По тюрьмам да по ссылкам

Вначале анекдот.

— Вася, ты у нас как Владимир Ильич.
— Что, такой же умный?
— Да нет. Все так же по тюрьмам, да по ссылкам.

В Сибири тюрьмами никого не удивить: такие здесь люди замечательные сидели — не чета нынешним! От декабристов до генералиссимуса. И многие от этого стали только лучше.

В этот раз мы проедем по ссылкам, тюрьмам да переселенческим селам Иркутской области. Заодно пройдем Александровский тракт, последний, мной до конца еще не хоженый.

Александровский централ — ветер, не пойми, какой

О самом селе Алексанровское и здешнем централе я уже подробно рассказывал. Пересказывать, только портить первые самые сильные впечатления. Ссылочка вот здесь имеется.

Чтобы не отвлекать особо вперед устремленных, скажу главное: здесь сидел Феликс Дзержинский и даже устроил здесь бунт. И многие из этой когорты тут побывали. Но централ знаменит не только этим. Однако сейчас, увы, переживает не лучшие времена. Но было и хуже: одно время на его территорию можно было проникнуть сквозь проломы в крепостных стенах и через сгоревший корпус. Я так и делал. Сейчас все дыры заделаны и на страже исторического памятника стоит местная стража. На лицо суровая, но добрая внутри.

Видя мой искренний интерес, сторож провел небольшую экскурсию по внутреннему двору централа. Внутрь старых корпусов можно было также заглянуть, но там царил мрак из-за того, что все окна были заколочены.

Централ не раз менял свое предназначение: в последний раз здесь был психдиспансер. Медоборудование тех времен иногда попадается на глаза.

А еще здесь был лагерь японских военнопленных. Сторож рассказал, что участвовал в эксгумации нескольких могил и отправке праха японцев на родину.

С дореволюционных времен сохранился главный корпус тюрьмы и фасадная стена.

Котельную и некоторые другие постройки возводили позже. Ограждение по периметру и дом начальника тюрьмы не сохранились. Стена стояла на болоте и, понятно, завалилась, а дом начальника просто разрушили, хотя все говорят, что на этой должности откровенных садистов вроде не было.

Сейчас перед входом в бывшую тюрьму красуется помпезный магазин. Видимо, со своей необычной историей, а вокруг несколько бараков. Не исключено, что в них жили и бывшие сидельцы, и те, кто их охранял.

Одним словом, не самое светлое место на земле. Мы немного еще потоптались у входа в некогда знаменитую российскую тюрьму, втянули в ноздри воздух свободы и помчались дальше.

Олонки

Село Олонки, что в 100 километрах от Иркутска, известно тем, что здесь жил сосланный на вечное поселение декабрист Владимир Раевский. Здесь же и похоронен. И сейчас лежит посреди чистого поля, которое было когда-то церковным погостом, но стало школьным стадионом.

Компания у декабриста скромная, но своя, родная. С одной стороны жена: крещеная бурятка, в девичестве Евдокия Моисеевна Середкина, с другой сын — Михаил, войсковой старшина, который, выйдя в отставку, вернулся в родное гнездо и здесь же умер.

Удивительно не то, что сын вернулся в Сибирь после службы в Варшаве, как то, что и сам Раевский не смог отсюда вырваться. Даже будучи помилованным. Попытался. И даже уехал в родные места, а они у восстановленного в дворянстве бунтовщика лежали в Курской губернии, но вернулся назад. Так его держала родина детей. А их у государственного преступника было девять. Кроме первого, умершего во младенчестве, они не потерялись в своей новой сибирской жизни. Дочери удачно вышли замуж, сыновья стали воинами и чиновниками. Не высокого уровня, но приличного по местным понятиям.

В первую свою поездку в Олонки я еще застал дом Раевских. Правда, он уже был полуразрушен. Детсад, который в нем обитал, из него уже выехал, и усадьба, предоставленная самое себе, погибала. Еще тогда дом внушал уважение: он был огромным. Только мощных печей в нем было четыре. Тут подробнее.

В этот раз я дом Раевских не нашел. Бродил по пустырю — понять ничего не мог. Ошибиться с адресом было сложно. Улица, кстати, носящая имя Раевского, коротенькая, заблудиться на ней невозможно. Спросил у местной тетки:
— А где дом Раевского?
— Да его разобрали для музея.
— А что за музей?
— Какой-то иркутский.
— Не Тальцы, случайно.
— Вроде, они.

