«Одиночное плавание» в Иран, или берцы в Индийском океане. Часть 3

Хотел было обойтись без привычного вступления. Ан, шиш! Пони все-таки прискакали. И бабочки прилетели. Поэтому все остаётся без изменений):

«Если вы — розовый пони, пукаете бабочками и какаете радугой (может и наоборот — не помню точно). Если вы настолько культурны, ранимы и тонко организованы, что не можете не нагадить в комментах, то не читайте дальше — не мучайте себя…))). Написано не для вас».

Продолжение.

Начинать читать с третьей части бессмысленно, поэтому сначала сходите по ссылкам, а потом, если будет желание, продолжите.

• Первая часть
• Вторая часть

Покинул пределы иранской столицы и вырвался на оперативный простор автомагистрали Тегеран — Исфахан. Магистраль на зависть нам. По три полосы в каждом направлении. Асфальт в идеале, что, впрочем, в условиях Ирана сделать несложно: там нет ни болот, ни топей, ни дождей, ни морозов. Практически везде дороги проложены там, где ничего не росло — по камням и по пустыне. Каменистости в Иране хоть отбавляй, он весь «стоит» на иранском нагорье.

Через час «Зоркий Глаз» заметил, что автомобильный поток состоит лишь из легковых машин и автобусов. На дороге в обоих направлениях не было и намека на грузовики и фуры. Странно...

Всемирно известная аксиома гласит: «Даже если ты не видишь суслика, он все равно есть». Еще через полчаса открылось: параллельно с основной автомагистралью в отдалении идет еще одна автодорога, по которой идеи совершенно отдельный грузовой трафик. Чтобы полностью осознать всю волшебность этого факта, нужно просто прокатиться в летнее время по М5 от Самары до Челябинска, можно наоборот — результат один.

Так вот, этот грузовой трафик живет своей отдельной от «маленьких» жизнью, изредка пересекаясь только на развязках. Один раз мне по недоумию посчастливилось заскочить на грузовую магистраль, так это был отдельный экшн. Но об этом в своё время.

На основной автомагистрали по всей ее протяженности установлены отбойники, мачты освещения и маршрутные указатели, об информативности которых нам остается лишь мечтать. Все дорожные указатели в Иране, за исключением, может быть, только самых глухих деревень, выполнены на двух языках: на фарси и на английском. Для меня это было просто спасением. Ведь понимать немного иранские надписи я смог только через неделю поездки. Можете представить себе заботу иранцев о потенциальных водителях иностранцах, которых у них в стране сущие единицы. В России, где количество путешествующих по дорогам иностранцев на порядки больше, такого не дождетесь. Ага, пусть кириллицу учат. Нефиг расслабляться.

Спустя еще некоторое время я с удивлением познакомился с техническим решением, которое напрочь исключает ДТП при засыпании водителя за рулем. С обеих сторон проезжей части, сразу же за ограничительной разметкой, прямо в асфальте выдавлены прямоугольные отверстия размером примерно 30х10 сантиметров и глубиной в 2, с промежутками между ними еще сантиметров 10. И так идет такая дорожка на всем протяжении магистрали, сотнями километров. Единожды заглюкав за рулем, я случайно «наступил» правым колесом на эту дорожку… Гул вибрации по кузову, который вызывает эта дорожка, может мертвого пробудить ото сна, а особо впечатлительные и дристануть неожиданностью могут. Я сдержался. К огромному сожалению, повторить такое техрешение в наших условиях морозов и снега совершенно нереально, у нас и не формованный асфальт по весне разрушается в ямы.

На фотографиях «антизасыпательная» дорожка видна сразу за линией разметки справа:

Зацените монументальность и креативность дорожной рекламы (да, в Иране есть реклама!):

Вот стандартный вид из окна — каменистая пустыня:

Следующее супер удобство на иранских дорогах покорило меня совершенно. Rest area. Зона отдыха на дороге. Каждые 30-40 км, иногда даже в абсолютной суровой пустыне, иранцы оборудуют площадки, обязательно включающие в себя: туалеты, магазинчики, мечеть, придорожные кафе, иногда детские площадки с качелями и на самом выезде по два заправочных комплекса — бензин и CNG (Compressed Natural Gas). Туалеты бесплатны (по всей стране), чистые, всегда есть вода и жидкое мыло, причем жидкое мыло в Иране подается по централизованной системе из одного бака к каждому смесителю и «выдается» по нажатию кнопки.

Других фотографий в туалете я не делал, руки были заняты.

Холодная питьевая вода тоже везде абсолютно бесплатна. И этому есть объяснение — дешевле и проще дать людям бесплатные воду и туалеты, чем в противном случае бороться с последствиями антисанитарии и тепловых ударов.

Моя серьезная репа:

На чем ездят иранцы. Иранцы абсолютно все ездят на машинах, произведенных на территории Исламской Республики. Часть машин это перелицованные Рено и Пежо, «японцы», «корейцы» и «китайцы». Но все исключительно производства Ирана. Из собственных марок есть Samand, Saipa, Khodro и Paykan. Иномарок практически нет, и в этом сила Ирана. Кто хочет там работать, строит свой завод с полным циклом. России до такого еще расти и расти. Мы за иномарки Родину продали, креативно навесив на задние окна китайские наклейки про «трофеи» и про «деда». За иномарки, да за турции с египтами. «Бериотжизнивсё — тыжэтогодостоен».

Отдельной темой для меня был пикап Zamyad на базе Nissan Junior хрен знает какого года модели. Все синего цвета. За манеру вождения водителями Zamyad я для себя окрестил эти машины «шахид мобилями» и ни грамма не ошибся, с каждым новым иранским городом убеждаясь в этом. Шахид мобили в Иране ездят так, как им заблагорассудится, перестроение из первого ряда в четвертый — норма). Аки уланбаторские монголы.

Кашан

Между Тегераном и Исфаханом по дороге находятся два крупных города: Кум и Кашан. В Кум я заезжать не планировал, хоть он и считается в Иране священным городом. У меня была запланирована одна остановка в Кашане для посещения одного известного парка Фин. Известен он в Иране по причине, что там в бане Фин, находящейся на его территории, в 1852 году по приказу Насер ад-Дин Шаха был убит его визирь Амир-Кабир. Сад внесен в Список мирового культурного наследия ЮНЕСКО.

Кому интересно, можно почитать про сад. Там растут кипарисы возрастом под 500 лет, а самому саду уже больше 700…

Что касается истории с Амир-Кабиром, то она кратко описана здесь. Амир-Кабиру один добрый цирюльник, которому он доверился побриться, полоснул бритвой по венам на руках, от чего он и умер на полу бани. Судьба его чем-то напоминает судьбу Улугбека.

Прогулявшись по семисотлетнему саду, спустился в тесные переходы бани Фин, в одной из комнат которой была надпись и на английском, что именно здесь Амир-Кабира и убили.

