точка моей поездки, Волгоград.

О, Волгоград! Город «обочечников», продольных улиц и пыльных ветров. Город, где в «15 канале» почти в центре предлагают досуг с веселыми девчонками. Город, где пиво наливают по весу. Город, где уже ждали меня Александр с Татьяной, чтобы посидеть вечером за стопкой пива и стаканом водки, и которым я пытался сбивчиво, за несколько часов, рассказать о своих приключёхах за две недели. Я так много по-русски последние две недели не говорил. Душевно посидели, пока не срубила меня усталость, накопившаяся за 11 тысяч километров. Спасибо им обоим за помощь, оказанную мне, что по дороге туда, что обратно.

На следующий день к обеду был готов к отчаливанию в путь обратный. Попрощались, и поехал дальше. На выезде из Волгограда завернул на Ерзовский развал. Подошел к продающей прикольный виноград «бабе Зине», напомнил ей о разговоре две недели назад, когда сказала она, что от Волгограда до океана добраться нельзя. Вспомнила. Когда попросил свесить пару килограмм винограда, сказала, что не продаст. «Не могу я тебе виноград продавать! Держи бесплатно!», — и положила в пакет килограмм пять.

В состоянии абсолютного спокойствия ехать по дороге легко и приятно, заранее знаешь, кто выскочит в лоб, кто задумает обогнать наудачу. Не ругаешься, не нервничаешь, только «качнешь» машину в сторону, чтобы не столкнуться. Но наличие спокойствия нифига не спасает от наличия усталости. Срубился я около часа ночи у заправки «газпромнефти» на объездной Сызрани (около Новозаборовского), где смог поспать до четырех утра. В четыре часа подъехал к колонке, вставил пистолет, пошел заплатил, умылся на заправке, купил энерджайзеров. Потом пошел к машине, завелся и поехал…

Проехал я метров пять. Хруст, треск. Пилять! И я словил «болезнь блондинки». Вырвал пистолет.

Выскочила оператор АЗС, проснулась спавшая заправщица. Я вытащил торчавший пистолет, взял шланг и через минуту защелкнул муфту обратно. Операторша проверила колонку, всё работает. Они ушли вовнутрь АЗС, я сел в машину и поехал в сторону Тольятти. Проехал я ровно 20 километров. Зазвонил сотовый:

— Алексей Владимирович?
— Да, слушаю.
— Это вас беспокоит дежурный Сызранского РОВД. Вы полчаса назад на заправку заезжали?
— Было дело.
— Заправщики на вас в ГИБДД заявили об оставлении места ДТП. Туда выехал экипаж ДПС. Вам бы лучше вернуться туда, иначе будет лишение «прав».
— Спасибо! Понял. Еду.

Развернулся и поехал обратно. Когда приехал, машина ДПС уже была у заправки. Когда зашел вовнутрь, один из инспекторов (Там, как в кино, были добрый и злой. Сцену играли на «троечку») задал вопрос:

— Почему покинули место ДТП?
— Никто ничего не покинул. Я здесь, автомобиль у заправки, да и ДТП не было.

Королева бензоколонки моего возвращения не ожидала, но заявила: «Штраф плати! 1000 рублей».

А похихикать не завернуть? С чего бы? Для начала бы акт вывода колонки из эксплуатации оформить. Но оставление места ДТП есть оставление места ДТП. Инспектора составили протокол для страховой ОСАГО, и за «отсутствием состава» через пятнадцать минут все разъехались по своим направлениям. Забегая вперед, этот инцидент на следующей страховке не отразился, юристам «газпромнефти» хватило разума не эскалировать. Отъехал и позвонил на сотовый дежурному РОВД, поблагодарил за человеческий поступок, избавивший меня от шестимесячного хождения пешком.

Ну, а дальше, дорога от Сызрани до Томска: прямо до Макушино, потом налево на объезд Казахстана, за Омском опять налево и прямо до Юрги. Потом еще раз налево и последние сто километров до дома.

Так и мелькали вокруг километры тысячами.

И снег на Урале.

Урал хоть и не могуч, но суров.

И ночевка в мотеле под названием «Дикая вишня», где была шубутная хозяйка, которая все норовила обмануть саму себя на деньги при заселении, а потом при покупке у неё пива. Приходилось её поправлять, чтобы в минус не ушла.

