Памирский тракт: Ош — Душанбе. Июнь 2017-го

О путешествии на Памир я задумывался уже очень давно. Эти горы манили меня, прежде всего своим местоположением и атмосферой. Находятся они почти в центре Евразии, далеко от всех морей и океанов, практически в самом центре суши; расположены между высочайшими горными хребтами мира — Гималаями, Каракорумом и Тянь-Шанем. Высота долин на Памире также очень большая, и она не идет ни в какое сравнение с теми местами, где я был ранее, и вообще, с теми горами, которые находятся в Европе и России. Именно такая атмосфера удаленности от всего, да еще и так высоко, привела нас на Памир.

Кроме того, интересна история региона. Он находился на пересечении торговых путей между древними и средневековыми странами — Китаем, Тибетом, Индией, Персией и среднеазиатскими государствами, поэтому было очень интересно посмотреть на тамошнюю природу и образ жизни людей.

Я решил, что для первого путешествия по Памиру и для знакомства с этой местностью вообще, идеальным маршрутом будет Памирский тракт — дорога, соединяющая киргизский Ош с таджикским Душанбе, но не напрямую: дорога проходит через весь Памир. Также были идеи свернуть с дороги сначала к Сарезскому озеру, а потом в Ваханский коридор, но это мы должны были решить уже на месте, посмотрев по ситуации.

Также я решил, что мы пойдём пешком, хотя бы центральную часть маршрута. Да, это могло бы быть долго, но именно так мы бы смогли прочувствовать всю атмосферу высокогорья. Тем более, я особо не люблю ездить на машине, а наслаждаться горными видами через пыльное стекло, да еще и при постоянной тряске — это вообще не для меня. Всего нами было пройдено 300 км пешком.

Что касается сезона, то, решено было ехать в начале июня, так как в мае на высокогорье еще очень холодно, а августе будет очень жарко внизу. Так что июнь показался самым оптимальным месяцем.

Итак, в Ош мы прилетели на самолете, потому что мне повезло купить заранее очень дешевый билет сюда из Москвы. К слову, лететь сюда было даже в два раза дешевле, чем в Крым в сезон.

Так как после Москвы нас больше интересовала природа, а не город, было решено немного погулять по городу, посетить базар, а во второй половине дня тронуться в путь, чтобы ночевать уже на природе. Нам сразу бросились в глаза цены на еду: после Москвы тут все казалось очень дешевым.

После Оша вдоль Памирского тракта подряд идут разные поселки, поэтому было решено доехать на маршрутке до местечка Каратай, после которого деревни становятся намного реже. В Каратае мы закупились последними необходимыми продуктами: лепешками, бутылкой воды, а также купили литр бензина на заправке для приготовления пищи и кипячения воды на бензиновой горелке.

Вокруг Оша располагаются в основном равнины, но после Каратая по обеим сторонам дороги появляются зеленые холмы, которые постепенно становятся все выше и выше, превращаясь в настоящие горы. Слева от дороги протекает река Машрапсай, на берегу которой в кустах мы и поставили палатку в первый день. А вдалеке уже виднеются горы со снежными вершинами. Именно туда мы и идем!

В течение дня виды кардинально меняются. Горы становятся выше, села становятся беднее, а люди в этих селах уже совсем плохо говорят по-русски. Зато здесь они проявляют к нам повышенный интерес. Дети выбегают со своих участков, машут нам руками и кричат по-английски: «Hello!». Возможно, русский они знают намного лучше, чем английский, но, как мы позже поняли, увидеть европейского туриста, идущего пешком в Памир, иногда можно, а вот русского — нет. Многие говорили, что мы были первыми. Иногда здесь видели, как русские проезжали в сторону Памира на своих машинах, а пешком и даже на велосипедах никого не видели, только европейцев и американцев, именно поэтому на протяжении всего похода первое приветствие от всех, которое мы слышали, было «hello». А еще здешние дети очень любят фотографироваться, они кричат «фотоаппарат», а потом с большим удовольствием позируют нам.

Вообще, для нас было необычно, что все с нами здоровались, кто-то махал руками, а проезжавшие мимо машины сигналили нам. Кто-то предлагал подвести, но уж очень не хотелось такую красоту наблюдать из окна машины. Многие люди настойчиво приглашали на чай, и это тоже очень шокирует тех, кто приезжает сюда с Запада. Причем, когда мы первый раз согласились, мы были удивлены, что чай подразумевает собой целый ужин с пловом, айраном, лепешками и самим чаем.

Пройдя поселок Талдык, мы поднялись на наш первый перевал — Чийирчик — 2402 метров над уровнем моря. Здесь с дороги открывается прекрасный вид на зеленые горные луга, на которых стоят юрты, а вокруг свободно пасутся лошади. Именно это место стало для меня «типичной Киргизией».

Как мы узнали позже, многие люди зимой живут в городах и крупных поселках, а на лето уезжают в горы, ставят юрты и занимаются скотоводством. Разводят здесь не только лошадей, но и коров, баранов и коз. А вдоль дорог продают айран и курт — сухие кисломолочные шарики со вкусом, напоминающим соленый сыр, и хорошо утоляющие голод.

После перевала тракт идет немного вниз. Пейзажи снова меняются: горы становятся выше и менее зелеными, но более каменистыми; деревьев также становится меньше. После поселка Кызыл-Курган горы подступают совсем близко к дороге, образуя довольно узкое ущелье реки Гульча, которая протекает вдоль дороги.

Отсюда дорога довольно резко идет вверх, постепенно поднимаясь на Алайский хребет. Наивысшей точкой тракта в этом месте является перевал Талдык с высотой 3615 м. Подниматься на перевал приходится по крутой серпантинной дороге, а уже спуск (совсем небольшой, на высоту 3150 м) идет прямой и плавный.

Подъем на перевал мне напомнил восхождение на Эльбрус, когда с теплых зеленых лугов поднимаешься в холодное, ветреное и пустынное пространство, с большими островками грязного снега.