Специально потом съездил в Тальцы. Нет там дома Раевского. Но, может, еще его не собрали.

Итак, сам Раевский лежит посреди села. Есть улица его имени, и даже музей, посвященный ему и декабристам.

Может, восстановят и дом, пусть вдалеке от того места, которое стало родным и последним для Владимира Федосеевича. Это будет хорошая память о первом декабристе, который не предал свои идеалы и соратников, а ведь мог изменить всю историю декабризма, а возможно и России. Напомню, что Раевский был арестован за несколько недель до восстания на Сенатской площади и мог легко его предотвратить, если бы на первом допросе рассказал все, что знал.

Но история не знает сослагательного наклонения и потому всё так: Сибирь, поле, могила, оградка…

Бохан и Оса

Итак, двигаемся в Новую Уду, место, где отбывал ссылку Иосиф Джугашвили, более известный как И. Сталин. Мы могли бы запросто перепрыгнуть из прежней точки нашего путешествия прямо сюда, но делать этого не станем, потому что этот путь прекрасен. К тому же, одна из целей нашего автопутешествия — пройти полностью Александровский тракт, единственный из иркутских, до конца нами не хоженый.

А для этого нужно пересечь два района с компактным проживанием коренного населения — бурят. Центрами их являются поселки Бохан и Оса.

В Бохане уже доводилось бывать: приезжал сюда на национальный праздник Сурхарбан. И был сильно им впечатлен. Подробности здесь. Тогда плотность событий была такова, что сам населенный пункт толком не рассмотрел. Сейчас убедился, что ничего и не потерял. Возможно, в Бохане и есть какие-то красоты, но мне их обнаружить не удалось. 

Прогулявшись по центру, следуем дальше.

Нас ждет Оса. И это не кусачее насекомое, а райцентр, появившийся относительно недавно — в 1975 году. Необычное название происходит от обычного бурятского слова вода. И ее здесь много. Молодая территория довольно бурно развивается. Нигде, в сельской местности, я не видел такого скопления супермаркетов, магазинов и торговых центров, как на центральной улице в Осе. Даже в придорожном кафе, которое, кстати, выглядело очень стильно, рекомендовали ознакомиться с этой местной особенностью.

Но нас магазинами не удивишь! Другое дело красоты, открывшиеся сразу за поселком. Теперь наша дорога лежала по побережью Братского водохранилища. И тут открываются такие виды, что хотелось на каждом километре остановиться и заворожено смотреть вокруг. И в таком состоянии здесь можно находиться бесконечно долго.

Но дорога нас звала дальше. И мы двигались по ней.

Новая Уда

Продолжаем неуклонно двигаться в Новую Уду. Многие сюда едут за тем, чтобы посмотреть, где отбывал ссылку вождь народов И. Сталин. Я увидел самую малость, но точно здесь присутствовал молодой революционер Иосиф Джугашвили. Если соскрести со стен волостной управы ДНК, то его след здесь есть.

Собственно, название Новая Уда подразумевает, что где-то была и старая. Но эта новая Новая Уда потому, что поселение еще раз переехало из зоны затопления Братского водохранилища и встало тут.

А вообще, эти земли были обследованы казачьим десятником Георгием Пежемским в конце 17 века, а затем в 1698 году некто А. Шипицын и И. Распутин (возможно, предок известного сибирского писателя Валентина Распутина, который родом как раз из этих мест) было основано поселение у горы Киткай, которое позже стало волостным центром.

И, вероятно, как и тысячи подобных, оно бы не оставило никакого следа в истории, если бы сюда 27 ноября 1903 года не прибыл отбывать 10-летнюю ссылку будущий генералиссимус и правитель СССР И. Сталин. Его имя вписано кровью и золотом в историю России.

Конечно, бедный грузин, прибывший налегке в суровую сибирскую зиму, ни о чем таком не помышлял. Но здесь он не собирался жить долгие предписанные ему годы и потому снял угол (а точнее, лавку за печкой) на самых задворках поселения, почти у болота, в доме у Марфы Литвинцевой, который, кстати, не сохранился (говорят, разобрали на дрова). Сразу ясно стало, что обживаться он не собирается.

И действительно, он вскоре предпринял попытку побега. Как не погиб он в этой авантюре, можно только догадываться. Известно только, что он добрался до ближайшего города (им был Балаганск, более 50 километров по прямой) сильно обмороженным. Его приютили здешние политзаключенные, но двигаться дальше он не мог. Пришлось вернуться под надзор в Новую Уду.