Сад Фин:

После сада вышел на парковку, сначала подумал ехать дальше, но кишок намекнул, что время уже далеко заобеденное и не мешало бы подкрепиться перед дорогою дальней. Да и на улице были обычные 42 по Цельсию, и залазить в раскаленную машину пока не очень и хотелось. Поэтому двинул я стопы свои в сторону местного ресторанчика, откуда запахи еды доносились до меня слабым ветерком. Перед поездкой в Иран начитался я про знаменитый иранский суп «абгушт» (буквальный перевод: «аб» — вода, «гушт» — мясо). На попробовать «абгушт» я и был нацелен. Сейчас я уже и не помню, сколько это там стоило, я не заморачивался на счет денег. Примерно сотни четыре на наши. Но оно того стоило.

Совершенно аутентичный ресторан.

Иранцы едят на том, на чем сидят. Там нет в нашем понимании столов и стульев. Все в одном уровне. Нет, в большинстве ресторанов, кафе, забегаловок, фастфудов и прочее, везде был выбор: или иранский «топчан», там, где сидят и едят, или привычный нашему менталитету стол и стул. Я же всегда стараюсь выбрать принятый у «местных» вариант, так не просто прикольно, а иногда и весьма полезно с точки зрения расширения горизонтов познания мира. Ведь мы все всегда совершенно уверенны, что то, что делаем мы — это, блин, вершина совершенства. На поверку оказывается не совсем так.

Пятнадцать минут ожидания и на огромном подносе мне принесли это:

Сам суп готовится в чугунном горшочке. Процесс употребления несложный, но своеобразный. По фэньшую сначала с помощью щипцов из горшка сливается бульон в тарелку, густота и мясо выкладываются во вторую тарелку и разминаются толкушкой в пюре. У меня, в силу отсутствия опыта, процесс получился двухстадийным, пришлось мясо с косточки снимать. Далее по стандарту в бульон крошится часть хлеба (это в пакете справа). Это будет по типу первое блюдо. Кстати, хлеб, если развернуть, занимает около квадратного метра. Второе блюдо — получившееся пюре ложкой положить на свернутый в несколько слоев хлеб и в топку. Ложкой — это для понаехов, местные весьма ловко загребают пюре хлебом сразу из тарелки). Еще на подносе было плетенное блюдце, в котором лежали разрезанная на четыре части очищенная луковица и листья какой-то травы, весьма мясистой. Травой , как я позже узнал, был «райхон», а по-нашему — базилик. Такого рода доп набор бесплатно подают всегда и везде в Иране к любой плотной еде. Ценность содержимого этого блюдца я на том момент не понял и лук с базиликом не ел, дабы луковым перегаром при общении от меня не несло. А зря. Осознание пришло, как обычно это и случается, вместе с отрицательным опытом.

Короче, за полчаса я сей плотный обед употребил и, переваливаясь с ноги на ногу, как волк в известном мультфильме, побрел в сторону парковки. У нас при отъезде машина требует прогрева, а в Иране в сентябре она требует охлаждения кондиционером, поэтому пару минут я поточился на улице, потом приземлился на раскаленное сиденье и стартовал в сторону Исфахана, до которого оставалось чуть больше двухсот километров.

По пути до Исфахана, через пустынные районы, я наслаждался безупречной работой 4G сети без единой «дырки» в покрытии. Бросив телефон на панель, я почти полчаса разговаривал с семьей через вотсап. Как и многое другое в иранской инфраструктуре, сотовая связь оказалась на высочайшем уровне. Вот вам и «отсталая страна» по заверениям СМИ. Не верьте.

Исфахан — сердце моё…

юНе знаю, как у кого, а у меня есть города, в которые я приезжаю с радость, и готов приезжать снова и снова. Города, которые просто нравятся. Новосиб, Волгоград, Бухара. Я там чувствую себя, как дома. В Иране таким городом стал Исфахан. Причем совершенно негаданно. Ведь он в моем маршрутном плане был хоть и знаковым, но таки транзитным городом.

В Исфахан приехал около девяти часов вечера. Южная темень. Добрался до центра, и первая мысль была упасть спать, устал. Но почти силой заставил себя идти и смотреть. Ведь находился я тогда в квартале от жемчужины Исфахана — «Площади Накш-э Джахан», построенной четыре сотни лет назад, когда город стал столицей Персии. Когда еще удастся увидеть вечернюю жизнь иранцев в самом географическом центре страны?

А вот здесь я начал «подсматривать» за иранцами. Много читал об их манере устраивать пикники в любом месте. Иранцам достаточно шагнуть с дороги на газон, расстелить покрывало и готов и стол, и кровать. Они могут усесться где угодно. Раз, и все семейство уже за ужином на глазах у окружающих. И никому ни до кого нет дела, это норма.

Побродил час, вернулся к машине и упал спать. Причем машина стояла припаркованная среди десятков других машин. Проснулся утром и обнаружил машину, стоящую в гордом одиночестве посреди пустынной еще улицы.

Забил в MapsMe ближайшую мехмонхону под названием «МахБиби», приехал туда, постучался. Заспанный «портье» сказал, что свободных мест нет. Но мне и не нужны были места, я просто напросился в душ, куда меня и запустили за небольшой иранский дензнак. Внутри на территории этого хостела царил идеальный порядок и практически стерильность, аутентичность атмосферы зашкаливала: орнаменты, деревья, цветы и благовония… Ни фига себе ночлежка. Жаль, что я не собираюсь больше в Исфахане задерживаться и впоследствии заезжать снова. После «МахБиби» освеженный и полный жизненных сил, погнал смотреть визитную карточку города, известную во всем мире — мост «Си-о-се-поль», один из одиннадцати мостов Исфахана, переброшенных через реку Зайенде-Руд. Был построен в 1602 году и связал город Исфахан с армянским районом Нор-Джуга. Мой родной Томск был основан позже. Река, правда — так себе, по сибирским меркам ни о чём. Ну, какая есть.

Забил в навигатор ближайшую парковку у моста, но, когда приехал по адресу, обломался: парковка была в здании и въезд был непроходным для моей антенны. Начал разворачиваться на тесной улочке перед паркингом и зацепил задним бампером бетонный куб уличной клумбы. Первая потеря в рейсе:

С поцарапанным настроением пошел в сторону моста.

Ну, короче, я, как прошаренный турист на выгуле, обвешанный фотоаппаратом, весь такой в сандалиях и в бейсболке, хожу, фотографирую местную достопримечательность мирового масштаба. Никого не трогаю.

Хочу, сказать, что иранцы, хоть и постоянно бросают на иностранца изучающие и заинтересованные взгляды, но никогда не будут приставать к гостю и лезть со своими вопросами к нему, пусть и хочется им этого чрезвычайно!). Почти все. Поголовно. Но есть и исключения.