Спустившись с перевала, мы оказались в высокогорном поселке Сары-Таш — в последнем поселке перед пересечением границы с Таджикистаном и перед Памиром вообще. Первое, что бросается в глаза в поселке, это огромное количество отелей, так как поселок служит перевалочным пунктом для всех туристов, которое едут с или на Памир, а также собираются на восхождение на пик Ленина (пик Абу али ибн Сино). Но, безусловно, главное, что вызывает восторг — это белоснежная стена Заалайского хребта, просматриваемая из поселка через Алайскую долину. Уже неделю находясь в горах, и немного привыкнув к ним, ты просто поражаешься высоте гор Памира. Все горы, которые мы видели ранее (а среди них были горы высотой 4000 метров), казались просто холмами по сравнению с горами Заалайского хребта. Их размер также хорошо заметен по высоте снежной линии. Если на горах Алайского хребта снег только на вершинах, то горы Заалайского хребта почти наполовину были покрыты снегом. Зрелище это великолепное и жуткое одновременно. Наверное, от осознания того, что на следующий день нам придется взбираться на эту стену.

Если подняться на соседнюю гору около поселка, то отсюда открывается потрясающий вид, во-первых, на Алайскую долину: она просматривается вся, от границ с Китаем и на восток, в сторону поселка Сары-Могол; во-вторых, виден весь Заалайский хребет. В центральной части хребта возвышается его высшая точка — пик Ленина, с его современным названием пика Абу али ибн Сино, высота которого — 7134 метра, а левее видно небольшое понижение в этой, на первый взгляд, непроходимой стене. Этим понижением является перевал Кызыл-арт, через который проходит дорога вглубь Памира, по которой мы завтра и пойдём.

Сам поселок довольно большой и практически полностью — скотоводческий, хотя на склонах гор были видны небольшие огороды. Здесь, в последний раз на очень долгий срок, мы пользуемся интернетом, сотовой связью, да и электричеством, вообще, так как стабильная подача электричества теперь будет только незадолго до Хорога, а это в 500 км отсюда! Также очень нескоро мы увидим зеленые горные луга, так как Памир по большей части представляет собой каменистые или глинистые пустыни. Зато сурков, которых тут очень много и которые целыми стаями выскакивают из нор, чтобы на нас посмотреть, мы будем видеть еще очень долго.

Уже здесь, когда солнце садится или скрывается за тучами, становится довольно холодно, и нам приходилось надевать зимние куртки. Но дальше — еще выше!

На следующий день мы начали наш путь на Памир, и вначале нам нужно было пересечь длинную, но узкую Алайскую долину, разделяющую Алайский и Заалайский хребты. Долина, что необычно для горной местности, очень плоская. Через неё протекает огромное количество мутных ручьев, берущих свое начало в горах Заалайского хребта и впадающих в главную реку долины — Кызылсуу.

В Сары-Таш трасса разделяется: одна дорога идет в Китай, другая на запад, и третья прямо к Памиру. Основной поток машин идет либо на запад, либо на восток, поэтому на нашем пути он минимальный. В сторону Памира вдоль дороги идут две линии столбов с проводами, что подало нам надежду на то, что на Памире мы сможем пользоваться благами цивилизации, в виде электричества, однако, как оказалось позже, большая часть линий на Памире оборваны, поэтому во многих кишлаках и поселках, даже там, где есть столбы и провода, электричества нет, хотя некоторые жители Памира, те, кто может себе это позволить, обзаводятся бензиновыми генераторами или солнечными батареями.

В конце долины, там, где уже начинаются горы, находится КПП киргизских пограничников. После удачного прохода границы мы оказались на нейтральной территории и на самом Памире! С одной стороны, было очень радостно, с другой стороны, немного тревожно и страшно. Оглянувшись назад, было видно Алайскую долину с ясным небом над ней. Впереди и сбоку были снежные горы с низкими черными тучами. Зрелище это довольно жуткое, но в нем есть своя атмосфера. Чуть позже пошел дождь, а еще дальше, уже снег, который на перевале превратился в настоящую метель.

Места тут уже очень дикие. Если до этого в Киргизии постоянно были поселки, или объекты, которые хоть как-то напоминают о том, что где-то недалеко живут люди, то здесь была только дорога, а вокруг безлюдные горы. На всем 20-километровом отрезке нейтральной зоны между Киргизией и Таджикистаном нам встретилась лишь группа мотоциклистов из Европы (один из них, Мартин из Германии, встретится нам еще раз позже, когда будет возвращаться обратно), а также небольшой домик, из которого выбежало двое детей — девочка и мальчик, которые начали приглашать нас на чай. Выглядели они очень бедно. Нам хотелось чай, но не хотелось объедать их, ведь у людей явно довольно тяжелая жизнь, раз в июне посреди дня идет метель. В любом случае, нам хотелось поскорее спуститься пониже, чтобы переночевать в более теплом месте, поэтому мы отказались.

Стоит отметить, что земля и горы на перевале красноватого цвета, возможно, из-за содержания железа в породах. Поэтому, вся вода в ручьях, которые стекают в обе стороны, мутная и красная, так что, если вы будете путешествовать в этих местах, запасайтесь чистой водой заранее, или берите с собой фильтры. Окрестности из-за красного цвета похожи чем-то на марсианский пейзаж. Кстати, из-за маленького количества людей, сурки здесь совсем нас не боялись и подпускали довольно близко к себе. Именно здесь нам и удалось их сфотографировать лучше всего.

Высота самого перевала Кызыл-арт — 4280м, что было рекордом для Ярослава. Перевал отмечен статуей архара и обелисками с картами Киргизии и Таджикистана. Это довольно известное место, но нам хотелось поскорее уйти отсюда, потому что тучи были очень низко, и мы оказались в тумане. Шел сильный снег, и где-то сбоку гремел гром. Я знал, что молния должна бить вниз, а не вбок, и мы были в безопасности, но гром в горах звучит уж очень страшно, так что нам пришлось поторопиться, и перевалом мы не смогли насладиться сполна.