Следующий свой побег Иосиф организовывал более тщательно. Его до ближайшей железнодорожной станции (ею стала Тыреть, более 100 км + замерзшая Ангара) увез на лошадях местный житель Митрофан Кунгуров, у которого последнее время Сталин и квартировал. По одним сведениям, Митрофан помогал будущему вождю бескорыстно, по другим — Иосиф его к этому принудил силой и водкой. Скорей всего, последняя версия более правильная, потому что Кунгуров уже при Советах требовал себе персональную пенсию за свой подвиг, но ему её не дали. А Сталин по поддельным документам добрался до Тифлиса, где и продолжил свою революционную деятельность.

Всего из определенных 10 лет ссылки в Новой Уде Сталин отбыл полтора месяца, но след свой оставил и в реальности, и в мифах. Уже в 30-е годы Марфа Литвинцева опознала на плакате, вывешенном в местном клубе знакомую личность. Поскольку была неграмотной, то просто заявила: «Этого мужика знаю. Он у нас квартировал». Сельские чиновники возбудились от такой новости и написали куда надо. Сверху пришел ответ, типа, спасибо, помню, целую.

Тут уж сам бог велел открыть в Новой Уде музей Сталина. И он действовал с 1949 года до хрущевской оттепели 1961 года. Поскольку явных следов вождь после себя не оставил, то пришлось их придумывать. Лучше ничего в голову не пришло, как сталинскую беседку на горе Киткай. Якобы сам он её построил, дабы посидеть в тиши в думах о будущем России. Того быть не могло по простой причине: зимой до этого места трудно добраться, не говоря уж о том, чтобы доставить туда стройматериал. И нужно быть просто каким-то уникумом, чтобы на морозе здесь проводить в размышлениях какое-то время.

Но народу идея понравилась и такая беседка существует. И по легенде, там даже хранилась трубка вождя. Я не поехал её смотреть из-за того, что нужно было перебираться на другую сторону Ангары паромом.

А вот что, без сомнения, помнит И. Сталина, так это здание волостной управы.

Здесь ссыльные получали денежное довольствие. Вроде Сталину (как рабочему) положено было 8-9 рублей в месяц. Иногда здесь жили по нескольку дней, пока не удавалось встать на постой. Вероятно, отсюда осуществлялся и надзор за неблагонадежными. Кстати, это единственное историческое здание в Новой Уде. Уцелело только потому, что в нем когда-то располагался музей Сталина, а затем детсад.

Сейчас управа стоит заколоченная. Планировали ее перевезти в этнографический музей «Тальцы», там как раз открыли целый сектор, посвященный сибирским ссыльным и политкаторжанам. Но, похоже, передумали, слишком уж общество расколото сталинским вопросом. А может, еще время просто не пришло.

В сельском доме культуры вроде сохранилась какая-то экспозиция, посвященная вождю, но посмотреть ее не удалось из-за того, что ДК был закрыт. Спросил у парнишки, проходившего мимо, что там хоть показывают.

— А я там ни разу не был, — ответит тот.
— Что так?
— Неинтересно. Да я и из дома редко выхожу.
— А чем таким важным занимаешься?
— Играю, да в Интернете сижу.

Честно говоря, в Новой Уде ничего интересного и нет, кроме здания волостной управы. Полюбовались мы на него еще немного, да и поехали в Балаганск, куда в свое время сбежал Сталин.

Уже вернувшись домой, решил посмотреть: рассказывал ли Иосиф Виссарионович что-нибудь о своей сибирской ссылке. Нашел только упоминание о том, что именно здесь он получил первое личное письмо от Ленина.

Но, похоже, в семье вождь иногда вспоминал об этом своем непростом периоде жизни. Во всяком случае, дочь Светлана в своей книге воспоминаний написала: «Я не знаю ни одного грузина, который настолько бы забыл свои национальные черты и настолько сильно полюбил бы всё русское. Еще в Сибири отец полюбил Россию по-настоящему: и людей, и язык, и природу. Он вспоминал всегда о годах ссылки, как будто это были сплошь рыбная ловля, охота, прогулки по тайге. У него навсегда сохранилась эта любовь…»

Балаганск

Из Новой Уды, как я уже сказал, мы отправились в Балаганск. Можно сказать, по следам И. Сталина. Но были и отличия: перемещались мы летом в окружении замечательной природы, а не продирались сквозь мороз и пургу, боясь на каждом километре потерять собственную жизнь. К тому же мы двигались в совершенно другой город, нежели тот, где бывал вождь народов. Дело в том, что при заполнении Братского водохранилища старый Балаганск был затоплен, а новый перенесен на 45 километров ниже по течению. 