— Hi! Are you Russian? — ко мне подкатил невысокого роста иранец, на удивление гладко выбритый с рюкзаком за спиной.
— «How are you?» (далее я буду давать текст на мове, только когда это будет необходимо. В скобках буду указывать, на каком языке было сказано).

— Почему именно русский?
— Русских сразу видно. Меня зовут Мохаммад-Реза!
— Мохаммад?
— No-no. Мохаммад-Реза.
— А меня Алексей.
— Алекси… . Это очень сложно. У вас у русских такие трудные имена. Я буду звать тебя Алекс (АлЕкс, с ударением на второй слог).
— Да пожалуйста. (рус)

Мой новый знакомый выразил желание зафотаться с попавшимся ему русским, поймал проходившего мимо иранца, вручил ему свой смарт, тот щелкнул. Я тоже решил не упускать момент и тому же иранцу вручил свой «сяоми», и мы еще раз застыли в ожидании «птички».

— Алекс, ты куда идешь?
— Мост сейчас иду смотреть.
— О, супер! Нам по пути. Пошли.

Когда мы поднялись на мост:

Я начал изображать из себя невпупённого фотографа, периодически делая потуги на высокохудожественность:

Всё это время Мохаммад-Реза терпеливо шел рядом. Потом, видя, что я досыта удовлетворил свою фотографическую страсть, относительно которой можно привести сравнение с музыкой: «медведь на ухо наступил». Даже подумать боюсь, кто и куда должен наступить фотографу, чтобы выражение тоже стало крылатым. Не суть…

Так вот, он идет рядом и на чистейшем русском, с непередаваемым иранским акцентом выдаёт:
— Привет! Как дела? Как ты долетел? Я тебя люблю! (рус)
— Б..я! Ты о….л?!!! (фр)
— O! Alex! Don't worry! These are all the words I know in Russian. (англ))

Но по его хитрому взгляду мне стало понятно, что меня в Иране подкалывать только начинают.

— Ok. Проехали.
— Алекс, я знаю семь (7) языков: фарси, арабский, английский, немецкий, французский, армянский и азербайджанский.
— Супер! Мы с тобой полиглоты. На двоих восемь языков знаем! А если серьезно, то мой английский очень плохой, поэтому говори помедленнее.
— Я понимаю. К сожалению, русский я не знаю, он просто капец какой непонятный! Алекс, я журналист, работаю в одной газете. И, это, я суфий!
— А, да. А я балерина…
— Алекс, это не шутки. Я серьезно!

Суфий: ссылка. 

Я вот полжизни прожил, но был абсолютно уверен, что уж с суфием мне пересечься в этой жизни точно не придется. Ан нет — пришлось).

И так мило беседуя, насколько мне позволял словарный запас, пинками извлекаемый из закромов памяти, мы дошли до противоположного конца моста. Спустились вниз, поймали еще одного иранца. Опять же, сфотографировались на память, и начали прощаться. Махаммад-Реза сказал, что он идет к себе на работу в офис, его рабочий день начнется через полчаса, и ему пипец как жаль расставаться с таким интересным иностранцем, но работа есть работа. Я понимающе кивал головой в такт его словам, уже мысленно планируя свой дальнейший маршрут по достопримечательностям города, а еще далее и путь дальнейший в сторону океана. Прощальные расшаркивания вообще не мой конёк, как говорится «привет-привет, пока-пока, я долго буду мять бока», но почему-то вдруг в этот раз, когда мой собеседник уже махнул на прощание рукой и произнес свое «Arrivederci», я решил блеснуть. Блеснуть одним из, пожалуй, десятка персидских слов, которые удосужился выучить перед своей поездкой. Ну, ладно-ладно, двадцатка слов.

Я поднял правую руку в прощальном приветствии и произнес вдогонку:
— Ходафез!

Это надо было видеть. Уже уходивший от меня прочь иранец сделал пируэт на левой ноге, повернувшись против часовой на 180 градусов, со страданием посмотрел на меня, по-ирански приподнял к небу полураскрытые ладони и сказал:
— No «hodafez», Alex. No «hodafez»….. Надо говорить «ходахофез», так правильно, так уважительно. Ходафез — это «всё, давай вали, надоел». Ходахафез — это «до свидания, уважаемый» и человеку сразу станет приятно. Понимаешь?
— Ага, понимаю, конечно. Ходахафез.
— Не, не так быстро. Подожди, Алекс.

Он подошел ко мне, приобнял за плечи и сказал:
— Я вижу, ты хороший человек. Я не могу оставить тебя одного, неприкаянно бродящего по Исфахану. Давай я покажу тебе город. Где твоя машина?

Вот так, нежданно негаданно, незнание фразеологических оборотов чужестранной речи повернуло течение моего путешествия в сторону событий, вынесших мой мозг нафиг).

Вместе с вновь приобретённым знакомым мы вернулись через мост на другую сторону реки, прошли к парковке и сели в автомобиль.

— Куда едем?
— Алекс, давай начнем с армянского квартала, потом я пойду на работу, а часа в два дня я освобожусь и буду до вечера в твоем распоряжении.
— Ок, показывай дорогу.

Я про этот квартал читал, там единственное место в городе, где можно приобрести вино, не взирая на сухой закон. Армянам можно. Для религиозных обрядов. По слухам, иногда ради «обрядов» и иранцы туда за винцом заглядывают, но я не проверял.

С живым гидом передвигаться по Исфахану было на порядок проще. Тем более, что я уже начал осваиваться с бешеной манерой езды иранцев и привыкать ездить в их стиле. Напрямую от моста до армянского квартала полтора километра, а по схеме движения — больше пяти. Забрались на машине в самую сердцевину квартала по узким трёхметровым улочкам, где полностью запрещены парковки, и разъезд машин происходит только в определенных местах. На каком-то пятачке удалось машину оставить, пошли прогуляться.

Армянская церковь 1607 года постройки:

Купили по только приготовленной лепешке, которую как откусил, так понял, что про завтрак еще и не думал сегодня. Вкусная, с пылу с жару. По ходу пересекли проспект и совершенно случайно встретили его маму. Какая вероятность в двухмиллионнике встретить на улице маму? Никакая… Но встретили.

Вышли к зданию, где Мохаммад-Реза сказал, что через полчаса откроется зороастрийский храм, и я смогу его посетить. Вход свободный. И еще он сказал, что он пошел на работу.

— Э, погоди! Я как машину свою найду в этих лабиринтах?
— Алекс, не беспокойся. Вернись назад, и иди там, где мы шли, твоя машина стоит на месте, там негде заблудиться. Все, до встречи!

Вот так я научился, выходя из машины, сразу на карте фиксировать ее местоположение, чтобы впредь не искать по запаху армянских пекарен, недалеко от которой бросил тачку.

Вход в армянский квартал:

В связи с вновь появившимися обстоятельствами мои планы выезду из Исфахана слегка изменились. Если сначала я думал выехать в сторону Шираза где-то после обеда, то теперь на после обеда у меня намечалось нестандартное знакомство с городом. Оно того стоит.