После перевала находится уже таджикский пограничный КПП, а слева от дороги появляются столбики с колючей проволокой. Эти столбики будут сопровождать нас еще очень много дней, и являются они границей с Китаем. Точнее, Китай находится чуть дальше, за горами, а забором отмечено начало нейтральной полосы между Китаем и Таджикистаном.
Пограничников прошли мы быстро и весело. Тут все уже менее серьезно, чем в киргизской стороне. Единственное, нас строго предупреждали не перелазить через забор, так как это является преступлением. Если честно, то у нас особо и не было желания это делать. Ярослав, правда, хотел в Китай, но мы понимали, что за этим забором непроходимые горы и пустыни. Но, как оказалось позже, этот грозно выглядящий забор дальше разбирается местными жителями на дрова в особо суровые зимы. И мне все-таки пришлось идти на ту сторону. Но об этом позже.

После КПП дорога спускается немного вниз в пустынную долину реки Маркансу. Пройдя еще несколько километров и поняв, что ниже не станет ни суше (снег все еще шел), ни теплее, было решено остановиться прямо в этой пустыне недалеко от указателя о начале Мургабского района и статуи яка. Чтобы быть ближе к Китаю, Ярославом было выбрано место прямо около забора.

Как мы ни пытались найти источники воды, их не было, а сама река Маркансу в этом месте пересохла. Зато была большая лужа. Но так как фильтров у нас не было, мы решили беречь воду, которая у нас была в бутылках, а еду готовить на воде из лужи, только тщательно прокипятив её. Сойдя с дороги и подходя к луже, мы поняли, что в этом месте нужно быть осторожнее, потому что песок здесь довольно зыбкий, и когда я наступил на него, он начал медленно затягивать мою ногу, как будто я попал в болото. Я никогда не сталкивался с зыбучими песками в реальной жизни, поэтому, возможно, это были они.

Когда мы начали готовить ужин, снег уже перестал идти, но стало еще холоднее, вдобавок ко всему поднялся сильный холодный ветер. Зимняя одежда нас спасала, хотя костер бы не помешал. Но, увы, ближайшее дерево будет только через 400 км дальше по дороге. В процессе приготовления выявилась следующая проблема: то ли из-за низкой температуры, то ли из-за недостатка кислорода, вода закипала очень медленно (закипела она только тогда, когда мы разделили воду в котелке на две части), а варить крупу было еще тяжелее, поэтому есть её пришлось полужесткой. Мечта поскорее согреться чаем не сбылась, потому что чай остыл еще до того как заварился.

Кое-как покушав, мы решили поскорее лечь спать в теплый спальник, даже несмотря на то, что на улице было еще светло, так как даже зимняя одежда перестала нас греть. Где-то примерно через час, пытаясь уснуть, мы услышали вой, нарушивший почти абсолютную тишину пустыни Маркансу. Я слышал, что в этих краях водятся волки, и немного этого боялся, но я относился к этому спокойно, ведь в средней полосе России тоже есть волки, но это никого не останавливает ходить в походы по лесам. Но теперь, когда я услышал вой, стало реально страшно, ведь судя по звуку, он был где-то не особо далеко. Вой продолжался снова и снова, и мы с Ярославом начали обсуждать, прорвет ли он палатку, один ли он вообще, или их несколько, как нужно защищаться от волков и почему я перед походом прочитал практически обо всем, кроме способов защиты от волка.

Мы долго не спали, но, к счастью, вой прекратился, и, судя по всему, волк или волки ушли, хотя Ярослав так и проспал всю ночь с ножом в руках. Долго терпев, чтобы сходить в туалет, я в итоге вышел на улицу и удивился: ночью пустыня представляла из себя совсем мрачное зрелище: тучи висели низко, и было так темно, как будто я оказался в подвале без малейшего источника света. Как оказалось позже, Ярослав слышал вой волков снова, и уже где-то недалеко от нас, в стороне, где был пограничный забор, но так как я узнал об этом уже потом, мне было совсем не страшно.

Проснувшись утром и выйдя из палатки, мы увидели, что пустыня очень преобразилась: выглянуло солнце, снег растаял, и пустыня стала больше похожей на пустыню, какой мы часто видим её на фотографиях. Только вот особо теплее не стало, поэтому зимнюю одежду пришлось надеть вновь.

Снова кое-как позавтракав, мы тронулись в путь. Нам предстояло пересечь пустыню Маркансу, перевал Уйбулак, который разделяет долину Маркансу и Каракуль, и выйти к одноименному озеру.

Днем идти по пустыни было очень даже интересно. Вообще, интересно находиться на равнине, зная, что ты на высоте 4000 метров, ведь обычно тяжело дышать в горах, а тут тяжело дышать на равнине, а сами горы идут еще выше. Многие горы здесь и далее выше, чем высочайшие точки Альп, Урала, Алтая и даже Кавказа, но вот только они не кажутся уж очень высокими, потому что основание гор уже лежит на высоте 4000 м, а сами пики поднимаются на высоту 5-6 тысяч. Кстати, сами горы здесь выглядят очень живописно: они разноцветные (есть коричневые, есть красные, есть желтые, есть даже зеленоватые, по цвету породы), а вершины у них белые из-за снега. Такое ощущение, что где-то здесь проезжал Н. Рерих в поисках Шамбалы, потому что эти виды мне напомнили его картины.

Ветер в этой пустыне очень сильный, и постоянно мы видели, как возникали пылевые вихри, которые проходили через всю долину и уходили в Китай. Вообще, во многих источниках эта пустыня называется долиной смерчей, так как данное явление тут происходит очень часто. Иногда даже я встречал название «долина смерти», потому что, когда первые путешественники пришли на эту территорию в XIX веке, они увидели множество скелетов вьючных животных. В средние века здесь проходил участок Великого Шелкового Пути: из Ферганской долины на юг — в Персию, и на восток — в Кашгар и Китай. Судя по всему, караванные животные гибли здесь из-за суровых климатических условий или из-за недостатка воды. Позднее, скелеты убрали, но все же иногда можно увидеть кости, присыпанные песком.