И кафешка в Обутковском, где наклеил «хомейни» на стену, прямо под монголькими «туграми», которые там висят с 2016 года.

И омский парняга на грузовике, который в ночь ехал в Новосиб и заодно по рации меня, засыпающего, за собой «тащил» до Барабинска километров тридцать.

И Болотное с её гаиборотнями.

•••

— Слушай, хозяин, я вот что подумал: мы ведь с тобой еще не старые пердуны?
— Да нет! Выхлоп подконтрольный пока.
— А вот вспомнить нам уже есть о чем!
— Не поспоришь с тобой.
— Хозяин, куда в следующий раз поедем?
— Не знаю пока. Не думал.
— Может, прокатимся до Магадана, пока там дорогу не заасфальтировали?
— Отчего не прокатиться, страна большая, позволяет разгуляться. Давай попробуем.

•••

Вот и Томск. Приехал.

P.S.

Иран

Как оказалось, Иран — страна совсем не такая, какую мы тут сами себе «нарисовали», слушая мантры средств массовой дезинформации об «оси зла». Это всего лишь тысячекратно повторенная ложь, превращенная в «правду». Иранцы добрые и любознательные, искренне не понимающие, почему их гнобят санкциями только за то, что они хотят жить, как нравится им. Простой ответ, что их просто угораздило поселиться над американской нефтью, им, с точки зрения тысячелетий истории, не просто неприемлем, а совсем непонятен. Но я верю, что пока у Ирана есть аятоллы, «стражи» и «басиджы», всё у них будет хорошо, они смогут удержать страну в наше непростое время. Не надо им мешать, надо просто немного помогать и не давать другим отоварить их по беспределу. И тогда иранцы со временем наведут порядок в своей зоне ответственности.

Спору нет, первая внешняя «картинка» Ирана может и напугать, но это как раз тот случай, что первое впечатление обманчиво. И повсеместный чёрный цвет, если присмотреться, не такой уж и чёрный. Просто они смотрят на жизнь под своим углом, а мы — под своим. И далеко не факт, что наш угол правильней. Другой взгляд — другой мир.

Самым неприятным открытием, как для водителя, для меня стало осознание, что хаос на дорогах не в Иране, а у нас, в России. Мы ездим, как бараны, и даже «красно-желто-зеленые» светофоры придуманы для баранов, не способных спокойно обходится без жестких ограничений на дорогах. Печаль.

Состояние спокойствия «отпустило» меня через пару дней после приезда домой.

Мохаммад-Реза «вышел на связь» только через месяц, когда «стражи» вернули ему изъятый телефон. Обошлось без последствий. Общаемся сейчас периодически, он учит русский.

Ода Ларгусу

Ларгус впечатлил своей надежностью. Если в 2015 году я боялся ехать на нем в монгольскую поездку длиной в 6000 км, то уже в Иран на 14500 я даже не думал о том, что он подведет. Сел и поехал. Сейчас на одометре полторы сотни километров, а у него стойки родные. А ведь дороги он видел, какие далеко не каждой машине «посчастливится» увидеть. Из всех возможных усовершенствований я только пару шестерен пятой передачи заменил на более «длинную». Расход за иранский круг вышел 6,9 л/100 км.

Масло не «ест» совсем, я расслабился совершенно: залил масло и 8000 даже уровень не проверяю. Потом старое сливаю, а новое заливаю. И да, масло «Лукойл армортек» 5W-40. Через раз промываю двигатель лукойловской же промывкой.

Что касается комфорта, то его в Ларгусе как бы нет, не считая кондиционера и жопогрейки. Но есть такая надежность, что, если доведется рвануть до Магадана, даже готовить машину не буду, кину под спальник три канистры с бензином, заведу и поеду. 12 тысяч для Ларгуса не срок пробег.

P.P.S. Не сидите на жопе, путешествуйте. Всё интересное — где-то ТАМ. Каждая поездка трансформирует человека, и каждый раз, возвращаясь домой, понимаешь, что стал совсем другим. 

Не слушайте тех, кто говорит, что для поездок нужен внедорожник. Врут. 

У каждого есть своя дорога. И эта дорога ждёт. 

Ну, и напоследок, как говорил великий Заратустра: «Самое главное — не ссать!» 

Конец