Двинул я в сторону зороастрийского храма. Зороастрийцы — это огнепоклонники. И Заратустра пророк их. Древнейшая религия, корнями уходящая в 1000 лет до н.э. Распространена была на территории Персии. Зороастризм пережил нашествие Александра Македонского, но не пережил нашествие арабов с Аравийского полуострова, огнем и мечом обративших персов в ислам. И остались огнепоклонники сейчас только в Иране в мизерных количествах и в Индии.

Тихо! Заратустра говорит!

Чаша со священным огнем. Питается только сандаловым деревом. Горит, не угасая под неусыпным наблюдением служителей храма уже больше семисот лет.

Поближе:

Кроме меня, там абсолютно не было посетителей. Служители, которых я видел, не промолвили и слова. Одна женщина жестом указала мне на сменную обувь и все. Пока рассматривал чашу с огнем, думал — как пепел убирают? Через пять минут увидел: проще простого — поварёшкой, ну или чем-то похожим на поварёшку).

Так в одиночестве за полчаса побродил по храму огнепоклонников и пошел на выход.

Далее по плану было основательное знакомство при свете дня с площадью «Накш-э Джахан» и мечетью Имама, где был накануне вечером.

Когда ехал в сторону площади, про@бланил поворот направо на перекрестке за рекой, развернулся на следующем перекрестке. Но, вернувшись на нужный поворот, обнаружил, что повернуть налево нельзя, проехал опять мост через реку и встал на светофоре следующего перекрестка со сплошной линией слева — ни развернуться, ни повернуть, придется ехать вперед наугад до возможности развернуться. Бл… Но, Бог сказал, если тебе что-то нужно, спроси. Я открыл правое окно и посигналил. Водитель соседней машины открыл свое окно и вопросительно поднял брови.

— Hi, friend! I need your help. Я пропустил свой поворот, мне нужно вернуться. Скажи где я смогу развернуться?
— Разворачивайся прямо здесь и езжай, куда надо!
— Но слева сплошная линия разметки…

Вот следующие его слова настолько запали мне в душу, что я сейчас, даже спустя почти год, вспоминаю их. Иранец улыбнулся, прищурил глаза, слегка склонил голову и сказал:
-Mister, this is possible in Iran. Not to worry.

И я перестал беспокоиться, развернулся через сплошную и поехал, куда мне было надо.

«This is possible in Iran» — это как волшебное слово «Там!» в Монголии. Полностью показывает философское отношение народа к жизни. Думаю, что сказанное сейчас многим будет непонятно, да и забейте. Будут же и те, кому близко.

Оставил машину почти на том же месте, где ночевал. Все теневые парковочные места к тому моменту были заняты местными, и пришлось вставать на самом солнцепеке. На фото Ларгус видно в самом конце улицы:

Все улицы в Иране — сплошной базар. Это тротуар вдоль улицы, ведущей к площади:

Это пешеходный проулок уже к самой площади:

Перед самой аркой узрел кофейню «illy» (красная вывеска), пройти мимо не смог. Утро без кофе — весь день в помойку. Кофейня:

Ну и сам кофе. В Иране его подают исключительно с холодной водой:

Сама площадь днем — один сплошной базар, но еще, кроме этого, за длинной стороной площади скрыты ряды одного из крупнейших иранских базаров.

И христианские тематики в ходу:

И зороастрийские:

Все для туристов.

Отдыхают в теньке:

Девочки до 9 лет одеваются так же, как и у нас, не отличить. После 9 — чадра становится обязательным элементом гардероба.

И англицизмы в ходу:

Чаша поилка. В старые времена там была вода для питья прихожан:

Сама мечеть:

Билеты для входа и контроль:

Минареты в 42 метра:

На весь комплекс ушло 18 миллионов кирпичей и 475 000 плиток.

Внутренний двор:

А это местное чудо акустики. В центре зала на полу выложен черный квадрат. Если на него встать, то все звуки, сделанные там, вернутся семикратным эхом, многократно усиленные. А все окружающие этого эффекта не ощутят. Я про это не знал, кто-то из иранцев, видя меня стоящего в стороне, жестом предложил встать на квадрат. Когда я встал, я все сразу понял. Обалдеть.

Звуки отражаются от этого купола:

Правила поведения:

Этот транспарант я сфотографировал на автомате, проходить курс я не собирался.

Вот так это выглядит в реале:

Эта группа была франкофонная. Говорил с группой мулла. Еще работали на английском и немецком. Я же просто зашел для ознакомления.

Вот для детей:

Хожу, никого не трогаю.

— Mister, can I talk to you?
— Конечно. Здравствуйте.
— Что вас привело сюда?
— Турист я. Хожу, смотрю…
— Откуда вы?
— Из России.
— О, так вы русский?
— Да.
— Русских я тут еще не встречал. К сожалению, у нас нет служителей, говорящих на русском. Извините. Будем говорить на английском.
— Да нормально. Английский тоже пойдет. Только помедленнее.
— Как вас зовут?
— Алексей.
— Сложное имя. Aleksi. Я мулла мечети. Как вы попали в Исфахан, Алекси? С группой? Прилетели?
— Нет, я один. Приехал из Сибири на машине (На вопрос иранцев откуда я прибыл, стал говорить «из Сибири». Говорить «из Томска», значит не говорить иранцам ничего. Говорить «из России» — так это, в общем-то, недалеко, всего через одну страну. Слово Сибирь оказывает на южан гипнотическое воздействие, они все знают, что Сибирь — это что-то, что больше их всех и еще более холодное, чем они могут себе представить. Грешен. Изгалялся).

— О, Алекси, вы не турист. Вы «мосАфер». Путешественник. Сколько вы проехали от дома?
— Уже 6200 километров.
— Впечатляюще. Мне даже трудно представить такие расстояния. Я могу вам чем-то помочь? Вы хотите узнать об исламе? Я готов вам провести индивидуальную беседу. Быть может, вы захотите прийти к исламу. Мы всегда готовы помочь в этом и будем только рады. Ислам — миролюбивая религия.
— Нет, спасибо. Я христианин, православный — по-вашему, ортодоксальный. Мне просто интересны все религиозные направления. Я был и у Стены Плача, и в буддийских храмах, и в Храмах Рождества христова и Гроба Господня. Сейчас мне в Иране интересны основные шиитские мечети. Мечеть Имама — первая из них.
— О, желание гостя — закон. И знайте, Аллах сказал, что каждый человек может прийти ко мне в дом! Двери всех мечетей открыты для всех людей, вне зависимости от их вероисповедания! Никто не может запретить вам зайти в дом Аллаха! Запомните это. Не важно, кто вы: мусульманин или христианин. Алекси, если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь, не стесняйтесь.

Он закончил свою пламенную речь, а спустя несколько секунд сказал:
— Алекси, пойдемте со мной, вам понравится.