Но самое неприятное для нас было солнце, точнее, ультрафиолетовое излучение. На этой широте и на такой высоте оно было очень агрессивным. Я уже успел сильно обгореть, поэтому в пустыне пришлось весь день покрывать лицо платком. Поначалу было некомфортно, так как это мешало мне дышать, ведь воздух итак очень разряженный, но потом я быстро привык. Кожа все-таки важнее.

Поднимаясь на перевал Уйбулак, мы встретили единственный в этих краях источник пресной воды — ручей, стекающий с гор Китая в сторону озера Каракуль. Он был единственный, потому что в пустыне Маркансу все пересохло, включая саму реку, остались только лужи, вроде той, где мы набирали воду. А дальше за перевалом было озеро Каракуль. Вода в нем, как мы выяснили позже, горькая и соленая, а все остальные ручьи, текущие в озеро и показанные на карте, пересохли. Так что, воду мы набрали в этом ручье, а потом долго жалели, что у нас не было лишних бутылок, и воды оказалось недостаточно. Кстати, как ни странно, в этом ручье была очень теплая вода. Это было удивительно, ведь во всех горных ручьях, реках и даже озерах, которые мы проходили и будем проходить, вода была очень холодная. Здесь же она была теплая, как в море. Первая мысль, которая возникла, это то, что где-то там в Китае находится завод и этот ручей — сток с завода. Но потом, вспомнив, где мы находимся, я понял, что такого не может быть. Тем не менее, было интересно, почему вода такая теплая, ведь горячих источников в этом месте быть не должно.

С самого перевала открывается потрясающий вид на озеро! После многих дней в горах и после целого дня в пустыне огромное голубое озеро и белоснежные горы на фоне представляются каким-то райским местом. А с другой стороны озера еле-еле виднеется белый поселок Каракуль. В переводе с киргизского, «Каракуль» переводится как «черное озеро», но мы так и не поняли, откуда такое название, потому что почти всегда озеро было голубым.

Спустившись с перевала, решили не идти дальше по дороге, а свернуть с неё и переночевать около озера. Сама долина вокруг озера представляет из себя почти такую же пустыню, как и Маркансу, только ближе к озеру встречается скудная растительность. Если подходить еще ближе к озеру, то песок заканчивается, и начинается болото с кочками, покрытыми солью, а в некоторых местах соль продолжается и в пустыню, поэтому здесь часто можно увидеть белые луга.

При приготовлении ужина возникла та же самая проблема, что и в предыдущий день, поэтому рис снова пришлось есть полужестким, а без чая обойтись вовсе. Так как пресной воды у нас было мало, и мы экономили её, я решил приготовить рис на воде из озера, ведь все равно вода прокипятится, а соль в любом случае нужно было бы добавлять. Но, как оказалось, кроме соленого вкуса в воде присутствовала горечь из-за какого-то минерала, ведь ручьи впадают в озеро, но нет рек, которые бы из него вытекали, поэтому вода богата разными минералами. Рис получился горьким, так что его пришлось смешать с консервированной кукурузой.

После целого дня в сухой и пыльной пустыне захотелось покупаться, и чистая голубая вода нас очень манила. К сожалению, у меня начало сводить ноги уже после того, как я вошел в воду по щиколотку, а вот более закаленный Ярослав вошел по грудь. Зато можно похвастаться, что ты окунался в воду на высоте 4000 м! После «купания» снова пришлось надевать кофты и зимние куртки, так как к вечеру на эти места снова спускается дикий холод и ветер. Кстати, если бы не холод, то местность вполне была похожа на море: волны, какие-то птицы, похожие на чаек, и горный остров в озере, прямо напротив нас. Даже в воде озера живут крошечные креветки.

Утром мы поняли, что наши запасы пресной воды, те, что мы набрали в теплом ручье, подходят к концу. На карте было обозначено два ручья: один находился по дороге к поселку Каракуль, то есть там, куда мы должны были идти; а второй в противоположной стороне. Первый был довольно далеко, а второй ближе. Но, так как нам было неудобно идти по берегу озера в противоположную сторону, а потом возвращаться назад, мы решили идти к первому ручью в сторону поселка. Как оказалось позже, это было зря.

Равнина озера Каракуль между перевалом Уйбулак и поселком Каракуль представляет собой самую настоящую песчаную пустыню с редкой травой ближе к озеру. По дороге мы встретили стоянку, в которой живет пастух, а недалеко, на этих бедных травой лугах, паслось огромное стадо овец. Я до сих пор не понимаю, как такое количество овец могут держать в такой пустыне.

К середине дня солнце скрылось за темными тучами, а сами тучи нависли довольно низко над землей, кое-где напоминая туман. Снежные горы за озером скрылись в этом тумане, поэтому на какое-то время вообще казалось, что мы находимся не в горах, а на море. Так как солнце ушло, температура резко упала. Вновь стало очень холодно, поднялся сильный ветер, а вскоре даже пошел снег. И это в середине дня!

Несмотря на холод, нам очень быстро захотелось пить. Запасы воды мы уже истратили, так как должны были подойти к ручью. Но когда мы дошли до того места, где на карте был обозначен ручей, мы увидели сухое русло, идущее с гор в сторону озера. При этом следующий ручей был уже около поселка, а до поселка мы бы дошли только где-то до вечера. Так что попить нам было не суждено. Мы бы могли поймать машину на дороге и доехать до поселка, но за полдня (и как мы позже увидели, почти до вечера) по дороге не проехала ни одна машина. Единственные, кого мы встретили, это два пеших туриста (вроде бы из Франции), которые уже две недели идут пешком по каким-то небольшим памирским тропам из Рушана.

Когда нам стало совсем тяжело идти дальше от жажды, было решено попробовать дойти до ближайшего места, где есть снег. Дело в том, что выпавший снег испарился, но слева от дороги, за пограничным забором начинались горы, и в ущельях между горами хорошо был виден снег. Возможно, как обычно бывает, снег днем подтаивает, и оттуда должен вытекать хоть небольшой ручеек.