Для того, чтобы оказаться в нужной точке, нам нужно было пересечь Ангару на пароме. Это было красиво.

Расписание его работы у нас имелось, но не учли одного: кроме нас были и другие желающие переправиться на противоположный берег. Словом, застряли мы здесь на пару часов. Но зато реально позагорали.

Первоначально планировали встать в Балаганске на ночевку, заодно ближе познакомиться с его достопримечательностями и историей. А она была непростой и для Сибири долгой. Поселение основано в 17-м веке, как обычно, енисейскими казаками. В 1775 году оно получило статус города и стало центром уезда. Отсюда управлялась огромная территория от нынешнего Черемхова до Тулуна и Киренска. Но постепенно Балаганск утратил свое влияние из-за того, что оказался в стороне главных дорог. А в середине прошлого века вообще перестал считаться городом, хотя и остался районным центром.

К теме нашего путешествия он привязан тем, что город также являлся местом ссылки. И Иосиф Сталин, во время своего первого побега, нашел здесь приют и помощь. В Балаганске, кстати, имелся и свой знаменитый сиделец. Тоже грузин. Ираклий Церетели. В Сибири со Сталиным он не мог встретиться, потому что оказался в здешней ссылке на 3 года позже. К слову, за попытку организации государственного переворота. Часть своего срока он отсидел в Александровском централе, о котором я тут недавно уже рассказывал.

В дальнейшем Церетели стал министром внутренних дел в правительстве Керенского, а умер в эмиграции в США в 1959 году. И это ему еще повезло, видимо, Сталину в какой-то момент было не до него.

Меж тем, найти гостиницу в Балаганске у нас не получилось и, сделав пару кругов по ничем не примечательному поселку, решили двигаться в Залари. И это было удачное решение: впереди нас ждала просто потрясающая вечерняя дорога.

Залари

В Залари мы оказали по логике движения, но это село полностью укладывается в тему нашего путешествия. Потому, что оно считалось полуэтапным. То есть, в нем останавливались на ночевку (как и мы) преступники, следовавшие по Московскому тракту. Их запирали в специальной казарме на замок. Возможно, среди этих каторжных и ссыльных были известные личности, но мы в обсуждение этих обстоятельств входить не станем, ибо нас сейчас интересует совсем другая категория людей. Так называемые переселенцы.

Конечно, они не от хорошей жизни покинули родные места в поисках лучшей доли в Сибири. Но для многих, оторвавшихся от родных корней, столыпинская реформа дала шанс найти более ласковую родину для своих детей. Именно в Заларинском районе многие переселенцы и осели. И до сих пор их потомки живут на этой территории.

Точной даты основания Залари не существует, но по упоминаниям, этому поселению уже более 300 лет. В свое время тут побывал и цесаревич Николай (будущий царь Николай II), совершавший путешествие по империи. Однако мы здесь задерживаться не собирались, потому что наш путь лежал в село Хор-Танга, вошедшее в состав красивейших деревень России.

Но с утра мы проехались по Залари и в самом центре его наткнулись на мемориальный парк.

На входе была выставлена военная техника.

Дальше была площадка с памятниками тем, кто воевал и погиб в годы Великой Отечественной.

Были и стенды с героями СВО.

Но сами видите, как все это убого выглядит. Неужели у местной администрации не нашлось средств на дворника, который бы привел это место в приличное состояние?

Тагна

Сегодня побываем в селе Тагна.

Оно одно из старейших в Иркутской области. И по странному стечению обстоятельств, тоже бывшее волостное. Какая-то закономерность в этом есть: отмирают какие-то узлы, имевшие в прежнее время значение, но почти не нужные сейчас.

А ведь в свое время село было крупным административным, торговым и промышленным центром, через который осуществлялась переселенческая деятельность. В начале 20 века к здешним старожилам или как их тут называют, чалдонам, числом менее 200 душ, добавилось переселенцы, и их оказалось около 3500.