Он подвел меня к столу, за которым сидел парень лет двадцати пяти и всем желающим на белом листе каллиграфией рисовал желающим их имя. Мулла что-то сказал каллиграфисту, и тот с усердием, выводя каждую букву, стал писать мое имя на персидском.

А вот, что получилось в финале:

Так по-персидски выглядит «Алекси».

— Сколько с меня за это?
— Для вас — бесплатно…

А так выглядел следующий турист:

Общение с муллой произвело на меня сильное впечатление. Особенно, если принять во внимание, прошедшее в июне 2020 г крещение моей племянницы, когда поп под ником «Сергий Шитиков» в церкви «на Октябрьской» своими речами делал все, чтобы от самого крещения отвадить. И тому попу не важна была новая детская душа, пришедшая к Богу, а важны были только деньги, полученные им за саму возможность рулить процессом. Разница в подходах потрясающая. В своё время Иисус менял и барыг изгонял из храма. Вернулись.

А я пошел смотреть дальше, на исфаханский базар и дальше.

Велосипед, как реклама (интересный привод тормоза):

Медная посуда — фишка Ирана. Она повсюду.

И тонкая керамика тоже:

Сверкающее зеркальное кафе:

Пряности и масла. Опять же повсеместно:

Мастера работают прямо в помещениях базара. И это в реале, а не как в Бухаре — продажа кованных ножей и холодная много лет печь на виду.

На этого деда я сначала смотрел минут десять, а потом купил зачеканенную им «турку»:

Изделие сначала «голое», а мастер потом набивает на нем узоры:

Улица базара:

Чеканка, возведенная в абсолют:

Купил себе магнитиков, а с аятоллами не взял, сейчас жалею.

Чеканка по серебру. Серебро тоже в ходу, хоть и Иран страна золота.

Феньки и финтифлюшки:

Почти живые шахматы:

После базара снова пошел на площадь. Площадь реально того стоит. Атмосфера непередаваемая. Как на Красной площади, но только без китайцев. Ну и на асфальте никто себе яйца гвоздями не прибивает. Ибо оторвут по самые гланды, а потом повесят. Бирбамбия-киргуду. Шютка.

Площадь днем выглядит совершенно по-другому. Чинно и благородно. Но все также иранцы сидят на своих ковриках, где только это возможно.

На фото пункт полиции. Рядом стоит машина «полиции нравов», с зеленой окраской.

Когда сделал круг по периметру площади, подошел к шахскому дворцу Али-Капу. Как и на всех достопримечательностях, вход по билету. 200 000 риалов. Встал в очередь.

— Mister, can I help you?

Так я познакомился с Яхьей…

Ко мне подошел парень лет шестнадцати. С нескрываемым интересом и с внутренним борением с традицией не беспокоить «гостя», он сказал, что если я не против, то он может показать мне достопримечательности площади.

Вот что для меня было совершенно обескураживающе, так это то, что иранцы англоговорящие. В городах каждый пятый, а может и больше, говорил по-английски. Совершенно обычным было, идя по улице, видеть идущих навстречу компанию юных иранцев или иранок, говорящих между собой по-английски! Да, с трудом, да, медленно, но с непередаваемой целеустремленностью. Иранцы поголовно учат язык в надежде и в уверенности, что к ним все-таки начнут приезжать люди со всего мира.

Яхья сразу взял надо мной шефство). Он по своей карте купил мне билет в дворец Али-Капу. Примерно за 10 000. И мы с ним пошли на балкон дворца.

Сам балкон:

Водоем на балконе:

Иранки селфятся:

Окрестности площади:

Сам Яхья:

И я:

У нас с Яхьей уровень английского был примерно на одном уровне, поэтому мы с ним друг друга прекрасно понимали). Он рассказал, что учится в школе, сейчас идут последние дни каникул, и скоро у них будет «первое сентября». Что для него большая удача пересечься с иностранцем, тем более с настоящим русским. Что он, если я не против, готов хоть целый день быть моим гидом по Исфахану. Я, конечно же, ответил, что познакомиться с ним для меня тоже большая удача, но место гида с 13:00 уже забито. Но! Если он хочет, то может оказать мне огромную услугу, если поможет попасть в мечеть Имама.

— О, мистер! Нет проблем! Пошли!
— Нет, Яхья. Еще рано. Я уже был в открытой части мечети, я хочу попасть в молитвенный зал в намаз.
— Я понял. Давайте попробуем, но вы же не мусульманин, вас могут не пропустить.
— Не переживай, это моя проблема.
— Ок. Договорились.

Примерно через полчаса мы с ним пошли ко входу в мечеть, где билетная касса. Он снова приобрел два билета по льготной цене для школьников. Но на этот раз его схема не сработала, его спалили на входе. Иранец в годах, сидевший на контроле билетов, посмотрев на билеты и на меня, сказал, что я стопудово не иранский школьник и надо бы мне приобрести билет по цене , которая указана на транспаранте. Нормальный дед, не стал раздувать. Я взял билет и прошел контроль по новой. Уже в мечети Яхья стал извиняться за «прокол» и сказал, что полностью компенсирует мне стоимость билета.

— Яхья, не переживай. Это сущие копейки. Тебе ничего не нужно компенсировать. Все нормально. Пошли!

Мы с ним ко времени подошли к входу в молитвенный зал. У входа был служитель, который шагнул навстречу, остановил меня и спросил, куда я иду.

— To a place of prayer (В молитвенное место).
— Are you Muslim (Вы мусульманин)?
— No. I am a Christian (Нет. Я христианин).
— You can't go there. People are praying there (Вам туда нельзя. Там люди молятся).
— Allah said that everyone can come to my house (Аллах сказал, что каждый человек может прийти ко мне в дом).
— Oh, sure, mister. Please come in (О, конечно, мистер. Проходите, пожалуйста).

И он отошел в сторону, уважительно склонив голову.

То, о чем мне говорил пару часов назад мулла, работало. Только надо всегда прямо говорить, что я не мусульманин.

В зале молитвы мне хватило пятнадцати минут, чтобы посмотреть на людей, заглянуть им в глаза, полностью ощутить всю атмосферу происходящего.

В Иране шиитское течение ислама, и купола мечетей вершат не «полумесяцы», как мы привыкли видеть, а «открытые ладони».

Мне уже пора было ехать на встречу с Мохаммад-Резой в южную часть Исфахана. Мы еще немного поговорили с Яхьей, в том числе и о политике. Потом обменялись номерами телефонов и попрощались.

По пути к машине я купил стаканчик своего любимого свежевыжатого апельсинового сока:

Это до поездки в Иран я считал апельсиновый самым вкусным… В Иране есть соки покруче).