Найдя дырку в заборе и взяв бутылку, я пошел искать воду, в то время как Ярослав остался на дороге сторожить вещи. Шел я очень долго. Обернувшись назад, я увидел, что Ярослав и наши вещи практически исчезли из виду, в то время как снег даже не приближался. Кроме того оказалось, что мне придется подниматься еще и в гору, чтобы дойти до этих залежей снега. Подумав, я понял, что лучше вернуться обратно и все-таки дойти до вечера до поселка, потому что этот поход к снегу мог бы растянуться очень надолго.

Итак, мы пошли дальше. Вскоре солнце снова появилось, и вокруг стало не так мрачно. Но теплее от этого не стало. Зато нам повезло, и через несколько километров около дороги мы увидели домики. Люди там совсем не говорили по-русски, но мы смогли им объяснить, чего хотим, и нам наполнили бутылку водой. Это оказалось очень кстати, потому что следующий ручей тоже оказался пересохшим.

К вечеру мы дошли до поселка. Так как было очень холодно и ветрено, мы решили переночевать в гостевом доме, чтобы не мучиться с приготовлением еды и не опасаться за то, что шнуры палатки не выдержат и ветер унесет её. Когда мы вошли в поселок, многие люди вышли из домов и начали махать нам руками, зазывая к себе. Нами был выбран первый гостевой дом, около которого еще стояла настоящая киргизская юрта. Сразу же, как мы заселились, хозяева начали топить печку, чтобы согреть комнату. Топливом служили корни сорняков, которые растут в пустыне, и кизяк — коровий и ячий сушеный навоз. Другого топлива здесь нет: деревья и кустарник здесь не растут, скудная трава идет на корм скоту, а вот корни трав выкапываются местными жителями, сушатся и используются как топливо. Также в поселке стоят столбы с проводами, а в домах есть встроенные в стены розетки, но электричества здесь нет уже с советских времен. Когда-то его сюда провели из Мургаба, пользовались им, но в один «прекрасный» день его отключили и так больше не включали. Возможно, это связано с обрывами линий в горах. Некоторые более-менее зажиточные жители поселка обзавелись бензиновыми генераторами и солнечными батареями, которые иногда удается использовать для освещения, но а так — кизяк и корни. Я удивляюсь тому, какое количество кизяка и корней требуется местным жителям, если даже летом им приходится топить печи, чтобы согреть помещения, в то время как зимой температура здесь может достигать минус 40 градусов!

Вообще, Каракуль — наверное, самый бедный поселок из всех, которые я видел и где я когда-либо жил. В гостевом доме с каждого из нас взяли около 500 российских рублей за ужин, ночь и завтрак. На первый взгляд, даже такие деньги — это слишком дорого за то, что нам предоставили. Но все, что имеют здесь люди, достается им очень большой ценой. Чтобы набрать мешок корней, нужно ходить по пустыне и выкапывать из земли эти корни. Еда, которой питаются здесь люди (кроме, конечно, мяса и молока), проделывает долгий путь по горным дорогам, чтобы попасть сюда. Далеко не каждый может себе позволить съесть свежий фрукт или овощ, а единственная сладость для местных жителей — это лепешка, намазанная ячьим маслом и посыпанная сахаром. Тем не менее, нас на чай угощали печеньем и сухофруктами. Так что 500 руб. — это слишком дешево для таких тяжелых условий!

Погуляв по поселку, я увидел, что он застроен однотипными одноэтажными домами белого цвета. В каждой комнате каждого дома стоит печка, поэтому из каждого дома торчит несколько железных труб. На крышах домов, а так же во внутренних двориках сушатся куски кизяка и корни, а на улицах, в шапках и с покрытыми лицами, играют дети. Несмотря на тяжелые условия жизни, все люди, которых я здесь встретил, выглядели очень счастливыми и жизнерадостными.

За поселком находится огромная вышка (странно, но связи у нас не было), небольшая метеостанция, какие-то бункеры и заброшенные здания (вроде бы здесь была советская военная база) и большая свалка. Далее начинаются болота, в которых пасутся стада яков.

Сами яки похожи на коров, только покрыты очень густой шерстью, у многих она свешивается до самой земли. Несмотря на то, что в Каракуле есть и коровы, и овцы, и козы, именно яки — основные здесь животные. Они очень хорошо приспособлены к холоду и ветрам, поэтому отлично себя здесь чувствуют. Все попытки культивировать яков на более низких, а значит более теплых территориях, были обречены на провал: как говорят местные жители, яки совсем не любят тепло, именно поэтому в каракульских болотах им комфортно. Весь день яки едят здесь траву и плещутся в воде, а вечером сами возвращаются в поселок. Стоят яки очень дорого, поэтому многие таджики, как я узнал уже потом, считают каракульских киргизов богатыми. Тем не менее, я бы не назвал такую жизнь богатой.

Ближе к самому озеру находится огромное количество маленьких водоемов — это небольшие озерца и лагуны: при сильном ветре вода из Каракуля переливается и попадает в эти озера. Нечто похожее часто бывает на Азовском море.

На следующий день мы покинули Каракуль и отправились в поселок Мургаб. Нам предстояло преодолеть самую высокую точку нашего пути — перевал Акбайтал, высота которого — 4655 м. Перевал является самым высоким в СНГ, по которому проходит автомобильная дорога.

После всего, что мы видели ранее, Мургаб казался нам настоящим городом: здесь есть и гостиницы, и базар, и милиция, и больница, и многое другое. Здесь так же было решено пожить в отеле, чтобы наконец-то помыться. Мы выбрали гостиницу «Памир» в центре поселка, точнее, юрту, которая стояла во дворе гостиницы. Скоро мы должны были покинуть территорию, на которой живут киргизы, поэтому было бы обидно, если бы мы так и не пожили в настоящей юрте. После заселения мы побежали на базар за овощами и фруктами, так как, путешествуя по горам и пустыням, мы очень сильно захотели чего-нибудь свежего.