Наплыв объясним: здешние земли хоть и были давно обжиты, но слабо заселены. И сюда, за новой волей и долей хлынул столыпинский поток переселенцев. И их не останавливало то, что новую жизнь придется обустраивать среди дикой сибирской тайги. Так вокруг Тагны появилось несколько поселений с нетипичным для здешних мест национальным составом. Об одной такой деревеньке, заселенной голендрами я тут уже как-то рассказывал.

Были и другие, основу которых составляли чуваши, украинцы, белорусы и даже поляки. Некоторые существуют и до сих пор. А вот сама Танга лучшие свои времена все-таки пережила. Раскатали даже здешний храм Святой Параскевы на гаражи. И сейчас здесь обитает чуть более 500 жителей. При этом, согласно последней переписи, каждый пятый имеет высшее образование. Такой высокий образовательный уровень все-таки сказывается на местной жизни: работает свой музей, удалось сохранить уникальный медицинский комплекс, который построили для раненых еще в русско-японскую войну бойцов. Сюда же в Великую Отечественную привозили покалеченных и пострадавших. Трудно представить, как за 30 верст от ближайшей железнодорожной станции сюда по бездорожью доставляли раненых, но, тем не менее, это факт. Может, такие издержки покрывались высоким лечебным эффектом, связанным с целебным таежным воздухом.

Сейчас госпиталь в основном законсервирован и используется как музейный и архитектурный памятник. Хотя фельдшерский пункт по-прежнему работает.

Прошлись мы и по селу. Кое-что вызывает улыбку, но добрую.

А вот недобрым оказалось то, что в этой поездке мы пробили колесо, что и не удивительно на такой дороге. А этот день планировали добраться до Хор-Тагны — деревни, признанной одной из красивейших в России. Но пройти более сотни километров по гравийной дороге без запасного колеса я не решился. Так, что возвращаемся в Залари для ремонта, а в деревне побываем в следующий раз.

Хор-Тагна

Со второго раза мы все-таки добрались до Хор-Тагны. Название деревни звучит странно только для русского уха. А вообще это исконно бурятские земли, оттого и такое имя. Здесь в 70 километрах от районного центра Залари, в предгорьях Восточного Саяна существовали немногочисленные стойбища коренного населения, пока эти земли не начали заселяться переселенцами по знаменитой Столыпинской реформе.

Но еще до этого покупать здесь участки у бурят стали ссыльные и каторжники, отбывшие свой срок и отпущенные на поселение. Фамилия одного из первых жителей деревни сохранилась — Антипин. Он попал в тюрьму за драку, а когда освободился, то решил заняться охотой в здешних местах.

Оставил свой след здесь и некто Митрошкин. Он следовал этапом на Сахалин, но в пути заболел тифом. Повезло — выжил. А после лечения был направлен сюда на поселение и основал улицу, которая и поныне именуется Сахалин.

Затем потянулись сюда и те, кто потерял работу на московском тракте из-за бурно развивавшейся железной дороги. Сильно пострадали тогда извозчики. И один из них построил здесь свой новый дом. Имя его тоже в анналах осталось.

Но основная волна плановых переселенцев хлынула сюда с 1907 года. И были они из Витебской губернии. А затем подтянулись люди из Могилёвской, Херсонской и других губерний российской империи.

Вскоре в селе образовалось несколько слободок с компактным проживанием переселенцев, объединенных по национальным признакам, но управа, староста, церковь и кладбище у них были общими. Отдельно от всех существовала старообрядческая колония, которая во всем старалась придерживаться своего образа жизни.

Вначале жизнь у новых сибиряков была не сахар. За короткое время нужно было обустроиться, построить хотя бы временное жилье, чтобы пережить зиму. А затем долго и тяжело трудиться, отвоевывая у тайги клочки земли под сельское хозяйство. Кто-то, по примеру коренного населения, занялся животноводством. Были и те, кто сосредоточился на промыслах: охота, рыбалка, сбор дикоросов и орехов.

Только обжились, а тут революция, гражданская война… И до 1925 года здесь кровушка-то и лилась. Сейчас на берегу Тагны стоит памятник красноармейцам, погибшим при ликвидации банды атамана Константина Замащикова.

В общем, деревня жила жизнью страны, отличие было только в том, что здесь образовалось смешение многих культур и народностей. И это отразилось на внешнем облике Хор-Тагны, которое было явно нетипичным для Сибири. Видимо, эта особенность привлекала к себе внимание, да так, что в 2019 году село вошло в ассоциацию самых красивых деревень России.