Подходя к машине, с сигналки посмотрел температуру в салоне. Сказать, что прифигел, не угадать. Никогда такого не было, и вот опять: сигналка показала 64 С. Термометр в машине показывал:

Этот термометр показывал в своей жизни и больше, например, на погранпереходе на Узбекистан в Бейнеу, но на этот раз у меня в салоне расплавился китайский держатель очков на солнцезащитном козырьке и «реснички» на зеркалах, тоже китайские. Эту фотографию сделал, когда уже завел машину и врубил кондей на полную. А первая попытка сесть на сиденье чуть не завершилась обширным ожогом жопы. Извлек урок — машину надо стараться парковать в теньке.

Поехал за корефаном по геометке, которую он мне скинул в вотсап. Пока ехал, он решил, что мне сложно в городе ездить и взял такси. Когда я прибыл к месту встречи, он прибыл в место моего старта. Созвонились, поняли, что разминулись. Я сказал ему ждать меня на месте и никуда не уходить. Приехал, встретились.

— Алекс, привет! How are you? Как дела? Я закончил свою работу и теперь полностью в твоем распоряжении. У меня есть план! Сейчас время обеда. Я сейчас тебя приведу туда, где готовят самую настоящую иранскую еду! Ты больше нигде такого не попробуешь. Поехали!
— Говно вопрос. Поехали.

Щас как удивлюсь гастрономией местной.

Слушай, Мохаммад-Реза, почему весь Иран в черных флагах? Что за траур?

— Алекс, как раз сейчас идет поминовение Имама Хусейна. Мир праху его! Поминовение идет две недели в году, неделя уже прошла. Уже закончились траурные шествия по городу. Сейчас еще идет бесплатная раздача чая и еды, если получится, я тебе покажу.
— Ок.

Езды буквально пятнадцать минут. Потом еще минут пять быстрым пехом по многолюдным хитросплетениям закоулков. Захочешь — не найдешь. Неприметный вход, за которым скрыт фастфуд ресторанчик в двух уровнях. Узкий проход, в котором стоишь, вжавшись в стол кассы при заказе, пропуская входящих и выходящих. Сразу же там и готовят. Идеальные чистота и порядок. Чистоплотность персов достойна легенд.

Потом получаешь свою порцию и идешь наверх в поиске свободного места. Свободное место всегда есть.

Еда. Еда — беда. При всем уважении к иранцам, к их потрясающей способности строить, к стремлению содержать все в чистоте, к их дружелюбию и чистосердечному любопытству, к их умению создавать прекрасные вещи — они совершенно не умеют вкусно готовить. Иранская еда сытная, всегда свежая, но никогда мои вкусовые рецепторы ни пищали от удовольствия, как в Узбекистане. Самой вкусной едой, наверное, был пятиминутный фастфуд в Ширазе и еще куриный кебаб в дорожной забегаловке для дальнобойщиков на трассе.

А так вот:

Толстая лепешка из муки и яйца, внутри что-то наподобие жидкого фарша или ливера. Оно, конечно, съедобно, но второй раз по своей воле я бы взял что-нибудь другое. Справа стандартное приложение: лук, райхон (базилик) и лимон. Еще мне принесли бутылочку местного кисломолочного продукта, но я наотрез от его употребления отказался, чтобы внезапно не прилетел «вдруг волшебник в голубом дристалёте», как уже бывало в других странах. Единственная кисломолочка, которую я с удовольствием и совершенно без последствий употреблял — это был монгольский кумыс в Хархорине, но это совсем другое. Мне принесли простой воды, хотя пивко было бы уместнее, но, харам!

После сытного обеда была прогулка по окрестным достопримечательностям и почти час, потраченный на настройку моего смарта, который так и не работал как надо с инетом. Только в салоне сотовой связи мне за вознаграждение настроили прокси, и я стал счастливым обладателем полноценного смартфона с 3 Гигами трафика. Почему не настроил прокси сам? Да потому, что настройки на фарси в телефоне — это даже не как баран на новые ворота, а на порядок веселее.

По маршруту:

Синагога, которой три тысячи лет:

Трубам, наверное, меньше)

Мой провожатый спросил меня, что я хочу в Иране приобрести на память. Я ответил, что мне нужен точно иранский чай и настоящий местный заварник (не китайский).

— Поехали за чаем. Я приведу тебя туда, где продается самый лучший чай в Иране «курумоч».

Сначала петляли по закоулкам, потом искал место для парковки, нашел:

Эта дорога имеет две полосы во встречном направлении и одну в попутном. На встречке уже запаркованные машины стоят в два ряда, я встал, заехал в проезд и полжопы оставил на дороге. Так можно в Иране) Но! Не дай Бог заехать колесом на газон — штраф сразу и без разговоров. Там можно парковаться в два ряда, пересекать сплошную и проезжать на красный, но за газон — по сопатке.

В поисках нужного чая галсами пробежали две улицы, метаясь от одного продавца к другому. Мой гид что-то спрашивал, ему отвечали «на» (нет), потом он спрашивал «коджаст?» (где?), и мы отправлялись к следующему. Через десяток мест поиска я заутомился и готов был купить уже хоть что-то, но не таков был Мохаммад-Реза! С его неутомимостью загонять воробья в поле — раз плюнуть. Я даже задумался на секунду: воробьи-то в Иране и не встречаются, значит таких неутомимых тут много.

Наконец нам повезло (мне повезло) — нужный сорт чая был найден:

Вот он — «курумоч»:

Взял я три килограмма, которые мне упаковали в заводской чайный мешок, в котором чай успешно доехал до дома. Заплатил я за все 3 600 000 риалов, отсчитав 36 зеленых «хомейни».

— Ну, как, Алекс, ты доволен? Иранский чай не только очень вкусный, а еще и очень дешевый! Всего 10 долларов за килограмм. Дешевле не найти!
— С фига 10? Не десять, а 15 баксов за килограмм!
— Что ты такое говоришь?! Все правильно: 1200000 риалов за кг — 10 баксов.
— ??? А какой тут курс?
— Что значит тут? Он во всем Иране — 120 000 за доллар. А, стесняюсь спросить: по какому курсу ты обменял и где?
— 80 000… В Астаре.
— О, Алекс, мне так жаль тебя расстраивать, но тебя нае@ли. Зря ты у азербайджанцев в Астаре менял, там честных людей нет.

Именно в тот момент я и сообразил, как меня с обменом валюты наколол Говнид на границе. Сцуко: «блэк маркит, блэк маркит»… Да рас он…

Да и хрен с им, с Ковидом.

А чай иранский по крутизне «кунг-фу», считается третьим в табели о рангах после цейлонского и индийского. По приезду домой, почти весь чай «улетел» за полгода, осталась кучка для употребления по праздникам.