Когда пошли в местное отделение милиции, чтобы сделать регистрацию, были очень удивлены ценой и сложностью процесса: нужно было оплатить две квитанции в банке на общую сумму 150 сомони (около 1000 рублей), принести им копию паспорта и фотографию. В условиях поселка это все казалось слишком долгим и муторным, поэтому было решено не делать регистрацию вообще. Ведь не делали же мы регистрацию в Киргизии, и вообще всегда, когда мы едем отдыхать в безвизовые страны, будь то Украина, Турция или Черногория, никто никогда не делает регистрацию, так зачем её нужно делать тут? Может, я чего-то не понимаю, но тогда я руководствовался этой логикой. Может, она была и нужна, но для нас это было довольно дорого. Собственно, она так ни разу и не пригодилась нам в дальнейшем путешествии по Таджикистану, хотя девушки в аэропорту, при выезде из страны, довольно долго пытались понять, в чем прикол, но отпустили в итоге без штрафа.

В самом городе особо ничего интересного нет (главная их достопримечательность, это небольшой памятник Ленину), но нам понравилась сама атмосфера небольшого уютного городка, запрятанного на такой высоте. Электричества здесь тоже нет, поэтому вечером город погружается в кромешную тьму, при этом по улицам ходит огромное количество людей. Как пошутил Ярослав: «Если бы не милиция, здесь могли бы обворовывать туристов». Впрочем, милиция в этой стране, как и в России 90-х, явно не для того, чтобы защищать людей.

При выезде из города стоял первый полицейский КПП, на котором у водителей фур проверяли документы. Нас также остановили и попросили регистрацию. Мы, недолго думая, дали им наши паспорта и пропуска ГБАО (специальные документы, получаемые иностранными гражданами для того, чтобы находиться на территории Горно-Бадахшанской автономной области, так как большая часть территории области находится в приграничных с Киргизией, Китаем и Афганистаном районах). После того, как ребята из милиции сравнили наши паспортные данные с данными пропуска, нас отпустили, больше не спрашивая про регистрацию. Сразу скажу, так было на каждом КПП, где у нас спрашивали документы (а КПП таких было довольно много на нашем пути). Не знаю, насколько это законно (ведь у нас спрашивали именно регистрацию), но всегда все проходило без проблем. Забегая вперед, отмечу, что проблемы возникли только один раз, когда я пошел менять деньги в банке Душанбе, на выходе из банка ко мне подошла милиция и спросила документы. Документы у меня были в номере отеля. Я привык, что всегда, когда еду куда-то отдыхать, я оставляю документы в укромном месте, чтобы не потерять их и чтобы их никто не украл. Никакие объяснения не сработали, и меня отвели в отделение милиции. Там мне долго пытались объяснить суть моего «преступления», зачитывали статью закона, рассказывали, как с ними жестоко поступала полиция в Москве и какие они хорошие по сравнению с российской милицией. Тема разговора медленно перешла к разговору о взятке, дальше были торги, и после дачи взятки в 50 сомони (около 300 рублей) меня выпустили. Собственно, это я к тому, что единственная проблема с законом в этой стране возникла не из-за отсутствия регистрации, а из-за немного другого.

После поселка Аличур «типичный Памир» уже заканчивался. Это был последний поселок, где живут киргизы, потому что дальше начиналась земли памирских народов. Заканчивались также высокогорные холодные пустыни и луга, на которых паслись яки, теперь начинались ущелья, и дорога шла вниз к теплу и зелени.

Здесь случилось самое неприятное: мы очень сильно отравились дыней, поэтому наши планы были немного изменены. Сейчас я об этом жалею и считаю, что нужно было отлежаться в Аличуре, а потом продолжить; но мы решили не идти к озерам Булункуль и Яшилькуль, а также по дороге через Ишкакшим (тем более, нас пугали тем, что в том районе сейчас неспокойно и безопасно ночевать лишь в поселках, в гостевых домах; но, так как мы шли пешком, у нас не было возможности передвигаться от поселка к поселку, поэтому мы рисковали). Решено было поймать машину и доехать до Хорога, к сожалению, пропустив много интересных и красивых мест. С другой стороны, сейчас, когда я здоров, все кажется таким крутым, но, как помнится, я лежал около дороги в аличурской пустыне, засыпая, и не мог подняться на ноги из-за боли и недостатка сил.

Итак, поймав машину, к вечеру мы доехали до Хорога. Выйдя из машины, мы сразу поняли, что хотим подольше остаться в этом прекрасном месте. После долгих дней в горах, пустынях и небольших кишлаках, теплый зеленый город с наличием электричества сводил нас с ума, и мы ходили по нему на адреналине. Вообще, стоит сказать, что после похода по суровому Памиру даже простое зеленое дерево начинает вызывать радость. Не говоря уже об изобилии еды, по которому мы так начали скучать на Памире.

Остановиться было решено в отеле «Сарез», довольно необычном здании, которое находится около горы, и эта гора заменяет зданию четвертую стену, то есть, находясь внутри, было видно, что вместо одной из стен здания были неотесанные камни этой горы. Если выйти из отеля и попробовать подняться на эту гору, то оттуда будет открывать потрясающий вид на город.

Сам город находится по обеим сторонам реки Гунт и представляет из себя некий зеленый оазис, который находится между высокими горами со снежными вершинами. Через реку протянуто большое количество подвесных мостов, многие из которых являются чисто пешеходными. Сама река довольно широкая, а течение в ней очень быстрое, из-за чего купаться в ней смертельно опасно. В любом случае, из-за ледяной воды в реке желание купаться исчезает очень быстро. Река прямо в самом городе впадает в другую реку — Пяндж (хотя Пяндж намного менее полноводен, чем Гунт), а Пяндж уже несет свои воды к Аральскому морю (точнее, когда-то нес). За Пянджем уже находится территория Афганистана, а сам город является пограничным. Около города находится мост через Пяндж, по которому можно попасть в Афганистан. Кроме того, по субботам граница открывается, и афганские торговцы проходят по мосту, открывая на границе так называемый афганский базар.