Не так давно мне довелось побывать в одной из них. Называется Большой Куналей — это в Бурятии. Подробнее здесь.

Хор-Тагна до уровня Куналея, конечно, еще не дотягивает. Но потенциал имеется.

Главное, что местное население с энтузиазмом восприняло идею сделать из своего села что-то по-настоящему красивое. С этим люди связывают и свое будущее: наблюдается даже некий строительный бум. К тому же районные и областные власти также вносят свой вклад в развитие территории: как раз во время нашей поездки заканчивали капитальный ремонт моста. Может, и дорогу сюда заасфальтируют.

И что, конечно, у здешних мест не отнять, так это потрясающие природные красоты. Сам бы жил на берегу этой красивой реки в уютном домике с резьбой.

Саянск

В этой главке у нас, что называется, облом. Ну, никак не притянуть самый молодой город Иркутской области к заявленной теме. Конечно, никаких тюрьм и ссылок здесь не было. Но поселение меж тем очень необычное. И мы его не станем обходить стороной, как прежде, а просто заглянем сюда, ибо крюк в нашем путешествии вышел невелик.

Городом Саянск стал в 1985 году. И это индустриальный моногород, почти целиком завязанный на химическое производство. И герб у него очень оригинальный: на нем изображен грифон, то есть лев с головой орла. Это страж местных земных богатств. И они были настолько востребованы, что Саянск возводили подразделения министерства обороны, так называемые строительные батальоны. Но строили по науке: аккуратный и удобный город, вписанный в окружающую среду.

А далеко на его периферии заводы электрохимического комбината, которые перерабатывают здешнее месторождение каменной соли, запасов которого хватает на сотни лет безостановочной работы. Главный продукт, который получают здесь в итоге, называется — суспензионный поливинилхлорид (смола ПВХ). Это основа для создания любых полимерных товаров.

Сейчас в городе живет около 40 тысяч человек. Средний возраст жителя Саянска 34 года.

То есть город молодой не только по летоисчислению, но и по своему составу. И он разительно отличается от райцентра — города Зимы. Буквально всем.

Особо удивил такой факт: прогуливаюсь по центру, вижу впереди человека. И вдруг он начинает собирать мусор, разбросанный у тротуара. Подумал: может дворник. Но нет, по виду обычный горожанин. Прошел он еще несколько метров и вновь увидел бумажку. Поднял — понес в урну. Так он далеко не уйдет, подумал я. Но дальше чистота была просто идеальная. Вывод сделал такой: в городе живут люди, которые действительно любят и берегут его.

Недолго я здесь пробыл, но Саянск мне понравился.

Бельск

Я уже однажды был в Бельске. Приезжал специально посмотреть на знаменитую башню острога, поставленную здесь в 1691 году и до сих пор несущую свою службу. Из многих острожных башен, стоявших на сибирской земле, она единственная не стронулась с места, и в этом её уникальность. Подробнее здесь.

В этот раз у нас более обширная программа, и судьба к нам благоволит, открывая неведомые прежде страницы истории этого старого сибирского села.

Видимо, поселение появилось здесь еще раньше, потому что к концу 17 века в Бельском остроге всем уже заправлял боярский сын Евдоким Курдюков. Видимо, при нем была построена и Сретенская церковь, которая, возможно, появилась даже раньше крепости. Известный картограф и этнограф Сибири Семен Ремизов в своей чертежной книге уже в 1701 году упоминал о Сретенской Бельской слободе. То есть центром все-таки был храм, а не острог.

Церковь также сохранилась до наших дней, правда в виде развалин. Она, вероятно, не раз перестраивалась, но в итоге сгорела. Сохранилась только колокольня и стены. Очень мощные, надо сказать. Удалось попасть внутрь. Видно, что здесь ведутся реставрационные работы, а возможно и службы.

На заднем дворе обнаружил памятный камень с очень необычной надписью. Похоже, на нем выбиты имена погибших священников, уважаемых прихожан и благодетелей.

Больше всего священников погибло при Советах (трое), но и при царе немало полегло, в том числе купцы Переваловы, основатели Хайтинского фарфорового завода. Они пали от рук местных разбойников. Тут же упоминается и основатель Мишилевки Николай Мишилев, и староста Иоанн Перевалов, убитый в 1907 году.