Потом мы поехали смотреть «качающиеся минареты» и зороастрийскую крепость на горе посреди Исфахана. Пока петляли по исфаханским проспектам и улицам, Мохаммад-Реза спросил меня:
— Алекс, скажи, а почему ты всегда материшь окружающих водителей?
— ?????? Не понял!
— Ну, ты очень часто сигналишь «Бип-Бип».
— Ну и что. Я так говорю «спасибо», когда мне дают проехать.
— Нет, Алекс. В Исфахане все не так. «Спасибо» на дороге — «Бип» (один раз). «Бип-Бип» (два раза) — значит «Fuck you!», и водителей так ты очень сильно обижаешь.
— Ок. Я запомнил, постараюсь соблюдать местные традиции. А что означает «Бип-Бип-Бип-Бип-Бип-Бип-Бип-Бип-Бип»? Я такое тоже иногда слышу.
— О, не обращай внимания, это «непередаваемая игра слов» («Бриллиантовая рука»), и оно не несет в себе смысловой нагрузки.
— Ладно. Буду знать.

Как поётся в песне: «И сняло ломки, как рукой!» — ответом на мой благодарственный «Бип» стали улыбки иранских водителей.

Качающиеся минареты — одна из исфаханских достопримечательностей. Замута в том, что минареты сделаны не жестко, а свободнокачающимися, и в определенное время специальный человек с помощью веревок приводит их в движение. Ждать назначенного для качания времени мы не стали.

Зороастрийская крепость — более интересный объект.

Подъем указан стрелками:

Вид сверху:

Ларгус внизу:

Исфахан, вид сверху:

Мохаммад-Реза:

Я:

Внутри:

После трудного восхождения и нисхождения на сорокаградусной жаре отправились мы гулять по второму старинному мосту Исфахана —мосту Коджу, которому тоже четыре сотни лет. Коджу бридж тоже, как и Се-о-Си Поль, является местом вечерне-ночных гуляний исфаханцев и приезжих.

Наступали сумерки. Насколько быстро темнеет в Иране, можно судить по фотографиям с моего телефона. Первое фото со «львом» на берегу реки у моста. Сделано в 18:08 вечера.

«Львы» — это фишка моста Коджу-бридж. Их два, и установлены на разных берегах друг напротив друга. В светлое время суток — ниочёмушные скульптуры. Их «выход» — после наступления темноты. Четыреста лет назад архитектор спроектировал «львов» так, что, если стоять у одного из них и смотреть через реку на другого, то глаза «льва» начинают светиться в темноте!! Там нет никаких внутренних подсветок, специально смотрел проверял. Просто голова собирает свет окружающих фонарей и отражает его двумя точками. Но эффект, скажу я вам, типа «ВАУ». Его ждут все пришедшие к мосту иранцы и гости.

— Алекс, смотри, вон русский идет!
— Где?
— Вон там. Я русских всегда издалека вижу.

Так мы пересеклись с простым красноярским парнем с непростой работой. Он немного с нами потусил, поупражнялся в «немецком» с полиглотом, и мы пошли в разные стороны.

Следующее фото сделано в 19:16:

В 19:24:

И в 19:29:

Еще через пять минут стало темно.

Далее серия фотографий моста, сделанных на зеркалку:

Еще одна из «загадок» моста, наряду с глазами «львов» — если посмотрел на арки моста под определенным градусом (нет, не тем, что в бутылке), то при наличии воображения можно узреть «свечу» (в центре снимка):

А если на смартфоне включить музыку и поставить его в это углубление под аркой, то встав на другом конце арки, услышишь волшебные звуки включенной песни с объемными эффектами. Чем там многие и пользуются. Причем в других местах под аркой звуки не слышны.

Все иранцы, от мала до велика, «втыкают» в смартфоны. Если вы уверены, что ваши дети интернет зависимы, то уверяю, что им еще далеко до персов.

После Коджу-бриджа мы сели в машину и поехали в сторону бассейна. Да-да, после тегеранского рая в бассейне, я просто не мог отказать себе в удовольствии поплавать. Проезжал по одной из улиц, когда вдруг Мохаммад-Реза замахал руками и начал много говорить «стоп». Ок, запарковался, как смог, вылезли из машины и пошли в направлении очень людного места.

— Что здесь?
— Здесь место, где в честь поминовения Имама Хусейна всем желающим наливают чай!
— А мы здесь зачем?
— Чтобы ты прочувствовал атмосферу. Пошли.

Мы зашли вовнутрь заведения, сплошь завешанного флагами с религиозными надписями и символикой, с ярко очерченным запахом благовоний и пеленой кальянного тумана. Я в своей белой футболке не просто был там лишним, а был вызывающе лишним. Большая часть народа отнеслась к появлению иностранца спокойно, но часть проводила меня довольно неодобряющими взглядами.

— Проблем тут не будет?
— Не очкуй, все нормально.

Нам на входе налили чай в стеклянные стройно-пузатые иранские стаканы, сами положили в стаканы кусковой сахар и уселись на одном из топчанов. После того, как я вкурил происходящее, насладился непередаваемой атмосферой, мы погнали дальше.

По ходу движения по улицам города, мой гид часто употреблял слово «бороу-бороу», когда хотел меня приободрить для более активной езды. На вопрос, что оно означает, уклончиво отвечал:

— Вроде давай-давай, только более развязно…
— Типа «киздуй-киздуй», что ли?
— Алекс, ну что за грязные инсинуации?!!Бороу-бороу!!! Вот здесь поверни налево!
— Здесь сплошная линия. В России «сплошную» переезжать — харам!
— Алекс, прошу, не говори так! Не «харом», а forbidden. «Харом» — это религиозный запрет.
— Ладно-ладно, не буду…. А еще красный светофор проезжать, тоже «харам»!)
— Ну, пожалуйста, не надо. Forbidden, Alex, forbidden.
— Уговорил…

Но все равно троллить его было прикольно. Персы, как дети. На тот момент Мохаммад-Реза уже совершенно освоился у меня в машине, спрашивал про видеорегистратор и радар -детектор, которых у них не просто нет, а, походу, запрещены. Магнитола была выключена, чтобы не мешать разговору и чтобы вовремя реагировать на его жесты на повороты и «бороу-бороу». Так и ехали в сторону бассейна: я в предвкушении охлаждения после жаркого дня, а он так и вообще в первый раз, чисто за компанию со мной. Ну и когда уже вышли на финишную прямую — до бассейна оставалось минут семь езды, он, совершенно осмелев, ткнул кнопку включения магнитолы…

Так-то я, конечно же, не против, когда кто-то музычки возжелал, но вот только флешка в магнитоле торчала с «Сектором Газа», и иранец, как в поле чудес, угадал. Из всех динамиков полились слова незабвенной «арии Ивана и Лягушки»:

Эт конечно, царь мне вставит,
У него эт не отнять, но однако,
Слышь ты зелень, как бы мне тебе сказать,
Лучше получу я в ухо, лучше в челюсть получу,
Но зато я буду холост, буду жить я как хочу!

Ты возьми меня с собой, буду я твоей женой,
Буду верною тебе, счастие в твоей судьбе!

Под эти рифмы иранец с улыбкой в такт раскачивал головой, как заправский панк, и был рад жизни. Но когда зазвучал припев….