Мы гуляли по городу как раз в субботу, но попасть в Афганистан и даже побывать на базаре нам не удалось из-за того, что недалеко отсюда, в афганском Ишкашиме, происходили военные действия, поэтому все пограничные пункты были закрыты.
Вообще, город нам очень понравился: он спокойный, умиротворенный, красивый, с замечательными и гостеприимными людьми. В глаза бросается огромное количество портретов президента Таджикистана и плакаты с его цитатами. Так будет во всем Таджикистане. В городе можно посмотреть центральный парк с памятником первого правителя таджикского народа — Исмаила Сомони и ботанический сад.

Отлежавшись после отравления, покушав фрукты и мороженое, окунувшись в пограничный Пяндж, мы покинули Хорог и отправились дальше по дороге в Душанбе. Пяндж будет сопровождать нас еще 300 км, так как все это время дорога будет идти по ущелью реки вдоль границы. Но если здесь долина Пянджа довольно широкая, да и сама река широкая, то после центра Рушанского района ущелье резко сужается, а сама река становится более узкой, бурной и порожистой, а расстояние до Афганистана сокращается и порой достигает всего 20 метров. Но нужно быть самоубийцей, чтобы попытаться пересечь границу через такую мощную реку.

Если в восточном Памире (в Мургабском районе) проживали киргизы, то здесь, в западной его части, проживают памирские народы: шугнанцы, ишкашимцы, рушанцы и т.д. У каждого народа есть свой район внутри Бадахшанской области (мы прошли Шугнанский и Рушанский, а дальше уже поехали на машине), а также свой язык. Причем один памирский народ может совершенно не понимать язык другого памирского народа. Поэтому как языки межнационального общения здесь используются таджикский и шугнанский. Русский здесь тоже довольно популярен, его тут знают намного лучше, чем таджики уже в основной части Таджикистана.

Вообще, памирцы — совсем другой народ, чем таджики. Они очень не любят, когда их называют таджиками, да и многие из памирцев даже недолюбливают таджиков. Впрочем, многие таджики тоже не любят памирцев. Если говорить о внешности, то памирцы имеют более светлую кожу, чем таджики, и похожи скорее на кавказцев. Удивительно, но дети памирцев часто имеют рыжие или светлые волосы. Это очень необычно для данных краев, а таджики даже говорят, что памирские дети похожи на русских (хотя это не совсем так).

В долине Пянджа я столкнулся с безграничной гостеприимностью памирцев. Совершенно каждый человек, мужчина и женщина, ребенок и старик, пытался нам хоть чем-то угодить и помочь: едой, водой, ночлегом, транспортом. Многие из них видели русских впервые с 1989 года; многие не говорили по-русски много-много лет и были рады вспомнить язык. В одном из магазинов, где я покупал лепешку, с меня не стали брать деньги, а напротив, даже пригласили к столу и накормили пловом. В одном из гостевых домов с меня отказались брать полную стоимость за ночь и еду, сказав, что с русских им стыдно брать такие деньги.

Вообще, Россию и русских здесь любят особенно. Советские времена вспоминают с улыбкой на лице; многим бы очень хотелось, чтобы страна снова стала единой, ведь сейчас у них появилось очень много проблем, главная из которых — бедность. Многие старики здесь любили рассказывать о своей истории, о том, что в 19-м веке Россия и Британия провели границу по реке Пяндж, из-за этого единые народы раскололись напополам, часть оказалась в Российской империи, а часть в буферном Афганистане. До сих пор у многих памирцев, живущих в Таджикистане, есть родственные связи в Афганистане. Многие старики просили меня передать людям, живущим в России, о том, чтобы мы не забывали, что есть такой памирский народ, который любит нас и благодарен за то, что мы (русские) для них сделали.

Каждый памирец, с которым я разговаривал там, был хоть раз в России: он либо работал здесь, либо служил в армии в советские времена. В каждой семье есть кто-то, кто сейчас живет в России. В одном кишлаке между Дехом и Вознаводом (вроде бы так), я встретил девушку, которая жила и работала в соседнем от меня доме в Москве. Кстати, так как ущелье там было совсем узкое, и не было места, чтобы где-то поставить палатку, она разрешила мне лечь на улице на том месте, где обычно сидят и едят (она приглашала внутрь, но я отказался, уж очень хотелось поспать на улице). Это было замечательное место! Оно очень запомнилось мне.

А еще в Рушане меня угостили памирским шир-чаем. Я слышал о таком, но никогда не пробовал его. Это чай, в который наливают молоко, кладут сливочное масло, чтобы он был пожирнее, кладут сахар, соль, черный перец и крошат лепешку. Вкус довольно необычный, хоть и много его не съешь (или не выпьешь, не знаю, как правильно). Тем не менее, мне бы хотелось попробовать приготовить его самому дома.

Итак, при подходе к центру Рушанского района, при переходе моста через реку Бартанг (она же — река Мургаб, через которую мы проходили в Мургабе, только в её верхнем течении), мы пересекли отметку в 2000 метров над уровнем моря, а значит, стало уже совсем низко, относительного того, где мы были ранее. Кстати, отсюда вдоль реки Бартанг идет дорога к знаменитому Сарезскому озеру — запруде, которая образовалась на реке Бартанг в 1911 году в результате горного обвала, вызванного землетрясением. Оно знаменито не только своей красотой и интересным происхождением, но и тем, что в результате возможного прорыва дамбы (а, по словам ученым, оно может вскоре произойти), миллиарды тон воды хлынут вниз по течению реки Бартанг, а затем Пянджа и Амударьи, снося все города и села на своем пути. Об этой проблеме тут многие говорят. Мы планировали пойти на Сарез со стороны Мургаба, но немного уставшие от скудного питания и холода, решили идти дальше по дороге к теплу, а потом и вообще отравились.