На камне есть фамилия Мацуевых. Иерея и вдовы священника. Не исключено, что это родственники знаменитого иркутского пианиста Дениса Мацуева.

На стенах, где прежде стоял алтарь, закреплены миниатюрные иконы. Молитвы, произнесенные здесь, беспрепятственно достигают небес — крыши здесь нет. Не сохранились и росписи.

Но если бы они были, то возможно, среди них мы бы обнаружили работы декабриста Петра Громницкого, признанного государственным преступником и после каторжных работ сосланного сюда на вечное поселение. Мелкопоместный дворянин имел способности к рисованию и одно время зарабатывал на жизнь тем, что писал иконы для Сретенской церкви, но явно на этом не обогатился. Умер от чахотки в госпитале солеваренного завода села Усолье и там же был похоронен. Могила не сохранилась.

Его соратник и односельчанин Иван Анненков, хоть и был более знатным и родовитым дворянином, но оказался значительно лучше приспособленным к сельской жизни.

Он обустраивался в Бельске со всей основательностью. По воспоминаниям дочери, вскоре во дворе их арендованного дома появилось серьезное хозяйство, созданное на манер крестьянского. Тут были лошади, коровы, птица… Словом, все необходимое для существования. Кроме того, Анненковым были выделены земли для хлебопашества и покосов.

Самое интересное, что Иван Анненков, хоть и был на Сенатской площади во время декабристского восстания, но находился на стороне верных правительству войск. После восстания, уже во время следствия, выяснилось, что он является участником одного из тайных обществ. За что и был отправлен в Сибирь в кандалах. Уже в ссылке он обвенчался с Полиной Гёбль, дочерью наполеоновского офицера. Она приехала к нему в Читу. Во время таинства с жениха сняли кандалы.

Но, как видим, любовь превозмогает все. После 30 лет жизни в Сибири Анненковы перебрались в Нижний Новгород, где им было разрешено жить. И уже там Иван Александрович становится предводителем местного дворянства, личностью уважаемой и отмеченной наградами за усердную службу. И проживет еще 20 лет.

Но вернемся в Бельск.

В 19-м веке село переживает свой расцвет: оно большое, богатое, купеческое. Здесь работают три завода: кирпичный, молочный и пивоваренный. Местные пьют настоящее баварское, которое варит немец Миллер. С тех пор в Бельске сохранилось более десятка старинных домов.

Да и сейчас здесь особняки появляются: место красивое. Особенно у реки.

Такая картинка: стадо коров заходит на водопой. По берегу идет рыбак. Окликаю:
— Наверно, всю рыбу скотина распугала.
— Да я только приехала, — откликается неожиданно женским голосом рыбачка.
— И какие тут уловы?
— В прошлый раз несколько здоровых рыбин вытянула.
— Вы местная?
— Нет, из города на рыбалку специально приехала.
— Удачи!

Мы еще немного погуляли по берегу, посмотрели на окружающие красоты.

Сосновка и сразу дом

Из Бельска наш путь лежал к дому. Вокруг красоты, конечно, открывались впечатляющие: поля, луга, леса… Всё это богатство принадлежит местному латифундисту: акционерному обществу «Белореченское», которое ведет свой бизнес разумно и ответственно. У сети принадлежащих предприятию магазинов с утра выстраиваются очереди пенсионеров, и это знак качества, потому что кто еще кроме них по достоинству оценит конечный продукт.

Один из поселков, который пронзаем, называется Сосновка, и здесь живут в основном те, кто работает на фабриках и фермах Белоречки. 

Вот вам здешний парк скульптур: чужие здесь не ходят! Очень необычно и креативненько. Основа: работы художника из поселка Мальта, многократного чемпиона мира по ледовой скульптуре и чемпиона России по деревянной скульптуре Ивана Зуева.

Он и напротив своей славной деревушки, что стоит на федеральной трассе, выгнал стадо мамонтов, которые здесь в свое время водились. Все, проезжающие мимо от неожиданности, конечно, тормозят и фотографируются на их фоне. 

Тут более подробно.

Под занавес путешествия пообедали в отличном сельском кафе с помпезным названием «Барон». А тут уже и дом не за горой.

Всего прошли по этому необычному маршруту более 1000 км на знакомом вам авто — Прадо-150 (дизель, 3 л). Как уже докладывал, на грунтовке пробил одно колесо. Других проблем не возникло.

И вам желаю того же.

Август 2023 г.