Все за..бабло, за..бабло, за..бабло!
Все за..бабло, за..бабло, за..бабло!
Все за..бабло, за..бабло, за..бабло!, — (в оригинале не так, кто не в курсе)

Он замер, распахнул свои глаза, посмотрел на меня и практически простонал:
— Alex! NOOOOOOOOOO!!!
— YYEESS, Мохаммад-Реза!!!! YES!!! — Я ржал во весь голос. — Я тебя не заставлял без спроса музыку включать.

На его лице было столько муки и скорби, он приложил ладони к лицу и запел. Его песня в робкой попытке загладить грех потекла над святой землёй Ирана…

Чтобы спасти его бессмертную душу я нажал кнопку и вырубил Сектор — потом послушаю.

В бассейне я отводил душу часа полтора. Only for men. Здесь, в отличие от Тегерана, был полноформатный бассейн метров на 25, но не прямоугольный, как у нас, а с закругленными обводами и сложной формы с переходом на мелководье. Но можно было плавать. Минут через пятнадцать Зоркий Глаз заметил, что плавает только он один. Зоркий Глаз напрягся. Иранцы почти все просто погружаются в воду у бортика и там, как поплавки, плавают. А большинство просто «гуляют» по воде. Прикольно, но учитывая отсутствие водоемов в Иране, наверное, плавать там вообще не умеют. И еще один облом — температура воды в бассейне около 30 градусов, и я постоянно перегревался. А им ништяк. Вокруг бассейна хамамы и микробассейны с холодной и горячей водой.

Короче, персы в бассейны, в отличие от нас, ходят не для того, чтобы проплыть километр и быть в «форме», а просто для самоублажения — не напрягаясь отдохнуть. Хм, интересно.

Бассейн называется «Полноводная», о чем гласит надпись снаружи:

Это вход:

Потом я, как вежливый гость, предложил отвезти теперь уже почти кореша до дома. Но он в свою очередь не счел возможным почти кореша оставить одного, когда еще так много интересного можно было показать!

— Алекс, поехали на «Си-о-се-поль», там сейчас хорошо!
— Ну, поехали, раз так.
— А ты где собираешься остановится на ночь?
— Да где угодно, разложу спальник в машине и спать буду.
— О, Алекс! Ты знаешь, это очень опасно в Исфахане так спать в машине. Ночью могут попасться «Али-бобо» — бандиты.
— Не бери в голову, разберусь.
— Ты завтра куда собираешься?
— В Шираз поеду, а по пути к нему в Пасаргады и в Персеполь.
— Я понял. Потом я тебе расскажу, где можно безопасно встать на ночь.
— Ок.

Вечерний «Си-о-се-поль»:

Вечерний «Си-о-се-поль» является местом «съема» в Исфахане. Если кто думает, что, наряду с серьезными внешними ограничениями, персы «пуритане», заблуждается. Иначе они фиг бы до 80 миллионов размножились. И этот мост играет немалую роль).

— Алекс, ты не думай, что иранцы жить не любят и себя сильно ограничивают! Например, woman for sex is not problem. Do you want?
— Не-не, спасибо, конечно. «Я честный судья». А еще у вас тут замуж выдают с 9 лет, ага, и по десять жен можно в гарем зачислять.
— Алекс, да я в Исфахане даже никого не знаю, у кого больше одной жены есть! Это в захолустье может и есть такое, а в городах не встретишь.

Когда шли по мосту, до Мохаммад-Резы до…лась (докулупалась) девочка лет десяти-одиннадцати. Их там по возрасту проще определять: чадру надевают с девяти, всё, что старше, под занавесом. Так вот, я не знаю, о чем они говорили, но поведение девочки очень смахивало на поговорку про банный лист и жопу. В какой-то момент я подумал, что девочка сейчас пинка схватит, ибо она не затыкалась совершенно. Когда она его совсем одолела, он сказал волшебное слово «на мивахм», по крайней мере, я его так услышал. После этого слова девочка вылупила глаза и в следующую секунду испарилась. Прикольно. Надо запомнить.

После «поля» я повез Резу в сторону дома, но он из окна узрел какую-то движуху и сказал повернуть туда. Повернули на улочку, по которой шло навстречу много народа. Спросил, что здесь происходит, на что получил ответ: поминовение Имама Хусейна и раздают бесплатную еду. Сейчас будет интересно. Ну-ну.

Когда подъехали к «месту», там была куча народа, две машины исламской полиции и бородатый мужик лет пятидесяти, который курировал весь процесс. Представьте картину: все люди там в черных одеждах, черные флаги, а тут подкатывает Ларгус с триколором на крыше, и оттуда выхожу я в белой футболке и в шлепанцах. Я себя не то чтобы не в своей тарелке ощутил, нет. Я ощутил себя не в своей сковородке, и чуть было «заднюю» не включил. Такое явление неместного вызвало интерес у всех, особенно у полиции. Ко мне подошел «куратор» и на английском спросил, откуда я, и хотел бы я получить бесплатную еду. Я начал говорить, что я вообще христианин, к происходящему отношения не имею и просто постою, посмотрю и через пять минут уеду.

— Нет, не надо уезжать. Совершенно не нужно быть мусульманином, чтобы в дни поминовения Имама Хусейна взять еду. И вы можете находиться здесь, сколько пожелаете. Вы — гость. А теперь идемте со мной, — и он жестом пригласил нас к окну раздачи.

При его подходе толпа расступилась, из окна подали две коробки с едой, которые «куратор» вручил мне и Мохаммад-Резе. И хоть и проблем не было, но мне очень хотелось свинтить оттуда. Попрощались и поехали. Отвез кореша домой, а когда прощался с ним, он спросил:

— Алекс, зачем тебе океан? Там нечего делать. Давай после Шираза приезжай сюда, я покажу тебе что-то интересное, чего ни один русский еще не видел. А если есть желание, то давай через недельку поедем со мной в Ирак, посмотришь, как люди живут.

— В Ирак точно не поеду, у меня виза однократная. А еще там часто головы отрезают, а кому не повезет, то еще и яйца. Мне пока и то и другое дорого.
— И это, с чего ты решил, что у тебя плохой английский? У тебя нормальный английский, медленный немного, но не плохой. Ну, давай, ходахафез!
— Ходахофез!

Тогда его словам про интересное я значения не придал, а зря. Потом поехал в район парка «Софе», где на дороге вставали на ночь транзитные легковушки и там встал на ночлег.

Перед сном не мог не попробовать «заработанный» ланч:

Берендж (рис) и жидкий фарш с лепешкой — стандартный иранский сухпай.

Место, где ночуют транзитники:

Я вышел на улицу, посмотрел на Исфахан и мысленно с ним попрощался, возвращаться сюда я больше не планировал…

Всё, пора кончать — рука устала.

Конец третьей части. Продолжение следует.