Как я уже писал, после центра Рушанского района, пейзажи меняются: долина Пянджа становится очень узкой, и горы подходят вплотную к реке так, что в некоторых местах дорога даже вырубалась в скалах, а в некоторых местах использовались овринги — карнизы над пропастью, по которым проходит дорога из-за неимения иных способов её проложения. Сама река тоже сужается в несколько раз и из спокойной и широкой превращается в бурную и узкую. Вода, попадая на различные пороги, создает очень сильный грохот. Здесь отлично просматривается жизнь на другом берегу реки: было видно, как люди передвигаются на ишаках или горных мотоциклах по тропам, как они обрабатывают свои крошечные клочки земли и так далее. Нам говорили, что раньше часто можно было увидеть военные машины и людей с автоматами. В то время талибы беспрепятственно попадали в приграничные с Таджикистаном территории, иногда даже пересекали реку и воровали памирских девушек. Но потом многие районы афганского Памира очистили от талибов, а само таджикское государство стало более сильным, и сейчас пограничники стреляют на поражение в любого, кто попытается незаконно пересечь границу. Тем более, религия памирцев, и тех, кто живет в Таджикистане, и тех, кто живет в Афганистане — исмаилизм. Это одно из течений ислама, которое довольно сильно отличается от суннизма. Эта разница заметна во многом: памирские девушки не носят платки, памирцы не строят мечетей, не соблюдают пост в месяц Рамадан (а мы были в Таджикистане в как раз этот месяц) и без проблем принимают алкоголь. Понятное дело, что идеи талибов чужды такому народу, и талибы не прижились на Памире.

Жизнь на другой стороне реки очень бедна, и об этом нам часто говорили местные жители. Там нет привозных продуктов и товаров, как на таджикской стороне, поэтому люди почти полностью живут на натуральном хозяйстве. Дорогу вдоль реки там только строят (мы сами видели этот процесс). Раньше её не было, а до многих сел её так и нет. Это значит, что люди из отдаленных сел лишены медицинских услуг, поэтому смертность там очень высокая. Электричества там тоже нет, и мы тоже видели, как столбы там только ставили.

На границе Рушанского и Ванчского района, когда днем стало уже совсем жарко и пыльно, было решено ехать дальше на транспорте. Здесь мы в полной мере ощутили, что такое памирские дороги. Памирский тракт был построен в советское время, и большая его часть ни разу не ремонтировалась. Суровые погодные условия и горные обвалы делают свое дело. Сейчас далеко не на каждой машине можно здесь проехать, чтобы при этом машина не развалилась к концу поездки. Лишь незадолго до Куляба появляется нормальный асфальт, который идет уже до столицы.

Климат становился все жарче. Если в Хороге ягоды и фрукты только поспевали (это была середина июня), в дороге мы уже могли купить дешевые вкусные абрикосы (20 российских рублей за ведро), а в равнинной части Таджикистана уже собирали урожай в полях.

Куляб мы проехали быстро, и на первый взгляд он показался нам довольно серым бедным городом. Потом проезжали знаменитое Нурекское водохранилище на реке Вахш с одноименной большой электростанцией. Проезжали многокилометровые горные тоннели, построенные китайцами. И в конце концов доехали до последнего пункта нашего путешествия — Душанбе.

Душанбе — очень противоречивый город. С одной стороны, так как здесь проживают уже не памирцы, а таджики, да и это все-таки город, а не деревня, здесь иное отношение к туристам. Я, конечно, встретил гостеприимных людей, но их очень мало. Люди здесь живут уже своей жизнью, как и в любом большом городе, и помочь другому хотят уже далеко не все. Если в селах к гостю будут относиться лучше, чем к себе, то здесь, напротив, могут и обмануть и использовать.

Еще из минусов, было то, что здесь сложнее найти дешевую домашнюю еду. Если вдоль тракта можно было довольно часто встретить дешевые столовые, где памирские или киргизское хозяйки вкусно готовили национальные блюда, то здесь были либо палатки с чебуреками, либо фаст-фуд, либо дорогие кафе. Хотя, возможно, это все связано с постом, ведь здесь многие его соблюдали, поэтому еда на улице была не так актуальна в это время. Еще мне не понравился отель, в котором я жил. Он был самый дорогой на протяжении всей поездки, и самый плохой из всех, в которых я когда-либо был. И дело не в бедности страны, а опять же в отношении людей.

Но в целом Душанбе — довольно красивый город, где пересекается советское, восточное и современное. Очень понравился центр города: зеленые аллеи, в тени которых можно укрыться от дневной жары, парки, в которых находятся главные достопримечательности — самый большой флаг в мире и огромный памятник Исмаила Сомони, а также проспект Рудаки — красивая и современная улица, по которой было приятно погулять.

Так закончилось наше трехнедельное путешествие по Памиру. Сказать, что оно понравилось и запомнилось — не сказать ничего. В эти три недели мы жили совсем другой жизнью, как будто из какого-то фильма. После похода я находился в шоке, до конца не осознавая, что это было со мной. Космические пейзажи на огромной высоте в центре Евразии, замечательные и добрейшие жители заставили меня влюбиться в эти края. Теперь мне хочется возвращаться туда снова и снова, потому что, по возвращении домой я начал скучать по горам и по людям, которых мы встретили на своем пути.

После такого начинаешь по-другому относиться и к своей жизни. На контрасте становятся понятны все плюсы и минусы своего образа жизни. В первую очередь, становишься благодарным за то изобилие, в котором ты живешь и которого лишены многие люди на планете. Еще по-другому начинаешь относиться к мигрантам из тех краев. Если кому-то из них необходима помощь, то возникает желание помочь так же, как и они безвозмездно помогали нам, когда мы были у них на родине, хотя мы даже не просили их о помощи. А многим чертам их жизни нам даже необходимо поучиться, чтобы перенять их.

Из-за своеобразия и определенных трудностей Памир — место отдыха далеко не для каждого. Но я думаю, что у каждого в жизни когда-то наступает такой момент, когда хочется бросить все и уехать в такое удивительное место.